О Татляне и загуле Высоцкого и Шемякина

    Кому сегодня известны имя и песни Жана Татляна? Мало кому, хотя в 1960-е – 70-е годы он «гремел», был одним из самых известных и популярных в СССР эстрадных певцов. Но та эпоха и страна умерли, одновременно с ними ушли в небытие многие в том числе музыкальные кумиры. Иные времена – иные песни. Сегодня о их жизни и творчестве вспоминают только преданные поклонники, а также музыковеды и историки. Последние – не за былую славу, а потому, что они контактировали с великими. Например, с Владимиром Высоцким и Михаилом Шемякиным.
    Немного о певце – тем, кто совсем не знаком с его именем и песнями.
    Жан Арутюнович Татлян родился 1 августа 1943 года в греческом городе Салоники в армянской семье. Был младшим из троих детей. В 1947-м семья переехала в советскую Армению.
    Музыкой мальчик профессионально начал заниматься еще до совершеннолетия – освоил гитару. Окончил эстрадно-цирковое училище в Киеве. В 1956 году Жан вместе с семьей переехал в Сухуми, где сотрудничал с местной филармонией. В 18-летнем возрасте, в 61-м, Татлян стал солистом Государственного джаза Армении. Впоследствии переехал в Ленинград, где начал работать в Ленконцерте, создал свой вокально-инструментальный оркестр, музыкальным руководителем которого пригласил Григория Клеймица. В симфо-джаз-ансамбле Жана Татляна на контрабасе играл Вилли Токарев.
    Хитами Татляна стали песни «Уличные фонари», «Воскресенье», «Осенний свет», «Песенка о капели», «Старая башня» и многие другие. Тиражи пластинок достигли количества свыше пятидесяти миллионов штук. Жизнь превратилась в сплошные гастроли, от поклонниц не было отбоя.
    В 1971 году артист, для многих несведущих – неожиданно, уезжает в Париж – как он говорил «по творческим и цензурным соображениям». Татляну практически запретили любую концертную деятельность. Дело в том, что вопреки просьбам и пожеланиям худсоветов Жан наотрез отказывался петь о коммунистической партии, о красном флаге и социализме. И вообще не желал исполнять шлягеры не своего сочинения. Заключив фиктивный брак с француженкой, певец эмигрировал во Францию. Там он именовался как «Джан» (Djan Tatlan). Выступал в известных кабаре «Распутин», «Московская звезда», «Царевич». Позднее открыл в центре Парижа, недалеко от Триумфальной арки, свое кабаре… громко сказано, скорее – небольшой, но уютный кабачок под названием «Две гитары».
    Занявшись администраторскими делами, Жан не забывал и об основной своей профессии. Он продолжает выступать. Наряду с песнями собственного сочинения значительную часть концертного репертуара Татляна составляют армянские, цыганские и русские народные песни. Певец быстро освоил французский язык и завел важные знакомства. Среди его друзей появились звезды кино и эстрады Мишель Мерсье, Шарль Азнавур, Лайза Минелли.
    Жан Татлян представлял Францию на праздновании 200-летия США в Вашингтоне в 1976 году. Первым из советских певцов заключил 5-летний контракт с «Империал Палас», одним из лучших казино Лас-Вегаса, по условиям которого пел в нем 180 дней в году. На сегодняшний день не было и нет ни одного эстрадного исполнителя из России и тем более из СССР, который исполнял 4 месяца «one man show» – сольные концерты, как это делал Жан в крупнейшем казино столицы развлечений. По окончании контракта певец гастролировал по всему миру.
    Мировая слава певца росла, а вот в Советском Союзе власти и чиновники от культуры делали все, чтобы имя и творчество Жана в прямом и переносном смыслах стереть из памяти поклонников. После отъезда Татляна в Пятую республику в СССР было приказано уничтожить все его записи. И лишь благодаря самоотверженности некоторых работников радио и ТВ часть записей выступлений певца сохранилась…
    Однако пора вернуться к основной теме этой главы. «Михаил Шемякин вспоминал, что во время очередного дружеского загула в Париже они с Владимиром Высоцким оказались ночью в ресторане Жана Татляна «Две гитары». Результатом этого визита стала песня Высоцкого "Французские бесы"», – сообщает пользователям информацию статья в русскоязычной Википедии, посвященная жизни и творчеству певца.
    В июне 2018 года у автора этих строк появилась возможность поговорить с Татляном по телефону. Естественно, первой и главной темой состоявшегося разговора был вопрос о знакомстве и общении (если таковые были) Жана Арутюновича с Владимиром Семеновичем. Также было любопытно узнать, что называется, из первых уст, что известно Татляну о легендарных парижских «загулах» Высоцкого и Шемякина…
    Ответ певца разочаровал: он был сухим, творчески ревностным и никаких подробностей в ставшую легендой историю не добавил… Невеселым голосом Жан протараторил в трубку: «С Высоцким я не мог быть знакомым, общаться и посещать его концерты (почему? – А. С.) – я уехал (в эмиграцию. – А. С.) в 1971 году, тогда еще Высоцкий не имел такого успеха и такой популярности, как позже, его почти никто не знал! Он, по сути, был никем и никто! (Странно… Это в начале 70-х, когда его хриплый голос звучал из каждого окна, это после выхода на экраны фильма «Вертикаль» (1967) с песнями поэта и его бешеной актерской популярностью в Театре на Таганке? На сцене уже шли завершающие репетиции спектакля «Гамлет»… – А. С.)
