Хутор четырёх улиц. Повесть

   1. Выпускники.

   Сегодня сдан последний школьный экзамен и Элина с Антошей решили погулять в парке. Они давно договорились не гулять в экзаменационный период, а то встречи сильно отвлекают от подготовки и очень трудно потом настроиться на рабочий лад.
Это придумала Элина и, как всегда, она оказалась права. Эл, как её называл друг и одноклассник Антон Весёлокутский, считал её мудрой и очень практичной девочкой Она ставила учёбу на главное место: сначала в школе, а в перспективе и в ВУЗе. Нужно обязательно поступить в институт, чтоб приобрести приличную профессию. Ребята встречались только по выходным и то, чаще по субботам, потому что в понедельник — школа. Это было мнение Марии Петровны и дочь была с ней очень солидарна.

   Антон это правило не принимал и гулял с друзьями почти ежедневно. Он с удовольствием согласился бы придерживаться его чтоб лучше учиться, но понимал, что очень многое упущено. Если серьёзно относиться к учёбе, то нужно очень твёрдо запомнить, что уроки математики никогда нельзя пропускать, ни одного урока и ни по какой причине. Потому что потом не хватит одного звена в научной цепи и задача не будет решена. Но это Антон понял слишком поздно, когда ничего обратно не вернуть. Остальные предметы парню давались довольно легко. Он мог пересказать почти дословно предыдущий урок, выучить по пути в школу заданное стихотворение, мог повторить параграф из истории или географии. И всё это пройденный жизненный этап.

   А сегодня за окном экзаменационного класса созрело июньское лето. В школьном саду черешни протягивают свои ветки, предлагая всем красные мясистые и сочные  ягоды. От одного взгляда рот наполняло слюной. Готовясь к ответу на билет, Антон ощущал не только оскомину от ягод, но и предвкушал предстоящую прогулку с Элиной в старом парке. Почему-то девушка напоминала ему эти висящие ягоды из школьного сада. Только ягоды хочется съесть, а девушку целовать.

   Очень скоро в школе всё закончится и они разъедутся в разные стороны. Она поедет в Харьков, а он - в Житомир. Он с большой вероятностью верил, что после учёбы они будут вместе, но в каком месте пока не известно. Скорее всего, она поедет за ним, потому что ему предстоит учиться в военном училище и стать офицером.. Уже через несколько дней Антону нужно явиться в военкомат для получения направления для сдачи вступительных экзаменов. А пока, он, выйдя из класса, ожидал её у школьного крыльца, красивую, высокую девочку с чёрными глазами и с такими же по цвету волосами, распущенными до плеч и с очень красивой фигурой.  Она сегодня очень счастливая. Сдала экзамены на очередную "пятёрку". Ей сейчас нужно подбодрить подруг, а потом выйдет к Антону.

   Неожиданно громко грохнула входная дверь и выскочила Элина, пролетев ступеньки на крыльце, она остановилась перед Антошей.
   — Ну, что заждался, товарищ будущий офицер?
   — Я тебя готов ждать, хоть всю жизнь.
   — А, если я найду другого?
   — Плакать точно не буду, но обижусь сильно.
   — Антоша, ну ты и собственник!
   — Воспитан на примерах классической литературы и советского кинематографа...
   — В парк пойдём? — Элина сощурила слегка раскосые свои глазки.
   — Пошли...

   Элина подхватила юношу под руку и увлекла его по аллее вниз, в сторону огромных, тяжёлых въездных ворот. Солнце продолжало свою летнюю работу — грело всё, что не имело тени и играло искорками в глазах первой школьной красавицы. Антон ускорил шаг и повёл быстрее; хотелось немедленно окунуться в тень высоких тополей и развесистых клёнов. Элина была не против, тем более, что разговор на солнцепёке не клеился. Асфальт почернел, размягчился и отражал солнечное тепло, увеличив его килокалории.Минут через двадцать выпускники зашли в ворота старого, прохладного парка, приняв его прохладу и зелёную свежесть. Молодые люди быстро нырнули в царство прохлады, уселись на свою привычную скамейку. Элина стала водить пальчиком по петроглифам Антона, которыми были испещрены плоские поверхности скамьи. Ещё в девятом классе, на новогоднем празднике ребята начали встречаться. Тогда они впервые поцеловались и он признался в любви.

   — Эл, ты помнишь, как мы здесь впервые поцеловались?
   — Помню, но ты это сделал стоя. А где то дерево, у которого созрел первый поцелуй? — девушка вскочила и стала разглядывать ближние деревья.
   — Ты ошибаешься, то дерево было у речки. Давай поищем его в другой раз.
   — Хорошо.
   — А сейчас скажи мне, когда ты едешь в институт?
   — А ты, когда?
   — Мне в военкомат предстоит явиться в начале июля, кажется... третьего.
   — Я уеду раньше, — улыбнулась девушка.
   Антон переживал предстоящую разлуку и старался не думать о ней. Эл была такая симпатичная и эффектная, что за ней постоянно ухлёстывали толпы мужиков и косяки
женихов, готовых к свадьбе. Элине это импонировало. Ей нравилось, что Антоша нервничает и переживает. Она частенько его дразнила:
   — Не называй меня своей, потому что я не твоя.
   — А, как мне тебя считать?
   — Я — своя; или — мамина,
   — Угу!..
   — Мы сегодня прощаться будем или отменяется?..— В её глазах играли бесики, а она играла с Антошей. Но её пышные и сладкие губы так манили к себе, что не оставалось сил на сопротивление.
   — Иди ко мне! Посидим на нашей скамейке?
   Ребята просидели до вечера, обсуждая, как они будут проводить время врозь. И ещё посидели до темноты. Только ночь подстегнула двух выпускников расстаться и пойти провожаться до её дома. По пути они хохотали, вспоминая школьные годы и курьёзные случаи, остановившись, целовались и снова продолжали путь. Их встретил симпатичный и уютный дом на пригорке, утонувший в зелень сада и гудящий растревоженными пчёлами. Элина чмокнула Антошу в щёку:
   — Пока, Антон! Иди домой! Меня заждались! Родители переживают, ждут оценку и меня. А впереди у нас новые испытания и новые экзамены — вступительные.
   Они ещё раз поцеловались и разошлись чтоб снова встретиться неизвестно когда.
 
                2. Зенитно-ракетное училище.

   Антон чётко по-военному прибыл в военный комиссариат за получением предписания и направления в Житомирское военное зенитно-ракетное командное училище ПВО (ЖВЗРКУ) Эта процедура не длилась долго и он, не задерживаясь, убыл на железно-дорожный вокзал. Купил вечером билет и ночью дождался поезда. Расстояние небольшое, поэтому утром был доставлен в Житомир.
   «Как найти, где находится его военное училище?»
    Оказалось, что не очень далеко от вокзала и всегда найдутся  добрые люди, которые подскажут и даже назвали адрес — проспект Мира 22. Рассказали  и про транспорт, на котором можно доехать, и про хороший ориентир, чтоб не проехать нужную остановку:
   — Когда проедите на автобусе через реку Каменка по Богунському мосту, при-готовьтесь к выходу на следующей остановке. Если пройдёте немного вперёд, увидите  ракету и пушку, а рядом КПП военного училища. Антон легко нашёл штаб на территории и, сдав документы,даже успел попасть на завтрак вместе с другими абитуриентами, которые тоже мечтали стать офицерами.
 
   Завтрак Антону понравился и он с удовольствием это констатировал всем тем, кто обещал ужасную солдатскую пищу. «Ну и что, что гороховая каша - нормально!...Ну и, что, что борщ не солёный, а мне вообще соль не нужна».

   После завтрака абитуриентов привели строем к казарме, распустили покурить и приготовиться к построению в помещении казармы, назначив время построения.
Построились и удивились, как их много. Перед строем стоял офицер — майор. Он представился:

   — Я майор Шевченко Пётр Иванович — командир 111 батареи. Все подразделения в училище имеют свою нумерацию. Вы все входите в состав 111 батареи, которой мне поручили командовать. Прошу любить и жаловать! Ко мне можно и нужно обращаться по всем вопросам. Я буду стараться всё решать, но пока вы будете абитуриентами, то в штате я буду один, а вас много, больше чем нужно в три или, даже, в четыре раза больше. Первое, что сделаем, составим график дежурства и вы по очереди будете по двое дежурить на тумбочке дневального. Смена через каждых два часа. На тумбочке стоит телефон. На звонки нужно отвечать: «Дежурный по 111 батарее Иванов». И всю информацию передавать мне, когда я приду. У кого хорошая память, запоминайте информацию, а, если плохая, то записывайте на бумажку. Дежурные должны следить за порядком в казарме, временем и подавать команды. В 6 утра «Батарея — подъём!», в 22.00 «Батарея — отбой!» Когда получите команду от меня или по телефону «Батарея построится!» И ещё, вы зачислены абитуриентами в 111 батарею ЖВЗРКУ и постоянно должны находиться по распорядку дня в казарме, в аудитории или на спортгородке. За пределы училища не выходить! На территории училища дежурит патруль. Если вы что-то нарушили, патрульные вас запишут и эта запись повлияет на ваше поступление в училище. На доске документации у тумбочки дежурных вывешено расписание вступительных экзаменов и консультаций. У вас много свободного времени, используйте его для подготовки к экзаменам. Ежедневно, в 22.00 — вечерняя поверка. Я буду проверять вас по списку, называю фамилию, а вы должны отвечать громко — «Я!» Вопросы есть? — Нет! Хорошо. Разойдись!».

   Это было первое выступление командира батареи перед строем. Он обозначил, как мы должны вести себя на территории училища. Все побежали смотреть расписание и график дежурства. Антон с удовольствием заметил, что он задействован не скоро. Будет время присмотреться. Ему предстоит сдавать четыре экзамена: два письменно и два усно. Перед каждым экзаменом по две консультации. В расписании есть время и номера аудиторий для самоподготовки. Там можно пользоваться учебниками и справочной литературой. У абитуриентов много свободного времени, которое можно использовать по своему усмотрению, а конкретно: находиться в казарме, на спортгородке,т.е. — на территории училища. Ребята очень быстро нашли себе хорошее место на берегах и островке речки Каменка, которая протекает по территории училища и бегали купаться и загорать. Командование училища, обеспокоенное неорганизованностью отдыха на водной среде, приказом запретило купанье и отдых для курсантов и абитуриентов. Для выявления нарушителей был организован патрульный маршрут. Патрули придумали страшное наказание: «Будете немедленно записаны!» Курсанты никогда не были замечены на р.Каменка, а абитуриенты бахвалились количеством замечаний на реке.

   Большинство абитуриентов 111 батареи опасались получить замечание и не ходили на Каменку или резво смывались, завидя патруль. Это была увлекательная игра  в стиле «Ну, погоди!» Абитуриенты — в роли зайцев, старались изловчиться, чтоб освежиться и не оказаться записанными. Антоша вначале бегал на речку, но потом нашёл себе другое занятие — спорт. На спортгородке была великолепная волейбольная площадка, на которой в определённое время играли на вылет. Антоша был фанатом волейбола и не мог удержаться, чтоб не поучаствовать в соревновании. Он в девятом классе был лидером в школе и капитаном сборной команды. Впервые в истории родной школы, команда приняла участие в областном первенстве.

   Пользуясь неписанными правилами при игре на вылет, Антон ступил на пятый номер, к которому он был ближе. Команда получилась смешанной,в ней оказались курсанты второго и четвёртого курсов и два абитуриента. Их никто не мог победить и они держались, а соперники постоянно менялись. Ребята наслаждались игрой и командным взаимопониманием. В ходе игры они познакомились и хорошо общались, а ещё лучше играли. После окончания игры, договорились о новой встрече и игре. 

   Увлекшись спортом, Антон меньше ходил на Каменку и был записан патрулём только один раз, когда настала его очередь отвлечь патруль на себя, а остальные смылись.

Курсанты были рады появлению такому игроку в училище и поощряли,подбадривали своего нового игрока. Они подсказывали, как сдавать экзамены и, как себя вести. Они были уверены, что Антон поступит. Антоша, даже поверил, что он уже в списке зачисленных.

   В 111 батарее оказались разные люди. Одни приехали чтоб стать офицерами, другие, потому что родители заставили,  иные - отметиться и сачкануть от призыва в армию. Это был контингент, решающий проблему: ни в коем случае не оказаться в списках поступивших. Вели себя вызывающе, дерзко, нарушали правила поведения и не только отдыхали на Каменке, но бегали в самоволку пива выпить. На построениях громко выражали своё недовольство и часто хамили офицерам, пытались внести разлад в подразделении, повлиять на других абитуриентов, привлечь их на свою сторону, сделать  своими единомышленниками. Им в очередной раз записывали замечания, вывешивали на доске объявлений у штаба списки нарушителей дисциплины. Потом стали вывешивать списки фамилий, получивших замечания и количество замечаний. В списки попал и Антон, получивший одно нежелательное замечание. Оно появилось по незнанию ситуации. Друзья-волейболисты не обрадовались, а даже посочувствовали и стали постоянно бегать контролировать не появилось ли у него новое замечание.Антоша был огорчён от полученного замечания и одновременно рад появлению новых настоящих друзей.

   Время приближало день первого  экзамена. Это была математика (письменно). С этой наукой, до восьмого класса, Антон справлялся достаточно хорошо. Были случаи, когда из класса только несколько человек выполнили домашнее задание и среди них был Антон. К сожалению, таких примеров после восьмого класса не наблюдалось. Он просто потерял те нужные звенья цепи, к которым приводят пропуски занятий, болезни, невыученные уроки, невыполненные задания. На вступительном экзамене каждый получит свою заслуженную оценку. Оценка будет тем действиям, которые предпринимала школа, но которым он оказывал сопротивление и неприятие. Было много говорено учителями, увещевали, просили и ругали, сигналили «двойками», но ученик сопротивляется самоотверженно, как-будто ему вталкивают что-то ненужное и вредное. А в ЖВЗРКВУ будет сделан вывод, нужен ли ему такой-то, подавший документы чтоб стать офицером или он не достоин на базе своей подготовки. Сможет ли, опираясь на базовые знания, развить эти знания в стенах знаменитого военного училища для освоения сложной техники, которую предлагают изучить чтобы суметь использовать на практике. И не только самому уметь использовать, но и подчинённых нужно научить.

   В день экзамена всё происходило, как обычно: утренний подъём в 6.00, зарядка, завтрак и переход строем до учебного корпуса №4. В огромной аудитории поместилась вся 111 батарея. Вошли два преподавателя: офицер и гражданская — женщина. Объяснили экзаменационные варианты, порядок работы и сдачи работ. Раздали черновики и чистовики и установили время работы. Процесс пошёл. Антону попало  доказательство теоремы объёма шара и несколько алгебраических уравнений. Он начал с теоремы. Это материал 8-го класса. который он знал и помнил. Он геометрию понимал, потому что она имела большее практическое применение, чем алгебра. Потом решил два уравнения, а с двумя другими просидел до конца рабочего времени. Он понимал, что это между «тройкой» и «двойкой», а как оценят арбитры от математики ему не известно. Времени оставалось не мало и он, сам того не осознавая, что-то чёркал в черновике, а в результате получилась ракетная уста-новка на танковой базе.
   — Результаты работ будут вывешены на доске объявлений у штаба... — объявили преподаватели, собирая листы абитуриентов.

   Антона преследовали сложные чувства: «Как оценится его работа? Как осилить остальные экзамены? Удастся решить задачу по физике?» Там намного легче, но что попадёт? Единственное, в чём он был уверен, это — сочинение. Он меньше чем на «четыре» не писал никогда. Позже о таких учениках говорили — «гуманитарного склада ума», а 30—40 лет назад, таким сочувствовали, что «математика у них не пошла...»

                3. Непримиримые.

   Когда обстановка долго нагнетается и находятся возбудители нагнетания, то однажды прорвёт и пострадают не только виновные, но и сочувствующие им и согласные с их поведением, а также многие люди, просто оказавшиеся, рядом или в одном потоке событий.

   Контингент, поступающий в училище, продолжал себя вести в стенах военного ВУЗа, как в прежней жизни и их можно причислить к составу непримиримых, у которых в основе задачи имеются свои личные идеи и планы. Они нашли друг друга и объединились, составив особый контингент любителей выпить пива в городе, позагорать на Каменке. Они — рекордсмены по замечаниям,«бузутёры» и спорщики, пререкающиеся со всеми военными начальниками. Кто из офицеров-воспитателей изъявили бы желание получить кого-то из них в свои подразделения? Такие надолго остаются проблемой и головной болью, как для воспитателей, так и для сотоварищей. Их нельзя допустить к учёбе. Они всегда будут на доске объявлений отрицательных героев. Их отчисление будет отстрачиваться, но будет всё же оставаться нонсенс. Их будет тянуть на Каменку или туда, куда нельзя:
за границы пределов училища, похамить, нагрубить и пр. И так до самого выпуска. Даже приближение финиша учёбы не будет препятствием для изменения их характеров.Какой-то процент изменится под воздействием воспитательного процесса, но очень незначительный. Основной процент, прошедший по конкурсу для получения образования из непримиримых сможет выполнять план образования, но не будет иметь успеха по плану воспитания. На выходе, не велика польза стране, Министерству Обороны от невоспитанного специалиста и плохого воспитателя. Под их влияние неизбежно попадут или косвенно неокрепший и не утвердившийся элемент среды и чем-то недовольные персоны.

   После вечерней поверки группа, не менее десяти человек, в знак протеста против системы училища, её строгости режима, собрались в самоволку, в город, чтобы выпить и «погужбанить». Слово не совсем литературное и может означать всё то, что сам себе представляет сказавший. Контингент был шумный, изобретательный и наглый. Они часто собирались на излюбленном месте — нижние койки «вертолётов» и поочерёдно «травили» анекдоты. Сегодня они собирались отметить сдачу первого экзамена и не обязательно успешную. Некоторым из них — неудача желаннее. Контингент уже несколько дней живёт в военном училище, в 111 батарее. Днём большую часть времени проводит на Каменке, а ночное, чаще — на одном из «вертолётов», где хохочут от нового анекдота. К ним постоянно примыкают всё новые и новые «непримиримые». Остальные абитуриенты, имеющие удовольствие невольно их наблюдать, стали их различать, запоминать их имена и клички. И, даже их планы, были всем известны, потому что они их обсуждали громко и бурно, с комментариями. Обсуждая сегодня, уже не первый раз «вылазку зенитно-ракетного десанта 111 батареи» с планом захвата ближайшего гастронома с едой и выпивкой, а потом «атаковать общежитие педагогического института» чтоб «захватить заложников на пару часов» и, когда надо будет, «ретироваться в нелюбимую казарму».

   Самым активным был невысокий, рыжеватый паренёк из Николаева — Киреев Олег. У него отец был то ли генералом, то ли полковником и не видит сына на гражданской специальности, только военным. Ребята его кличут «полковником». Олег сначала обижался, потому что это не приносило ему удовольствие, а потом кличка прижилась и он смирился. Он не собирался ограничивать себя режимом запретов.

   Второй парень — друг, земляк и одноклассник Олега — чёрнявый, среднего роста, спортсмен-гимнаст. Он желал сделать спортивную карьеру, но получил травму и на серьёзные результаты рассчитывать не приходится. Пришёл в училище «паровозом» за своим одноклассником. Зовут его Гоша, а кличка приклеилась — «пан спортсмен» или реже — «паровоз». Он был бы рад поступить, но отказаться от контингента не смог бы.
   
  Следующий — Женька Кабаков. Толстенький с залысинами на лбу, любитель выпивки и «погужбанить», нагловатый матерщинник из Винницы. Поехал поступать в училище, потому что не хочется служить в армии. Желал бы применить любой ход, только бы оттянуть свой призыв, а лучше «затабанить это» (его личное выражение). Он каждый их сбор на «вертолётах» подталкивает дружков в «самоволку» и получил кличку «кабак».

   Митя Мазур — хлопец из Ровно — высокий, чернявый,вечно не бритый с усами книзу,сам не знает, как здесь оказался, но служить, а тем более, стать офицером не горит желанием. Он — бабник, гуляка и альфонс. Он не понимает и не признаёт ограничения, заборы и границы. «Пацаны, когда махнём через забор?» Его наградили кличкой — «беня», возможно, производная от «бандера».

   С некоторыми непримиримыми Антоше пришлось столкнуться. Например с «кабаком». Это было, когда Антон ещё не увлекался волейболом и не был членом такой замечательной команды. Он бегал освежиться на Каменку. Там он познакомился с «кабаком», хотя это знакомство выглядело странновато. «Кабак» попросил прикрыть его с друзьями, подставившись под патруль:
   — Пожалуйста, сделай это, будь нормальным пацаном. У нас у всех уже по семь — восемь замечаний. Правда, нам это «до балды», но тебе же тоже, не так ли?
   Непримиримые сбежали, а Антон был записан — первая запись.
   «Зачем мне такие друзья?» — думал Антоша. Но отказать было нельзя, не по-пацански.
   Со вторым непримиримым, «беней» Антон познакомился на волейбольной площадке,
когда проигравшая команда уступала место следующим игрокам, Антон, почти одновременно с «беней», занял место пятого номера, остальные игроки — курсанты училища. Один из них, Дима Рябов, предложил Антону:
   — Парень, уступи до 7 —  8 очков, потом продолжишь...
   — Согласен, парень, поделить с ним по полпартии?
   — Согласен, — ответил, «беня».
   — Пожмите руки!
   Антон команде понравился больше и он приобрёл в стенах училища свою постоянную команду.
«Полковника» Антон узнал на консультации. Они сидели почти рядом, в третьем ряду у самого прохода. Женщина-математичка показывала на доске, как решаются одни распространённые уравнения:
   — Но это один способ решения. Кто рискнёт решить вторым способом?
Олег поднял руку.
   — Приглашаю вас к доске, — произнесла женщина.
«Полковник» вышел и решил. Антон смотрел на него и не только он, с завидным восхищением.
   — Пожалуйста! — ответил ей тогда гордый «непримиримый» и улыбнулся всем присутствовавшим.
   С остальными «непримиримыми» у Антона тесного контакта не было, но они все были где-то рядом. Возможно они и Антона считали своим, но ему этих тесных связей не надо было. Антона часто звали к себе на «вертолёт», но он мягко отказывался.
   Сегодня после вечерней поверки и ухода майора Шевченко из казармы, «непримиримые» снова организовали свою «тусовку». И снова возник  старый вопрос «бени»:
   —...когда махнём через забор? Я в этой зоне уже засиделся.
   — А ты знаешь, куда переть ночью в чужом городе? — осведомился более практичный «пан спортсмен»? — Или главное, перепрыгнуть забор? Я думаю, что сначала нужно днём осмотреться, а потом - штурм...
   — Я знаю этот район, — вмешался в базар «кабак».— Когда я впервые приехал, то немного поплутал здесь, зато помню, что здесь есть гастроном и, на всякий случай, я посмотрел, как он работает. Могу Вас обрадовать, что он закрывается в 23.
   — Ну, купим, выпьем, а что дальше, как без девочек?,— удивился «беня».
   — Пацаны, хватит базарить, через полчаса кабак закроют. Что делаем? — остудил гнилой базар «полковник».
   — Пошли, пошли и хватит базарить, — затараторил взъерошенный «беня».
   — Кто пойдёт? — руководил «полковник».
   — Я! — откликнулся первым «беня».
   — Я! — присоединился «кабак».
   — Я! — неуверенно проблеял «пан спортсмен».
   — Ладно, хватит! — подытожил «полковник». — Сегодня групповой вылазки не будет, времени мало. Обойдёмся разведгруппой. Купите водки — три... нет — четыре бутылки и столько же пива... колбаски и хлеба...
   — Давайте, ещё сырок «Дружба»,— добавил «кабак».
   — Всё, с вещами — на выход! Время — деньги.
   — Я Вам покажу лаз, а дальше Вы справитесь без меня. Я буду ждать Вас на обратном пути, помогу с переброской товара. Пошли!

