Дух Места

Лодку затирали льдины, но они были слишком хрупки, чтобы выдержать человека. Мы находили полынью, но скоро вновь оказывались в ловушке и упирались в лёд. Господин N уже не бодрился, и бросал весло, видя, что я не справляюсь с водой в лодке.

Я понял, что мы можем утонуть. Отчим начал стрелять из ружья. Но что толку? Фонтанчик огня под чёрной сопкой, а затем раскатчик выстрела. Бессилие помочь. Он уже нас не видел и не знал – живы ли мы.

Я выстрелил, дескать - живы. Отчим стрелял и стрелял.Но господин N впал в отчаянье. А мне было всё равно. Мне нравились состояние отчаянья, шуршание льда, тишина и чёрные проёмы разводий.

Я понял, что нас специально не пропускают, что с нами играют, что в этих лабиринтах льда есть свой ребус и свой шифр, который нас призывают прочесть,что, если даже мы утонем, то будет сладко – погрузится в глубины воды и раствориться в темноте и объёме. И я уже не спешил вычерпывать воду. У меня исчезла и мысль о сопротивлении. Отчаянье господина N виделось мне ненатуральным и смешным. Наконец и он выдохся.

А на берегу пылал костёр. Отчим стаскивал в него всё, что могло гореть.

"Как всё глупо,"- бормотал господин N, готовясь заплакать.

Далёкие отблески от костра не помогали, а мешали нам разглядеть проходы. Костёр был отчаяньем отчима, здорового мужика, бессильного разглядеть нас во тьме. У наc уже не было заряда, чтобы сообщить, что мы ещё на плаву. Господин N бросил вычерпывать воду и вошёл в ступор. А ведь ещё недавно он с такой бодростью убежал пострелять лебедей и хвалился, что якобы попал в одного, но не смог достать без лодки…

И мне вдруг стало невыносимо смешно. Я понял, что взрослые ничего не знают о жизни. Что они живут, изображая нечто из себя, а сами настолько малы и беспомощны, что не знают, где находятся.

"Ты что! Ты что?" – испугался господин N моему смеху.

"Гребите вон туда!" – указал я, не переставая смеяться.

"Там же льдины".

"Гребите".

Говорил не я.Я просто перевёл на человеческий язык некий голос…

Я указал на выход из лабиринта. Господин N так и не понял, что произошло. А я уже знал, что мы спасены. Льдины стали расходиться, очищая для нас проход.

Отчим промок и осип. Он был в полубезумии. Его неподдельная ярость смешила меня. Он треснул господина N по затылку и сипел:"Если бы не пацан, я бы плюнул на тебя, идиота!"

Я и теперь вижу эту картину – огромный костёр, пальбу из ружей, отчаянье человека, мглу и холод. И тишину с шуршанием вечности.

Отчим налил мне от простуды водки, я выпил, лежал на топчане в зимовье и улыбался, слушая хмельные оправдания господина N:

"Мальчишка спас нас, - повторял он, - там эти лебеди нас задержали".

"Чтоб я ещё раз пошёл с тобой на охоту!" – матерился отчим.

Но господин N уже и сам знал, что на охоту его теперь никакими коврижками не заманишь.

Отчим меня попросил:

"Только не говори матери, что здесь случилось. Она расстроится".

Уже захмелев, он шептал господину N:

"Как бы я сказал матери, что её сын утонул?Как?.."

А для меня самым важным было следующее:я теперь знал, что происходит ночью вдали от жилья на реке среди льда – там шуршит и играет вечность, там хозяйничает дух места, узнавший меня дух забытого Шамана. И в этом знании заключена чистая поэзия. »» продолжение  https://vk.com/igor.galeev?w=wall116843062_14494