    В 73-м году в Париже я открыл свой ресторан «Две гитары», недалеко от Триумфальной арки. Вот туда они с Шемякиным заходили, я видел Высоцкого с ним. Они  устраивали загулы – было это году в 1976-77-м». (Из телефонной беседы автора с Ж. Татляном, 7 июня 2018 г.)
    Так же сухо и немногословно Татлян изъяснялся в беседе с журналистом ежемесячника «Совершенно секретно» (№ 7, июль 2016 г., А. Колобаев, «Воздушные замки Жана Татляна»: интервью):
    «– С кем-нибудь из бывших или настоящих «наших» вы там (во Франции и США. – А. С.) общались?
    – Дружил не дружил, но общался со многими. В свое время я встречался с Высоцким (когда он приезжал в Париж, он частенько заходил в мой ресторан «Две гитары») и Шемякиным, в Америке – с Бродским. Но и там я остался человеком "не тусовки"».
    Насчет «частенько заходил» – Татлян, мягко выражаясь, выдумывает… Его гастрономическое заведение – кабачок – большой популярностью не пользовался и вскоре из-за убыточности был закрыт. Ресторатором Жан оказался никудышным, в отличие от своей более-менее состоявшейся эстрадной карьеры. И сегодня о ресторане вспоминают прежде всего потому, что в нем в середине 70-х «гуляли» два русских гения – поэт Высоцкий и художник Шемякин. Точнее – так: начинали «гулять», а «догуливали» в других заведениях.
    Существуют и такие интерпретации действительности.
    «Талант Жана сделал свое дело – маэстро Татляна узнала вся Франция. Наш герой исполнял свои песни в лучших парижских ресторанах – например, в знаменитом «Распутине». А чуть позже открыл у Триумфальной арки и собственное кабаре – «Les Deux Guitarres» («Две Гитары»), где однажды имел честь побывать с небольшим концертом сам Владимир Семенович Высоцкий». (Интернет-сайт «Яндекс Дзен» zen.yandex.ru, страница «Армения и армяне», 24 октября 2021 г., «Жан Татлян. Как сложилась судьба легендарного армянского певца, бежавшего из СССР во Францию».)
    Так «частенько заходил» или «однажды имел честь побывать»?
    И о «небольшом концерте» – тоже выдумка. В парижских ресторанах с концертами бард никогда не выступал.
    Еще: «В 28 лет Жан уехал жить в Париж. Сначала пел в кабаре, а позднее открыл свой ресторан. Он познакомился с Владимиров Высоцким и приглашал его посидеть в его ресторане. На этой почве и появилась песня Высоцкого "Французские бесы"». (Интернет-сайт «Вlatata» blatata.com, 1 августа 2020 г., «Жан Татлян. Карьера».)
    «В Париже есть еще и ресторан «Распутин». Находится он по адресу Бассано, 58, тоже недалеко от Елисейских полей. Считается элитным. Цены, конечно, не для простых смертных. Салат оливье – 30 евро, голубцы – 50. Плюс плата за вход – 65 евро. «Одна-а-ако», – как говорил известный персонаж Ильфа и Петрова. В 90-е годы в этом ресторане пел Эдуард Хиль. С этим же рестораном связана известная история с Владимиром Высоцким и художником Михаилом Шемякиным, которого выдворили из Советского Союза в Париж. Они очень близко дружили и, как многие творческие люди, крепко дружили с Бахусом. Но в ресторанах обычно напивались по очереди, чтобы один контролировал ситуацию. Однако в один из вечеров в ресторане «Распутин» – не рассчитали, перебрали оба… Как вспоминают, Высоцкий стал разбрасывать бумажные франки, потом взял гитару и запел: «Где мой черный пистолет – на Большой Каретной».
    Видимо, под нахлынувшими чувствами Михаил Шемякин буквально достал настоящий черный пистолет и начал палить в потолок. Посетители ресторана – кто куда, а хозяйка немедленно вызвала полицию. Поняв, что натворили, друзья ретировались из знаменитого ресторана и, увидев на улице еще только подъезжавшую машину полиции, сделали серьезные лица и, стараясь не шататься, благостно прошествовали мимо. Творческим результатом этого кутежа стала песня Высоцкого «Французские бесы», официально посвященная Михаилу Шемякину.

