Дождь в кастрюле

* * *
Чем глубже лес, тем чище снег
От грязи, как и мысли.
Чем глубже лес, тем тише бег
Дороги, жизни, выси.

И равен оборот колес
Вращению дыханья.
Чем глубже лес, тем выше рост
Деревьев и сознанья.


* * *
Чем ты дольше живешь, тем все чаще дожди.
Ты шагаешь сквозь них, замечая:
Опустевших, рассевшись, полей посреди,
Разбирает червей птичья стая.

Розоватый штришок дождевого стиха
Прет наверх из души, как из ямы.
На дырявую дворик походит лохань:
Ручейками хореи и ямбы.

А дожди моей жизни то ливнем идут,
То снежком моросят междометий.
Собираются в строфы — пускай заклюют,
Прочитают хотя б перед этим.


* * *

Другу детства Ивану Чупрову

Переступая через нас,
Как через детские игрушки,
Пройдет зима, в который раз
Не поздоровавшись, по-русски.

И вот площадка нам тесна,
Как птицам тесно меж домами.
Махнем с приятелем вина,
Мат пережевывая ртами.

Махнем не чокаясь, до дна:
«Иных уж нет. И этих тоже...»
Переступая нас, весна
Прошепчет тихо: «Ну и рожи!»


У зимнего рва

Отгорела листва, и ноябрь
В спины бьет деревам.
Вышли из лесу избы на яр,
Будто встали у рва.

И река, с сединою в песках, —
Тут ведь как повернуть! —
Тоже к пропасти некой близка,
Собираясь нырнуть

В наползающий лед, до весны...
Шепчут избы, присев,
Мол, из зимнего рва тишины
Вылезают не все.


* * *
Сижу у печки и читаю:
И прозаично, и тепло
Меж строчек, как среди проталин.
Редеет в сумерках село.

Темнеет рано: к двум — до окон
Сомкнется мир, до фонарей.
В стране поэтов и пророков
Толковых нет поводырей.


Дождь в кастрюле

Пьет собака прошедший дождь.
По кастрюле цепь — блим да блим!
Я не Бог, а всего лишь гвоздь,
В цепь собачью забитый Им.

Но могу дождь сменить на суп.
И сменю, только пусть допьет.
Я, конечно, земли не пуп,
Но собака ко мне идет,

Стало быть, доверяет мне.
И во мне — небо, стало быть.
Где тот гвоздь, что меня в стране
Держит и заставляет выть?