inch

Где-то под землёй, забыв про свет,
Жил когтистый недомерок крот.
Он был предан суете сует,
Был не глуп, а всё же не Фагот.

Днём шагами мерил свой тоннель
И дерзал, когда спал мир над ним,
Чтобы в темноту завлечь модель —
Воздухом сыта она одним.

— Где же ты, Дюймовочка моя? —
Размышлял порой безродный крот
Как бы между делом, не томясь, —
Так мне опостылел душный грот…

Сколько крот мышей к себе пускал —
Все они прожорливы, пищат,
Просят поклонения, похвал.
— Ну их, — зарекался он, — девчат!

И затем в заботы уходил,
Складывал по зёрнышку в мешок.
Он ведь не какой-то инфантил,
Он ведь не какой-нибудь лошок.

Но Дюймовка гадкая не шла.
Шелком что ли путь её устлать?
Жирно. Крот был горд, а кабала —
Не про благоденствующих дядь.

Время не стояло; наш герой
Зёрнами сорил — вдруг прорастут.
Рос порок, он сделался горой
На душе; а ночью — самосуд.

Скоро поредела шерсть крота,
Напрочь затупились коготки,
Нагнала незрячесть глухота,
Бедный крот сгноил свои витки.

Пузо есть, а смысла жизни нет.
Зёрен куча — а слепыш банкрот.

— Где моя Дюймовочка, мой свет? —
Это бредил, умирая, крот.