                …Я где-то точно наследил –
                Последствия предвижу:
                Меня сегодня бес водил
                По городу Парижу,
                Канючил: «Выпей-ка бокал!
                Послушай-ка гитары!»
                Таскал по русским кабакам,
                Где венгры да болгары…» (Интернет-сайт «Тюменская область сегодня» tumentoday.ru, 24 мая 2019 г., «Директор музея Распутина в селе Покровском Марина Смирнова. «Распутин и Париж». Статья к 150-летию со дня рождения Григория Распутина».)
    Песня «Французские бесы» написана и записана в 1978 году. Свою версию загульных событий Владимир Семенович в ней изложил гениально. Теперь обратимся к воспоминаниям Михаила Михайловича Шемякина. Дело было так…
    «– Я знаю, что с Высоцким вы запивали по очереди, но однажды загуляли вместе, и таким образом родилась песня «Французские бесы» (которые «большие балбесы»)…
    – Два часа ночи, Париж, пьяный Володя в какой-то дурацкой французской кепочке с помпоном стоит и улыбается. Ну, естественно: «Я улетаю, поехали в аэропорт…» – «Хорошо, – соглашаюсь, – только никто тебя пьяного, даже если бы был рейс, в самолет не посадит». Сдали, короче, в камеру хранения чемоданы и почувствовали себя налегке. Куда ехать? Конечно, Володя потребовал: «В кабак!»
    Сперва мы направились к Жану Татляну – был такой не очень популярный кабак «Две гитары». Жан стоял прямо на улице, ждал клиентов (никого не было) и вдруг издалека увидел, что мы приближаемся… Естественно, он нас узнал и, как мне потом рассказывали, вбежал в залы… Татлян, надо заметить, человек с большим вкусом, и кабак у него был оформлен русскими иконами, которые он стал сразу снимать и требовать, чтобы их унесли куда-то в подвал, потому что Шемякин с Высоцким сейчас все к чертям разнесут.
    – Вот она – репутация хулиганов…
    – Мы между тем даже туда не зашли – я как-то почувствовал, что эмоции от Татляна исходят недружелюбные. «Володя, – я предложил, – давай постоим у стоечки: ты выпьешь, и на этом все», а Высоцкий был человеком очень приветливым и дружелюбным, особенно когда надирался. «Мишенька, – заулыбался, – мы же с тобой столько лет по жизни идем и ни разу вместе не пили. Ну, полстопочки – ради меня, ради нашей дружбы». Для меня, честно признаюсь, бахнуть полстопочки – что акуле глотнуть крови: потом этих рюмашек несчетное количество будет, но я все-таки дал слабину, выпил чуть-чуть – и понеслось!
    От Татляна мы отправились в «Распутин», где как раз Любимов (он должен был на спектакле Володи присутствовать) с мадам Мартини сидел, хозяйкой этого знаменитого кабака. «Распутин» дольше прочих русских заведений продержался, последним закрылся (кстати, дорогущий был – там встречал Новый год Ив Монтан и вообще сиживали все великие актеры Франции). Володя, когда своего босса увидел, огорчился, что он в таком виде. Не глядя на Любимова, прошел мимо мадам Мартини, взял гитару и запел. Тут же нас окружили цыгане, а я, когда Высоцкого охранял, иногда брал с собой пистолет, причем у меня разрешение имелось (учитывая, что его вечно несло в злачные места, где, не исключено, оружие могло спасти жизнь, прихотью это не было). Володя запел «Где твои 17 лет? На Большом Каретном…» и когда, обращаясь ко мне, дошел до слов: «Где твой черный пистолет?», в пьяной моей башке что-то вдруг переклинило: «А действительно, где?» Разумеется, я тут же его выхватил и с криком: «Да тут он, Володя, вот!» – ба-бах по люстре, ба-бах! Пару раз в потолок выстрелил, а потом посмотрел вокруг: ни цыган, ни посетителей, ни мадам Мартини – только задница Любимова под скатерть нырнула, и все: мы одни! Я понял: пора уходить немедленно, потому что кабак в подвале находится, а значит, наверху кто-то из гардеробщиков или швейцаров все уже слышал, и наверняка…
    Выскочили мы вовремя, потому что патрульная машина подъехала моментально. Я говорю Володе: «Только не шатайся, идем по прямой», и вот полицейские в «Распутин» мимо нас забегают, а мы, держа друг друга за руки, идем бодрым шагом до первого угла и не оборачиваемся: не дай Бог почуют, что это мы шороху тут наделали. Свернули и быстро в подъезде спрятались, а потом был уже другой кабак». (Д. Гордон, «Михаил Шемякин: "Высоцкий запел «Где твои 17 лет? На Большом Каретном…» и когда, обращаясь ко мне, дошел до слов: «Где твой черный пистолет?», в пьяной моей башке что-то вдруг переклинило: «А действительно, где?» Разумеется, я тут же его выхватил и с криком: «Да тут он, Володя, вот!» – ба-бах по люстре, ба-бах!"»: интервью, часть II, «Бульвар Гордона» (г. Киев, Украина), № 51, 24 декабря 2010 г.)
