Блаженная служительница Божья. Из Петрарки

Блаженная служительница Божья,
Одетая до срока в человечность,
Пока тебя в небесном ждут соборе,
Всемирную минуя быстротечность,
Земного избегая бездорожья,
Свою ладью направь ты в бурном море,
Чтоб гавани тебе достигнуть вскоре,
От мира отвернулась ты слепого
И в лучшую обитель,
Где ожидает скорбных Утешитель,
Из дола устремился ты скупого,
Где плачет и томится каждый житель,
Развязывая узы вековые,
Когда спасенье ново,
Плыви туда, де истинно живые,

Быть может, неумолчные призывы
Святых в слезах сердец благочестивых
Теперь достигли жалости верховной,
Которая приветила ретивых
И утолила пылкие порывы
С той высоты небесной безгреховной,
Где Царь Небесный в правоте духовной
Направил путь Свой от креста иначе
Всемилостивым взором,
И с поздним новый Карл в груди укором
Европе, изнывавшей в тихом плаче,
Преподал месть воинственным напором;
Господь помог возлюбленной супруге,
И, близкий к неудаче,
Не мог не дрогнуть, Вавилон в испуге.

С гор до Гаронны воинство волнами,
От Роны и до Рено строгим строем
Священный сонм хоругвей христианских,
Подвигнутые предстоящим боем;
Своими движет Праведность сынами
От Пиринеев и границ испанских,
Где Арагон, до островов британских,
Омытых океаном расстояний,
Где Гибралтар законом
Облагодетельствован Геликоном,
Средь многих языков и одеяний;
Подвигнута любвеобильным лоном
Хранительница истинного блага
Средь ложных обаяний
Могла ли в гневе на восстать отвага?

Часть света, что при мрачном небосводе
В студёных, леденистых, снежных странах,
Готовых солнца редкого лишиться,
В коротких днях и длительных туманах,
Враждебна миру по своей природе
Родит народ, что смерти не страшится,
Чтобы германской ярости решиться
Мечами опоясываться к бою,
Но турки и арабы,
Язычники, в сражениях не слабы,
В кровавом море жертвуя собою,
И правой вере победить пора бы,
Но хоть нагие племена не смелы,
И без клинков с любою
Опасностью соперничают стрелы.

Пора покончить нам с ярмом позорным
И разорвать завесу роковую,
Которая глаза нам затемнила,
Бессмертный Аполлон свою живую
Подмогу ниспошлёт умам покорным,
Чтобы с небес нас мудрость осенила
И красноречью вторили чернила.
Так вспомним Амфиона и Орфея
С предивной мусикией,
Чтоб за Христа подвигнута стихией,
Италия восстала, пламенея,
Пробуждена возвышенным витией,
Хоть копий поломать могла немало
В минувшем эпопея,
Но поводов достойней не бывало.

Обогатил ты, свыше вдохновлённый,
Сей драгоценный клад, что Небу ведом,
Реченьем современным и писаньем.
За Ромулом великий Август следом,
Так что прославил трижды лавр зелёный
Достойное чело своим касаньем,
Кровь Рима обессмертивший сказаньем,
Не потерпев людского озлобленья
Был праведник рассержен,
И в гневе торжествующем несдержан,
Он справедливо мстил за оскорбленья,
Которым сын Марии был подвержен,
И вражеского стоит ли некстати
Страшиться наступленья,
Когда Христос – глава священной рати?

Ты вспомни Ксеркса, чьи войска напали
На наши берега, как через воды
Воинственная хлынула лавина,
Суля персидским вдовам лишь невзгоды
И одеянья мрачные печали;
Утраты в море красном Саламина,
Где от былого счастья лишь руина,
Так что злосчастным выходцам с Востока,
Как западня урона,
Досталась лишь равнина Марафона,
А Леонид, как битва ни жестока,
Им доказал, что значит оборона.
Бог испытал тебя вернейшей пробой
И ты, дожив до срока,
Увидел торжество добра над злобой.

Италию, чей брег благословенный,
Канцона, видишь; только ты при этом
Привлечена не морем, не потоком
В его стремленье светлом и глубоком,
Нет, я, другим воспламенённый светом
Амуру, просвещен его уроком,
Как ей одной, подвластный неизменно;
Иным я чужд приветам;
Смеюсь и плачу я одновременно.