О Натали! или Монолог Жоржа Дантеса

Барон Жорж Шарль де Геккерн (Дантес)Слева портрет работы П. Соколова(1830-е годы), справа портрет работы Каролюса-Дюрана(1878г)

               
             (внутренний монолог моего героя)


(1888 год. Париж, Июньское предвечерье. Комната в доме сенатора Жоржа Геккерна- Дантеса. Он входит, лицо нахмурено, выражает недовольство. Проходит по комнате, устало полулёжа садится в кресло у окна, прикрывает глаза)


Как день меня сегодня утомил…
Леони, дочь свою похоронил,
Страдавшую безумием девицу:
С поэтом Пушкиным решила породниться,
Меня, отца(!), назвавшая убийцей…

А ведь была собою недурна,
Воспитана,  доброжелательна, умна.
Не эта б дурь, была б жена
Достойная  кому-то и детей растила…
Так – нет же! Голову забила,
Что русская она, как мать.
И русский стала изучать,
И Пушкина стихи переводила,
По-русски наизусть учила…
Перед его портретом, как перед иконой,
Рыдала, издавая стоны,
Молила «дядюшку» простить меня.
Без этого не проходило дня...

Такая дочь – позор семье.
Что оставалось делать мне?..
Жить вместе с нею не хватало сил.
В больницу я её определил…
А  я ведь ей пытался объяснить,
Что я не мог иначе поступить,
Ведь Пушкин тоже мог МЕНЯ(!) убить!
Но выпал жребий, чтоб МНЕ(!) жить…

Моим словам нисколько не внимала,
И сёстрам что-то там из Пушкина читала
Внушала им, что гений он.
Каприз её был вовсе не смешон.
Решил я «с глаз – долой, из сердца – вон!»
Нашёл другой ей, нужный, дом,
Пусть там по-русски говорит,
И русские стихи читает,
И гения, коль хочет, прославляет,
Что некто Пушкин знаменитейший пиит…

Да, Пушкин мог меня убить…
Но выпал жребий, чтоб мне жить…

  (кивает головой, черты лица разглаживаются, продолжает, улыбаясь)

Но не бывает худа без добра,
Как поговорка русская вещает,
Не тот бы случай, и кто знает,
Как бы сложилась жизнь моя
В России, слякотной и грязной,
Уж точно не такой прекрасной,
Как здесь: я в должности сенатора, и мэр,
И многим, многим образец, пример.
Мне здесь везде поклоны и привет,
И почитает высший свет…

Да… да, не мог держать я боле
Дочь  рядом, вместе в общем доме…
В Париж отправил, в психбольницу,
Могла там чтобы излечиться…
Там двадцать лет её лечили,
И там же в саван облачили...

   (опять нахмуривается)

Когда её я там закрыл, то сразу напрочь и забыл.
Всем приказал о ней молчать
И никогда не вспоминать.
И комнату её на два замка
Закрыл, не дрогнула рука…
Пойти открыть?.. Нет, ни к чему:
Стояла двадцать лет пустою,
Ещё лет столько ж не открою…
Пусть всё изъест там моль и пыль,
Пусть всё трухой, гнильём повиснет,
И тот портрет мне ненавистый,
Который ей так дорог был…

 (смотрит в окно, потом прикрывает глаза)

Что ж эти мысли мне сегодня не унять?
Как будто время повернулось вспять,
Всё прошлое так ясно, чётко вижу,
Всех голоса всё так же чётко слышу,
И искренне люблю, и честно ненавижу…

А  Пушкина нисколько мне не жаль,
Его я с первой встречи презирал:
Взъерошенный  губастый коротышка,
Кривляется как старая мартышка,
Строчит там что-то, мол, – поэт!
Над ним смеялся высший свет.
И по делом: он был смешной,
И часто за его спиной
Ехидные улыбки и насмешки,
Мол, предаётся строгой слежке
За юною красавицей женой,
Прикрывшись на балах толпой.
И вряд ли по нему там слёзы лили,
Полдня поговорили и забыли…

А Натали… О Натали!...

 (мечтательно улыбается)

Она прекрасным мотыльком порхала
И в танцах устали не знала,
С ней счастье в паре танцевать,
И счастье пальчики пожать…

Она и он! Сравнить нельзя –
Они как небо и земля,
Как радость детская и старика печали,
И за него красавицу отдали!...

За Пушкина отдали Натали…
Её, я думаю, там не было любви
Ни к человеку, ни к поэзии его,
Пошла, раз так родители решили,
Они же, видно, мыслею грешили,
Что лучше так, чем в девках засидеться,
Как сёстры старшие, они
Собою очень недурны,
Да вот приданое! Оно
И для красавицы скуднО…

А пара Натали – богатый князь иль граф,
Она б сверкала драгоценным бриллиантом,
А не какой-то Пушкин, весь в долгах,
Хоть славится каким-то там талантом…
Ах, чтобы им повременить!
Сыскался б ей достойный, может быть…

Да… Натали… О Натали!
Сначала от тебя вдали
Я вспоминал  довольно часто
То вдохновляющее счастье –
Тебя, любовь моя, встречать,
С тобой мазурку танцевать,
Смотреть на милый завиток
Твой тихий слушать голосок!..