    Судя по «показаниям» художника, загульная пьянка состоялась осенью 1977 года, во время гастролей Театра на Таганке во Франции (труппа давала спектакли в Париже, Лионе и Марселе). Более-менее точную дату выдает присутствие режиссера Ю. П. Любимова в гостях у мадам Мартини.
    Существуют еще минимум одиннадцать публичных версий воспоминаний Михаила Шемякина на ту же тему.
    «Сначала мы были у Жана Татляна, известного армянско-французского певца, в его знаменитом кабаре, которое называлось «Две гитары». Но он, когда увидел нас в ансамбле немножко выпившими, испугался и говорит: «Ребята, я вас уважаю, и Шемякина и Высоцкого, и Высоцкого и Шемякина, но если вы не уйдете, я сейчас вызову полицию!»
    Мы были только накануне наших веселых резвостей – и решили быстро уйти. Ушли в другой русский кабак, который назывался «Распутин». На беду нашу (на Володину, вернее) – там сидел Любимов, с хозяйкой кабаре, мадам Мартини. Володя сделал такую героическую мину и молча прошел, не замечая. Публики не было, мы уселись напротив цыганского хора. Я подошел к Любимову, поздоровался, говорю: «Володе плохо». Он говорит: «Вам тоже, вроде, нехорошо». Я говорю: «Это все фигня. А вот вы, господин хороший, вы – засранец». – «Почему, Миш?..» (потому что он милый вообще человек). Я говорю: «Знаете, почему? Потому что вы государя императора Николая в своем спектакле повесили вверх ногами, в сапожках. Прекрасно получилось! А вы представьте вот такой момент… В зале ведь сидели столетние старушки и старички. А тридцать или сорок лет тому назад вы осмелились бы вот такой трюк проделать? К вам бы подошли, любимый Любимов, господа офицеры и – надавали бы вам по морде, за оскорбление персоны». (…) И Любимов, очень талантливый человек, очень странный, вдруг взял меня за руку, обнял и сказал:  «Миша, – говорит, – вы правы. Я сподличал…» (…) Володя, который был дико разозлен тем, что директор театра его увидел в непотребном виде, – запел. (…) И запел он песню, в которой есть слова: «А где твой черный пистолет?» – моей пьяной башке, туманной, вспомнилось: а пистолет – у меня в кармане! Я ведь охраняю Высоцкого. «Вовочка, вот, здесь он!» И – начинаю палить в потолок, чтобы ему показать: пистолет – тут, и патроны тут, и порох тут, в пороховницах!..
    Цыгане лезут, естественно, под стол. Мадам хозяйка – тоже, с Любимовым – так как-то залезают, угрюмо… А мы с Володей стреляем, кричим… ; потом вдруг я вижу, что хозяйка выползла из-под стола, потому что патроны у меня кончились, звонит в полицию. Я думаю: «Время уходить». И мы ушли. В этот момент, оказалось, как раз подъехала машина с полицейскими, которые хотели нас вязать, брать, надевать кандалы. А мы поехали в другой кабак, который назывался «Царевич»… Потом был другой кабак, потом была другая пьянка, все было страшно, все было интересно…» (М. Шемякин, «О Володе», «Вагант», № 4 (29), 1992 г. (перепечатка из «Собрание стихов и песен», New York (USA) (1988), т. 3).)
    Позднее приведенные выше воспоминания художника опубликовал пятигорский альманах «В поисках Высоцкого» (№ 31, январь 2018 г.).
    «– «Французские бесы» – это написано на документальном материале?
    – Обычно я с ним не пил. Но тогда Марина выгнала нас совершенно безобразно… Она звонит: «Володя уже “поехал”»… Я приезжаю туда – у них была крохотная квартирка… Володя сидит в дурацкой французской кепке с большим помпоном, – почему-то он любил эти кепки… А я-то его знаю, как облупленного – вижу, что человек «уходит», но взгляд еще лукавый… А Марина – злая – ходит, хлопает дверью: «Вот, полюбуйся!» И она понимает, что Володю остановить невозможно. Пошла в ванную… Володя – раз! – и на кухню, я бежать за ним! Хотя знаю, что вина в доме не должно бьпъ. Но Володя хватает какую-то пластиковую бутылку (у французов в пластике – самое дешевое красное вино), – берет эту бутылку и большой глоток оттуда – ах! И я смотрю, с ним что-то происходит – Володя весь сначала красный, потом – белый! Сначала красный, потом – белый… Что такое?! А Володя выбегает из кухни и на диван – раз! – как школьник… Но рожа красная, глаза выпученные.