   Компания направилась к выходу. На их удачу небо было пасмурным и ночь казалась ещё темнее чем обычно. «Полковник» вёл свою группу скрытно между деревьями и кустарниками. Пацанам показалось, что «полковник» уже ходил этим маршрутом. Он точно привёл к пролому в заборе. Лаз образовался из-за монтажа забора из бракованных плит. В одной плите был скол, в который легко проникало тело среднего человека. Через пару минут три самовольщика весело шагали в направлении гастронома. Они были в приподнятом настроении и пьяны от свободы. Парни успели до закрытия магазина закупить всё по списку и вскоре зашагали в обратном направлении.

   «Полковник» терпеливо ожидал самовольщиков у лаза и, даже, озяб от свежести ночной прохлады,но предвкушение предстоящей «фиесты» грело его и веселило. Путь обратно обошёлся без приключений.
   Компания разложила на «вертолёте» бутылки и закуску. В умывальнике нашлась только одна солдатская кружка и она пошла по кругу. Самовольщики приглашали в круг своих пацанов. Кто-то подходил, а другие отказывались. Антона тоже пригласили, но он отказался. Ему не нравился контингент, которому всё было «по барабану». Проверок внутренней службы они не опасались, им даже было бы интересно пообщаться с каким-нибудь проверяющим и высказать ему свой протест режиму. Естественно, что они мешали батарее отдыхать, существовать и перестраиваться на военные рельсы жизни. Эту братию мог поддержать только единомышленник или колеблющийся человек, ещё вчера живший свободной гражданской жизнью без присмотра и контроля.
 
   После приёма определённой дозы, ребятам захотелось пообщаться, но слишком громкое общение становится достоянием всей массы народа, а в казарме проживает сотня, а может и более человек. Правда, спавшим в дальних углах казармы, контингент непримиримых не имел возможности сильно досаждать своим «базаром».
В основном, страдали жильцы средней части казармы. Они были свидетелями всех дел и созревающих планов. Соседи по средней части казармы засвидетельствовали, как «непримиримые» созрели для анекдотов и первым о них вспомнил «полковник»:
   — Ребята, давайте рассказывать анекдоты, по очереди, по кругу, а кто замешкался, может объявить: «Я пропускаю!» и право переходит к следующему.
   — Окей!, — поддержал друга «пан спортсмен».— Только чур, я — первый!
   Гоша начал рассказывать, но анекдот не отличался новизной.
   — Стоп! — заёрзал «кабак». — Я этот анекдот слыхал и мне не интересно.   
   — И я знаю, — поддержал «беня». — Слушайте мой!

   Анекдот «бени» тоже не имел успеха.
Только анекдот «пана спортсмена» разогрел публику и они все громко хохотали.. Не сдержались и нормальные абитуриенты. Куда денешься. Хоть затыкай уши, хоть просто напрягайся, а невольно становишься слушателем.
   — Пойдём покурим? — предложил «полковник». И толпа потянулась в курилку-туалет подышать дымным воздухом. За ними потянулись и другие курильщики. «Полковник» обнял невысокого, но мускулистого паренька:
   — Вмазать хочешь?
   — Да ты, что? Меня батя убьёт, если я в этом году не поступлю.
   — Ты, что второй раз? — улыбнулся «полковник». — А меня ты не помнишь?
   — Нет, не помню.
   — Я же был чемпионом - 29 замечаний...
   — Извини, не помню.
   — А кто у нас батя?
   — Начальник ПВО Прикарпатского ВО.
   — А мой Одесского ВО.Дай пять!— Они хлопнули по рукам.
   — Ты не собираешься поступать?
   — Собираюсь, но мне условия не нравятся. У меня лично должны быть нормальные условия.
   — Так это — протест?
   — Расценивай, как хочешь,— улыбнулся «полковник».
   — Меня друзья зовут Эдиком.
   — А я - Олег!Выпьешь?
   — Если только чуть-чуть...
   — На донышке, Эдик. За знакомство. А то снова забудешь меня, чемпиона по замечаниям и «полковника» «непримиримых» курсантов ЖВЗРКВУ.
 

   Замечательного человечка воспитал папа–полковник, ставший папой–генералом. И такая мразь будет будет вдалбливать новобранцам — вчерашним школьникам: что такое хорошо, а что — плохо. Но у него не получится ничего хорошего. Может получится хороший изменник родины, типа того, который перегнал МИГ-25 в Японию (для США). Он может пополнить ряды борцов на Болотной площади. Он стал в училище «непримиримым»  абитуриентом два года подряд и организатором группы «непримиримых» для досрочного отчисления из училища из-за  нарушения дисциплины. Просто папе нужно безболезненно для своей семьи устроить своё любимое чадо за счёт государства. Практически он подсовывает учебному заведению некачественного, плохо воспитанного абитуриента. У государства от такого офицера будут в будущем и неприятности и проблемы. Это — эгоист, это — циник. Это плохой воспитатель.
 
   — Пошли, пацаны!, — командовал «полковник» своим пьяным войском непримиримых.
Эд, я тебе первому налью. Ты классный пацан. Не волнуйся, мы с тобой обязательно поступим. Этим чмырям училище не видать, да и те, которые боятся засветиться и делают вид, что спят. Пить они не хотят — не верю. Хотят, но с опаской. А это моё училище и папино.
   — Там, — ткнул палец в сторону штаба предводитель «непримиримых», - есть пост №1 и стенд знаменитых людей Вооружённых Сил, а на нём фото моего отца — Героя Советского Союза. Не веришь? — обращался Киреев неизвестно к кому. — Пойдём, я покажу! Пойдём?..
   — Олег, ты что? Ночь на дворе... И мы не в форме.
   — А, ну, да!
   У компании языки развязались и действовали на самой высокой передаче скоростей.
   — Парни, там дежурный зашёл... Атас! — непримиримые зашуршали пакетами, зазвенели стеклом и разбежались по койкам. Дежурным по училищу оказался командир 111 батареи. Он сразу направился к «вертолёту».
   — Киреев, ты снова хулиганишь? У тебя сколько замечаний?
   — 13, товарищ майор!
   — И тебе мало? Мне, например, достаточно чтоб тебя отчислить.
   — Не достаточно, товарищ майор, Вы прекрасно знаете!
   — А ты, что пьяный?
   — Нет,товарищ майор, я же чуть-чуть...
   — Дежурный, включите в казарме свет!
   В казарме вспыхнули все светильники дневного освещения. Поднялись сонные головы... Заулыбались лица непримиримых и им сочувствующих...
   — Внимание, подъём! Строиться на центральном проходе! Форме одежды - любая!
   — Что случилось? Почему строиться ночью? — не понимали сонные абитуриенты.
На центральном проходе стали собираться в кучку вчерашние школьники, щурясь на яркий свет ламп.
   — Равняйсь! Смирно!
   — Товарищи, Вы ещё не стали курсантами нашего училища,а уже нарушаете все воинские законы. Почему? Вы к нам пришли нарушать воинскую дисциплину или учиться военному делу? — Из таких нарушителей никак не получится хороший офицер.
   — А плохой получится? — вопрос из толпы.
   — А кому нужен плохой? Вооружённым Силам? Уверяю Вас, не нужен! Там встречаются иногда сорокалетние старшие лейтенанты. Не лучше ли в сорок лет получить звание полковника или генерала?
   — Я вижу, что среди Вас есть, употребившие алкоголь. Кто привёл себя в нетрезвое состояние, выйти из строя!
   Вышли из строя: "беня", "кабак" и "полковник". Они стояли и светились от счастья, гордые от совершённого поступка. А «паровоз» не вышел и Эдик тоже. Значит у них планы расходятся.
   — Товарищи, объясняю ситуацию. Это наши постоянные нарушители. Киреев, сколько у Вас нарушений?
   — Тринадцать!
   — Нет! Уже четырнадцать!
   — Кабаков, а у Вас?
   — Пятнадцать, товарищ майор!
   — Нет! Уже шестнадцать!
   — Мазур, у Вас сколько?
   — Семнадцать, товарищ майор!
   — Нет, восемнадцать!.. Товарищи! Объясняю для непонятливых. Это правда, что у нас нет права Вас наказывать. Вы не приняли ещё присягу, но хулиганить на территории войсковой части тоже никому не позволительно. Мы имеем право действовать по гражданским кодексам — вызвать, например, милицию. У них есть основания для задержания употребивших спиртные напитки и ведущие себя неадекватно. Киреев, Вы считаете, что ведёте себя адекватно? — майор Шевченко нервничал и негодовал. По всей вероятности, «полковник» давно его хорошо достал, но свой локоть никому ещё не удавалось укусить.

   — Товарищ майор, а чем я  нарушил закон, например, основной - Конституцию? По ней работает торговля и в одном из её отделов я купил пищевой продукт, который употребил через рот...— раздались смешки дружков.— Всё верно? — «полковник» продолжал рисоваться перед строем 111 батареи. — И на территории войсковой части я ничего не нарушил. Не хулиганил, не дрался, не портил имущество. А то, что у Вас есть какие-то свои внутренние правила, то они меня не касаются, — бахвалился перед, развесившими уши зрителями Олег Киреев, генеральский испорченный сынок.
   
  — За что меня сдавать милиции?.. А чтоб Вас, майор, застращать окончательно, то я заявляю:
  - Я скажу папе, что Вы своевольничали и у Вас пойдёт вся служба насмарку. И не дождётесь Вы своей пенсии. Пойдёте на гражданку махать кувалдой или землю копать. На гражданке ракеты не нужны и ракетчики тоже.

   Шевченко весь багровый и униженный бегал перед строем и не знал, как ему выйти достойно из ситуации.
   — Киреев, завтра я доложу генералу — начальнику училища и у него будет разговор с твоим папой. Ему доложат о твоём поведении и количестве твоих замечаний. Пусть он решает, что с тобой делать.
    А Мазур и Кабаков, заберите завтра свои документы и все остальные, кто приехал к нам копить замечания. Ни одного человека с замечаниями в училище не примем, имейте это в виду и не теряйте зря время!..   — Всем отбой!
   «Полковник» раздражённо: — Всё, завтра все заберём документы. 111 батареи не будет! Пацаны, кто со мной? В этом училище никогда правды не было и нет!
   — Мы уйдём! — поддержали его соратники. Даже на завтрак не пойдём, хватит нас кормить «парашей»!
   Они ещё долго галдели после ухода майора Шевченко.
   «Попробуй, воспитай таких, сделай из них достойных офицеров, когда в училище зачислят таких, как «полковник», «беня» и «кабак». Интересно узнать, генерал Киреев знает, что на самом деле представляет собой его сынок? И, как представит  хулиганство Киреева–младшего начальник училища Кирееву–старшему?
   Ничего он ему не скажет и, скорее всего, никому не позвонит, а прикажет зачислить сына своего друга и, возможно однокурсника.
   Пока не закончится в армии кумовство, семейственность там будет процветать хамство, воровство и невежество».
   Можно уверенно утверждать, что толку от «пана спортсмена» и Эдика будет намного больше, чем от Олега Киреева, как в училище, так и в армии.
   Весь этот конфликт был спланирован, чётко продуман «полковником» и практически осуществлён. Ему бы не в зенитно-ракетное училище поступать, а в заведение КГБ (ФСБ). Готовый игрок, интриган. Его целью было подорвать основы работы с абитуриентами, подрыв авторитета воспитателей и сокращение числа поступающих в текущем году. Интересно, на какое количество абитуриентов повлияли действия Киреева. Здесь пахнет серьёзным уголовным действием и готова почва для расследования компетентными органами.


   «Где бы узнать, как я написал математику, — размышлял Антон. — Можно было бы под этот шумок, тоже закончить пока военную эпопею  и не ожидать позорной оценки. Если бы допустили к остальным экзаменам, то учитывая недобор, в связи с действиями непримиримых, можно было бы пройти по конкурсу.
   Может подойти к майору Шевченко и что-нибудь разведать? Нужно поговорить с Колей Корочанским, с которым они спят рядом. Вместе всегда ловчее. А сначала, я выясню его отношение по поводу саботажа. Он ночью укрылся с головой чтоб не видеть, что происходит вокруг. Это свидетельствует что, он не сочувствует «непримиримым». Он тоже не всё решил на математике. Завтра всё обсудим».
   На построении перед отправкой на завтрак народу оказалось не так уж и мало. Война или саботаж — не важно, а животик просит подкрепления, тем более, что это не дома, где поел в любое время. Здесь кормят только в определённые часы. А выходя из казармы, было заметно, что сторонников непримиримых тоже не мало.
   Снова построились у входа в казарму. Командовал майор Шевченко. Коля оказался рядом.

   — Колян, как тебе всё это нравится?
   — В том-то и дело, что не нравится. Тебе нравится этот бедлам, который устроили эти пацаны, сами не понимающие, зачем они здесь?
   — Нет, не нравится. Как ты думаешь, ты хорошо написал математику?
   — Я не уверен в этом, к сожалению.
   — Как бы узнать результат?
   — Антоша, а может, результаты уже вывесили на доске объявлений?
   — Слушай, если плохо написали, может воспользуемся бедламом и свалим домой?
   — Вряд ли сегодня что-то получится. Сегодня будут отчисляться эти саботажники.
   — А, давай, вместе подойдём к Шевченко, чтоб узнать, как написали математику?
   — Давай! Только сначала нужно сходить к доске объявлений.
   — Ты надеешься получить «четвёрку»?
   — Да, Антон, я очень хочу поступить, а то будет стыдно бате в глаза смотреть.
Знаешь, какой он у меня мужик?
   — Какой?
   — Справедливый и добрый.
   — Он военный?
   — Нет, учитель.
   — Да?! Я даже завидую. А у меня его нет с первого класса.


   Завтрак прошёл быстро. На первое — суп, на второе — каша и традиционный компот из сухофруктов.
   — Коля, как подумаю, что придётся здесь в наряде работать... Работы, как в колхозе-миллионере.
   — Да, справимся. Только бы поступить!
   — Пойдём к доске объявлений?
   — Да, обязательно.
   Ребята добросовестно убрали за собой посуду, сочувствуя и солидаризируясь с работниками по столовой — нарядом. По команде пошли на выход.   

   Сравнивая количество людей в строю 111 батареи вчера и сегодня, можно допустить, что саботаж генеральского сыночка сократил число абитуриентов процентов на 25 — 30.
   Прибыв с обеда к своей казарме, батарея всегда устремлялась в курилку, а сегодня майор Шевченко не сразу распустил строй. Он продолжил вчерашнюю речь на чистом воздухе и на свежее восприятие своих слушателей.

   «Непримиримые» выкрикивали обидные реплики, то хохотали, то орали что-то несвязное и угрюмо, почти враждебно взирали ещё пока на своего комбата. Когда Пётр Иванович закончил говорить, «полковник» кинул клич:
   — Пацаны, забирай документы сегодня, завтра строевая работать не будет.
   «Кабак» ему помог:
   — Я забираю сегодня, кто со мной? Завтра «строевую» закроют и будете париться субботу и воскресенье на Каменке.
Прибежавший «беня» добавил маслица...:
   «Там такая очередь! Кто не успеет, останется на выходные в Житомире».


   Толпа колыхнулась и стали откалываться сначала одиночки, потом маленькие группки, потом — большие и, наконец, людская толпа устремилась к строевой части.
Антон потерял Кольку чтоб вместе идти к Шевченко и метался между группками в поиске соседа по казарме. Он даже разведал обстановку у штаба, но Коли нигде не было. Антон решил сам подойти к комбату и стал искать его габаритную фигуру глазами и нашёл, а рядом увидел и Корочанского. Подбежав к ним, Антон услыхал только обрывки разговора, но эти отрывки ничего нового ему не принесли.
   — Коля, я тебя потерял.
   — А я тебя.
   — Товарищ майор, можно узнать результаты математики? Вместо комбата ответил Коля:
   — Антоша, я твои тоже узнал, скажу позже, потерпи.
   Майор повёл с собой куда-то Корочанского, а Антон снова остался один.
   «Может оценки уже вывесили, а я ничего не ведаю» — рассуждал Антон сам с собой. А ноги уже шагали к штабу чтоб удовлетворить быстрее беспокоивший вопрос.

   У штаба собралась солидная толпа. Среди них светились знакомые физиономии непримиримых, которые продолжали подогревать толпу сомнениями, вероятностями и самой неприкрытой, наглой ложью. Из штаба вышла девушка в форме старшего лейтенанта.
   — Девушка, а после обеда Вы работаете?
   — Слушайте, кто Вам сказал, что мы сегодня после обеда не работаем и завтра, в пятницу у нас, почему-то выходной? У нас обычный рабочий режим работы.
   — Девушка, а оценки по математике, когда вывесят?
   — Это я Вам сказать не могу. Если сегодня оценки не вывешены то не все работы проверены.
   Антон мотал на ус всю информацию, которую узнавал невзначай, не задавая вопросов. Интересно, где друг мой, Колька? Он куда-то исчез с майором Шевченко. Возможно у него есть какие-то интересные сведения и для меня. Он же обещал «всё рассказать позже» — думал Антон с надеждой.
   
   Ближе к вечеру толпа у штаба значительно поредела и перед закрытием осталось совсем мало народа. И снова вышла девушка — старший лейтенант.

   — Кто ещё очень сильно жаждет получить документы?
   — Я неуверенно ответил Антон, следом за несколькими голосами.
   — А, почему? — спросила старший лейтенант.
   — Я плохо написал математику.
   — Вы знаете свою оценку?
   — Нет.
   — Тогда, почём знаете?
   — Я так чувствую.
   — А потом не пожалеете?
   — Не знаю.
   — Ну, заходите. Может, ещё на свой поезд успеете. — Они зашли в помещение строевой части и остались за барьером. Девушка быстро рассчитала  первых по очереди, оставив Антона в конец очереди.
   — Ну, что, не передумали забирать документы?
   — Я не совсем уверен, но плохо, что ещё не вывесили оценки.
   — А, что там может быть?
   — «Тройка!»
   — Так, иногда,с одной «тройкой» поступают.Жаль, был бы такой бравый курсант!
И офицер, тоже!
   — Ну, что? Остаёмся или уезжаем?
   — Я поеду домой, послужу срочную, а там видно будет...
   — Ты можешь и в армии поступать, если передумаешь.
   — Хорошо, я это запомню.
   — Распишись! До свидания! Даже мне жаль такого курсанта.
   Антон вышел с документами на ватных ногах, а в голове долго ещё звучал голос девушки старшего лейтенанта: «Даже мне жаль такого курсанта».
   Уже не абитуриент Антон кинулся в казарму забирать свои вещи, а там его ждал Колька.
   — Где тебя носит, Антоша? Я тебя жду попрощаться...
   — Попрощаться? И я пришёл попрощаться!
   — А ты, что уже знаешь?
   — Что я должен знать?
   — То, что я уезжаю в Орджоникидзе.
   — Это на Кавказ?
   — Да, я узнал оценки. Кстати и твою тоже...Слушай, у меня — катастрофа! «Двойка» по математике и мне предложили ехать в среднее училище. Это для меня — лучший вариант. А ты поехал бы?
   — Конечно, если с "двойкой" возьмут. К тому же, с тобой, обязательно. Я бы не отказался.
   — Тебе не надо никуда ехать. Я знаю твою оценку.
   — Списков ещё нет. Я полдня проторчал у штаба. Там старший лейтенант — девушка сказала, что экзаменационные работы ещё не проверены...
   — Всё уже проверенно, только не вывесили.
   — Ты с Шевченко ходил узнавать?
   — Да. Но твою оценку я тебе не скажу.
   — Почему, Коля? У меня «тройка» и я не поступлю.
   — Почему ты так решил?
   — Коля, я забрал документы!
   — Зачем? Ты бы поступил!
   — Нет! У меня «тройка»!
   — Ну, зачем ты так, Антон?
   — Я это чувствую!
   — Я знаю, что ты поступил бы. Мне майор Шевченко об этом сказал. Он уверен.
   — Мне пора на вокзал.
   — Антон, ты сморозил фигню. Если бы ты хотел, то мог бы поехать со мной в среднее училище.
   — Сморозил фигню. Я еду домой и пойду весной в армию. Из армии тоже можно поступать.
   — Мне жаль. Ты уже сделал первый шаг и осталось немного потерпеть и был бы курсантом ЖВЗРКВУ. Мне очень жаль.
   — Я это «жаль» сегодня слышу вторично. Первое сегодня было в строевой части.

                4. Мой первый блин...

   Никогда в жизни не бывает всё гладко и складно, как хотелось бы. Одни поступают в ВУЗ с первого разу, другие предпринимают две - три попытки, а некоторые ещё больше. Антон тоже не поступил с первого разу и пришлось возвращаться домой ни с чем. Мысли пораженческие. Люди посочувствуют, мама поругает, а ему — жить дальше. Обязательно нужно найти работу. Может что-нибудь заработает и не будет на следующий раз просить деньги у матери. Да и в кино ходить за свои копейки. Так размышлял Антон, лёжа на второй полке плацкартного вагона.
   Внизу ехала семья и он не собирался им мешать своим присутствием и рассчитывал, что сразу уснёт, но грустные мысли вытолкали его сон со второй полки и он не собирался возвращаться.


