Стикс

Предельный запад,
Чертоги вечной ночи.
Серебряноглавый замок,
Подпирающий колоннами небо.

Священно-клятвенные воды,
Текущие в глубины Аида,
Мифически-таинственные своды,
Посещаемые изредка только Иридой...

И звёзд дальних свет
Сюда добраться не в силах,
Все клятвы для клявшихся -- табу и завет,
Что исполнить обязались на пращурских могилах.

В одно из вселенских мгновений,
Где так краток наш людской век,
К водам этим гладко-незабвенным
Всё-таки дошел человек.

Бедная мать и хворое дитя,
Сколько молитв бы ни было прочитано,
Горечь и усталость от других тая,
Исполнить пришла то, что начертано.

О, сколько боли, в дрожащих материнских руках!
Самому драгоценному ли быть сопровожденным рекой?
Сокрушенный взгляд, в воде, как в кривых зеркалах,
Сломан и сломлен беспощадной судьбой.

И только мрак немой
Этой картине судья и свидетель,
В хладнокровии хороня покой,
В своих глазницах пустых он топит обитель.

Но это не может продолжаться вечно,
Пройден путь, и остался последний лишь шаг,
Шаг крайне бесчеловечный,
Но отзывающийся в людских сердцах.

Фетида, будь благоразумнее,
Иначе не быть ни тебе, ни ему,
Из последних сил держишь, баюкаешь, безумная,
В этом глухом и бездушном краю.

О, что за мука, смотреть богородной матери
В страшно-спокойно-гладкое лицо!
Очарованная, делает шаг к водам стелющимся скатертью
В свой вьющийся бурно-прозрачный поток.

И держа осторожно за пятку,
Погружая медленно детское тело,
Тешит надеждой себя, запятнанная
В кроваво-бурое сыноубийцы бремя.

Но быть чуду, сама Ника сошла с Олимпа!
Дланью лавровой грядущих побед
Покрыв исцеленного сына,
Но избавив только от телесных мук, и телесных бед...

Впереди ещё много сражений,
И его путь до конца не пройден,
Сама Троя потерпит крушение,
Сами цари будут кланяться в ноги.

И имя дано царю воинов,
Царю среди всех царей --
Ахиллес, профилем в бронзу закованный,
Статью в мраморе дошедший до наших дней.