    Тут Марина выходит из ванной: «Что? Что с тобой?» – она как мама… Я тоже спрашиваю: «Что с тобой?» – молчит. Я побежал на кухню, посмотрел на бутылку – оказывается, он уксуса долбанул! Он перепутал, – есть такой винный уксус, из красного вина – и тоже в пластиковых бутылках. Через несколько минут и Марина увидела эту бутылку, все поняла… С ней уже истерика… «Забирай его! Забирай его чемодан, и чтобы я вас больше не видела!» А Володя по заказам всегда набирал много всякого барахла – и Марина вслед ему бросает эти два громадных чемодана!
    Так вот, я беру эти тяжелые чемоданы – а Володи нет. Выхожу на улицу – ночь, пусто… Потом из-за угла появляется эта фирменная кепочка с помпоном! Забросили мы эти чемоданы в камеру хранения на вокзале, и Володя говорит: «Я гулять хочу!» А удерживать его бесполезно… Поехали к Татляну… Татлян нас увидел… «Давайте, ребята, потихоньку, а то мне полицию придется вызывать». Мы зашли в какой-то бар, Володя выпивает… Я ему-то даю, а сам держусь. Он говорит: «Мишка, ну сколько мы с тобой друзья – и ни разу не были в загуле. Ну, выпей маленькую стопочку! Выпей, выпей…» Взял я эту стопочку водки – и заглотнул. Но я тоже как акула – почувствовал запах крови – уже не остановишь!
    Вот тогда и началась эта наша заваруха с «черным пистолетом»! Деньги у нас были, и была, как говорил Володя, «раздача денежных знаков населению». Но я должен сказать, что в «Распутине» цыгане гениально себя вели. В то время была жива Валя Дмитриевич – сестра Алеши. Другие цыгане вышли… И Володя начал бросать деньги – по 500 франков! – он тогда собирал на машину… И Валя все это собирала – и к себе за пазуху! Пришел Алеша, запустил туда руку, вытащил всю эту смятую пачку – и отдал Володе: «Никогда нам не давай!» И запел. У цыган это высшее уважение – нормальный цыган считает, что ты должен давать, а он должен брать…
    А потом Володя решил сам запеть, а я уже тоже был «под балдой»… И вот он запел: «А где твой черный пистолет?..» А где он, этот пистолет? – А вот он! Пожалуйста! – Бабах! Баббах в потолок! И когда у меня кончилась обойма, я вижу, что вызывают полицию… Я понимаю, что нужно уходить: «Володя, пошли. Быстро!» Мы выходим и видим – подъезжает полицейская машина – нас забирать… А мы – в другой кабак. Значит, стрелял я в «Распутине» – меня туда больше не пускали, а догуливать мы пошли в «Царевич»…
    – И тогда же были написаны «Французские бесы»?
    – Нет-нет… Володя вернулся в Москву – и здесь написал «Французские бесы». И когда он утром – радостный! – прочитал это Марине... Она сказала: «Ах вот как! Я мучилась, а песня посвящена Шемякину?!» Они поскандалили – Марина улетела в Париж… Володя бросился вслед за ней. Прилетел, и сразу ко мне. Вот тогда он и спел эту песню». (Интервью (1989 г.) Валерия Перевозчикова с Михаилом Шемякиным о Владимире Высоцком из книги воспоминаний «Все не так, ребята…» (2017), сост. Дм. Быков и И. Кохановский.)
    «Один раз у нас состоялся загул с Высоцким – знаменитый, описанный в его песне «Французские бесы», посвященной этому загулу, когда мы немножко гульнули в кабаре «Распутин». Когда мы пришли туда с Высоцким, уже принявши на грудь в кабаке у Жана Татляна, то увидели там Любимова, который сидел с мадам Мартини. Высоцкого это очень расстроило, не поздоровавшись, Володя прошел мрачно к одному из столиков, мы сели, он потребовал себе нахально водки, глядя в упор стеклянным таким глазом на Любимова. Подошли как раз Алеша Димитриевич, подбежала Валя (сестра А. Димитриевича, цыганская певица. – А. С.), запели, Володя был уже в сильном подпитии, что-то стал выхватывать из кармана во время песни и бросать довольно большие купюры, разбрасывать денежные знаки. И Валя тут же, торжественно и быстро, правда с трудом большим нагибаясь, их подымала и совала за необъятный бюстгальтер. И когда пение кончилось, я вдруг увидел, как в стороне зашипел на нее Алеша Димитриевич, буквально залез к ней за пазуху и стал вытаскивать эти смятые бумажки и через некоторое время стал совать их ему обратно в карман». (Интернет-сайт forum.artinvestment.ru, май 2003 г., В. Алексеев, «Михаил Шемякин об Алеше Димитриевиче и русских кабаре в Париже»: интервью.)