   За окном мелькали города и сёла, утонувшие в тёмном покрывале южной ночи. Небо сверкало звёздами июля, а  ему не хватало собеседника, такого, как Колька Корочанский, чтоб пожаловаться и просто высказаться.

   Как воспримет Эл моё поражение? Конечно не обрадуется.Ну и что? А жить-то надо!
   «Интересно, а смог бы я учиться в военном училище? Поступить — это одна проблема, а процесс учёбы — это практика. Выслушать лекцию сможет любой, а участвовать в процессе? Например, семинар по математике. Допустим, на самоподго-товке, которая ограничена временем и происходит в одной из аудиторий, нужно выполнить математические задания, а я решить не могу. Не хватает математической базы знаний. Что делать? Допустим, кого-то спросил. Если он знает, то не будет человек терять на меня своё время «сампо» и, просто отмахнётся, а, если не отмахнётся, то он не будет посвящать меня в целую тему, которую я в школе пропустил, не заинтересовался или, просто - «профукал». Человек попробует решить, потратив минимум времени. И, что, считать, задание выполненным? А, если есть ошибочка незначительная, и меня попросят повторить решение на доске, чтоб подтолкнуть меня найти эту ошибку? Я просто там покажу своё математическое невежество».
   И придётся согласиться, что я занимаю чужое место. А, где выход? Может другой ВУЗ, гражданский? Там нет ограничений  времени на «сампо» и свободный выбор времени и места для решения заданий. И придётся открывать в себе школьные математические темы, которые «профукал» и самостоятельно их изучать и понять.


   Поезд мчался ночью с другой скоростью, имея, вероятно, своё ночное расписание
скоростных режимов. Тоже — математика. И становится жаль, что не осилил её. Нужно дома заняться самостоятельно в плане подготовки к следующему поступлению. Но весной исполнится восемнадцать лет, а это значит, что военкомат не будет ожидать, когда призывник выучит «профуканные» математические  или химические темы, а хладнокровно пришлёт повестку и поедет Антоша служить в качестве рядового бойца, куда Родина направит, где откроется отличная возможность посмотреть, как служится офицерам и насколько важен для службы такой предмет, как математика.


   Но есть и другие варианты. Не осилил науку — математика, нет отличной базы знаний, но какая-то база всё же есть? Значит, нужно учиться в техникуме, приобретать хорошую и нужную специальность для работы и для жизни. Не каждый инженер становится кандидатом наук и не каждый механик становится инженером. А для личного повышения уровня,для личной самооценки нужно поучиться в гуманитарном ВУЗе. В стране много рабочих мест и требуются разные специальности. Есть выбор  для людей с разными уровнями знаний. Экзаменационная математика - это дисциплина,которую вводят ВУЗы не как базовую науку, а как барьер для отсева желающих поступить. Разве математика базовая наука в медицине? Зачем обижать химию, биологию и, наконец, анатомию? Чтоб строить математическую модель вирусологии? Тогда почему её не построили в 2020 году, когда пандемия ворвалась во все страны мира, то всё научное сообщество застала врасплох.

   В конце концов, каждый выпускник школы находит в жизни своё место. Одни приобретают сложную специальность, другие менее сложную, но тоже нужную. Поэтому нужны разные науки, в том числе и математика. И, если не конкретный человек построил сложную математическую модель, то другой эту модель осилил или осилит в будущем.

   Такие тяжёлые мысли обступили со всех сторон Антона на полке плацкартного вагона. Они ещё долго занимали бы его голову своими сложными конструкциями, если бы поезд не остановился на той станции, где юноше следовало выходить. Свежий воздух и заботы, как добираться до следующего пункта, отключили из сознания парня все математические проблемы, на которых пострадал не один ученик и не один выпускник.

   Изучив расписание движения автобусов — ещё один математический продукт жизнедеятельности пассажира, Антон ещё раз убедился в полезности математической науки. Ему осталось только дождаться времени отправления. Глянув на часы, как
на полезный предмет , основанный строить математические модели, Антоша стал ожидать свой автобус — транспорт доставки.
 

   Мысли здесь отвлекаются от математики, от науки и от посторонних предметов и явлений, возвращаясь к приземлённым темам, на которых основывается сельская жизнь — работа...работа...работа... Раньше православные люди в воскресенье не работали, а с утра прислушивались, когда зазвонят колокола в церкви — общее приглашение к службе.
   Но церкви разрушились от времени и от атеистической деятельности отдельных политических деятелей. Ждать народу было нечего и стали в страду работать, без зазрения совести: убирали урожай, в том числе и по воскресеньям. А церкви восстановить не так просто и не так дёшево, но со временем они восстановились и снова колокола зазвонили, приглашая людей, однако время возымело своё порочное действо. Людей о церкви отучили и появились новые привычки. Если раньше в воскресение люди молились в церквях, то позже стали просто отдыхать, а ещё через поколение - совмещать отдых с выпивкой. Ещё позже выходной воскресный отпал и стали работать по хозяйству, в огороде без ограничений: копать, пилить и резать, а женщины стирать и шить. Одним словом - грешить. Со временем люди перестали бояться грешить. Это стало обыденным действием.


   Антон возвратился в свою привычную среду, где ему было всё понятно и известно, где встретился со своей семьёй, где его всегда ждут, поймут, простят и поддержат.
   Мама сильно расстроилась. Она надеялась, что он уже приобрёл свой путь по жизни, встал на ноги и будет помощником в семье. Его фиаско огорчило её, женщину, которая всю жизнь тяжело работала и воспитывала одна троих малолетних деток. Антон был первым, кто мог бы отойти на собственный хлеб. Юноша только дома ощутил ту горечь, которая першила её материнское горло, её гордую сущность матери, поднявшей на ноги сначала Антона, а следом брата. Дома он точно ощутил, что проиграл противостояние «непримиримым». Но он считает, что проиграл только один бой и будет продолжать сражаться.
   «Прости, мама, что я им проиграл. Они намного опытнее меня — интриганы, умеют разрабатывать такие комбинации, а я умею только сопротивляться и не сдаваться до конца, а продолжать сражение: падать и снова подниматься. Если я вчера упал, то сегодня я снова встал. Я стою на ногах намного крепче, чем до своего первого  появления в военном училище».

                5. Я ослепла, приезжай.
   Антон вернулся домой нежданный, прекрасно понимая, что мать свою дань ему отдала и то что должна ему была, он потратил на поездку в Житомир. Ему нельзя уже просить у мамы денег, потому что уже пора самому зарабатывать. Чем ему заняться?
Ясно, что нужно искать работу и зарабатывать для семьи: мамы–труженицы, сестры-школьницы и брата - учащегося ПТУ. Как найти работу в колхозе? Это в большом городе проще. Почитал перед проходной объявления, кто требуется, поучился на курсах, получил квалификацию и путь в отдел кадров открыт, а через две недели уже подъёмные получил и аванс.

   В колхозе — порядок иной. Там есть три направления: в полеводстве, в животноводстве и в гараже. Для полеводства нужно иметь права тракториста, в гараже — права шофёра, а в животноводстве — ничего не надо. Пастухом работать умеют все сельские люди. У них практика — с детства. Чтоб получить права тракториста, нужно поучиться минимум 3 месяца в райцентре. Права водителя автомобиля приобретают через школу ДОСААФ, когда получат направление через военкомат или на платных курсах в соседних райцентрах.

   А если нет профессии, то ждут, когда тебя вспомнит бригадир или председатель колхоза и пошлёт работать на своё усмотрение, как говорят, «работа куда пошлют».
   Если зайти к председателю и попроситься на работу, то он спросит, кем бы ты хотел работать? Ответить очень трудно: «Я на ферме скотником работать не хочу, потому что это самая низкая трудовая ступенька. Когда учился в школе, разве о такой работе я мечтал?»
   — А кем? Что ты любишь делать? — Спросит председатель.
   — Художником. Все люди знают, что я хорошо рисую.
   — Зачем колхозу второй художник? Есть один — Жора.
   — А права у тебя есть?
   — Нет!
   — Тогда есть только одна вакансия - пастух или скотник...
Это называется, приехали к своей заветной мечте. Пастухом стал вчерашний школьник и об этом не одно сочинение написал. Даже трактористом мало кто мечтал стать. Как минимум, мечтают водить автомобиль, а потолок этой мечты — водить автобус. Эта мечта была наглядной: в 9 утра спускался по Котовскому шляху, красиво и зазывно сигналя, автобус марки ЛАЗ «Турист» на маршруте Котовск - Одесса. А в 23.00 — обратно. Он так возбуждающе сигналил, что мечта о пастухе и трактористе не могла с ним конкурировать.
 
   «Простите, мама, простите мои педагоги, но я не могу принять мечту о работе пастухом, хотя обладаю достаточным опытом класса с третьего. И знаю расценки за день работы пастухом общественного стада: овцы — 50 коп., коровы — 1 рубль».

   Есть в колхозе работы, не требующие специальных знаний. На такие работы наряд объявляли списком. Оповещали по радио с местного радиоузла. Привлекали
работников со своим инструментом: лопаты, вилы, грабли, вёдра и т.д.Эти работы малооплачиваемые, не сравнить с оплатой тракториста или доярки.
   —
   Процесс трудоустройства Антона задерживался и зависел от мнения бригадира. И не только от мнения, но и от стечения новых обстоятельств. Эти обстоятельства неожиданно принесло письмо от Элины из Харькова. Основная тема его вращалась вокруг внезапного недуга Элины. Случилась беда: девочка ослепла. Она так и написала: «Я ослепла. Много читала, перенапрягла глаза и, проснувшись утром, а глаза не открываются. Я не знаю, что делать. Помоги, дорогой!Мне больше не к кому обратиться, а родителей не хочу пугать. Приезжай, пожалуйста, помоги, хоть немного!..»
   Антон читал, а в мозгах стучало: «Надо ехать! Надо ехать! Надо ехать!»
«...Если соберешься ехать, зайди к моим родителям и мама тебе передаст пакет с вещами, которые я забыла дома, перед уездом в институт».
   «Нужно поговорить с мамой». — Стучало в мозгах.
   «Она поймёт, но обидится...» — не выходило из головы.
   «И снова нужны деньги!» — грустно развивалась мысль.
   
   Вечером за ужином Антон долго настраивался и, чуть ли не шёпотом промямлил:
   — Мамочка, у меня есть проблема. Ты мне поможешь?
   — Что случилось?
   — Мне нужно ехать в Харьков.
   — Зачем?
   — Мама, ты не обидишься? Меня просили никому ничего не говорить.
   — Кто просил?
   — Элина.
   — Ну?
   — Мама, помоги нам. Я вернусь через три дня и пойду на работу.
   — Да, кстати! Я видела Зайца — бригадира. Он обещал дать тебе работу.
   — Мама, когда я вернусь, то всё уже решится с работой. Я сразу устроюсь и все деньги буду отдавать тебе.
   — Ну, все — не надо. Оставляй и себе.
   — Хорошо, как скажешь. Я за полгода заработаю хорошо.
   — А, что у твоей случилось?
   — Мама, я  не знаю, как тебе сказать, но я обещал не выдать то, что произошло.
   — Скажи, что там. А то я побегу к Марусе и мы сегодня с ней поедем и проверим, что там случилось.
   — Мама, зачем Вам с Марией Петровной ехать? Вы ничего не найдёте или найдёте при помощи такси, а это будет дороже. Я же всё найду на трамваях и тролейбусах и потрачу меньше твоих денег и привезу сдачу.
   — Ты мне скажешь, сын, или я бегу к Марии.
   — Скажу, мама, только ты мне пообещай, что пока я не вернусь из Харькова, ты к Марии Петровне не пойдёшь и не выдашь наш секрет.
   — Хорошо, обещаю!
   — Вот, читай письмо, которое пришло мне сегодня.
Мать прочитала письмо.
   — Мне это не нравится, езжай, сынок, и разберись. Собирайся, ты ещё успеешь на последний автобус. Но долго там не сиди. Три-четыре дня тебе хватит. Если сможешь, привези сдачу. Это у меня последние деньги, а до зарплаты ещё очень долго. Я надеюсь на тебя. Иди и будьте благоразумны, не глупите. Антоша, тебе ещё служить, а ей учиться. Вы уже взрослые, но не наделайте делов. Давай, сынок!
— Мама достала из потёртого временем кошелька последнюю бумажку фиолетового цвета с профилем В.И.Ленина, — Помни, сынок, что до зарплаты — это последние деньги.   

   Антон собрал сумку, прыгнул на велосипед и через полчаса стучал в окно родителям Элины. Вышел отец:
   — Кто там?
   — Это я — Антон!
   — Что случилось?
   — Иван Захарович, мне Элина прислала письмо, просила приехать к ней и привезти ей тот пакет, который она забыла.
   — Ваня, кто там? — Не усидела в доме Мария Петровна.
   — Пошли в хату. Элина ему написала приехать.
   — Антоша, там что-то случилось?
   — Нет, не волнуйтесь, она просила приехать поддержать её, потому что очень сильно устала на подготовительных курсах. И просила привезти пакет, который забыла.
   — Хорошо, пойдём! Немного подождёшь? Я поглажу содержимое пакета и с тобой поговорю.

   — Так, сынок, смотри мне в глаза и слушай, что я скажу. Вы долго дружили и я знаю, что очень нравитесь друг другу, ты и мне нравишься. Я тебя люблю, как сына.
   Конечно, вы уже взрослые и будете одни, без присмотра. Будет сильно тянуть друг к другу и будете целоваться, я знаю. Мы все были молодыми. Если ты её любишь, а меня и Ивана Захаровича уважаешь, то побереги её, сынок, не теряйте голову. Помни, что ей надо учиться, а тебе служить и учиться.
   
   — Дай мне, матери, слово, что ты не допустишь с Элиной ничего лишнего, даже, если она будет согласна на любовь. Пожалуйста!
   — Вы мне не оставили другого выхода. Я Вас уважаю, а Элину люблю и я обещаю её родителям, воздерживаться от всего излишнего, в этой поездке в том месте, где Элина готовится к поступлению в институт.
   — Повтори: «Даже, если она будет согласна на любовь».
   — Даже, если она будет согласна на любовные отношения.
   — Спасибо тебе, сынок. А теперь, ступай и счастливого пути.
  Антон схватил приготовленные вещи и убежал на автобусную остановку.
   — Вау! Я забыл взять её подробный адрес. У меня только почтовый адрес общежития в студгородке ХИРЭ. Ладно, я всё найду...


   Ночной автобус приехал полупустой и парень уехал в районный город без проблем.
   Купил без проблем билет и дождался поезда, а утром его встречал грандиозный по размерам, промышленный город Харьков. Утренний трамвай, визжащий, скрипящий и резко сигналящий, кажется, с удовольствием доставил Антона до студгородка ХИРЭ.
   «А, что же дальше? Нужно как-то ухитриться и прошмыгнуть мимо вахтёрши. Но, где её искать в пятиэтажном здании, если прошмыгнуть мимо?» — так размышлял Антон.
   «Нужно осмотреться, а потом решить», — включил логику юноша, хотя ещё плохо понимал, что это такое.
   «...Так! Передо мной типичное здание — хрущёвка. Оно стояло третьим в комплексе зданий студгородка, фасадом - к дороге. И что ещё я вижу — много окон, за которым живёт и Эл. Девочки очень любят сидеть в окне, когда не заняты и, когда попадают из сельского частного дома в такое здание. Нужно понаблюдать! Если у Эл проблемы с глазами, то она в окне не сидит, а её подруга может сидеть и комментировать, что ей видно. Значит Эл, девочка с распущенными чёрными волосами, не выдержит и выглянет, а я зафиксирую то окно и потом к ним постучусь». — Антон закончил размышления  и встал напротив фасада и  средней части здания, чтоб охватить наблюдением все пять этажей.

   Через некоторое время на четвёртом этаже мелькнула голова с чёрными, как у Эл, распущенными волосами. Антон отсчитал номер окна от угла и сосредоточился уделить этому окну особое внимание. Потом выставилась голова другой масти и смотрела, казалось, Антону прямо в глаза. Чёрная голова мелькнула снова. Потом она выглядывала из глубины комнаты, скрываясь. А ещё через несколько минут Эл выскочила из парадной двери  и прыгнула на Антона, чуть не сбив его с ног. Крупная девочка, красивая и, оказывается, иногда, очень эмоциональная.
   Антон ожидал увидеть больную, убитую горем и беспомощную Эл, а налицо ни одного из перечисленных явлений нет.
   — Как здоровье, Элиночка?
   Она глянула исподлобья, хорошо понимая, что не сможет ответить на вопрос и сказать в своё оправдание нечего.
   — Я запаниковала. А доверить свой секрет, кроме тебя, некому.
   — Мне кажется, что я не поступлю.
   — Я уже был в твоей шкуре. Несколько дней назад я вернулся из военного училища. Я то же самое понял про себя, что мне не хватает базы математических знаний. И за несколько консультаций эти знания не появятся. По этой причине я забрал документы и вернулся домой. Весной пойду в армию. А до весны буду где-то работать и самостоятельно готовиться поступать... Ты у доктора была?
   — Однажды утром я не смогла открыть глаза, они слиплись ресницами. Меня отвели в институтский медпункт. Врач мне промыла глаза, выписала глазные капли и освободила на три дня от занятий. Сегодня — второй день, завтра — третий. Мы с тобой будем болеть одни, а девочки пойдут на занятия.

