В таверне

Ливень поит пересохшие земли,
И смывает с листьев тонких пыль.
Скрипнет дверь в таверне,
И на пороге застынет пирата деревянный костыль.
Видно морю нынче не спокойно,
Негодует седовласый Тритон.
И от того что не пройтись по водам буйным привольно,
Неистово печален он.

Шумят разбойники в углу по соседству,
Бьют по счету уж десятый стакан.
Для них для всех есть лишь одно для спокойствия средство.
Барменши той упругий стан.
Раз ливень зарядил уже не на шутку,
И стало скучно даже тихим гостям.
Значит время зарядить танцев дерзких минутку,
Что бы разойтись затекшим костям.

Лишь только стоит заиграть наши славные песни,
Сквозь дым табачный видно как танцует пьяный народ.
И теперь до утра им не закрыть рот.
Скрипят полы и стулья двигают к стенке поближе,
Что бы было где с размаху танцевать былым морякам,
Отжигая всю ночь, не дуясь по пустякам.

Визгливо скрипки затянули мотивы,
И морщат лица те кто только пришел.
Затянут в танец их девахи косясь похотливо,
И приподнимут пышный подол.
Таверна ходит ходуном этой ночью,
Пусть будет слышно нас до края морей.
Раскрепостятся все кто был до сия непорочный,
И станет лишь на миг, но добрей.

Не стоит пялить в окно, там грязь и месиво глины,
Скорее допивай все что есть и бегом танцевать.
У нас все же веселее картина, и всем пока на все наплевать.
Никто не в стороне, а в центре и до отказа,
Пока крепленый эль не пробьет всю душу вплоть до основ.
Здесь никто не заметит ход минут и часов.

Скрипач устал, и на пол рухнула лира,
И в бубен бубном наш ударник вошел.
Этой ночью вся таверна словно центр мира,
Как в преисподние раскаленный котел.
Сквозь запотевшие и грязные окна,
Туман ползет и шепчет про рассвет.
Но не дадим нашим песням во веки умолкнуть,
Сил хватит чтоб плясать сотню лет.

Чарки снова пусты так наливай в них сполна,
Тост за всех тех кто жив, выпивай прямо до самого дна.
Пусть глаза покрывает сна пелена.
Спять все гости усталые дружной гурьбой,
Зачехлим инструменты и пойдем тихонько домой.
Что бы следующей ночью отдохнуть всей толпой.
В таверне родной!