Все от ума хотят объяснить, а сердца маловато

- Трудно мне вчера было. С четверга жили у Алесиных родителей, у ... тоже было мне плоховато - он еще про работу сказал, что работаю с иудами - трудно переварить такое, т.к. люди все-таки симпатичные, стремятся ко Христу. Просто я ему передал свои проблемы с вопросом причастия, он был этим возмущен. Да, и все время кажется, что во мне люди видят не того, кем я на самом деле являюсь... Короче, искушения. Плюс вечером Николай Николаевич меня в конце концов достал - я просто встал и вышел из-за стола, больше его уже не видел, до вечера сидел в комнате, а потом спали, рано утром его еще не было...
Тяжело. Сердце стало каким-то очень подвижным - от покоя и радости, до гнева и всякой гадости. И башню сносит моментально. Вот, раньше осуждал М., а теперь сам таким стал. Дай ей Господь освободиться от всякого зла. - Э.В.
- Не очень понял, как у тебя разговор дошел до работы с иудами. Ну да ладно, не это главное. Я просто тебе уже говорил, что официальная часть православия стала сейчас с патриархом Алексеем очень неприглядной. Организм умертвили, осталась четко спланированная организация с большим количеством клерков, чиновников, охраны и т.д.
Этого не было ни в первохристианские времена, ни в царской России. Это было во времена Пришествия Христа в Иудее. Синедрион тогда тоже уже большей частью состоял из чиновников и фарисеев. Я не обобщаю и никого не обвиняю. Просто так есть как данность. И официальной части православия вообще могло бы не быть, если бы не, например, батюшка Николай с острова, другие подвижники живой веры, да даже и наш приход. А ты волею судьбы работаешь в официальном православном журнале. Поэтому несешь какую-то часть отвественности за них. Вот мои мысли.
Не осуждай никого, тогда зло не пристанет к тебе.
- Спасибо тебе за советы. Поверь, мне они помогают. Как уже писал тебе, Христос посреди нас. Я подскользнусь - ты вразумишь и подскажешь, будет трудно тебе - у тебя есть я.
Сначала ... говорил, что я попал действительно в хорошее место, и это потому, что терпел его слова. И, сказал, если буду и дальше терпеть, будет еще лучше. Вот, наверное, и начинается терпение. Раньше сам по себе терпел. Теперь еще и за этих ребят, которые, поверь, хорошие, только наивные и в чем-то самоуверенные, как подростки... Все от ума хотят объяснить, а сердца пока маловато...
- Да дело не в наивности или в чем-то другом, а сопричастности к официозу. Вот что страшно. Да не переживай, поработаешь, поработаешь, а потом, может, и лучше место будет. Не заклинивайся на работу.
А с Николай Николаевичем, будешь как солдат с прапорщиком, я думаю, до смерти. Но тоже ничего страшного, зато когда помрешь, в твоей лампадке будет достаточно масла, чтоб встретить жениха Христа.
- Да... А по работе меня место устраивает, не совсем устраивают только функции кладовщика, менеджера... Я бы хотел творить "доброе, вечное"... А жизнь все приближает поближе к "параше"...
- Ты же сам хотел работать в православном журнале??
Даже не разбирая кем? Или я чего не понял.
- Не, сначала просто хотел. А теперь вот уже мало. "Мяу" - короче. Или, говоря иначе, благодаря Господа за настоящее, дерзаю Его просить о большем...
- Мдя, все человеку мало....
- А может, Господу приятно, что мы у него просим большего. Ему ж не жалко. Только бы мы были готовы.
- Дык, не духовного же, а материального, или чего не понял.
- Мне кажется, что в ряде случаев духовное все же как-то сопрягается с материальным. Работать писателем или художником не то же самое, что быть грузчиком на автобазе... Или и я что-то не понимаю? Внутреннее содержание человека как-то проявляется и в этом мире. Батюшка - батюшка, программист - программист, а менеджер - менеджер.
- Ужо немного отдохну, опять болит голова.
С Богом!
- С Богом, N.
февраль 2007г (из переписки с прихожанином, другом семьи)
И очень хорошо, что такая простая и нетворческая работа в православном издании - смысл посвященности работы Богу остается, а в ошибочном участия нет, да и в душу никто не лезет, не пытается там руководить и свои порядки устанавливать. Очень всё хорошо. Отвечать можно только за своё, что сам творишь и доносишь, выстраданное, глубоко личное.
Самое страшное – это подмена внутреннего, настоящего, живого, навязывание в том, в чем должна быть полная свобода. Поэтому пока невозможно говорить полностью своё, лучше уж молчать – или писать «в стол», для самого себя. ок.2015г.

https:// ridero.ru/books/zapiski_praktikuyushego_khristianina/