   — А что это было? Как врач объяснила?
   — От переутомления глаз, изменение давления глазного яблока и аллергия от тополиного пуха... Ладно, нам нужно как-то пройти мимо вахты.
   — Я думал, нужно подойти к вахтёрше и всё объяснить...
   — Ага, ты один желающий попасть ко мне в комнату?
   — А, что у тебя ещё кто-то бывает?
   — Нет, успокойся, но охотников зайти в общежитие не мало.
   — Ладно, поговорили...
   — Не хватало нам ещё поссориться...
   — Сейчас дождёмся группки абитуриентов и ты сделаешь вид, что ты наш и — проскользнём.
   — У меня не получится. Я не привык врать.
   — Придётся научиться на сегодня, а потом снова забудешь.
   — Я попробую.
   Когда подошла весёлая компания абитуриентов, Эл подтолкнула к ним Антона и все двинулись в проход. Молодые люди галдели, смеялись, шутили и ругались. Кто-то приставал с вопросами к вахтёрше, спрашивая её про письмо, которое должно прийти. Другие получали ключи от комнат. Антон старался не глядеть в глаза вахтёршам, повернул к почтовой ячейке, достал конверты на свою букву и поискал своё письмо, но разочарованно вернул их на место. Потом отошёл в сторонку с другими абитуриентами. Оказавшись у лестничной площадки, в два прыжка переместился выше. Эл несла его чемодан, искала его глазами и, довольная, беззвучно смеялась.
   — Ну, ты актёр! А говорил не получится. Я даже не ожидала, что так хорошо ты разыграешь эту сцену. Я следила за вахтёршей, но она ничего не поняла. Класс! Особенно, когда ты искал своё письмо.
   — Так зачем мне военное училище, может попробовать в театральный?
   — Ага, там тебя ждут... У актёров свои дети есть. Они в военное училище не догадаются поступать Они родились уже генералами.
   — Много из наших двух классов собираются в театральный?
   — А кто их там ждёт? Намного легче за год проштудировать математику, чем оказаться перед строгими очами приёмной актёрской комиссии. Чтоб туда поступить мало быть талантливым, нужно родиться в их семьях.
   — Но видели бы они, как ты сегодня разыграл роль абитуриента Харьковского института радиоэлектроники. На пять с плюсом!
   — Пошли на четвёртый этаж?
   — К тебе в гости? А как воспримет меня твоя соседка?
   — Нормально! Это она тебя увидела, я так далеко не вижу. Она любитель посидеть в окне, понаблюдать.
   — Мама не дала тебе мой адрес?
   — Она всё переглаживала и очень сильно переживала за нас.
   — Напутствовала? Берегла меня? А тебя просила не поддаться соблазну?
   — Да. Всё это было.
   — Спасибо тебе за пакет вещей. Я приготовила и они ещё не успели просохнуть. Как я забыла?
   — Вот моя комната. — остановилась у дверей с номером Эл. — Мы со Светкой здесь живём вдвоём.
   Элина толкнула дверь и она распахнулась вовнутрь.
   — Прошли "Мегеру"? Умереть — не встать! — раздался голос из глубины помещения.
   — Он такой актёр! Разыграл «нашего» и прошёл.
   — Правильно. Это лучший вариант чтоб пройти.
   — Ребята, а я вам не мешаю? Я понимаю, что Вам хочется остаться наедине.
   — Нет, Света, не мешаешь. У нас до того дела ещё не дошло, потому что нужно учиться. Если ты не против, мы с тобой эту ночь поспим на одной кровати? А он будет в гордом одиночестве.
   — Хорошо.
   — Если этот вопрос решён, то сейчас мы покушаем. Антоша привёз мамины вкусности. Светочка, убирай со стола книги.
   Элина стала накрывать на стол, Светлана ей помогала, а Антону оставалось терпеливо ожидать пиршество. Кроме привезённых гостем домашних вкусностей, на столе появились докторская колбаса, овощи и бутылочка «Каберне», купленная Антоном по пути. Юноша принялся откупоривать бутылку. Естественно, что вместо фужеров приготовили стаканы из набора для воды. Тёмно-красное вино забулькало в стаканчики. Девочки улыбались, а юный друг сосредоточенно исполнял мужскую обязанность за столом, разлив вино, нарезал ароматный ржаной хлеб. И, наконец, Эл скомандовала:
   — Приглашаю всех за стол!
   Ребята удобно расселись и потянулись к стаканам. Вино темнело и набивало оскомину, возбуждало аппетит.
   — За Вас, ребята! Вы такие красивые и будьте ещё счастливы! — пожелала Светочка и загрустила.
   Гости чокнулись и отпили ароматного вина. Руки потянулись за едой. Брали, кто чего хотел и улыбались от приятного общения.
   — Ребята, Вы, наверное, очень счастливы. Долго встречаетесь?
   — С девятого класса, - констатировал Антон.
   — С Нового года, когда Антоша на радостях напился.
   — Да, было дело. Перебрал незаметно домашнего вина.
   — Какие молодцы! — печально заметила Света, — а у меня нет никого. Умереть — не встать!
   — А почему, Светочка? — загрустила Эл, к ты такая интересная девочка. Даже краше меня, правда, Антоша?
   Антон на провокационный вопрос ответил уклончиво.
   — Света, что у вас в классе не было одного нормального парня?
   — Были парни разные: и нормальные, и не достойные внимания. Кто нравился мне,
не уделил мне внимания. Кому нравилась я, тот мне не нужен.
   — Отсутствовала взаимность? — подвела итог Эл.
   — Наверное так, подружка! А у Вас всё серьёзно?
   — Да, собираемся пожениться, но сначала — специальность. Антон уже потерпел фиаско.
   — Что, не поступил? А куда?
   — Я поступал в Житомирское зенитно-ракетное училище.
   — Да?! Ты хочешь стать военным?
   — Хочу, но пока — бесперспективно. Я буду готовиться, пойду в армию и там буду поступать.
   — Вот это — да! Элина, я тебе завидую. Представляешь, каким он будет офицером? Высокий, стройный, красивый и — форма!
   — Пока не представляю, но очень хочу чтоб всё так произошло.
   — Я не написал математику. Вернее написал на «тройку», наверное.
   — Как, наверное?
   — Наверное, потому что я сам свою работу так оценил. Я не видел список оценок и забрал документы.
   — Почему? — хором удивились девушки.
   — Потому что я не решил два алгебраических задания из пяти. Там не может быть другой оценки, кроме «три».
Ну, ты даёшь! Разве так можно? — запричитала Света. Какой ты серьёзный человек.
Элина , мне бы такого!
   — Забирай, дарю!
   — Что? Серьёзно?
   — У меня нет недостатка в желающих.
   — И все такие серьёзные?
   — Нет, такой один.
   — Я его беру себе. — засмеялась полусерьёзно Света.
   — Девочки, тормозите. Вы обо мне, как о ненужной вещице.
   — Почему ненужной — нужной!
   — Это тебе, Эл, я не очень нужен?
   — Кто сказал такое? Ты мне нужен. Где я ещё такого Антошку найду?
   — Так ты же только что торговалась со Светкой.
   — Нет, не отдам никому.
   — Ясно, Вы же только по стаканчику «Каберне» выпили и уже напились?
   — А мы ещё выпьем, правда, Света.
   — Если я ещё выпью, одна спать будешь ты, Элиночка. А я с ним помещусь на студенческой кровати, да, Антоша!
   — Я не могу ответить «да», потому что обижу Эл, не могу ответить «нет», потому что обижу тебя, как женщину. А на самом деле, мне другая женщина не нужна. Она у меня уже есть.
   — Ты ответил очень достойно, спасибо. Антоша, а давай мы с тобой вместе будем спать. Только ты пообещай меня не трогать.
   — А, как это сделать? Как я смогу воздержаться, когда такая красавица со мной в плоскости двух квадратных метров спит?
   — Ты же моей маме пообещал?
   — Пообещал!
   — Вот и терпи!.. У нас ещё есть вино?
   — Да!
   — Наливай! Мы сегодня гуляем. А завтра я ещё освобождена от занятий, буду закапывать глазки.
   Антон разлил остатки вина и праздник продолжился.
   — Ребята, Вы такие молодцы! Я хочу выпить за Вас!
   — Нет, за нас уже пили. Давайте выпьем за Светлану, хорошую подружку из Харьковской области. За то, чтобы ты в институте нашла себе хорошего парня.
   — Как твой, Элина!
   — Хорошо, как мой! Выпьем!
   Снова заздравный стук стекла и смакование соком древней солнечной ягоды. Затем вкусная еда и приятные разговоры.
   — А пошли в парк! Покатаемся на «подвесной канатной дороге». Ты катался?
   — Я нет, но хочу!
   — И я не каталась,— согласилась Эл на прогулку.
   — И, как мы выйдем, потом зайдём?
   — Антон, ты уже показал своё актёрское мастерство, а сейчас, позволь его нам показать нашей «мегере»?
   — Пошли, покатаемся? — Эл зазывно улыбалась.
   — А почему бы нам не сходить? В крайнем случае, перекантуюсь на вокзале.
   — Какой вокзал, Антоша, ты что не хочешь со мной спать?
   — Знала бы ты, как я много хочу!?
   — Нет, только спать! Об остальном и не мечтай. Я не планирую вместо института поступить в семейно-строительную жизнь.
   — Я знаю, сначала — специальность.
   — Да, специальность! Я не горю желанием работать на ферме ни в каком качестве.
   — А почему? Тебе на ферму не далеко ходить, работа — совсем рядом.
   — И тебя я хочу видеть красивым офицером. И вот тогда - нам будет можно всё!
   — Ребята, я уже готова, а Вы?
   — Антоша, уже готов, что ему готовиться, а я сейчас переоденусь и догоню. Давайте на выход! — Эл подмигнула Антону. — Или ты останешься чтоб посмотреть, как я буду бельё переодевать?
   — Пожалуй, я выйду.
   — Антон, давай разыграем комедию перед «мегерами»? Запомни, что мы из группы ПРЭ-01. Наш куратор — Клава Антоновна, запомнил?
   — Да!
   — Пошли, Элина догонит нас.
   Ребята, разогретые древним соком «Каберне» были в приподнятом расположении духа и их просто магнитил городской парк, а, тем более, что там поставили ноу-хау — колесо обозрения, получившее в обиходе название, «чёртовым».
   — Мы идём в парк, — обратилась Света к вахтёрше, — на «чёртово колесо», Антон с нами, он —  новенький. Его поселят в №431. Он на платных подготовительных курсах.
   — Антон,какая у Вас группа?
   — ПРЭ - 01.
   Всё ясно. Пошли. Мы немного погуляем и придём математику решать. Такая трудная задача? Понимаете?
   — Решайте, ребята,  нам что ли их решать?
   — И решим! Ты уверен, Антон?
   — Конечно, решим!
   Пара вышла на крыльцо, ожидая Элину. Света приблизилась к Антону, взяв его под руку.
   — Какой ты классный! В нашем 10–б не было классных пацанов. Все маленькие, какие-то доходяги. Если с Элиной поругаетесь, запомни меня. Я не буду ждать окончания института, отдамся сразу.
   — Я думаю, что до этого не дойдёт и плана поругаться с Элиной у нас нет. Извини.
   — Я тебе сказала, что хотела сказать весь день.
   — Ребята, Вы меня заждались?
   — Да, дорогая!
   — Ребята, я не буду больше Вам мешать, гуляйте без меня и ночевать я в комнате не буду. Желаю Вам нежной ночи! Умереть — не встать!
   — Ты с нами в парк не поедешь?
   — Нет, я — к подружке, давно собиралась. Пока, ребята, пока, Антоша,— подмигнула юноше соседка по комнате.
   — Хорошо. Пойдём на трамвай?
   — Ты знаешь, как ехать?
   — Знаю! Тебе Светка понравилась?
   — Не задавай провокационных вопросов. Мне, кроме тебя, никто не нужен.
   Из-за поворота вырулил двухвагонный красный трамвай №3 и тормознул на остановке «Студгородок». Ребята запрыгнули и уселись рядом. Вагон был полупустой, хоть «Ау» — кричи! Через несколько минут Элина глазами показала сигнал — «На выход». Слева от остановки размещался огромный Центральный городской парк имени М.Горького. На центральной площади парка брала начало подвесная канатная дорога длиной около 1500 метров, а в аллеях левее «Колесо обозрения».Очередь там не кончалась никогда.
   — Поехали?
   — Поехали.
   Антон встал в очередь в кассу. Элина скучая, болталась рядом.
   — Откуда такая очередь?
   — Мы в городе, дорогая. Тем более «Колесо» стало очень популярным для молодёжи.
   Антон, рассчитываясь, и, получая сдачу, потерял Эл из виду. Вернувшись из очереди, ему перекосило физиономию:
   — В чём дело, дорогая? — её уже «кадрил» тощий крендель с жидкой бородкой.
   — Я не понял, — орал фальцетом козлик, — ты кто?
   — Успокойся, это мой парень. Он был в очереди пока ты меня «кадрил».
   — Так пойдём со мной! Зачем тебе этот студент?
   — А ты не студент?
   — Я, что больной? Пять лет сушить мозги за будущих сто двадцать рэ?
   — А ты думаешь, ты мне нужен, если ты не студент?
   — Да пошли Вы, студенты!..
   — Всё! Пошли?
   — Конечно.
   Ребята, взявшись за руки побежали на посадку. «Колесо» высилось над всем парком сказочным гигантом и манил к себе детей, молодёжь и даже некоторых пожилых людей, которые выгуливали детей младших возрастов. Эти же детки могли уговорить своих дедушек-бабушек покататься и поддались под уговоры только в целях безопасности, боясь отпустить своих чад одних.
   Антон с Элиной как-то выпадали из перечисленного списка, хотя, весьма близки были к самой младшей группе — два великовозрастных ребёнка, в глаза не видели, многих городских чудес. И, в том числе, этого паркового монстра, на которого запрыгнули, предвкушая полёт над парком, над Харьковом, над тракторным заводом, над студгородком радиоэлектронного института, над улицей Бакулина и проспектом Науки. Панорама была настолько великолепной, что их сердца трепетали от полёта и от страха, и от восторга.
   — Эл, как ты?
   — Я лечу! Я с тобой! Мне так хорошо, что не знаю, как потом будем по земле ходить.
   — А, давай, поцелуемся на высоте птичьего полёта?
   — Нет, не двигайся, а вдруг нарушится наше равновесие и мы полетим вниз?!
   — Хорошо, не двигаюсь. Тебе страшно?
   — Немножко. Но я не боюсь. Поцелуешь вечером. Хорошо?
   Пока любовались красотой панорамы и передавали друг другу свои ощущения их секция приближалась к месту высадки. Немного неожиданно и резковато прозвенел звонок, оповещающий посетителей о конце или начале пути в небо. Ребята спрыгнули на площадку, вышли на аллею парка и пошли, немного неуверенно ступая после небесного путешествия.

   — Погуляем ещё?
   — Хорошо. Здесь так замечательно и не жарко.
   Ребята гуляли по харьковской земле, по огромному Центральному парку им. М.Горького и вспоминали, как ещё совсем недавно, после последнего выпускного школьного экзамена, они прогуливались в своём родном сельском парке, спасаясь от июньской жары, и снимали напряжение от нервного потрясения, вызванного неминуемым экзаменационным стрессом.  В том парке закончилось их детство и юность. Тот парк был, как-будто игрушечным по сравнению с харьковским, но он был родным и дорогим, который был их жизненным этапом. Тот этап закончился, а новый наступил.
   Ребята шагали по аллеям парка, по харьковским тротуарам, по дорогам Родины, как по новой взрослой жизни. Они могут идти, куда захотят, построить свою жизнь, как подскажет сердце. У этих двух любящих ребят была возможность выбора ВУЗа, работы, места жительства и были в состоянии поиска. А ещё они ощущали себя вместе счастливыми. Было бы хорошо для них пронести эти чувства всю жизнь: от девятого класса и далее. сколько назначила им судьба.
   — Антоша, мы на трамвайной остановке, поехали домой?
   — Домой? На третьем трамвае мы не доедем никак.
   — Ха-ха-ха, Ну, как получилось? Новый анекдот. Представила, как мы заезжаем в село на трамвае №3. Как бы он спустился по Котовскому шляху?
   — Задача не из лёгких. Спуск без рельсов и поворот налево в нижней точке спуска и каменный забор, в который врезался не один автомобиль. Пошутили не совсем корректно. Там столько людей погибло и пострадало. Тот же Юра Щербатюк...
   — Пошли?
   — А мы едем домой?
   — Нет! Мы едем в моё общежитие.
   — Интересно, Света вернулась?
   — Ты этого хотел бы?
   — Я — нет. А ты? Может побудем вместе?
   — «Дома — всё узнаем. Когда ещё это наше «дома» обретёт реальный смысл. Где этот наш «дом» будет, в каком месте и в какой области?
   — Да, интересно!
   — Нам выходить на следующей остановке.
   Трамвай ещё попрыгал на рельсовых стыках, как на кочках сельской дороги и, завизжав металлом колёс остановился. Антон выскочил первым и галантно подал Элине руку, помог спуститься по ступенькам на площадку.

   Ребята дошли до входа и благополучно прошли вахту. Мастер-класс Светланы хорошо запомнился вахтёрше.
   — Будем решать задачу?
   — Будем, после прогулки со свежей головой.
   — Удачи Вам!
   — И Вы будьте здоровы!
   Ребята улыбнулись особенной улыбкой и пошли на четвёртый этаж. Светланы в комнате не оказалось.
   — Попьём чаю? - подмигнула Эл.
   — Хорошо! - поддержал подругу Антон.
   Чай вскипел и ребята с удовольствием смаковали горячий напиток.
   — Как хорошо остаться вдвоём и не нужно никого бояться и прятаться. Мы с тобой не переборщим? Не будем потом всю жизнь плакаться на всех и вся?
   — Нет! Всё будет хорошо!
   — Тогда выключай свет, а я одену красивую комбинацию.
   — Клац! - выключил.
   — Я постелила, иди ложись, я сейчас к тебе приду.
   Эл ушла в угол и шуршала своей одеждой.
   — Антон, ты где? Темно, ничего не вижу.
   — Я здесь, иди на голос.
   — Иду! Ты меня поцелуешь?
   — Да, много, много раз.
   — А ты ничего плохого мне не сделаешь?
   — Если ты боишься, почему идёшь ко мне?
   — Ты думаешь,что один любишь нежности?
   — И ты любишь нежности от мужчины?
   — Люблю нежности от мужчины — тебя.
   — Я готов дарить тебе нежности, но где граница ограничений? Мы незаметно
 можем перейти черту дозволенности и вернуть всё назад ничего нельзя будет.
   Никогда ещё они не были так близки и бесконтрольны и только обещание, данное матери  сдерживало Антона от проникновения, от сладострастного воздействия, от соединения тел.
   — Что, послушал мою маму?
   — Я смотрел ей в глаза и она очень сильно меня просила. Она меня сыном называла и брала с меня обещание.
   — Спокойной ночи! Я ей ничего не обещала.
   Длинная ночь измучила молодых людей своей нежной тревогой. Всё есть для двоих, но нельзя нарушить данное слово уважаемому человеку — матери. Слово одной матери и второй, скорее всего, что о данном слове знал и отец. Можно представить себе, как они переживали и болели за своих повзрослевших детей, за их будущее, а особенно за дочь.
   Молодые, оставшись наедине и далеко от родителей, предоставленные самим себе, едва сдержали свои чувства, эмоции и свой молодой порыв. Кто из мужиков поймёт и не осудит Антона. Половина скажут — дурак, а единицы посочувствуют и оправдают.
Возможно, что его честная воздержанность сыграет лично против него. Если бы на его месте окажется другой мужчина, который не знает родителей, не давал им слово, не ел с ними их еду, не обсуждал планы на жизнь, тот не то что станет сдерживаться, а явится сам первым инициатором и нагло, и грубо использует момент, а потом — хоть «трава не расти». Хотите свадьбу, он готов, а то и - до свидания — ваши проблемы. Сама захотела, теперь — живи, как хочешь.
   
   Невесёлые мысли в перемешку с сожалением и переживаниями обеспечили Антону до утра самую тяжёлую бессонницу. А рядом — то ли спала, то ли притворялась его, любимая с девятого класса, Эл. Что будет и, как будет, дальше? Может случиться так, что в этом ярком и крошечном моменте жизни, довольной останется только Мария Петровна. Она сумела уберечь дочь от преждевременной связи. С девятого класса она сумела уберечь дочь, даже разрешив им встречаться в отдельной комнате, Сама переживала, увещевала, уговаривала и уберегла. Молодые берегли друг друга, кто больше — покажет жизнь, а она продолжается, только меняет свои этапы.

   Завтра Антон уедет, а Элина останется и, как она себя поведёт, если «козлик» из парка окажется случайно совсем рядом и не смог её забыть? Если посчитать её вчерашний порыв физиологически обоснованным, а личность Антона не имеет к нему никакого отношения, то она сама будет искать того «козлика» или другого, но она уйдёт чтоб принадлежать другому человеку, может и не важно кому. Антону никто не будет представлять оправдания. Они просто расстанутся. Тяжёлые мысли преследовали юношу. Он, конечно, сожалел, но считал, что был прав, а, если она станет чужой, то эо будет её воля и её выбор.

   Юноша встал и включил чайник, умылся, поглядывая на отвёрнутую от него спину, продолжая страдать и искать оправдания. Если она пожелает быть женой другого человека, то он желает ей только счастья.
   Около девяти часов, спина развернулась и показала Антону всю свою красоту, которую оберегал много лет и, которую обожал.
   — Привет, как спалось.
   — Прескверно!
   — Тебе плохо со мной спать? А я была в 10 - 15 см от потери девственности!
   Её игривые глаза сияли от прекрасного летнего утра, а утро играло на прекрасном лице солнечными зайчиками.
   — Мне интересно знать, как тебе спалось.
   — Замечательно! Я выспалась и готова болеть целый день. Какие у нас планы?
   — Эл, ты на меня обиделась?
   — Нет, с чего ты взял?
   — С чего я взял? Я вчера ничего не взял, хотя очень хотел.
   — Я вчера тоже хотела, а сегодня — нет. Спасибо, что ты солидарен с моей мамой.
   — С твоей, со своей и с Иваном Захаровичем.
   — И, что с планами?
   — Я сегодня уезжаю. Мама просила не задерживаться и устраиваться на работу.
Поезд около 17 часов.
   — Я провожу тебя, можно?
   — Да.

   После ночных кошмаров и, возникших противоречий, молодые остались в нормальных и ровных отношениях, как-будто это не они вчера не сумели достичь консенсуса под одеялом.
   «А, что было бы, если я не сдержался? Ну, ничего особенного не было бы. Мы стали бы сразу роднее и никто об этой сладкой ночи ничего бы не узнал. Родителям она ничего бы не сказала, а проверить ничего нельзя. Значит  — я дурак? Благодаря своей честности. В этом виноваты: наши учителя — честные романтики, литература, кинематограф и родители — слишком честные люди. Я не мог быть иным. Меня так воспитали».
   Антон продолжал себя казнить и созрел такой монолог, который мог бы неплохо прозвучать с любой театральной сцены...
  Элина умылась, привела себя в порядок и, поглядывала на юношу, поигрывая глазками.
   
   «Может проверить справедливость своего нового монолога?» - раздумывал Антон.
   — Эл, ты правда, не обижаешься на меня?
   — За что?
   — Ну...за эту ночь...
   — За то, что ты попал под влияние маминых аргументов и не «сделал» меня?
   — Выходит так...

   — Обижаюсь... Ты только, подумай, как бы она о тебе плохо подумала?.. Я,что, приехав домой, кинулась бы к ней с признаниями, что мы с тобой в Харькове вкусили запретный плод? Прости нас, мамочка?

   Ты большой и слишком честный ребёнок. Детям не разрешают есть много конфет, но, на всякий случай,  конфеты прячут. А дети не слушают, находят и едят.
   А тебе сказали, что Элину ещё трогать нельзя, она ещё маленькая. И ты... послушал маму. Большой ребёнок!..

   — Эл, а, как исправиться?
   — Иди в армию, потом отучишься и, годам к тридцати, я тебе разрешу...
 
   Антон горел красным маком... От стыда и неудобного положения.
   «Вот дурак! А ещё считает себя взрослым человеком... Он, оказывается, большой ребёнок, который даже конфетку лишнюю не посмеет тронуть, не то что с женщиной переспать...»
   — Извини, Эл, я постараюсь исправиться.
   — Не извиню. Теперь мамина аргументация действует и на меня.
   — А может мы с тобой сейчас всё исправим?
   — Нет, не исправим, сейчас Света зайдёт.
   И пяти минут не прошло, а в дверь постучали.
   — Открыто, — крикнула Элина.
   В комнату вошла Светлана, вся нашпаклёванная и разукрашенная.
   — Привет! Как вы без меня? Помереть — не встать!
   — Нормально, — поторопилась ответила за двоих Элина, боясь чтоб Антон не брякнул чего не надо.— Ты, наверное, тоже погуляла?

   — Да, у меня было свидание. — Она глянула молодому человеку далеко в глубину зрачков, чтоб он что-то понял, а что, не трудно догадаться после их секретного рандеву. — Ребята, а вы, какие-то измученные, что не выспались?
   — Выспались, Света, всё хорошо! Спасибо тебе за подарок — ночь наедине.

   — Ладно, а мне пора на занятия. Элина,ты остаёшься?
   — Да, Светочка, отметь меня пожалуйста.
   — Антоша, можно тебя попросить выйти на пару минут? Я пёрышки приведу в порядок и переоденусь.
   — Конечно!
   — Спасибо!
   Антон не успел даже встать с места, а Света уже удалила блузу и осталась в бюстике чёрного цвета. — Ничего, что так, я тороплюсь.
   — Ничего! — процедила слово Элина.

   Антон погулял по длинному коридору между двух коридорных торцевых окон, изучил размещение комнат, проверил свой №431, в котором он должен будет жить. А когда вернулся в исходную точку, Света вылетела из комнаты, захлопнув Эл, за дверью. Она кинулась к юноше с шипящим шёпотом:
   — Она тебе дала?
   — Нет! Мы должны пожениться.
   — А я бы дала! Сколько хочешь! Как не ценить такого парня? Я не понимаю. Он может уйти — и до свидания!
   — Света, у нас всё хорошо!
   — Вот! Потрогай! Я же лучше! — она подставила ближе свою грудь.— Она не
увидит и не узнает. Потрогай. — схватила его руку и приложила к своей груди. - Что, не лучше?
   — Извини, нет. Это моя Элиночка и я её давно люблю.
   — Но ты не забывай то, что я тебе вчера сказала. Пока! Я тороплюсь, а то опоздаю на занятия. Поцелуешь?
   — Извини. нет!
   — Жаль! — Света быстро зашагала по коридору к выходу на площадку.
   — Антоша, ты где? — в проёме двери стояла стройная, красивая, черноволосая и чёрноглазая Эл. — Ты Светку проводил?
   — Нет, она сама пошла к выходу.
   — А ты, что в это время делал?
   — Я проверил, где моя комната № 431.
   — Почему твоя?
   — Света вчера об этом втирала вахтёрше.
   — Там живут ребята. С одним или двумя из них она периодически спит.
   — А ты, что в это время делаешь?
   — Она меня просит сходить в кино.
   — Может, пока мы остались одни, пойдём в постельку?
   — Пошли, только без того. Давай понежимся, поласкаемся.
   — Хорошо. Разденемся?