Явилась ты как сладкий сон…
Тогда я был  в Идалию* влюблён…
Но изменил всю жизнь однажды котильон:
В Аничковом на пышном бале,
Когда мы оказались в паре,
Смотрели в сердце мне глаза,
А них сияла бирюза
Над нежной ласковой улыбкой.
Моё запело сердце скрипкой,
И ночь, и день грядущий,  вечер
С томленьем сердца ждал я встречи
Увидеть хоть издалека…

О Натали!
День ото дня крепчала связь
И наших рук, и наших глаз,
По взглядам, по губам твоим
Читал со счастьем,  – я любим.
От счастья пьян, не замечал,
Что свет готовит нам скандал
Для сплетен и потехи ради,
На нас направлены все взгляды,
Наш каждый шаг, наш каждый жест,
Замечен, схвачен и обсосан,
И Пушкину пакет уж послан:
Я соблазнитель, я подлец.
А виноват Геккерн, отец…

               
     (меняет позу в кресле, недовольно кривит губы, морщит лоб)

Ах, Боже мой! Вот наказанье –
Нахлынули воспоминанья!
Зачем они вдруг? Был покой,
Всё было намертво забыто…
И вот! Обнажено, открыто,
Но радости воспоминаний нет, –
Пустой далёких дней привет…

Взбешённый Пушкин – и дуэль!
Дуэль… к ней не был я готов.
И решено: тот час сватов
Мы отправляем к Катерине.
Я был уверен, не отринет:
Хорош я, обществом любим,
Ей, засидевшейся в девицах,
Брак этот мог во сне лишь сниться,
И ей в том счастье всё равно,
Кому же сердце отдано
Моё…

Прошло венчание как сон.
Весь высший свет был поражён:
Не умолкали  пересуды,
Двусмысленная речь повсюду,
Смеялись над Катрин и мной,
Конечно, только за спиной,
В салонах так заведено
В любой стране давным-давно
Злословить  только шепотком,
Прикрыв рот веером, платком,
Смеяться  только за спиной,
В лицо – ты милый и родной…

Да… вот венчание свершилось,
И вроде всё угомонилось…
Но день и ночь томила грусть
И мысль о том, что Натали
Поступок мой,  женитьбу эту
Сочтёт за чистую монету,
Что я венчался по любви…

Как недалёк, как глуп я был,
Что бывшую любовницу просил
Устроить с Натали свиданье
Для объясненья и прощанья!
Она ничуть не удивилась
Сей просьбе, быстро согласилась…

Назначенного часа ждал я с нетерпеньем,
Считал минуты, каждое мгновенье.
Они тянулись как года…
Вот Натали вошла…
Упал пред неё на колени,
Готовый выслушать все пени…
Она молчала. Я ей руки целовал,
Слезами пальцы согревал
И только лепетал «Молю простите…
Простите… виноват я… не молчите…»

«Ах, встаньте, – наконец, сказала, –
Вины пред мною у вас нет.
Но как меня осудит свет,
Узнав об этой встрече нашей!..
И мужа опозорила Наташа,
Которой он всем сердцем доверяет…
Что будет с ним, когда узнает!
Я поступила безрассудно.
Прощайте,Жорж!» и повернулась,
И уходить уже рванулась,
Но я её остановил:
«Ещё мгновение, – молил, –
Никто об этом не узнает!
Я, как могила, буду нем
И вас оставлю насовсем.
С Катрин, хотя и не люблю,
Я жизнь до гроба разделю.
Но в знак того, что я прощён
Лишь поцелуй один, по-братски,
Ведь родственники мы…
Прошу, прошу вас, Натали!»

О этот поцелуй! Продолжить бы стократ!
Но отстранилась Натали, потупив взгляд,
И к двери быстро зашагала,
Её открыла и пропала,
Лишь стук коляски за стеной
И с ветром снег по мостовой…

А через день взъярённый «гений»,
Не выбиргая выражений,
Отцу вдруг вызов присылает,
В каких-то письмах обвиняет…
Но прояснилось тут же вскоре,
В них речь о Пушкина позоре,
Ему жена-де изменяет:
Рога давно уж наставляет…

Кто письма те писал? Был у меня ответ:
Идалия*! Она одна о том свиданьи знала
И эти письма разослала,
Чтоб всем троим нам отомстить,
Одним, как говорят в России, махом…
И дальше всё пустилось прахом…

Я уезжал в таком смятеньи!
И днём, и ночью горевал
И то свиданье проклинал:
Я сам – дурак, погорячился 
И Натали зло осуждал:
Была бы верная жена,
Ко мне, женатому мужчине,
Так сразу б не пошла она.
Её вина тут очевидна:
Красавица прекрасно знала –
Замужней даме не пристало
Ходить на тайные свиданья,
Хоть из простого любопытства,
Сие распущенность, бесстыдство…
Но про неё тотчас забыли,
Меня ж схватили, осудили!

Мне  суд, позор! Обидно! Стыдно!...
О, как же я тогда страдал
И всё на свете проклинал!

(вздыхает, прикрывая глаза рукой, через какое-то время отнимает руку,улыбается)

А после… после оказалось,
Дуэль та – благо для меня.
Теперь я это понимаю,
По жизни я преуспеваю,
Живу спокойно, без забот,
Забыв тот русский эпизод…

               (смотрит за окно)

Однако, прочь воспоминанья.
Ужасно это наказанье
То, что забыто, ворошить
И надо настоящим жить…

                (смотрит на часы)

Уже отужинать пора,
Поспать часок иль  полтора
Да и на раут поспешить
И далее спокойно жить…

(тянет руку к колокольчику, звонит)

(июнь-июль 2022г)

*Идалия Полетика - троюродная сестра сестёр Гончаровых. В её доме и проходило свидание Н.Н. с Дантесом.

Данный опус выполнен как внутренний монолог ЛГ.

Внутренний монолог — художественный прием психологизма: воспроизведение речи действующего лица, обращенной к самому себе и не произнесенной вслух, нe пpeднaзнaчeнной для cлyxa дpyгиx, кoгдa пepcoнaж гoвopит кaк бы caм c coбoй. Широко используется в художественных произведениях для того, чтобы раскрыть внутренние переживания героя, воссоздать его внутренний мир, мотивацию поступков.