Пав на Божью благодать!

Всё, что Бог создал искусно-
Лишь эскизы на холсте.
В ней шедевр Его искусства
Был явлен во всей красе.

Но, похоже, в вдохновеньи
Он забыл одно сказать:
От людей не смей творенья,
Как Мои обожествлять.

Раз с дефектом хромосома,
Кто нибудь зажмёт в тиски.
Стал театр ей, как домом
И лекарством от тоски.

Один частый посетитель,
Что сходил по ней с ума,
Всё твердил ей:
-Ты не зритель!
Ты для сцены рождена.

Неудачный обольститель
Этих тонкостей не знал:
Сильных рук нужна обитель,
А не лесть. Театра зал

Источал такую силу,
Что бросала её в дрожь
И уже не важно было,
Что по сути это ложь.

У красивых есть причина
Приподнять в себе свой чин,
И казались ей мужчины
Лишь подобием мужчин.

Где тут мачо в вялом «здрасьте»?
Чтобы сердце дамы скрасть
Нужно кладезем быть страсти.
Вот на сцене страсть так страсть.

Всё усилилось стократно,
Когда явлен был герой.
Озарился зал театра
Новоявленной звездой.

Куча премий, номинаций.
Так горел, что тело жгло.
В море свиста и оваций
Сколько женщин полегло!

Как от пули насмерть била
Страсть от сыгранных ролей.
И уже навек застыла
Его аура над ней.

Дальше всё, ну как обычно,
У обычных королей:
Горы роз, бомонд столичный
И круиз за сто морей.

Интуиция суфлёром
Ей шептала: «Он из тех,
Кто рождён, чтоб быть актёром»,
Но в ней зритель лучше всех.

«Жизнь-не сцена. Здесь бок О бок.
Здесь в антракт не убежишь».
Как всевидящим ей оком
Намекая: «Ты спешишь.

Нет резона в браке скором.
Там главенствует успех.
Он рождён чтоб быть актёром».
Но в ней зритель лучше всех.

Хоть и учит жизнь постфактум,
Но не жалься на судьбу.
Нету места в ней для такта.
Мол гуляй. Я подожду.

Но сказал он, что так нужно.
Ты же знаешь слово «акт».
Мне на сцене этой душно.
Так, что всё... У нас антракт.

Муж глава, ему виднее.
Раз устал, то отдохни.
Вновь премьера, лицедеи
Держат зал, хоть не вдохни.

Только в этом перерыве
Целовался он с другой.
Мир-театр. В этом мире
Он для многих был герой.

Пусть театра, но паломник.
А он выше тех утех.
Да к тому ж, пора запомнить,
Что в ней зритель лучше всех.

Нет такого в мире факта.
Никому не изменить
То, что ей, иконе такта,
Нужно всех благодарить.

Акт последний. В эпилоге
О любви он говорил.
Страсть такая в каждом слоге,
Как сам Бог благословил.

Все повскакивали с места.
Как тротил, взорвался зал,
Только ей было известно,
Что своё он отыграл.

Не убить в ней жизнь ликёром,
И слезами-звонкий смех.
Как и дар её-актёром,
Быть, как зритель, лучше всех.

Потому аплодисменты
От неё  он получил,
Только с этого момента
В её сердце он почил.

Если Божья есть частица,
Ну а в ней она была,
Тянет сердце причаститься.
Раз кривая завела

Бог покажет где свернул ты.
Только б снова не забыл,
Как тогда, когда про культы
Её не предупредил.

Но услышала молитву
Игуменья невзначай
И слова ей те, как бритвой...
-Что же, Бог наш разгильдяй?

Как же ты пришла к такому,
Чтоб сказать, что Бог забыл,
Если он всему живому
Каждый миг определил?

Выкинь в Боге все сомненья,
Мы не знаем жизни вех.
А пока его твореньям
Будь как зритель лучше всех.

Годы шли. А славы жажда
Сушит душу до костей.
Где напиться? И однажды,
Не предвидя встречи с ней,

Он явился на молебен,
Где его спросила мать:
-От чего же ты так бледен?
Где твоя былая стать?

И пути Его, как светом
Озарились перед ней.
Вновь любовь, уже с заветом,
В них зажглась ещё сильней.

Все разобраны подмостки,
Не к чему теперь играть.
Мёртвый корень даст отростки,
Пав на Божью благодать!