   — Да, но с ограничениями. Девушка сняла халатик, а он рубашку. Полутороспальная студенческая кровать едва вмещала их двоих в своей плоскости. Влюблённые слились в поцелуях и сладострастно одаривали друг друга нежностями. Бюстгальтер препятствовал юноше добраться до главной женской красоты и он нащупал на спине его крючочки, но они были настолько мелкие, что без сноровки с ними справиться не легко. Но Антон задачу выполнил, не мало повозившись и, краем глаза заметив, ухмылочку милой Эл. И, наконец, два красивых, как и их хозяйка, шарика, освобождены из плена и манят руки юноши их трогать, ласкать и целовать. А самого большего успеха добился язык. Он не только сыпал красавице комплименты и восторженные славословия, но доставал нервные окончания на точках-сосочках. Любимая то расслаблялась, то выгибала спинку от сладости постельных ласк:
   — Мама, мне так хорошо, целуй их, целуй!
   От блаженства оба стонали и ахали, прижимаясь плотнее телами.
   — Какая ты красивая! Я тебе обожаю, — шептал юноша.
   — Кайф, какой кайф! - шептала Эл. — Я снова тебя хочу.

   Антоша массировал мягкими руками живот и спинку девушки, целовал губы и шейку, мочки ушек и щёки. Когда вернулся снова к животику, опробовал тугость резинки, проникая под неё выпрямленной кистью. Она пропустила чуть-чуть, а Эл запротестовала и отдёрнула нарушителя границы. А игра губ продолжалась и сладострастие развивалось. Антон видел затуманенный взгляд любимой. Ладошка снова сходила в разведку под резиночку и на этот раз её не отдёрнули. Эл разрешила? Значит — можно!  Ласки продолжались и губы  целовали: то он её, то она его.
   — Какой кайф, Эл!
   — Как я тебя люблю!
   — И, как я тебя...
   — Дорогая, Мария Петровна, прости меня пожалуйста...
   Ладошка ещё не раз ходила под резиночку, но препятствий уже не было и не могло быть. По этическим соображениям подробности дальнейшей сцены опускаются, потому что любой читатель это домыслит сам. А молодые были в восторге от случившегося и не могли сдержать свои эмоции.
   — Вот сейчас я чувствую, что ты меня любишь.
   — Раньше-то, нам нельзя было.
   — А сейчас можно?
   — Это мы сами себе решили.
   — Нам никогда нельзя, только после свадьбы, всё можно...Старики такое придумали, а нам... жди эту свадьбу! Давай, больше не будем ничего ждать. Встретимся, и будем - лю-бить.
   — Ты думаешь, мне легко было терпеть?
   — Если бы ты мне толком всё рассказал, я бы давно согласилась.
   — Любовь — это состояние двоих. Мы делимся с тобой любовью. Я тебя люб-лю.
   — Я тебя люб-лю.
   Ребята ещё долго наслаждались своей любовью, забыв или, исключив на время, мнения всех родных и близких людей. Они принадлежали только друг другу. они разбудили все спящие мышцы и нервные окончания, которые дребезжали музыкальными струнами, пробуждая музыку огромной любви и счастливого состояния.
   — Я люблю только тебя, — глянула Эл влажными глазами.
   — Я тоже, милая. А ты меня маме не выдашь?
   — Нет. Это будет наша первая военная тайна.
   — Так точно!
   — Так точно!
   — Антоша! Время! Ты опоздаешь на поезд!
   — Да, милая! Мне нужно ехать. А, как не хочется...
   Ребята одевались, как в армии — на время. Говорят, что нужно одеваться за 45 сек., именно столько горит спичка. Им эту спичку никто не зажигал, но они одевались, как в казарме на «подъёме», не хуже.
   Антон оделся быстрее, потому что у него было меньше мелких пуговиц, застёжек и крючёчков. Он стоял и наблюдал за любимой женщиной.
   «Как же я буду по тебе скучать! Как мне тебя не будет хватать. Как же теперь я буду без тебя засыпать».

   А всё же собрались и вышли довольно быстро и через несколько минут они уже стояли на трамвайной остановке, ожидая трамвай третьего маршрута.
   Он никуда не делся и приехал и довёз до поезда.
   На вокзале было не многолюдно и билет был куплен без проблем. Недолгое прощание, увенчавшееся поцелуем на перроне, прощальный взгляд погрустневших глаз и — плацкартный вагон Харьков — Одесса.

   Эл смотрела с перрона на Антона сквозь вагонное окно, иногда, вскидывая вверх руку. Они прощались, окутываясь неизвестностью дальнейших событий. Ему через несколько месяцев — в армию, а ей — ХИРЭ или тоже  — неизвестно что. Взрослая жизнь добавила проблем: то радость встреч, то слёзы расставаний.

   Состав дёрнулся и повёз его от неё в разные концы жизни. Девушка ещё раз вскинула руку вверх  и исчезла вместе с вокзалом, перроном, студгородком и комнатой на четвёртом этаже. Грусть обволокла юношу своими объятиями, а он развалился на нижней полке без белья, экономя маме деньги. Он не сильно потра-тился в этой поездке. Только на билеты, колесо обозрений и бутылку «каберне». Остальные деньги вёз маме, как и обещал.

   «Хорошо, что слепота оказалась короткой и неустойчивой...» А встреча ещё раз подтвердила, что они нужны друг другу и никакой "парковый козлик их не разлучит». И даже Светке не стоит надеяться на их разлуку на основании ссоры.

   Мысли шелестели в голове юноши, как страницы жизненной книги на ветру. Вспоминая хорошие моменты встречи, Антон улыбался, а моменты разногласий — хмурился. И всё же, чаще, улыбающееся лицо, освещали ночные фонари украинского юга. А тепловоз добросовестно делал свою работу, отвозя Антона от Элины всё дальше и дальше.

Когда юноша проснулся, в окнах бегали красноватые удлинённые лучи рассвета. Они освещали лица лежащих в разных позах, спящих пассажиров и напомнили Антону о суровой действительности бытия вчерашнего выпускника. Что будет дальше не знал никто. Он мог знать только то, что скоро его станция и нужно будет выходить, чтоб доехать до места, где его ждут всегда. И это была мать, которая переживала и не меньше сына думала, как ему дальше быть, от чего-то отговаривала, но решать, что делать нужно будет ему лично.

                6. Детский труд из счастливого детства.

   Интересно, какую работу, на этот раз, придумал ему бригадир Заяц?  Он Антону уже не раз предоставлял работу. Первую работу он ему придумал после окончания четвёртого класса в уборочную страду, когда мальчику было одиннадцать лет и он хотел подзаработать, чтоб помочь семье. Потому что отец присылал такие мизерные деньги, что даже маленький старший сын всё понял.

   Заяц тогда сжалился и предложил расправлять зерно в кузове самосвала, который перевозил его от комбайна на колхозный ток. Добрый дядя Гриша, водитель самосвала Газ-93, улыбался, понимая, зачем приставили ему грузчиком мальца из неполной семьи. Антон очень старательно работал под шнеком комбайна и не допускал чтоб хоть одно зёрнышко пропало за пределами зелёного кузова автомобиля.
   Дядя Гриша научил малыша водить автомобиль. И часто повторял свои фразы, обращаясь к комбайнёрам:
   — Вот — растёт достойная смена. Скоро придёт в гараж работать.
   Под конец уборки, старый шофёр мог спокойно поесть в лесополосе, пока юный шофёр примет от СК-3 или СК-4 очередной бункер зерна. Антоша свободно разъезжал по полю и уверенно подъезжал под шнек. Механизаторы только подбадривали:
   — Давай, давай! Скоро права получишь!
   Потом школьники чистили на ВИМЕ и сушили на току зерно, перекидывая при помощи погрузчиков с одной кагаты на новое место. Работали вместе со взрослыми на складировании соломы в скирды, работая с волокушами и вилами. Во время сенокосов сушили покосы в валках, переворачивая их вилами, работали на прополках сахарной свёклы, кукурузы и подсолнуха. Убирали урожай плодов и винограда. Очень часто выходили поработать всей школой с пятых классов по десятые. Труд что-то стоит, а особенно, в массовом исполнении. Как колхоз со школой рассчитывался спрашивать было не принято, но со школьниками деньгами не рассчитывались. Принято говорить, что колхоз организует экскурсионные поездки. Была экскурсия в Москву и Софийский парк в Умани, но за счёт экскурсанта. У кого на экскурсию не было денег, тот оставался дома.
   В седьмом и восьмом классах Антон на уборке работал грузчиком на тракторах с тележкой. Перевозка зерна от комбайна на ток. Эта работа была посерьёзнее, чем работа на самосвале. Выгрузка тележек — три-четыре бункера, вручную совком минут за 30 — 40, потому что тракторист беспокоился чтоб не допустить простоя комбайнов.
   — Антон, давай, давай! Бункер уже наполнен!.. И Антон — давал, хотя весь был в мыле. А ему — 14, потом — 15 лет.
   — Иногда, тракторист вредничал и разрешал открывать только задний борт, чтоб кучнее разгрузить. Это был воспитательный процесс через неокрепшие мышцы. Через солёный пот и сжатые до скрипа зубы, но телега была разгружена и грузчик отдыхал пока МТЗ-5 доедет до комбайна. Антон заметил, что комбайн ни разу не простаивал из-за грузчика. Грузчик успевал разгружать с запасом времени... И неизвестно, тракторист хорошо подгонял Антона,  или Антон постарался быстро выгрузить.
   — Интересно, помнит Заяц, как работал подросток Антон в колхозе или нет? Скорее всего, документов, подтверждающих этот факт, нет. Всё же — детский труд не оформляли — перестраховывались. Всё начислялось на маму. Антон только одну зарплату запомнил, когда работал на самосвале, получил девять рублей за две недели работы. Об остальных заработках мать ничего и никогда не упоминала. Заработанные им деньги влились в семейную кассу, как и должно было быть.
   «Что предложит на этот раз бригадир?» - Переживал Антон и считал, что по приезду домой, нужно его встретить и поговорить.

   Не пришлось юноше искать работодателя, потому что тот сам ездил к маме на работу, всё расспросил и предложил работу.
   Мама встретила сына очень радо, наверное, по причине скорого возвращения и возврата сдачи.      
   — Спасибо, мама, за то, что ты относишься к моим проблемам с пониманием, а мне просто больше не к кому обратиться.
   — Спасибо, сынок, что деньги не растратил. У меня не скоро ещё будет зарплата.
   — Переживём, мама, нас уже два работника на семью. Может от Кирилловича есть новости?
   — Да, сынок, завтра тебе надо выйти на работу. Со Швецом — на силосную яму. Трамбовать трактором силос.
   — Замечательно! Когда идти?
   — В семь ноль ноль!
   — Хорошо. Я завтра пойду. За полчаса дойду до фермы, а в 7.30 начнём работу.
Сын видел, как радовалась мать его трудоустройству.
   Мама разбудила Антошу с первыми звуками трансляции гимна СССР по радио и тут же выключила, чтоб не будить малышей.
   Позавтракав жаренной картошкой с кислым молоком, попив чаю со сливовым вареньем, юноша прихватил авоську с обедом и бодро вышел за ворота. Летнее утро сохранило остатки свежести и жаворонки исполняли свои самые сложные рулады, а солнце расплескалось по всему безоблачному небу и оно, вместо яркой голубизны, окрасилось в золотистый оттенок и, чем дальше от солнечного круга, тем голубее был небесный купол.

   Проходя по тропе мимо кошары,  Антон видел, как пастух выгоняет своих подопечных через хлипкие жердевые ворота и отара сбивается в кучу, а ягнята звонко блеют, потеряв своих мамаш.
 
   Женщины, подоив отару, процеживали молоко и гремели посудой.

   Через несколько десятков метров тропа привела в огромный овраг, образованный от талых вод, центром которого был родник, огороженный деревянным коробом. Когда-то воду поднимали «журавлём», но он сломался и сейчас используется обыкновенная клюка. Народ приловчился и любой ребёнок приноровился вытаскивать воду без потерь. В это время происходил процесс сбора стада коров. Хозяева свою кормилицу провожали до родника и здесь, напоив корову, отпускали её в стадо. Могли использовать деревянные желоба, если корова не одна, а с телёнком. Но хозяин проявлял огромное уважение к коровушке и поил её с ведра лично сам.

   Коровы за ночь пережевали все свои запасы и торопились пополнить их, разбредаясь по холмам яра, который брал начало в этом овраге. Скотина чувствовала, где можно поживиться и обязательно находила между своих троп молодую, мягкую мураву. Некоторые из них заходили за старую мельницу, чесали бока об оставшиеся ещё твёрдыми столбы-подпорки. За ними наблюдал очередной пастух, отвечающий сегодня за стадо.

   Антон прошёл мимо односельчан, здороваясь со всеми, по сельскому обычаю. Затем поднялся на пригорок и приблизился к магазину и клубу, которые размещались в одном удлинённом глинобитном здании. Оба заведения были закрыты в связи с ранним утром. Дальше он пошёл по Центральной улице до Т-образного перекрёстка и свернул налево, на Школьную улицу. Через 5 - 7 минут, минуя детские ясли и школу-четырёхлетку, вышел на окраину хутора.

   За околицей красовалось яркими солнечными шапками поле подсолнухов. Солнце терялось в этом полевом букете цветов, а путника пьянило ароматом солнечного растения. Здесь жаворонки ещё больше расстарались озвучить идиллическую картину, пейзаж украинской природы. Дорога вела чёрнозёмной тропой до лесополосы, длиной не более полутора километров. За лесополосой колосилось поле желтеющей пшеницы, через которое была проторена длинная тропинка по косогору до большого пруда и к ферме, которая прижала свои постройки к северному косогору другого яра. Тропу протоптали хуторяне, работавшие на ферме с животными. В хуторе считали, что до фермы четыре километра, но это весьма приблизительная цифра. И, какая разница, если это не точно? Тропа короче не станет и ферма никуда не сдвинется. Кому туда нужно, придёт.Один на пять минут раньше, второй на пять минут позже. Многие выходят в четыре утра и чаще завтракают по пути, прихватив на ходу, хлеб с маслом. Летом очень хорошо прогуляться и, не заметишь, как дошёл. А вот зимой трудно посчитать этот путь прогулкой. Но тогда холод подгоняет, темнота не создаёт уюта, а наоборот, пугает причудливыми тенями и неровностями на пути. Приходится всё время идти в гору, что нарушает дыхание и уменьшает удовольствие от ходьбы.

   Размышление о пути до фермы и обратно ускорили время пути юноши и он опомнился, когда шагал уже по дамбе, преградившей ручей Тростянец, который можно было перепрыгнуть без усилий и низинную часть балки для образования новой водной среды - пруда. Последние километры и метры Антон прошёл ускоренным шагом. Не доходя до фермы, ближе к пруду, были устроены несколько углубленных силосных ям. Они были одинаковых размеров с бетонированными стенками. Их прямое назначение — складирование и хранение измельчённых кукурузных стеблей. В ямах они прокисали и это был зимой основной консервированный продукт для скота.

   Швец уже поджидал Антона и встретил его далеко от трактора.
   — Привет, это тебя я жду? Мне не сказали, кто помощник, только обрадовали, что помощник будет.
   — Привет, а мне сказали. Кириллович был на ферме и сказал маме, где я буду работать до армии. Честно говоря, всю жизнь мечтал о такой работе, но хорошо бы уже иметь свою копейку.
    
   — А почему ты в военное училище не поступил? Ты же лучше меня учился.
   — Значит, не на много лучше. Математика. Не все примеры решил. А мог бы...
   — Да, жаль! Вася Недогода не лучше тебя учился, а поступил.
   — У Васи артиллерийское, а у меня — зенитно-ракетное. Моё сложнее.
   — Ну, ладно! А наше с тобой, танковое оружие, вот стоит без тебя, скучает и ждёт, когда же его заправят. С этого мы с тобой и начнём.
Задача: заправить трактор на гусеничном ходу марки ДТ-54 дизтопливом.
Время: 20 минут. Топливо привезли в двухсотлитровой бочке. Пошли?
   Слева от ямы лежала большая чёрная бочка, а рядом стояло старое гнутое ведро.
Толя его уже приготовил, но к нему приписан помощник и это теперь моя обязанность.
   — Антоша, помой ведро для заправки, но сначала нужно его отчистить от грязи и мазута. Если использовать такую тару при заправке, то потом замучаешься фильтры чистить.
   — Хорошо, а тряпки есть?
   — В тракторе под сидением.
   — Я сейчас всё сделаю.

   Антон долго чистил ведро, потом вымыл его солярой и они вдвоём заправили бак трактора, перелив ведром почти полбочки топлива.
   После этого, наступили прямые обязанности тракториста: запуск дизельного двигателя. Это не автомобиль, в котором нажал на кнопку стартера или повернул ключ в замке зажигания и — двигатель заурчал. Для запуска автомобильного двигателя не нужно иметь специальные знания. Любой человек сумеет нажать на кнопку стартера, а с трактором этот номер не проходит. Нужно иметь навыки чтоб крутануть шнурком пускатель, потом переключить рычаги для передачи крутящего момента от пускателя на основной двигатель. Толя справился со своей задачей и началась работа.

   Тракторист с помощником поочерёдно ездят по яме и топчут, втрамбовывая силосную массу, которую подвозят от кукурузного комбайна КИР, автомобили-самосвалы и тракторные тележки. Они договорились топтать по часу и — смена. Свободный сменщик может курить, спать, бездельничать — отдыхать. Чтоб показать, как и что делать, Толя заступил в первую смену, а Антон посидел с ним в кабине и тренировался. Принцип вождения он знал с детства, как знают все сельские пацаны. Работа была не сложная, не нудная, а вполне нормальная для молодых людей.
 
   Во время своей свободной смены, Антон решил: «А, что, если мы назовём трактор "Луноход-2". Его в бригаде называли просто луноход и никто не желал на нём работать, потому что часто ломался и имел бесславную историю: наезд, на обедавшую в его тени, женщину. Она — инвалид, а тракторист осуждён. Трактор долго стоял без дела». А Кириллович решил упросить своих земляков-хуторян взять его на работу и обслуживание. Швец согласился, а потом и Антон подвернулся за полгода до армии. Пусть молодёжь занимается несчастливым трактором и возвращают ему доброе имя.
«Луноход» - придумали стервецы, - ворчал Заяц.- А, что, сейчас все треплют про аппарат на Луне, вот в бригаде и появился одноименный аппарат, не удивлюсь, если его подпишут.
 
   Первый день прошёл на работе быстро и обнадёживающе. В хутор пошли со Швецом вместе. За общими разговорами ребята не заметили, как дошли до улицы Школьной (неофициальное название). Улицы в хуторе не имели почтового адреса, а дома не имели номеров, конечно официально, а между ребятами Этот недостаток был устранён, когда они были ещё в пионерском возрасте. Тогда, играя, они решили дать названия немногочисленным улицам хутора. Там было всего четыре улицы: Советская въездная, прямая, ведущая к кладбищу; Центральная — одним концом, образовывала с Советской Т-образный перекрёсток, а второй конец самой длинной улицы растягивался через весь хутор и давал направление в соседний хутор, который находился в трёх километрах; Школьная улица брала начало от Центральной улицы Т-образным перекрёстком и проходила мимо яслей, школы и упиралась в лесополосу, от которой была проторена тропинка до красавца пруда и молочной фермы бригады №1; самая короткая улица - Овражная лежала параллельно Школьной и одним концом образовала Т-образный перекрёсток с улицей Центральной, а второй конец упирался в Безымянный переулок с улицей Школьной. Кроме того в хуторе было немало тропинок, коротких переулков, которые использовались чаще сезонно пешеходами и гужевым транспортом, чтоб не ездить или не ходить прямыми углами, а напрямик. С игрой ребят ознакомились и взрослые жители, которые поначалу удивлялись, а когда однажды, проснувшись увидели и прочли на углах своих домов таблички с названиями улиц.
Как всегда, обсуждения происходили утром у родника. Они делились мнениями и хохотали на весь овраг.
   — Ты на какой улице живёшь?
   — А ты на какой?
   Другие их не понимали и, переспрашивали.
   — Мужики, вы это о чём?
   — А ты не заметил?
   — А ты не читал?
   — Нет, не видел!
   — Нет, не читал!
   — А я читал. Я живу на улице Центральной!
   — Правильно! Но кто это придумал?
   — Наверное, пацаны играют.
   — А я, мужики, живу на улице Школьной.
   — Тоже хорошо. И чем это не правильно? Только на нашей улице есть школа.
   Так, играя, ребята взбудоражили весь народ. Ещё долго эта тема жила в небольшом хуторе на севере от Одессы и на востоке от Кишинёва, где хорошо растёт пшеница, сахарная свекла и винный виноградник, а в ярах и балках пасутся коровы небольшой красной степной породы.
 
   Ребята, возвращаясь с работы вспоминали о своих полезных для хутора играх, о которых знали все взрослые люди и помнят всё долгие годы. Парни жили на одной улице Советской и даже были соседями, через дом. Когда тема закончилась и воспоминания иссякли, наступило молчание. Но они уже были на пустыре около овечьей кошары. Они расстались, пожав друг другу руки,и,договорившись на работу идти вместе. Так веселее и не логично на одну работу соседям идти в разное время и разными тропами. Им ещё долго нужно топтать силос, а потом будут другие работы, на которые есть смысл остаться вместе.