    «– Говорят, в былые времена вы слыли отчаянным забиякой и любили пускаться в загулы, в том числе и в компании с Владимиром Высоцким…
    – Помню, в Париже меня как-то вызвонила Марина Влади с просьбой покараулить Володю. После десяти дней мучительного запоя Высоцкий был в ужасающем состоянии. Какое там веселье – это уже была болезнь в тяжелой стадии. Был скандал, Марина раскричалась и сгоряча выставила нас с Высоцким за дверь. Я тоже сорвался. Очутившись среди ночи в одиночестве в центре города, мы, естественно, пошли в кабак. Была ночь безумного пьянства. Одна, другая, третья… Для Володи это кончилось приступом белой горячки. Потом, уже в Москве, он посвятил мне песню «Меня сегодня бес водил по городу Парижу». Когда Высоцкий спел это Марине, она сказала: «Я страдала, а меня в этой песне нет». После чего сильно обиделась и на Володю, и на меня…» (А. Стародубцев, «С Высоцким мы зашивались 9 раз!»: интервью с М. Шемякиным, «Труд», 21 июля 2007 г., глава «В молодости я изрядно послужил Бахусу».)
    «– За границей Высоцкий воздерживался от спиртного?
    – Не всегда. Помню, в Париже меня как-то вызвонила Марина Влади с просьбой покараулить Володю. После десяти дней мучительного запоя Высоцкий был в ужасающем состоянии. Случился скандал, Марина раскричалась, сгоряча выставила нас с Высоцким за дверь. Очутившись среди ночи в центре города, мы, естественно, пошли в кабак. Была ночь безумного пьянства. Одна, другая, третья… Для Володи это кончилось приступом белой горячки. Его связали санитары и увезли на чистку организма. Потом уже в Москве он посвятил мне песню: «Меня сегодня бес водил / По городу Парижу». Когда Высоцкий спел это Марине, она сказала: «Я страдала, а меня в этой песне нет». После чего сильно обиделась на меня и два месяца не разговаривала с Володей.
    – Нашумевшая перестрелка в ресторане «Распутин» случилась в тот ваш загул?
    – Да. Тогда в «Распутине» еще пели настоящие русские цыгане, блистал замечательный Владимир Поляков, доживший до 107 лет. Это ему Фаина Раневская всякий раз передавала через Высоцкого в подарок какую-нибудь милую безделушку. В тот раз Володя пел с цыганами свою песню «Где мои 17 лет? / На Большой Каретной!» На словах «Где мой черный пистолет?» я достал свой пистолет и с криком «Володя, вот он!» всадил пару пуль в потолок. Вот и все, что было. Остальное – легенды.
    – Как к этому отнеслась полиция?
    – Нам пришлось быстренько сматываться, разрешения на оружие у меня не было. Когда к «Распутину» подлетела машина с мигалками, мы уже успели выйти из здания, свернуть за угол и поймать такси, которое отвезло нас в другой русский кабак «Царевич». Спаслись чудом. Вообще Париж – город богемы, и он, конечно же, благоволит тем, кто любит гульнуть. Но не стоит нашу с Высоцким дружбу представлять, как союз двух забулдыг. Да, мы «зашивались» с ним вместе 9 раз, но после того случая вместе больше никогда не пьянствовали. И слава Богу». (А. Заозерская, «Михаил Шемякин: "С Володей мы спаслись чудом"»: интервью, «Труд», 25 января 2008 г.) 
    «Как-то вместе с Высоцким мы пришли в наш любимый ресторан, где пел замечательный цыган, настоящий, прошу заметить, Володя Поляков. Они с Высоцким решили вместе исполнить песню «На Большом Каретном», и на словах «Где твой черный пистолет?» я достал свой пистолет и с криком «Володя, вот он!» дважды пульнул в потолок. Все, и кровинки не пролилось, но, понятное дело, кто-то вызвал полицию. А разрешения на оружие у меня не было, так что мы спешно ретировались в другой, не менее известный русский ресторан "Царевич"». («Где твой черный пистолет?..», «STORY», № 2, февраль 2011 г.)
    «Есть история про то, как Володя написал самую знаменитую песню про нашу дружбу «Французские бесы». Дело было так. Я пришел к Володе, Марине что-то не понравилось, и она нас выгнала. И вот едем мы в аэропорт – с вещами, Володя сильно навеселе, решили вернуться в Россию. В аэропорту, понятное дело, его не пропускают. Что делать?
    Сдали багаж, решили подождать, пока хмель выветрится, и зашли в русский кабак «Две гитары», который держал Жан Татлян. Там пел замечательный цыган, настоящий, прошу заметить, Володя Поляков. Они с Высоцким решили вместе спеть «На Большом Каретном», и на словах «Где твой черный пистолет?» я достал свой пистолет и с криком «Володя, вот он!» дважды пульнул в потолок. И кровинки не пролилось! Но, понятное дело, кто-то вызвал полицию. А разрешения на оружие у меня не было, так что мы спешно ретировались в другой, не менее известный русский ресторан – «Царевич».
