Жан в Балаклаве, или Баклажан

Жан в Балаклаве, или Баклажан,
Оставил осторожных парижан,
Столь подозрительных, что, право, страсть
Как трудно что-нибудь у них украсть,
А вырвать силою, издав протяжный стон,
Не может он, ведь это моветон.

И вот на белокрылом самолёте
В Миссури он летит к родной, но дальней тёте.
Там двери запирают очень редко,
Там ждёт гостей и стол, и табуретка,
А на столе – и пиво, и еда.
Там свистнуть кошелёк он сможет без труда,
Там сможет подобрать кошёлку у зеваки
С изящной простотой, без шума и без драки.

И родственника тётя приняла,
И, взглядом просверлив, произнесла:
«Мой отрок, от тебя какой мне прок?
Но если будешь ты платить оброк
Мне со всего, что только уволок,
Тебе я предоставлю уголок,
Живи со мной, племянник дорогой.
А нет, тогда под Зе-А-Де ногой».

И вот пошёл племянник на грабёж.
Ворвался в двери, показал свой нож.
Хозяин на него взирая, как на диво,
Стал допивать вторую кружку пива.
Хозяйка женственно своё ружьё взяла:
Оно на полочке лежало у стола,
Прикрыто было джинсами от Gucci,
Заряжено уже на всякий случай.

«Ты, видно, друг, из очень дальних мест.
На твой протест у нас есть свой протест.
Анархии, Гоморре и Содому
Здесь места нет. Иди от дома к дому –
У каждого есть ружья, пистолеты,
Забрала, шлемы и бронежилеты.

Для тех, кого и это не проймёт,
У нас есть самодельный пулемёт», -
Сказала женщина. И понял наш герой:
«Когда у публики такой настрой,
Когда здесь люди из такого теста,
Хочу домой, в Париж, а это место
Не для меня. И мне предельно ясно:
Талант и молодость здесь трачу я напрасно.
Хочу домой, вот только денег нет
На самый скромный авиабилет».

И нанялся наш Жан к хозяйке стричь газоны
(Чтоб денег накопить и вырваться из зоны),
Заборы красить стал соседям и соседкам,
Давать уроки старикам и деткам
Французского. И так к соседям привязался,
Что навсегда в Миссури он остался.

А вскоре в тех местах открыли копы
Для беженцев из всех столиц Европы,
Для тех, кого измучили скитанья,
Колонию для перевоспитанья
Высокой дисциплиной и трудом –
Для всех, покинувших Гоморру и Содом.
Колонию сию в Фейсбуке воспевали
И именем МакАренко назвали.
Истории финал – апофеоз
Завхоза: Баклажан у них завхоз.