   Наутро молодые соседи и сотрудники встретились там, где вчера попрощались, у кошары, в начале восьмого утра. Отдохнувшие, и полные молодых сил, ребята дружно направились твёрдым шагом через родниковый овраг в направлении клуба и дальше к улице Школьной. Вместе идти здорово, широким шагом, устремлённые на выполнение поставленных задач. До лесополосы недалеко, а за ней тропка пошла с горки — на спуск, который своим уклоном способствует ускорению шага и вид пруда маняще действует, зовёт к себе и притягивает. Вчера ребята шли медленнее, разговоры отвлекали. Сегодня уже меньше разговаривали, потому что многое уже обсудили.
Дошли. Трактор стоял гордым памятником на входе в силосную яму, задрав вверх выхлопную трубу, а траками прижав, силосную массу.
   Тракторист принялся проверять готовность машины к работе: наличие топлива, воды в системе охлаждения, масла в системе смазки, а помощник достал, принесённые с собой зубной порошок, смешав с дизельным маслом, кисточки и ловко нанёс надпись повыше передних стёкол обозрения и чуть ниже козырька крыши.
   Швец, готовый заняться запуском дизеля, заинтересовано и терпеливо глядел, ожидая окончания работы.
   — Луноход — прочёл вслух тракторист. А почему — «два»?
   — Потому что, Луноход–1 сейчас находится на Луне, а наш — в силосной яме.
   — Здорово! Мне нравится.
   — Мне тоже. — ответил автор надписи.
   — Ну, что, можно заводить?
   — Конечно, Толян, давай! Я, к сожалению, так не умею.
   — Научишься! Если поработаешь со мной до армии, я тебя научу...Мы ещё пахать землю будем, если трактор не подведёт.
   — А, если подведёт, тогда, что?
   — Ремонтировать будем, а потом — пахать.
   — Хорошо, я не против. Заводи!
   Анатолий стал накручивать заводной шнур на колесо пускателя. Дёрнул шнур. Трактор только пыхнул выхлопной трубой. Так повторилось несколько раз и дизель, устав сопротивляться, рявкнул резким звуком, затарахтел на высоких нотах. Швец, удовлетворённо хмыкнув, переключил рычагами крутящую работу с пускателя на основной двигатель. Характер рокота изменился на более тихие ноты и, наконец, заурчал в привычном диапазоне.

   Тракторист уступил очерёдность работы своему помощнику, а сам пристроился наверху, выстелив себе мягкое зелёное, кукурузное ложе.
   Вскоре пошли машины с зелёной массой и стало веселее. Первый же приехавший водитель, заметил название нашего трактора и промолчать не смог:
   — Мужики, это что за чудо техники — Луноход-2? Вы, что на Луну собрались, а когда, не секрет?
   — Сначала нужно корма для скота заготовить и с вами кукурузу убрать, а потом — вперёд и вверх! — подключился Швец со своего ложа.
   — А, как же зима? Она вам не помешает?
   — Времена года никогда не были проблемой для космонавтики. И для нашего «Лунохода» — не исключение.
   — В космос собрались, а крыльев нет.
   — На «Луноходе» крыльев, правда, нет, зато у экипажа есть.А это главное! Не было бы у нас крыльев стоял бы трактор ещё долго в тракторной бригаде и совсем не луноходом, а металлоломом.
   — Ты прав. Так всегда... Швец уговорил Швеца?
   — Нет, Кириллович уговорил.
   — А кто сейчас «топчет»?
   — У нас хуторской экипаж. Антон до армии согласился поработать.
   — Что, не поступил?
   — На математике погорел.
   — Что «двойку» схлопотал?
   — Он сам не знает оценку. Не дождался оценки, забрал документы и «топчет» силос.
   — Не судьба!
   — Он ещё поступит, учился-то не плохо.
   — Ну, Бог ему в помощь! А, где ссыпать?
   — В том конце ямы.
   — Тогда, останови Антона.
   — Он см туда не поедет.
   Машины стали подъезжать чаще, образовав очередь, для разгрузки. Яма стала наполняться заметно быстрее, но работа здесь не очень скоро закончится. Водители толпились, ожидая очереди на разгрузку. Новость о «луноходе» разнеслась по всему колхозу и экипаж за один день стал знаменитым.
   — Антоша, оставайся в колхозе, зачем тебе военное? Получишь права тракториста, работать ты уже умеешь. Здесь быстрее прославишься.
   — Может и в космос полетишь. «Луноход» уже есть,— комплименты летели со всех сторон.
   — Толя остался и — ничего. Никакое ему военное не надо.
   — Если и я поеду в военное, то кто будет землю пахать? — гордо отпарировал Швец.
   — Не землю пахать, а силос «топтать», — отозвался ещё один острослов местного значения.
   — Я служил в Чехословакии, но мне там совсем не понравилось. Я не мог дождаться, когда — дембель. И лучше всего, дома, — вставил и своё слово, недавно вернувшийся из армии, молодой парень.
   — Да! Вози себе силос и — счастье тебе обеспеченно.
   — А, что — не правда? Я, как вспомню своего старшину — мурашки по коже гуляют.
   — А у нас ротный был дурак! Достал! — добавил ещё, недавно отслуживший, рыжий парень.

   — А я вам скажу, ребята, я кручу баранку много лет и — что у меня есть? Корова — раз, мотоцикл «ИЖ» - два и куча детей. Дом достроить не могу никак. А мой одноклассник Степан хуторской, уехал служить и — там остался. Живёт на севере, имеет квартиру, красивую «тачку» и каждое лето по три месяца загорает у вербы, знаете? Надоест загорать, карпов половит. Ему ни корова, ни огород не нужны. Завидую, не представляете, как... Ещё и на пенсию пойдёт скоро, а мне ещё долго  крутить баранку и нюхать силос.
   Антон, сменившись, слушал эти разговоры и думал, как дальше жить? Но перспектива Швеца его не устраивала. Не устраивала его и жизнь шофёра, у которого корова, «ИЖ» и недостроенный дом.

   «Может, выбрать судьбу Степана, который у вербы загорает?» — перебирал помощник, услышанные реплики... Антон хорошо знал Степана. Тот служил на каком-то корабле и, как говорили люди, приезжал на лето на хутор к маме, отказавшись от положенного ежегодно санаторного лечения. Степан не был офицером, но и мичманом он не плохо себя ощущал. Он построил свою судьбу, связав её с Северным флотом...
«Может сходить к вербе и поговорить с ним? А зачем к вербе, когда его можно на хуторе перехватить?» — так рассуждал выпускник, находясь на пороге новой взрослой жизни, как и все остальные выпускники, строившие свою судьбу, кто, как может.
   Одни хотели приобрести интересную специальность и готовы были продолжить обучение, другие были категорически против обучения и не согласны были изменить привычный образ жизни. 
   — Я не хочу никуда ехать из своего родительского дома, потому что привык к своей постели, к домашней пище, — говорил мой одноклассник.
   — Это, что ты там такое ешь, что не можешь оторваться от прикормленного места?
   — Меня хорошо кормят. Я люблю пожарить полную сковороду свиного мяса и, чтоб я ел один.
   — Да, согласен. Такой жизни никто тебе не обеспечит. Не едь никуда. Живи дома и тебе лучше остаться одному, а то придётся сковородку делить с родителями, женой и детьми.
   Встречается и такой эгоизм, от которого неприятно разговаривать с человеком. Такой в армии не нужен, не приживётся.В армии бывают случаи, когда человек остался без своей ложки, по разным причинам: вещмешок где остался в машине или другая похожая причина, а привезли обед (на учениях) и человека не забудут, найдут ложку или одна ложка идёт по кругу вокруг одного котелка, особенно, когда этот человек с одного подразделения.

   День прошёл быстро, сначала весело, а потом обыкновенно. Трактор не ломался и отработал смену, как положено.
   На обратном пути рассказывали анекдоты. Антон вспомнил одноклассника и его сковороду с мясом и рассказал, как живой анекдот. Комментариев было много, а также удивлений, смеха и сочувствия. За разговорами гора стала ниже, а дорога домой короче. Не успели оглянуться, как зашли на поле подсолнухов, которое примыкает к улице Школьной.
   — Толя, мне бы ещё со Степаном поговорить.
   — Зачем?
   — Проконсультироваться по поводу службы. К нему зайти или , как?
   — Зачем, ты подойди к магазину у клуба в 6-7 часов вечера. Он ежедневно там мужиков угощает и сам угощается. Представляешь, каждый вечер он покупает по бутылке «казёнки»?! И так три месяца.
   — Не представляю. Мне чтоб в кино сходить, нужно сдать 2-3 бутылки стеклотары или сдать 3-4 яйца. А, если удлинённый сеанс, то ещё и не хватит.
   — Степан пьёт каждый вечер в магазине по бутылке водки. За девяносто дней можно мотоцикл «Минск» купить.
   — Ничего себе! Я тоже так хочу, — заявил мечтательно Антон, — только не пить так, а деньги зарабатывать.
   — Вот и спроси его, как так устроиться можно.
   — Спрошу, как подготовиться чтоб в военное училище поступить можно было бы. Я буду готовиться год.
   — Тебе весной в — армию.
   — Буду готовиться до весны.
   — Ну, вот, мы — у клуба. Скоро и Степан появится. Мой папа говорил, что у Степана прогулов не бывает. Хочешь, подожди его здесь. А вон и — отец мой. Он тоже не любитель пропустить свои сто пятьдесят.
   — Нет. Не сегодня я хочу с ним поговорить, — неуверенно произнёс Антон, — мне нужно подготовиться к разговору. «А, что мне может рассказать такой человек, — засомневался Антон,— как напиваться ежедневно? Для этого много ума не надо и училище  заканчивать тоже. Пойду домой. А, если надумаю, то обращусь».
 *
   Месяц ребята отработали без поломок и на голом энтузиазме Получили первую зарплату на "Луноходе". Антон гне разочаровался, но по сравнению с его зарплатой, Швец получил значительно больше, хотя выполняли одну работу, а по времени топтали силос 50х50%. Антон с большим удовольствием принёс маме зарплату - все деньги, чтоб немного облегчить семейное положение. Мама светилась от счастья. Ей очень редко доставались деньги, незаработанные ею лично. В последний раз это было, когда Антон устроился на каникулах работать на шахту в Горячёвку. Там за два месяца он получил сумму, на которую можно было купить мотоцикл и даже не "Минск", а что-то лучше, но мать отговорила и попросила оставить эти деньги на семью. А Антону она тогда купила новый велосипед с зелёной рамой чтоб ездил в школу за семь километров и брата возил. Деньги никогда не были лишними, особенно, когда от отца приходили такие мизерные алименты. На них не хватило бы купить на месяц хлеба, не смотря на то, что булка стоила всего 16 копеек. Мама всегда утверждала, что отец уговорил бухгалтеров не начислять на него все заработанные им деньги, а часть переводить на счёт его новой жены. А, на самом деле, кто знает эту правду?

   Антон долго винил мать за развод родителей. Ему всегда  нужен был отец и он завидовал ребятам, у которых была полная и дружная семья. А мама была слишком резкой, нетерпимой и даже скандальной. Маленький Антоша хорошо помнил, как родители иногда собирались в гости и, почти каждый такой выход, заканчивался скандалом. Скандал начинала мама, ревновавшая отца, а заканчивал отец мордобоем, потому что не терпел в свой адрес замечаний и возражений. "Хорошая жена, должна молчать", - говорил он.
   
   Антон не хотел верить, что их отец настолько безразличен к судьбе своих детей, что махинирует со своей заработной платой чтоб им не доплатить.Сын защищал отца, а маме было обидно и, однажды, не выдержав, она аргументировала свои подозрения,
выставив старшему сыну все чеки за пятнадцать лет. Она их листала, зачитывая суммы переводов колхоза "Маяк", где работал отец. Самая крупная сумма была девять рублей, а остальные - два рубля с копейками в месяц, три с копейками, пять с копейкам...Мать швырнула недочитанную пачку чеков Антону и с горечью сказала:
   - Я долго копила и хранила эти чеки, зная, что когда-нибудь они пригодятся и вот, этот день настал - я тебе отдаю их и, если хочешь, храни или выброси, как хочешь, а младшим потом сам расскажешь. Но сначала сам прочитай каждый чек и запомни, как ваш "папочка" к вам троим относился.
   - Мне нечего возразить, к сожалению, - ответил Антоша, - не пойму, почему он так?

   Больше Антон никогда не защищал отца и жалел маму, которая совершила материнский подвиг, не отдала никого из троих на воспитание государству, а посвятила свою жизнь на воспитание детей, отдавала лучшие куски детям, отказалась от всех благ лично для себя, никогда не преследовала цель вновь выйти замуж. Умела разделить свой скудный бюджет на четверых, но никогда она не позволяла себе присвоить приоритетное право покупки. Всю работу по дому, по хозяйству тянула сама. Иногда задавала задание-нормы. Если не выполняли, то ругала, воспитывая и приучая, к труду, воздействуя на совесть.

   Антон не раз вспоминает, как стыдно было, когда, заигравшись с ребятами, он забывал принести воды. И тогда он бежал домой, торопясь быть дома раньше мамы, которая должна была прийти с работы.
   Если  не успел, то добежав до калитки, получал навстречу летящие два ведра.
Подхватывал их и бегом в овраг к роднику-колодцу. Принёс с двумя остановками, вместо трёх, а мама ещё немного поругается и начинала воспитывать:
   - Сынок, я же просила, только два ведра воды чтоб было дома, когда я вернусь с работы. Неужели так трудно?
   - Мама, прости, пожалуйста, я заигрался и забыл, а когда вспомнил, не успел прибежать раньше тебя.
   - А, где ты гулял?
   - У Лёни на шелковице.
   - А что вы там делали сегодня?
   - Мы придумывали названия нашим улицам. Угадай, как наша называется?
   - Не знаю. У вас фантазии много.
   - Наша улица - Советская, а Лёнина - Школьная.
   - А там, где магазин?
   - Центральная!
   - Хорошо придумали. И главное, всё подходит.
   - Сынок. постарайся не забывать про воду. Хорошо?
   - Ты ел что-нибудь?
   - Да. Молоко с хлебом.
   - Младших ещё нет?
   - У них в шесть ужин в яслях.
   - Хорошо, скоро придут.Я сварю картошку и будем ужинать.
   - Мама, может что-нибудь помочь?
   - Да, наломай хвороста, я растопила на улице печку, в саду. Следи за огнём.
   Антон поддерживал огонь в печке и следил, когда закипит вода в чугунке, а мама кормила птицу: курей и уток.
   Издалека было слышно, что идут малыши из яслей: братик и маленькая сестрёнка. Они громко разговаривали и смеялись. Когда появились в проёме калитки, то Антон увидал, как сестра уселась брату на плечи, а руками прикрывает ему глаза, от чего и переговаривались. Он, как бы ругал её за шалости, а она смеялась. Ей было чуть больше двух лет, а он был в три раза старше, но ещё не школьник. В школу через год. но знал все буквы и читал по слогам. Ещё немного потренируется и начнёт читать. Мама вышла из-за угла дома с кормушкой для уток в руках.
   - Доченька, слезь с него, ему же больно.
   - Нет, не больно. Мне здесь хорошо.
   - Ты долго её несёшь? Где посадил?
   - Возле "плацы" посадил.
   - А зачем? Пускай пешком идёт!
   - У неё "ручки болят"! И она не хотела идти.
   - Доча, ты почему к брату на плечи садишься?
   - Чтоб покатал.
   - Слезай!
   - Не хочу!.. Пусть присядет!
   - Сынок, присядь чтоб она слезла с плеч.
   Сын присел и малышка сползла с него на землю, а он картинно завалился навзничь.
   - Доча, пойдём покормим уточек.
   - Пошли, мама! - хохоча, поднималась малышка.
   Так происходило ежедневно. Младшим детям не нужна была няня. Они сами нянчили друг друга. Вдвоём ходили в ясли и вместе возвращались. Он присматривал за ней и не давал её в обиду.
   Антон был старше, перешёл в третий класс и, как мама говорила, он был старший мужчина в семье и мамин помощник. Он носил воду, копал в саду, в огороде сажали картошку, кукурузу и всё остальное, а осенью собирали урожай. Когда подходила очередь, пасли с мамой общественный крупный рогатый скот. Стоял в очереди за хлебом. Заготавливал ежедневно на вечер корове мешок травы, которую добывал в лесополосах и в междурядьях колхозных подсолнухов и кукурузы.

   За хлебом занимали очередь с утра пораньше. Сначала мама отводила Антона и ставила в очередь, а когда люди привыкли, то он сам бегал. Все хорошо понимали, что его матери помощник нужен. Остаться без мужа в тридцать лет с тремя маленькими детьми - это героизм. Малышка ещё не ходила, а старший сын был в первом классе. Переезд с домашним скарбом - 400 км, сначала к родственникам, потом покупка дома в хуторе на пятьдесят дворов из четырёх улиц. Как называли их в других поселениях - "хутор куркулей". И, на самом деле, как говорили старожилы, в хуторе жили бывшие кулаки и их потомки. Вся плодородная чёрноземная земля в округе раньше принадлежала кулакам, а позже перешла в местный колхоз имени Дзержинского. К колхозу присоединили ещё два хутора.

   Старики по вечерам, перед встречей стада коров, заходили в местный ларёк, где торговали всем: и продтоварами, и промтоварами. Мужиков интересовал только один продукт - водка. Иногда они группировались, покупали одну-две бутылочки водки и выходили "на погреб", который был составной частью ларька. Раскладывали выпивку и закуску на травке и угощались. Пацаны бегали рядом, развесив уши, и впитывали их басни. Иногда получали конфетку. Развешенные уши воспринимали, как новости нынешних времён, так и давно канувших в прошлое.

   Мужики-одиночки, которые не любили группироваться (сказывалась привычка единоличника), заходили в ларёк и заказывали сто пятьдесят грам водки и конфетку.
И это происходило ежедневно.
   Товары привозили к 9 - 10 часам утра из центрального села на бричке.
Хлеба привозили мало. Поэтому нужно было выстоять очередь.Не раз и не два мальчика отодвигал какой-нибудь косный единоличник, но очень часто выручал продавец, добрый дед Чулков, выделяя ему из своего загашника, зная, кто перед ним стоит - безотцовщина со стажем.

   Однажды, выстояв очередь с семи утра, его снова отодвинули, малыш готов был от обиды зареветь, но дед Чулков ему подмигнул и обиженный остался ждать окончания процесса торговли. Добрый дед снова выручил, достав из кладовки булку белого пшеничного хлеба, взвесив его на весах, и принял монетки. Мальчик с благодар-ностью улыбнулся деду и побежал домой. 

   Со временем у Антона выработалась привычка обгрызать рёбра хлеба-"кирпичика", особенно, меньшую грань. Пока доходил до дома, верхняя плоскость была съедена. На этот раз малыш под плоскостью обнаружил какой-то пух и попытался его удалить, но он оборвался и ещё виднелся. Антон тонкими пальчиками выковыривал "пух". Когда вокруг была удалена хлебная мякоть, "пух" оказался верёвочкой, которую мальчик и извлёк наружу. Дома показал маме, а она не поверила.
   - Ты съел мякоть и придумал эту верёвочку? Оставил семью без хлеба?
   - Нет, мама, я правду говорю.
   Мать поворчала немного, потом обняла сына и сквозь свои слёзы и слёзы сына сказала:
   - Ну и, что! Если даже съел, не велика беда, на здоровье! Я вам ещё коржей напеку.

   Мама, всё же, не забыла этот случай с верёвочкой и, при случае, спросила деда Чулкова, что это может быть?
   Не переживай, дочка, это всего лишь верёвочка-завязка с мешка с мукой, которая случайно попала в тесто и в форму, а сынок её изъял.

   Только тогда мать успокоилась и принесла детям конфеты. Ими баловать детей часто у неё возможностей не было: зарплата маленькая, алименты скудные, а когда отец бывал на больничном бюллетене, то это сильно сказывалось на детском питании и сладостях. Мама могла себе позволить эту маленькую радость для детей, когда получала зарплату. Она покупала целый килограмм сладкой и вкусной халвы. У сестрёнки обе щеки и нос были сладкими, а глаза светились счастьем. Не менее счастливым был и братик, но он не улыбался, а был сосредоточенно серьёзным.
   В ту эпоху, когда у всех детей страны было только счастливое детство, но детей, всё же, не баловали. Никто не мог додуматься пригласить персонально домой Деда Мороза или актёров-аниматоров. Никто не догадывался устроить празднование детского дня рождения в ресторане или кафе. Всё это считалось огромным излишеством.
   Как на "хуторе кулаков и их потомков" праздновали детское день рождения? Родители приглашали в гости своих друзей, коллег родственников и соседей. А приглашённые, оставив своих детей дома, приходили с подарками в гости.

   Хозяева-родители именинника накрывали стол для взрослых с холодцом, голубцами, водкой и вином. Именинника сажали на стул, поднимали "на ура", в котором участвовали все приглашённые и с криками "Поздравляем" поднимали три раза, а потом опускали и вручали подарки, которые нельзя было назвать детскими. Это могли бы быть: полотенца, отрезы материала, миска сахара и что-то в этом роде. Никогда не было среди подарков одежды по размерам, игрушек, тортов или денег. Процесс поздравлений закончился. Гости садились за стол, чаще на кроватях. Стульев всем не хватало, а именинник и другие дети сидели у гостей за спинами. Об имениннике на некоторое время забывали. Ели, пили, угощались. Когда мужики выходили на перекур. Детей сажали за стол покушать. Хорошо подогретые спиртным гости могли ещё оказать внимание имениннику и послушать в его исполнении стишки или песенки.
Тогда но водружался на табуреточку и исполнял свой репертуар: что-нибудь из школьной программы или популярную долгое время:
 "Эй матрос, ты очень долго плавал,
 я тебя успела позабыть..."
   Гости аплодировали и поощряли, поглаживая по голове.
   Никогда не считались со временем. Понятие "детское время" не существовало. Что пора детям спать никто не заморачивался. Чаще дети сами засыпали за спинами гостей, которые ещё долго пели застольные песни. Очень часто любители пения не знали слов, а только текст припева и выходили из ситуации при помощи запевного мотива и упрощённого текста "...Ла-ла..ла, ла-ла- ла...ла-ла-ла..."
   
  В домашнем хозяйстве детский труд не только поощрялся, но был обязательно принудительным, без которого родители не смогли бы обойтись. Труд детей часто использовался на огородах: посадка, прополка, уборка урожая.Иногда устанавливали нормы: два ряда - до обеда, два - после. Заготовка кормов для скота. Уход и надзор за кроликами, птицей, выгон и встреча стадных животных, их выпас по очереди или одиночное. Кормление и водопой скота и телят. Заготовка сена на зиму.Работа с косой, вилами или серпом.

   На хуторах проживает много одиноких бабушек, содержащих в общественных стадах свой скот. А, когда подходила очередь выпаса, то они просили местных подростков поработать за плату. А после этого договаривались с родителями. Плата за работу была настолько скромна, что ни один взрослый человек, зарабатывавший на этом свой
кусок хлеба, никогда бы не согласился работать за такие копейки.
 