    И по следам этой страшной гулянки появилась песня. Володя ее прямо на ходу сочинял, пил и пел. Из-за этой же песни у него с Мариной произошла серьезная размолвка, уже в Москве, когда они встретились, он спел ей «Парижских бесов». Марина ее выслушала от начала до конца, потом вдруг встала и с нехорошим таким лицом стала собирать чемодан. Володя спрашивает: «Что с тобой?» А она: «Я все это время страдала, а обо мне в песне ни строчки». Ревнивая была жутко». («Прекрасные монстры. Художник Шемякин – о людях, разлюбить которых уже не в силах», записала К. Французова-Януш, «STORY», № 7, июль 2016 г., глава «Влади и Высоцкий».)
    Журналист Сергей Кузнецов: «Мне Шемякин рассказывал, когда я интервью у него брал там, в Нью-Йорке, в Клаверак<е> – знаменитый эта у него усадьба, что когда вот эту вот песню («Французские бесы». – А. С.) <Высоцкий сочинил>. Они были действительно в кабаке с Высоцким. И была музыка, и у Шемякина пистолет был. И вдруг ему пришло в голову – горячительного уже хорошо выпили – он прыгнул на стол, действительно, стал стрелять из пистолета (показывает указательным пальцем левой руки вверх). И самое главное, что там же был и Любимов Юрий Петрович в каждой компании, и хозяйка ресторана. И они оказались моментально под столом (усмехается) – испугались! Кто-то вызвал полицию, жандармерию. Но они с Высоцким очень, в-в, быстро куда-то в машину <сели> – и такси вызвали – и переехали в другой кабак, к цыганам уехали, к-х (усмехается). Реально событие было». (Rutube-канал «Общественное Московское телевидение», 2017 г., «Певец русского зарубежья В. Леонидов рассказывает о В. Высоцком в программе "Кузнецкий мост"».)
    «Один раз всего мы напились вместе. Обычно если я пил, то Володя возился со мной, и наоборот. У него в песне: «Пьянели и трезвели мы всегда поочередно». Это как раз о том, как мы друг друга спасали. А в тот раз была виновата Марина, она выгнала нас. И мы с пьяным Володей очутились в два часа ночи, с чемоданами, на улице. Поехали в аэропорт. Его, конечно, никто не берет в самолет в Россию. Мы сдали багаж и остались на улице. Он говорит: зайдем в кабак какой-нибудь, я подумал: лучше уж в русский кабак, чем он будет искать на Пигаль, где можно купить морфий и кокаин. Потому что он в то время уже сидел на игле.
    Он пьет и говорит: «Ну, мы же с тобой в жизни никогда не пили,  давай, маленькую стопочку выпей за мое здоровье». А мне маленькая стопочка – это как акуле кровь почувствовать. И я поддался – выпил маленькую стопочку, помню, это было у Жана Татляна, кабак «Две гитары». И понеслось. И вот результатом была песня "Французские бесы"». (Интернет-сайт журнала «Сноб» snob.ru, 10 июня 2019 г., А. Дунаевская, П. Гриншпун, «Михаил Шемякин: "Один раз мы с Высоцким напились и стреляли из пистолета"», глава «Ревность, пистолет и бесы».)
    «Пьянели и трезвели мы всегда поочередно…»
    «Сначала друзья поехали в аэропорт, но улететь Высоцкому не удалось. Они оставили чемоданы в камере хранения и на такси отправились обратно в Париж. Около трех часов ночи они оказались на Елисейских Полях: «Неподалеку светились огни кабака «Две гитары», которым когда-то владела известная в Париже дама Людмила Лопато. Нынешний хозяин, франко-армянский певец Жак (верно: Жан. – А. С.) Татлян, топтался перед входом, поджидая клиентов».
    Как вспоминает Михаил Шемякин, Жак Татлян, увидев приближающихся гостей, мгновенно исчез в дверях ресторана. У Михаила среди парижских гуляк была недобрая слава и прозвище Неугомонный. Он был удостоен его за то, что загул Шемякина мог продолжаться несколько дней. В это время он мог без устали пить несколько дней подряд и петь русские песни, включая военные и революционные.
    «Как потом выяснилось, – пишет Шемякин о реакции Татляна, – он, как только нас увидел, с криками: «Сюда идут Высоцкий с Шемякиным, разнесут все вдребезги!» – стал носиться по столам и диванам, снимая со стен иконы и картины, украшавшие кабак».
    В ресторане «Две гитары» друзья присели к стойке, Высоцкий заказал себе рюмку и обратился к Шемякину с мыслью о том, что они столько лет дружат, но ни разу не выпивали вместе:
    «Оно так и было, – вспоминает Шемякин. – Загуляю я – «пасет» меня друг Высоцкий, в запое он – я с ним повсюду, оберегаю его от неприятностей. А здесь Володя протягивает мне стопку водки: «Мишуня, ну – одну махонькую, мы ведь с тобой ни разу вместе не выпили!» Черт меня дернул согласиться и опрокинуть в себя эту стопочку…» 
    «Нить порвалась – и понеслась, – спасайте наши шкуры…»
    «В тот вечер, когда Высоцкий сказал, что пора им выпить вместе, стопочка, предложенная в знак их дружбы, стала для Михаила «каплей крови для акулы». Они выпили, и начался совместный загул: «И вот мы уже спускаемся в подвальное помещение знаменитого кабака «Распутин». Расположенный в престижном районе Парижа, недалеко от Триумфальной арки, «Распутин» считался одним из самых шикарных и дорогих русских кабаков», – вспоминает Шемякин».