   Мама никогда и никому не отказала в помощи и иногда, освобождала сына от школы. И никогда не спрашивала Антона его согласия. Не раз так случалось, что ложась спать, Антон ещё не знал, что утром ему предстоит и ранний подъём и день физической нагрузки на пастбищах. Это получалось потому что заказчик приходил к маме договариваться или поздно вечером или рано утром, когда сын ещё спал. А утро тогда начиналось со знакомой маминой реплики:
   - Вставай, сынок, ты сегодня пасёшь овечек!
   В семь утра юноша уже работал, выгонял отару из "плацы" (слово местного диа-лекта - производная от слова - "кошара"). Хозяйка-работодатель по очереди, сегодня помогала мальчику выгнать отару на пастбище в яр. Немного погодя, она уходила по своим делам, оставив мальчика, с овцами и художественной литературой про войну. Овцы разбредались по двум склонам яра и приходилось подгонять их, чтоб    держать кучнее. Утренняя прохлада поддерживала животным активность, а когда солнце поднималось выше, отара сбивалась в кучу и овцы прятали свои головы в тень, образованной отарой. Овцы больше стояли, чем двигались. А у пастушка образовалось больше времени для чтения военного романа. Утро теряло свои права и перетекало в другое состояние, в обеденное. Дойдя с животными до определённого места, Антоша разворачивал отару в обратную сторону и она медленно двигались в направлении Овечьего родника.Колодезь был не глубок,до воды - менее полутора метра и отдалён от жилых домов, поэтому он считался овечьим. Животные быстро приняли правильное направление в сторону Овечьего родника. Зачуяв запах свежей воды, овцы слегка ускорялись, жажда подгоняла.Антоша издали узнал  хозяйку-работодательницу, наливавшую в желоба из колодца-родника. Отара утоляла накопленную жажду и снова сбивались в меховую огромную кучу, чтоб прятать в ней свою меховую голову. А хозяйка принялась накрывать импровизированный стол на скатерти. Пастушок приготовился обедать. В хуторе существовал неписанный порядок: кормить пастуха за счёт работодателя. Это был полноценный обед местного жителя: борщ, вареники и молоко, а также пачка папирос "Прибой" и коробок спичек.
   - Тётя фрося, а это зачем? - показал Антон глазами на курево.
   - Я не знаю, но так положено, традиционно. Наверное, с давних времён так сложилось в хуторе. И тогда детей не нанимали работать пастушками.
   - Я трогать не буду.
   - Нет, нет! Ты возьми, отнеси маме, а она решит, что с ними делать. Антоша, только ты не кури, пожалуйста. Я тебя очень прошу!
   - Ладно, тётя Фрося, я Вам обещаю, не буду.

   Обед заканчивается быстро. Животным об этом объявлять не надо. Они без команды со стороны, поодиночно, вылезают из своей жаркой кучи попить из жолоба водицы и в кучу больше не возвращаются, а принимаются щипать свежую травку, ловя свежий ветерок, если удастся. Постепенно вся отара перешла из кучи - к жолобу, а потом - к травке. Проголодавшись, отара разбредалась по оврагу, по его склонам и снова нужно было её подгонять и направлять.
До обеда время для пастушка  тянется дольше, чем после. Овечки снова становятся активнее и они торопятся до вечера накопить свой излюбленный корм. В кучу их уже не загонишь, потому что им не надо. Солнечные лучи поливают тепло под иным градусом и жара становится терпимо, а ближе к вечеру берёт отсрочку чтоб появиться завтра, лето, ведь, не закончилось. Пастуху приходится отложить на самом интересном месте военный роман и побегать за группками животных, которые сумели оторваться от основной бараньей массы. Если вовремя не собрать этих шерстяных тварей, то отдельная, самая большая группка может направиться домой, в "плацу", а за остальными всё же придётся побегать. А перед наступлением вечера на пастбище и ветерок активнее, и солнышко ниже, и лучи его достают только вскользь и овцы всё чаще поглядывают в то направление, где стоит их дом - кошара. А пастушку всё это за день тоже надоело и ему хочется домой, конечно к маме. Он же ребёнок - третий класс!

   Время тикает в пользу пастушка, приближая вечер и время расплаты. А по хутор-ским правилам, хозяйка кормит пастуха у себя дома и там с ним рассчитывается. Он быстро поел жаренной картошки, попил сладкий черешневый компот, получил свои 50 копеек и направился домой. Ему ещё сказали:
   - Антоша, большое тебе спасибо и твоей маме тоже.
   - До свидания, тётя Фрося!
   Дома все его ждали. Брат и сестрёнка посмотрели на заработанную монету и малышка понесла показать маме. Мама заулыбалась, обняла сына.
   - Спасибо, сынок, ты мой единственный помощник.
   - Я старался, мама.
   - Это целых три булки белого хлеба.
   И это первые заработки Антона Весёлокутского.

                7. Отец вернулся.
   Антон удивлялся: "...Как это я единственный у мамы помощник?.. а, как же папа? Он работает и присылает алименты. Мама мне показала чеки, что мало. А почему?" - и Мальчик не мог понять и продолжал маме задавать вопросы.

   "Потому что он часто болеет. У него проблемы со спиной и он не может работать на тракторе," - ответила сыну мать.- "Но он хотел бы к нам возвратиться, а, я пока, не согласна".
   - Почему, мама, - не унимался старший сын. - Я хочу чтоб у нас был папа. И тогда дядя Кузьма не посмел бы стегать меня кнутом.
   - Да, тогда бы он попробовал и мне что-то такое сказать.
   - Отец часто лечится в больнице, поэтому его зарплата маленькая.
   - А почему? - не унимался и не мог понять Антоша.
   - Я не знаю, что тебе ответить. Вот вернётся он к нам домой, тогда и спросишь.
 
   И однажды, чудо свершилось. Когда Антон был в четвёртом классе, а младший
пошёл в первый класс, был чудесный летний день, а в саду снова поспела черешня, мама, не скрывая своего приподнятого состояния своего духа, порадовала нас своим важнейшим известием:
   - К нам едет папа, объявила она и показала его конверт.
   - Урр-р-а-а-ааа! - заорал Антон, а с ним, за компанию, и младшие дети, хотя абсолютно не понимали чему нужно радоваться.
   - К нам папа едет!- радовался Антон, а они не понимали, что это значит: хорошо или плохо, потому что совершенно его не помнили.

   Папа приехал в воскресение. Все были дома. Его направили люди к крайнему дому под красным железом на улице Советской. За домом была развилка: налево - дорога на кладбище, направо - на колхозный ток, а прямо - огромное кукурузное поле. Отец неожиданно подошёл к калитке и шагнул во двор. Дети были увлечены своей игрой и не обратили внимания. Мама в это время готовила еду на керогазе...

   - Папа приехал? - вскликнул Антон.
   Отец обернулся на голос сына.
   - Здравствуй, сынок! Какой ты стал большой!
   - Ты на чём приехал, папа?
   - Я на попутке, а от шляха - пешком.
   Мама выскочила на голоса, взволнованная и радостная.
   - С приездом, Ваня! Ты - к нам?
   - Да, я насовсем!

   Младшие дети застеснявшись, не знали, что им делать и что говорить. Отец подозвал их и угостил конфетами- печеньями. В приливе нежных порывов, он потрепал малышку по стриженной голове "под горшок" и протянул младшему свою руку:
   - Ну, здравствуй, сын!
   Тот оглянулся на маму и убрал руку за спину.
   - Какой ты серьёзный! Ты в школу ходишь?
   - Да!
   - А в какой класс?
   - В первый!
   - Вот, молодец! А читать умеешь?
   - Папа, он с пяти лет читает и записан в библиотеку, - гордо сообщил Антон.
   - Ого! Так ты будешь грамотеем?
   - Буду!
   - Хороший мальчик!...
   - Антоша, покажи мне, как вы живёте?
   Все зашли в дом через пристроенный коридор: налево большая комната, прямо - кухня с плитой, направо - кухня-спальня. Отец дошёл до окна в задней стене кухни и вернулся обратно, повернув в левую комнату. Он прошёлся по сырым земляным полам, оставив  свои следы на заглаженной поверхности, покачал критически головой - как так! Почему такая сырость? В этой комнате жить нельзя! А, что в мешках?
   - Я получила сахар, двенадцать мешков!- гордо ответила мама. Я работала на норме и- такой результат.
   - Куда его столько?
   - Пошли в правую комнату. Что там?
   - Заходи, увидишь, - пригласила мама.
   - Три кровати и круглый стол. А над столом керосиновая лампа. Допотопный век.
   - Конечно, на те 300 руб., которые мы получили от раздела имущества - ничего лучшего не продаётся.
   - Валя, а сарай есть?
   - Пойдём, посмотришь!
   Увидев сарай, отец окончательно расстроился.
   - Как здесь можно жить? А корову, куда на зиму?
   - Мы, только в этом году купили Красулю. Куда её на зиму, я ещё не знаю...
   - Хорошо! Будет у нас сарай!
   - Куда пойти на работу?
   - Три километра до тракторной бригады, четыре - до фермы, выбирай, что хочешь.
   -  Антон, ты знаешь, где ферма, покажешь мне?
   - Да, папа, покажу
   - Валя, закажи глины, подводы две-три. Мы будем строить сарай, пока лето не закончилось. А лесопосадка рядом есть?
   - Ты видел, когда ехал на попутке.
   - Нет, мне нужна в эту сторону, чтоб меньше видели.
   - Есть, через кукурузное поле.
   - Антоша, ты знаешь?
   - Да, папа, там есть лесопосадка и Кабаковский лес.
   - Это хорошо.
   - А теперь будем обедать. Мойте руки,- пригласила мама..
   - Вот это - порядок! Где моя большая ложка? - шутил отец, а дети недоверчиво оглядывались.
   - На кухне мы уже не поместимся, поэтому будем обедать за круглым столом.
   - Антоша, принеси хлеб и нож, дай отцу и он нарежет хлеба, - командовала мама. Дети садитесь за стол и я принесу вам тарелки.
   - Антоша,сейчас пообедаем и мы с тобой пойдём смотреть, где ферма, хорошо?
   - Угу!
   - Валя, а ты, пожалуйста, сходи, узнай, кто привезёт глину. Я ещё никого здесь не знаю. Когда узнаю, то сам буду решать такие вопросы.
   - Здесь столяр есть?
   - Да,Гриша.
   - Ему нужно заказать двери для сарая.
   - Я ему скажу., - согласилась мать.

   После маминого борща и вареников, дети уснули, как по команде, а Антон с отцом пошли через весь хутор до школы и до лесопосадки. Перейдя через лесополосу, Антон показал отцу тропу, ведущую к ферме. Они прошагали по тропе немного и сын, вытянув руку вперёд, указал отцу на постройки молочной фермы.
   - Я понял, Антоша, и всё легко найду сам. Пошли, сынок, обратно и ты покажешь, где я смогу спилить 5-6 деревьев сухостоя.
   - Пойдём, покажу.
   Вернувшись обратно до дома, Антон провёл отца через кукурузное поле до ближайшей лесополосы. Они осмотрели десяток деревьев и отец три из них спилил ножовкой.Один ствол отец понёс на плече через поле, а два схоронил чтоб вынести позже. Так мужики начали работать для улучшения домашнего хозяйства.
   Вечером отец снова попросил Антона сходить с ним в местный ларёк.

   - Пойдём, представишь меня хуторским мужикам. Их надо знать, чтоб легче было решать дела.
   Когда подошли к ларьку, хуторские мужчины уже играли на погребе в карты. Антон подошёл с отцом за руку и бодро крикнул:
   - Эй, мужики, здравствуйте! Познакомьтесь, это мой папа! Он хочет вас угостить.
   - Если конфетами, то не надо, - отозвался всегда весёлый Володя Ярощук.
   - Я могу и водкой, - сказал отец, протягивая всем руку, и, называя своё имя.
   - Пойдём, сын, познакомишь меня с продавцом.
   - Дед Чулков, познакомься, это мой отец!
   - Ну, здорово! Ты где пропадаешь? Глянь, какой у тебя парень растёт!
   - Здравствуйте! Я приехал насовсем!
   - Ну, давай! Посмотрим, какой ты...
   - Дайте мне две бутылки водки и закуску, какая есть.
   - Антон, держи, конфетки. Скажешь маме, от деда Чулкова.
   - Спасибо, скажу!
   - Молодец! Козак! Иван, держи, что заказывал и я с вами на погреб пойду.Это же такое событие - новый мужик появился в хуторе. На работу устроился?
   - Завтра пойду на ферму.
   - О, там, как раз Кузьму Пугачу нужен напарник на кормокухню. Пошли на погреб, а то мужики там слюной изойдут.
   - Знакомство прошло по высшему классу. Все остались довольны.
   - Ага, дядя Кузьма, а теперь, ты меня кнутом хлестать не будешь, а то папе скажу.
   - Скажешь...Скажешь... но я же не буду, - ухмылялся в усы сосед Кузьма Швец.
   - Папа, пока ты здесь сидишь, я сбегаю за ведром и мы встретим нашу Красулю.
   - Хорошо, сын!
   - Вот, видишь, Иван, какой он? Хозяйственный парень А сколько его нанимают пасти овец! Больше всех, он пасёт.
   - И, ты знаешь, получит 50 коп. и несёт маме, ни копеечки не потратит, - снова высказался хмельной Ярощук.

   Когда Антон вернулся с ведром, то издали увидел отца у родника, курившего с мужиками. Мальчик ловко зачерпнул клюкой воды в ведро и вытащил его наружу. Отец подошёл ближе:
   - Ловко ты орудуешь этой клюкой!
   - У нас все умеют. А то вёдер не напасёшься. А вон и Красуля идёт и прямо ко мне, - улыбаясь сказал сын и подправил корове ведро. Она попила и пошла домой.
   - Её не надо вести на верёвке?
   - Нет, она сама идёт.
   - Хорошо! Давай сюда ведро!
   - Не надо, папа, я понесу.
   - Ещё чего. Давай, я наберу воды и пошли за коровой.

   Отец управился, не хуже сына, с клюкой и мужчины пошли домой. Выйдя из оврага, они увидели Красулю, неторопливо пасущуюся на пустыре у "плацы". Антон подогнал корову, направив её домой.
   - Здравствуй, Антоша! - поздоровалась у "плацы" тётя Фрося, - ты с кем это идёшь?
   - Тётя Фрося, это мой папа, Ваня.
   - Здравствуйте! Слух уже разошёлся по хутору?
   - Здравствуйте! Конечно, а как же! А это мой лучший пастушок, Антоша.
   - Мне приятно, что у него уже есть авторитет...

   Отец развил бурную деятельность: устроился на работу пастухом нетелей, где он хорошо поработал и его животные получили хороший привес, от которого зависела зарплата. Три месяца он получал хорошие деньги. А когда нетели стали дойными коровами папу перевели на кормокухню. Там он заслужил большое доверие и авторитет и его перевили на должность объездчика. У него была бричка и конь - Валет. Отец целыми днями объезжал поля и стерёг колхозное добро от любителей поживиться. Есть много желающих накосить люцерны для своей коровы или набрать кукурузных початков для своих свиней. Когда отец вечером возвращался домой, то позволял Антоше отогнать коня на конюшню, а позже - выпрягали лошадь у дома и Антон отгонял лошадь верхом. Тогда Антон научился управляться с упряжью. Конечно мальчику было намного интереснее проскакать несколько километров верхом. Многие друзья ему даже завидовали.
   В домашнем хозяйстве появился добрый хозяин. Он построил сарай на два отделения: для коровы и свиней. Пристроил к сараю курятник. Заготовил на зиму дрова, привёз уголь.
   Решил школьный вопрос Антона, закончившего четвёртый класс. В пятый класс дети ходили в среднюю школу на центральную усадьбу колхоза. Отец не согласился с этим и устроил сына в районную школу, за 18 километров от хутора. Там Антон проживал на съёмной квартире. Так начиналась его самостоятельная жизнь. Отец приезжал один раз в месяц на попутках, привозил продукты и расчёт за квартиру. Когда не случалось попутного транспорта, он проходил этот путь пешком. Так прошла осень, зима и часть весны. Однажды, в мае, постучали в дверь пятого класса, учительница ботаники, открыв дверь, оглянулась и произнесла:
   - Антон, тебя ждёт отец. Возьми с собой портфель.
  Отец был растерянный и расстроенный.
  - Папа, что случилось? 
  - Всё нормально, сын.
  - А почему ты приехал раньше?
  - Меня вызвали в военкомат.
  Для сына такой поворот был неожиданным и странным. Он знал, что отец никогда не служил в армии и не упоминал.
  - Пойдём в столовую покушаем? - предложил отец.
  - Пошли, - согласился сын. И они направились в столовую за базаром.
  В столовой ел только Антон, отец ожидал окончания трапезы. После столовой отец позвал сына в универмаг и купил новую обувь; старые туфли он велел оставить возле мусорной урны. Рассуждая о каких-то проблемах, и, перескакивая с темы на тему, отец повёл Антона в сторону железнодорожного вокзала. Там зашли к родственнику и мужчины, отвернувшись от мальчика, что-то глухо обсуждали. Антон пошёл бродить по залам, разглядывая всё, что привлекало внимание одиннадцатилетнего мальчика. Когда на путях остановился какой-то поезд, отец позвал сына на перрон и засобирался на посадку.
   - Папа,ты куда?
   - Мне надо съездить за вещами. Я не всё увёз.
   - А ты, приедешь?
   - Да...да... - прозвучало так неуверенно, что сын раздражённо произнёс:
   - Ясно. Значит, снова дядя Кузьма будет хлестать меня кнутом...а потом и брата...
   - Отец поцеловал сына в макушку головы и прыгнул в вагон.
   Антон понял, что увидит отца не скоро и, что его городская жизнь и учёба закончились, а в следующий класс , шестой, он пойдёт в селе, на центральной усадьбе. А, что делать сейчас? Что хочешь, может сходить в кино? Там показывали "Неуловимых мстителей". Как идти без пистолета? Все пацаны на этот фильм брали с собой оружие и помогали героям фильма. "Но я уже раз видел этот классный фильм?"
А что делать? Может купить "Днепровские"? Проходя мимо киоска, мальчик глянул на, манившие его сигареты, но, круто отвернув, пошёл в кинотеатр им.Котовского.

                8. Последняя встреча с отцом.
   Антон с отцом не скоро встретились, но встретились и снова по маминой инициативе. Юноша учился уже в девятом классе. Отец стал болеть чаще и меньше работал, а больше валялся в больницах. Узнав через родственников, и, оставшихся знакомых,что он снова в больнице, мама отправила ему в районную больницу, новое фото сына. Когда наступили весенние каникулы, после третьей четверти, мама неожиданно предложила сыну:
   - Сынок, ты хочешь повидать отца?
   - А, как?
   - Давай, пока - каникулы, ты съездишь сам к тёте Паше... А там до Трудового - всего семь километров... или десять...
   - Когда мне ехать?
   - Сынок, мы не можем тянуть. Сегодня подготовимся, а завтра - выезжай. Ты помнишь, как ехать из Одессы?
   - Да, мама! Автобус - Одесса - Килия.
   - Правильно, но выходишь в Шевченково.Ты помнишь, где живёт тётя Паша?
   - Да! Улица Белинского, но номер дома не помню.
   - Кого-нибудь на улице Белинского спросишь.
   - Мне нечего им передать. Возьмёшь сахар?
   - Да, мама!
   Утром мама разбудила сына, с расчётом выхода из дома, за два часа до отхода автобуса. Как-никак, а шагать нужно семь километров с нелёгким багажом. Мама решила передать отцу и тёте Паше гостинец - десять килограммов сахара. Ноша оказалась тяжеловатой и хорошо, что юноша вышел загодя. Пришлось устраивать по пути пятиминутные перекуры. На автобус Антоша не опоздал и уехал по расписанию.
В Одессе он пересел на следующий маршрут и долгий путь на юг продолжился. Вечером юноша был доставлен до Шевченково. Юноша понадеялся на детскую память и пытался узнать на ходу улицу Белинского и выйти поближе к ней, но тщетно. Поэтому Антон вышел только на автовокзале и пришлось возвращаться с опостылевшим чемоданом немного назад. На улице Белинского Антоша снова пытался вернуться на восемь лет обратно и узнать дом тёти Паши по памяти ребёнка-первоклассника. А память глухо молчала и отказалась служить юноше. Пришлось обращаться к прохожим, которые уже удивлялись, глядя, как незнакомый юноша продефилировал по улице , неся тяжёлый багаж в одну сторону в руках, меняя их поочерёдно, а в другую с багажом на плече.
И всё же, юноша не намного ошибся адресом, когда расспрашивал прохожего. Он ошибся всего на один номер. А там много лет жили очень дорогие родственники - отцовская сестра со своими дочерьми.

   Тётя Паша, увидев Антошу, сразу узнала и парню не пришлось представляться.
   - Ты - копия Ваня, копия! - эмоционально прослезилась тётя. Она была так рада, что не знала куда посадить племянника, которого не видела восемь лет.
   - Тётя Паша, как мне к папе ехать? Там его жена, а я её стесняюсь. Я не к ней приехал, - горячился Антон.
   - Не беспокойся, завтра с тобой поедет твоя двоюродная сестра Валя. Она тебе поможет.
   - Хорошо, поедем с Валей, мне будет легче.
 
   Ночь прошла быстро. Уставший юноша спал "без задних ног". Тётя Паша ещё несколько раз выходила посмотреть, как он спит, но Антон этого не видел и не слышал. Проснулся он рано и, увидев тётю Пашу, спросил:
   - Ну, что, нам с Валей пора?
   - Валя, а когда автобус в Трудовое?
   - В девять утра.
   - Ого, а почему так поздно?
   - Потому что это не первый автобус. Первый ездит очень рано, - успокоила Валя брата.
   - Мы сейчас позавтракаем, посидим ещё немного, а потом поедем.Ехать всего двадцать минут. Так что скоро будем в Трудовом.
   - Валя, ты там давно была?
   - У дяди Вани? Нет - месяц.
   - А его жена какая?
   - Нормальная, напрасно ты переживаешь. Она хорошая, правда.
   - Ладно. посмотрим - увидим...
   Наконец-то Валя подошла и сказала:
   - Ну, что, поехали? Пришла пора.
   - Хорошо, я готов. Сейчас возьму свой чемодан. Только ты раздели сахар пополам: часть - вам, а часть - папе.
   - Сейчас, я сделаю!
   - Всё! Едем!
   Они вышли со двора и пошли по знакомой Антону дороге на автовокзал. А у калитке стояла добрая тётя Паша, смахивающая непрошенную слезу и крестила их вслед, но молодые этого уже не видели.
   На платформе стоял "пазик" с табличкой на лобовом стекле - "Трудовое". Валя, не спрашивая водителя, заняла место и кивнула брату на место рядом.
   - А, как же билет? - вопросительно забеспокоился парень.
   - Садись, нас никто не выгонит. Полупустой автобус затарахтел старым двигателем и водитель попросил оплатить проезд...
   Автобус недолго мучил на старой брусчатке своих пассажиров и через какие-то минуты разворачивался на площади перед сельским магазином в Трудовом.
   - А вот и тётя Лена пошла в магазин, - вдруг объявила Валентина весть, касающуюся только нервничавшего Антошу.
   - Да ты, что?- только и выдавил реплику обескураженный Антон.
   - Ну, смотри сам, если не веришь!
   - Она там не одна, а я её не знаю, поэтому и не вижу.
   - Что, зайдём в магазин?
   - Нет, нет, ты, что? Ты иди, но меня ты не знаешь, поняла?
   - Да, как скажешь!
   Но из автобуса нужно выходить, остальные пассажиры давно его покинули. Вышли.
Валя зашла в магазин, а Антон нашёл место за какими-то стендами-плакатами и притаился. Через несколько минут Валя с тётей вышли и направились вдаль по улице. Потом Валя отстала и вернулась к брату.
   - Ну, что там?
   - Дядя Ваня на работе, на посевной. Витя приехал из Килии и ещё спит. Всё.
   - Про меня сказала?
   - Да!
   - Зачем?
   - А, что я должна была ей сказать, почему приехала? И, как я потом ей сказала бы о тебе? Мне не удобно врать.
   - Ладно, ладно...
   - А мы пришли!
   - Куда?
   - К ним домой. В этом доме живёт дядя Ваня.
   - Папа. Но его здесь нет. Без него я туда не зайду.
   - Что вы здесь стоите? - раздался за спиной голос из открытой калитки. В проёме стояла высокая рыжеволосая женщина с доброй улыбкой на лице.- А, ну-ка марш в дом!
   - Нет, я не пойду! Там отца нет.
   - Я тебя не пойду! Антоша, ты, что маленький? Зачем ты приехал? Отца повидать? Тогда заходи! - Тётя мягко подталкивала гостей во двор, а потом и в дом. Ребята подчинились воле взрослой и мудрой женщины, которая нашла метод снять с Антона нервное напряжение.
   - Я сейчас подниму Виктора и пусть развлекает своих гостей.
   Через минуту вышел сонный Виктор - курсант Дунайского речного училища.
   - Привет! Будем знакомиться?
   - Давай! Я - Антон.
   - Я знаю. Мы тебя давно ждём. Ну, ты слыхал уже, что я Виктор.
   - Да. Приятно познакомиться. Слушай, а отец, когда будет?
   - Да. не парься ты! Расслабься. Никуда он не денется. У него посевная, а он зерно на телеге подвозит для сеялки. Как бросить такое важное дело? У них работа в посевную затягивается допоздна.
   - Да, я не парюсь. Но
я в какой-то сложной обстановке без него.
   - Что? Какая у нас с тобой сложная обстановка? Обстановка самая обыкновенная. Ты меня стесняешься?
   - Нет.
   - Ну, и маму мою не стесняйся, она мировая женщина, ещё увидишь.
   - Я постараюсь!
   - Ну,это - другое дело. Валя, ты меня стесняешься?
   - Иди ты...
   - Вот, видишь? Слушайте все. У меня есть предложение.
   - Какое, - не удержалась спросить Валя.
   - Сегодня в клубе - классный индийский фильм - "Сангам". Видели?
   - Я - нет, - ответил Антон.
   - И я - нет, - заинтересовалась Валя.
   - Вот и хорошо! Пойдём все. Фильм, как все индийские. двухсерийный и идёт два часа. Когда вернёмся, отец будет дома. Идёт?
   - Да, конечно.
   - А пока, мы будем завтракать или обедать,- объявила тётя Лена.
   - Мама, а можно для гостей немножко вина?
   - Да, Виктор, угощай наших гостей. Антон, ты будешь немножко вина?
   - Да, немножко.
   Тётя Лена с Валентиной накрыли стол, Витя принёс вина и встреча началась с тоста:
   - За встречу!
   - Ребята, только сильно не увлекайтесь, это - вина, а не компот.
   - Мама, не переживай, посмотри на нас, мы парни - хоть куда!
   - Да, вы - хоть куда! Видные ребята, сразу видна порода!
   - Ешьте, гости дорогие! Атон, не стесняйся, пожалуйста. Мы люди простые и не надо стесняться. Вечером отец будет, поговорите, соскучился, наверное? Скажи, плохо без отца?
   - Да, плохо. Посоветоваться не с кем. И, только недавно, сосед,дядя Кузьма, перестал меня хлестать кнутом, а то всё норовил стегануть.
   - Ладно, ты скоро сам за себя постоять сможешь. Ещё год-два и никто не посмеет обидеть.
   - Ребята, если поели, то можете ещё отдохнуть. Виктор, забери Антона к себе. Валюша, а ты будешь со мной?
   - Да, тётя Лена.
   До обеда все отдыхали, а Антон всё надеялся, что отец заедет домой, но до вечера он не появился. Виктор развлекал гостя, показывал фотоальбомы, свою форму речного флота. Он мечтал походить на судне по Дунаю, который растянулся по многим странам Европы. У него была такая перспектива устроиться на речфлот.
   Ребята много разговаривали, делились впечатлениями и им не было скучно.
   На обед все ели борщ и утку с черносливом, Витя снова принёс вино.
   Вечером пошли втроём в местный ДК, где демонстрировался,нашумевший "Сангам". Наш народ любил в те годы индийские фильмы. На сеансе была вся деревня. Люди сочувствовали киногероям, а женская половина зрителей  не могла обойтись на таких мелодрамах одним носовым платком, запасались про запас, а выходя из клуба, все прятали грустные и мокрые глаза. Когда на экране прозвучали финальные аккорды индийских мелодий и включался верхний свет, все улыбались мокрыми глазами и торопились на улицу под покров весенней ночи. Валя не исключение.
   - Валюша, ну, как тебе фильм?
   - Очень хороший, - ответила девушка, криво улыбаясь, и, оставаясь ещё, под глубоким впечатлением.
   - Пошли домой?
   - Ну, да! Отец уже дома, наверное.
   - И я так думаю, - согласился Виктор.
   Дошли быстро, потому что клуб недалеко, задерживаться незачем да и Антон всех подгонял. Перед входом в дом выстроились: первый - Виктор, за ним - Валя, заключающим был Антон. На входе в кухню остановились. На кровати у дальней стены, под окном возлежал мужчина около сорока лет с огромной "ленинской лысиной" и со знакомыми отцовскими чертами лица.
   Виктор пошёл к отцу здороваться за руку, так как сегодня приехал из речфлота и ещё  не виделись. За ним Валя подошла поздороваться.
   - Валя, как дела, как мама?
   - У меня всё хорошо, а мама немного болеет.
   Антон тоже подошёл поздороваться и отец потряс его руку и отвлёкся на своих.
   Тётя Лена, что-то шила и некоторое время лни втроём говорили о своём семейном, а Антон скучал.
   Тётя Лена не выдержала первая.:
   - Ваня, а ты не знаешь этого парня?
   Отец ещё раз осмотрел Антошу и покачал головой.
   - Нет. Я его не видел. Виктор, он с тобой когда-нибудь к нам приезжал?
   - Нет. - Улыбался Виктор.
   - А ты ещё раз посмотри,- не унималась жена.
   Отец ещё раз повернулся к сыну и сузил сильнее свои слегка прищуренные глаза, а мозг под лысым лбом работал на самых высоких ходовых оборотах. "Нужно немедленно найти этому оригиналу, хоть какую-нибудь знакомую копию".
   - Я где-то видел это лицо... дай Бог памяти... может фото?.. где же, где... фото? Лена, это же... фото...сын? Антошка? Да, это мой сын! Я встаю, Лена, подай брюки! Валя отвернись! Антоша, ты?
   - Да, папа, здравствуй!
   Отец надевал штаны, не попадая в штанины, руки тряслись, он был сильно взволнован, на лице светилась улыбка. Антон увидел и радость, и растерянность...
   - Что же вы стоите? Сейчас мы  будем кушать. Лена подавай на стол, Витя - в подвал за вином! Или - нет, стоп...я сам.
   Все улыбались и, кажется, что все рады нашей встрече.
   - Антоша, ты пойдёшь со мной за вином?
   Стол накрывался волшебным образом. Валя помогала тёте Лене. Отец обнимал Антона и трогал его всего, трепал волосы, трогал руками щёки, ронял слёзы радости и горечи.
   - Антоша, дорогой, спасибо, что ты приехал ко мне. Как я рад! Как я рад! Ты в каком классе?
   - Я в девятом. Заканчиваю девятый.
   - Как хорошо! Тебе скоро - шестнадцать?
   - Да, через две недели.
   - Значит, ничего страшного, стаканчик вина тебе не помешает.
   - Мама тебе разрешает?
   - Да, папа, но не много: два-три стаканчика...
   - Знаешь, какое у меня вино? Очень хорошее. Я в этом очень хорошо разбираюсь.
Меня просят продать, а мне жалко его продавать. У меня две тысячи кустов винограда. Оно, как кровь. Оно очищает кровь. Так старики говорили. Я  помню.
Они спустились в подвал и Антон увидел столько бочек с вином, что ни у кого столько у хуторян никогда не было.
   Отец что-то рассказывал про вино, про сорта винограда, про то, как тяжело работать на виноградниках, про то, что спина болит и он работает на коленях.
   В подвале у стенки лежали горизонтально на своём пузе разнообразные бочки
с напитком, изобретённом в далёкие древние эпохи. У некоторых, их цилиндрический диаметр превышал рост Антоши. Юноша изумлялся: "Зачем столько вина в хозяйстве сельского колхозника!" Он никогда не видел что-то подобное на своём хуторе.
А отец терялся в выборе, какого вина подать к столу.
   - Это для повседневного употребления! А это вино - "Дамский пальчик", это - из сорта "Тысячника". Какой ты хочешь выбрать?
   - Я не знаю, потому что не разбираюсь, как ты.
   - А вот эта маленькая бочечка, ещё не откупорена. Она в ожидании какого-нибудь особого случая... А какого случая?.. А разве сегодня не тот особый случай? Ко мне сын приехал, почти взрослый! Сколько мы с тобой не виделись?
   - Целую жизнь. ОТы уехал, когда я был в пятом классе и был ещё ребёнком, а теперь я - отрок или юноша, которому мама, а сегодня и папа, разрешают выпить вина. Целая жизнь прошла - детская жизнь.
   - Ты всё ещё пасёшь овец?
   - нет, папа, уже коров.
   - Ну, да! Сегодня, точно, особый случай и я наберу это вино.
   - А сколько его у тебя?
   - Две тонны на продажу, а сколько для себя я не считал. Возможно, ещё тонна.
   - Попробуешь? Пару глотков...
   - Отец открыл блестящий кран и в деревянную кружку полилось рубинового цвета благородная жидкость. В воздухе появился кисловатый аромат винограда.
АНтоша отпил несколько глотков, нго мало что понял. На то чтоб понимать в этом какой-то толк, люди всю жизнь трудятся и впитывают в себя трудовой пот, а затем - древнюю виноградную мудрость.
   - Ну, как? - ожидал отец восторга.
   - Очень вкусно!
   - Нужно допить или вылить на улицу. Что делать?
   - Я допью!
   - Вот, теперь я понимаю, что мой сын скоро станет взрослым.
   Мужики покинули подвал, когда Антон допил вино и был готов выйти наверх.
Когда зашли в кухню, там никого не оказалось. Все переместились в гостинную, где стоял накрытый разными вкусностями стол. Отец объявил об особом случае и водрузил графин посредине стола, предварительно, по привычке, глянув на цвет вина под электрической лампой.
   Антон тоже полюбовался цветом вина и понял, что никогда не видел такого в тех бутылках, которые выставлялись на многочисленных магазинных витринах. Отец разлил  вино,в подставленные ему фужеры и произнёс тост или речь, в которой извинялся перед сыном за то, что так получилась в жизни или, вернее сказать, что жизнь не получилась у него с нашей мамой. Но он очень рад встречаться с сыном и любит всех своих детей. Он удивляется, что сын стал выше его ростом, а ему ещё и шестнадцати нет. Он уверен, что у сына сложится жизнь лучше чем у отца и он будет только рад.
   - Выпьем за здоровье и пожелаем сыну удачи!
   - Спасибо, - ответил Антон, - за приём, за вкусный стол и за необыкновенное вино.
   Несмотря на поздний час, все принялись за трапезу, не забывая про необычное рубиновое вино. Отец был взволнован и рад. Он сидел рядом с Антоном и глаза его светились счастьем. Он то обнимал сына, то задавал вопросы, то снова что-то рассказывал. Когда все наелись и наговорились, стали готовиться на покой. Отец руководил женой, где и, как постелить сыну. А в результате всё отменил и объявил, что с сыном будет спать он. Антон тоже был счастлив от встречи с отцом и от приёма в его семье. Но, если бы он знал, что это получилось их последнее свидание, то задал бы ещё множество вопросов о происхождении их семьи, о дедушке и бабушке, о нахождении их могилок и множество других вопросов. Но так было суждено чтоб вопросы остались без ответов.
   На следующий день Антон с Валей уехали в Шевченково, ещё через день Антон убыл к своей семье.

   Антон искал в себе силы уличить отца и обвинить в недостаточном содержании его первой семьи с малолетними детьми, которые выражались нищенскими алиментами. Сыну не хватило времени, когда нужно было одновременно радоваться встрече и обвинять в своей нищете. Ему было самому обидно, что они с мамой живут в маленькой комнате с тремя кроватями и круглым столом, вторая комната непригодная для жизни, а отец на продаже вина построил второй дом, в котором никто не живёт. Гостю его даже не показали. Не посчитали это корректным. Но баланс уровня жизни сильно нарушен не в пользу троих, оставленных детей.  Супруги возненавидели друг друга до такой степени, что отец мстил не только жене, но вместе с ней обрёк на нищету и прозябание своих детей. Его болезнь была не столько причиной его малых заработков, сколько следствием для создания условий оправдать нежелание достойно содержать свою первую семью. Мать была рождена в других районах проживания, где равноправие женщин и мужчин были полнее. В том районе, где родился отец равнопра-вие для женщин было неуместным. Женщина не имела в семье права голоса, мнения и сочувствия. Она не имела права находиться в мужском коллективе без мужа. Должна всегда помалкивать, не имела права делать замечание мужу-хозяину, что бы он ни делал. Она должна была быть кроткой, послушной, жить в страхе перед мужем со дня свадьбы и всю жизнь. Она должна спокойно воспринимать шаловство мужа и своё подчинённое положение.

   Мама не могла быть такой, потому что родилась и выросла в другой социальной среде, при иных социальных правилах семейной жизни. Только поэтому родители не имели перспектив жить долго вместе. Прожив всего восемь лет и, родив троих детей, познав характер друг друга в разных жизненных ситуациях: на работе, на отдыхе, на праздничных мероприятиях, когда употреблялись спиртные напитки, при встречах с людьми разных полов, при расхождении мнений, при строительстве дома и его дележе - супруги решили  больше не жить вместе. Потому что он не мог терпеть инакомыслие и добивался его кулаками, а она не могла терпеть насилия и своё второстепенное положение в семье, потому активно возражала и получала физическое воздействие, потом - ссора, обиды и отсутствие всех отношений. Как следствие - душевный осадок, "фингалы" под глазами, сломанный нос, отказ разговаривать, натянутые нервы, жалобы и слёзы.

   Сложилось мнение, что дети не имеют право судить своих родителей, а родители или родитель могут повергать детей в нищету, когда одежду донашивает младший, а старшему достаётся одежда от родственников. Когда дети вынуждены зарабатывать с малолетства, когда сладости - с маминой получки - один раз в месяц, когда юноши идут в кино, сдав бутылки или яйца в магазин. Ровесники ездят на мотоциклах или могут съездить на экскурсии, а сыну это недоступно. Обидно, когда пьяный сосед может хлестануть кнутом, не опасаясь последствий, просто так, ни за что...
   
   Такие невесёлые мысли вертелись в голове Антона пока отец светился счастьем от встречи со старшим сыном  Знал бы он, как воспринимает всё это сын. Но отцу некогда было отвлекаться от своей радости и нужно держать хорошую мину достоинства перед членами своей новой семьи. Он обязан здесь выглядеть хорошо, потому что это его дом и его семья. Они за ним ухаживают, они его любят и всё с ним делят. Жена местная и знает, как нужно вести себя с мужчиной в Бессарабии, чтоб ему угодить и самой лица не потерять. Мать не знала и не хотела принимать местных обычаев и правил.
 
   Однажды, у старшего брата отца, родители наши праздновали очередной семейный праздник. Мы оставались с бабушкой дома. Мама снова прибежала домой вся в слезах и очередным фингалом. По рассказам матери, сначала было, как обычно. Накрыли два длинных стола в двух комнатах через коридор. Два стола не потому что гостей было слишком много, а потому что в Бессарабии столы накрывают отдельно для мужчин и отдельно, в другом помещении - для женщин. Мужской стол накрывают женщины,близкие родственницы. Другие женщины не имели на это прав. Мужчины вели свои разговоры, не стесняясь в выражениях, могли затянуть свою песню и могли ругнуться. Они всё могли., были свободны в своих действиях. Женщины-родственницы подавали новые блюда, убирали опустевшую посуду, вытирали стол от остатков пищи.

   Мама принесла очередные блюда и остановилась. Дождалась, когда подвинут посуду, освобождая место для новых, но мужики, в это время затянули, какую-то старую песню. Мама стала в такт подтанцовывать и улыбалась. И, вдруг, раздался громкий грохот кулака по столу!
   - Марш к женщинам! И, знай своё место!- гневно проорал старший брат отца.
   Мама заплакала и вылетела  пулей из комнаты. Жена брата, сквозь смех, с улыбкой, успокаивала её.
   - Не обращай на это внимания!
   - А, что я сделала? Я просто стояла с тарелками. Я иду домой! Я не хочу здесь быть.
   - Глупая, что ты обращаешь внимание? У нас так! Мужчины гуляют отдельно, а женщины - отдельно.
   - Но мы же не мусульмане!
   - Это правило исторически сохранилось с давних времён.
   - Он потом извинится. Он забыл, что ты приезжая.
   - Но инцидент на этом не закончился, - продолжала жаловаться молодая мама, - меня вызвал на разборки родной муж.
   - Ты, что там сделала?
   - Принесла тарелки с картошкой.
   - И, что? ПОчему не ушла сразу?
   - Потому что их некуда было поставить. А ещё я слушала незнакомую мне песню.
   - Брат снова скажет, что я плохо воспитываю свою жену! - раздражённо сказал муж и ударил меня в лицо.
   - Я заплакала и убежала домой. Я больше туда никогда не зайду.
   - А, что Аня говорит? - спросила бабушка.
   - О
на говорит, что у них исторически остались такие порядки на память от турецкого владычества.
   - Ты сама захотела приехать и пожить на его Родине. - Ворчала бабушка. - Ещё не раз пожалеешь, что переехали сюда. - Дунай...Дунай. Когда ты его видишь?
   - За полтора года не видела Дунай ни разу. Один раз на лиман съездили в Белгород-Днестровский...
   Это был один из многочисленных случаев воспитания жены - нашей мамы в старой Бессарабии, куда наша семья недавно переехала. Украина одна, а нравы людей разные. Нелегко привыкать и они трудно даются людям, которые родились в другой среде и впитали в себя другие привычки. Когда родители жили в других районах, отец почему-то, не воспитывал маму кулаком, а на своей малой Родине, это даже поощрялось членами его семьи, а иногда - критиковали. Мама запомнила улыбку тёти Ани, когда дядя воспитывал нашу маму, а муж продолжил воспитание...

   Не могла мать учесть такие жизненные нюансы. Они познаются практикой жизни.
Как могла знать недавний выпускник педагогического училища о сложных бытовых отношениях в Бессарабии, которые были заложены не одно столетие назад и живы до сих пор.

                9. Послесловие.
   Несколько месяцев не подводил "Луноход" бригаду ребят. За это время закончили уборку зелёной массы и трамбовку её в силосной яме. Потом перешли на дискование пшеничного, ячневого и кукурузного полей. А когда началась вспашка обработанных полей, трактор закапризничал и вышли из строя дефицитные детали. Швец носился в их поисках, а Антон оставался дома. За это время он несколько раз сходил с коровами на пастбище, а дефициты для трактора никак не находились.
 
   Антона вызывали в военкомат для прохождения медицинской комиссии и ему выдали направление на учёбу водителя автомобиля по системе ДОСААФ, который находился в соседнем районе. Как-то произвольно укомплектовалась группка одноклассников и ещё двое из соседних сёл. Впятером сняли квартиру и началась учёба. Она не отягощала Антона, а также и всех остальных, хотя была организована, как военизированное учреждение со своей атрибутикой: построения,  утренние доклады, разводы, строевые занятия, обращения "тов.курсант", "тов.подполковник", еженедельное издание "Боевых листков". Всё это Антону нравилось и воспринималось спокойно, как что-то родное. Учёба была интересной и давалась всем легко. Пять месяцев: с осени до февраля прошли быстро. Ещё быстрее прошла весна, которая принесла юноше удостоверение водителя, когда исполнилось 18 лет и повестку в армию. Судя по раннему призыву в армию, почти все знали, что служба планируется в Германии. Уже не одно поколение ребят прошли по такой схеме. Это было новым этапом жизни, за которым - полная неизвестность и масса романтики. Антона ожидал переезд в новую местность, пока неизвестную и загадочную. А тем и интересна жизнь, которая несёт новые места, новые лица и новые познания. И всё это не могло разочаровать, а только подтвердиться.

   Когда в начале мая, он с группой разных ребят ступил в новенькой форме на взлётно-посадочную площадку немецкого аэродрома Темплин в ГДР, то он ощутил свою большую сопричастность Советской Армии. Он - маленький живой винтик огромного военного организма. Антон мог гордиться своей принадлежностью к самой сильной армии в Европе и мире. Он был готов служить своей стране, своему народу и отдать два года службы вдали от семьи, от Родины и от хутора из четырёх коротких, но очень дорогих его сердцу улиц, где прошло его детство, отрочество и юность, а ещё,где его все знали и должны гордиться за то, что он находится на самых передовых рубежах, в ГСВГ.

   Тула, 2020 год.

                Конец













 


















   






















































































 

 

































 










































 







































 





с.