    «А друг мой в черных сапогах стрелял из пистолета…»
    «В ресторане «Распутин» Высоцкий получил от Казанского в руки гитару и предложение спеть, в первую очередь для того, чтобы прекратить неконтролируемое разбрасывание купюр цыганам. Тогда он запел песню «Где твои семнадцать лет?»
    Шемякин вспоминает: «Когда он дошел до слов: «А где твой черный пистолет?» – я вспомнил, что в кобуре у меня под мышкой покоится пистолет, который я прихватывал на всякий случай, когда «пас» Высоцкого, пребывающего в очередном загуле. И с пьяным возгласом: «Да, вот он – мой пистолет!» – выхватил его и бабахнул пару раз в потолок, с которого свисала хрустальная люстра».
    Послышался шум осыпающегося разбитого стекла. Все, кто были в зале, попрятались под столы: "В противоположном конце залы из-под скатерти высовывался не уместившийся под столиком зад Юрия Петровича"». (Интернет-сайт литературно-художественного журнала «Новая Литература» newlit.ru, Кругом 500, «"Французские бесы": песня о «единственном совместном загуле» Владимира Высоцкого с другом Михаилом Шемякиным в Париже».)
    «Во время своих приездов к Шемякину в его замок Шамуссо вблизи Парижа и наших долгих разговоров – о жизни, искусстве, политике – я, конечно же, не раз расспрашивал художника о Высоцком. Не обходили мы при этом самые деликатные темы. Однажды напомнил случай, когда в одном центровом парижском ресторане друзья во время пьяного загула устроили стрельбу из пистолета в потолок. Очевидцы рассказывали, что случившийся там режиссер Юрий Любимов от страха забился под стол. Миша отпираться не стал:
    – Тот загул Володя потом описал в своей песне «Французские бесы». А виновницей срыва тогда стала Марина, она просто-напросто выставила мужа за дверь с двумя чемоданами. Я не хочу сейчас вдаваться в подробности, но здесь важно отметить вот что: за исключением этого случая, мы никогда не отправлялись в загул вместе. Я слишком его ценил, чтобы вот так рисковать своим другом». (Интернет-сайт «Дзен» dzen.ru, страница «Российская газета», 19 марта 2024 г., «Как Михаил Шемякин встретился с Владимиром Высоцким – и они сразу стали друзьями».)
    И рассказ художника о последствиях «загула» и знаменитой песне.
    «Срыв у нас был только один раз, и то по вине самой Марины.
    Благодаря нашему срыву, который закончился для Володи психушкой и «белой горячкой», он написал замечательную песню «Французские бесы» – в ней все это описано. Марина приревновала и к песне. Вернувшись в Париж из Москвы, она позвонила мне и сказала: «Вряд ли я буду еще встречаться с Володей, он меня не понимает…»
    А дело было вот в чем – Влади приехала к Высоцкому и он ей спел песню о нашем загуле. Марина сперва хохотала, а когда Володя допел, встала и бросилась собирать чемоданы: «Я страдала, а меня в этой песне нет!» После чего погрузилась в самолет, и у них с Володей случился месяц раздора.
    Больше мы вместе не гуляли…» («Михаил Шемякин: "В нашей психушке собрались сливки всего Ленинграда"»: интервью, «Караван историй», № 12, декабрь 2001 г.)

                Армян в браслетах и серьгах
                Икрой кормили где-то,
                А друг мой в черных сапогах
                Стрелял из пистолета!

    Сам Жан Татлян спиртным не увлекался. Ностальгия на русскую водку на него не распространялась. Легкую выпивку он мог себе позволить только в одном случае – когда рядом была великолепная женщина…
    ***
    В начале 1990-х певец прилетел в Санкт-Петербург и дал семь аншлаговых концертов в ДК имени Горького, после чего возвратился в Версаль. 14 апреля 2000 года приехал вновь и дал серию концертов в БКЗ «Октябрьский». Его появление вызвало большой резонанс в прессе, он принял участие во многих передачах центрального российского ТВ и решил вернуться в Россию. Уже более 20 лет Жан Арутюнович живет в Санкт-Петербурге с женой-балериной.
    По сообщениям СМИ, и сегодня Татлян продолжает выступать и записывать музыкальные альбомы… Жан исполняет песни на русском, армянском, французском, итальянском, английском, греческом и идише.
    Но это уже, как говорится, – другая история.