Прогулки с Иосифом в трестовской больничке 6

1. «Подстрочное. Арифметическое»

«Подсчитано. В сатрапиях обычно
Сидело или было казнено
Примерно 6 процентов населенья…»
------------------------------------
Обычно… В отдалённые века…
Казнённым счёт вели в эпоху Джугашвили.
Какой-то миллион. Ну, полтора.
Отправленных в заклан – не более процента.
Сидело много. Вплоть до десяти.
И тоже – не процентов.
Миллионов.
Не хуже, чем у Избранных других.
И грех рабам стенать об их несчастной доле.
Всё – по статистике.
По жребию богов…

2. «Пассаж»

Из всех предписанных больному экзекуций
Приятен обстоятельный массаж.
Горацио – в отсутствии, Меркуцио –
Со мной блуждает в дантовских лесах.
Где мы отыщем не бивак, так место,
Чтоб босиком (короче, в неглиже)
Могли смотреть с высокого насеста
На тех, кто на последнем этаже
Целует пятки золотому богу,
Лишённые иных презренных нужд.
Массаж меня подводит к эпилогу.
Такой итог для смертного не чужд.

3. «Запоздалое чтение»

Ботанический сад. Что ни дерево – мудрая книга.
Можно днями читать, находя потайные листы.
До церковной оградки моя докатилась квадрига.
Набегают слова, как молитва, прозрачно-просты.
За обманщицу-жизнь, с тихой славой пенатам и Богу,
Славой – просто пернатым, без ангельских крыл-причандал.
Голубая метель заметает большую дорогу,
На которой я стольких развилок и глав не читал.
В разомлевшем саду глухо каркает бархатный ворон.
У него – седина. У меня – под глазами круги.
И уже не нырнуть со скалы со щенячьим задором.
Не прочесть, по следам, где посты раскидали враги.

4. «Мне снился сон…»

С утра. В начале пятого. В жару.
По всем угодьям трестовской больницы
Из комнат – из сестринских и палат –
Могучий храп уныло раздаётся.
Уныло не храпящим. Токмо мне,
Уж полчаса глядящему в пространство
Над крышами чуть дремлющих домов.
Воочию. В оконном переплёте.
Обрывки удивительного сна.
По свежей памяти не то, чтобы сшиваю,
Но не спешу в пучину отпускать,
Откуда им уже не возвратиться,
По крайней мере, в трезвости своей.

Сон был хорош не яркостью картин,
А мыслью, изощрённою и плотной.
Я молод был, в том сне, и занимался
Какой-то увлекательной наукой.
Из области зело фундаментальных.
И занимался, видимо, всерьёз.
Там математика и физика сплелись
В одну нерасторжимую тотальность,
И магией дышало естество.
И были у меня во сне два друга.
Ведомых. Но никак не на посылках.
Имеющих суждение своё
По каждому предвечному вопросу.
Итогом всех научных изысканий
Являлись выводы. Где свод последних формул
Был высвечен испытанным числом:
Два-дцать-одно.
Три собранных в единое синтагмы.
В них были связаны важнейшие константы.
Параметры пределов бытия.
Вещей, событий, духов и «воздухов».
Короче, всех предметов и стихий.

И вот, мне обнаружить удалось
Просчёт в цепи надёжных исчислений.
Просчёт, лишавший две из трёх конструкций
Незыблемых, казалось, совершенств.
Менялось всё, при строгом пересмотре.
И только я об этом записал,
Сверкнула молния. Могучий гром ударил.
И первый дождь по кровлям застучал
Спустя недели строгих воздержаний…

5. «Искусство»

Искусство – это Правда.
Правда чувства.
А в остальном, конечно же, враньё.
Тогда, враньё оно – уже в квадрате.
Актёр, погибший в трестовском медбрате,
Целует расторопную Миньон.
Меня в четверг как будто выпускают.
Вчера в мышцу не делали укол.
Но каплями ещё прополаскают.
Массаж… К нему бы девушку в трико!
Она без рук животиком потрётся,
И нерв, что умер, тут же оживёт.
Прелестной гейши восхитительный живот
Способен скрасить сумерки сиротства.

6. «Подстрочное»

«От всего человека вам остаётся часть
Речи».
От кого-то глагол. От другого местоимение.
Не знаю, что лучше. Точнее – что человечнее.
Однако, часть речи достойней, чем суп из пельменей.
От тушки моей отложилось числительное.
Допустим, четыре. Стандартная тетрактида.
Но в этом отростке есть справка для мага-целителя.
Глядишь, восстановят. И тушку сошлют в Антарктиду.

7. «Собака Павлова»

Я похож на собаку Павлова, которой неправильно вставили шланг.
При приятии жидкости протекаю из пасти наружу.
Две недели прошло, я пробит и похож на кухонный дуршлаг.
На доску гробовую с оставшимся запахом содранных стружек.
В общем, выбор богат – от доски до достойного памяти пса.
Я к режиму привык. К санитаркам, ко всякому здесь персоналу.
И гуляю себя каждый день до двух раз в ботанический сад.
На тропинках его выбираю свою, под завязку, к финалу.

8. «Подстрочное»

«Нет слова, больше поглотившего предмет».
И я его стараюсь не мусолить,
Стирая тот неисследимый свет,
Что эхом отзывается в консоли.
В столешнице, с прадедовских времён
Хранящейся в забытом захолустье.
На слове этом Библия имён.
И первый снег в давно умолкшем хрусте
Сапожек у высокого крыльца.
Нет слова, столь затёртого другими.
Встряхнёшь его, и чуткая пыльца
Целует шёлк на крылышках богини.

9. «Подстрочное. К Дебюту»

«Ключ, подходящий к множеству дверей,
Ошеломлённый первым оборотом».

Метафора? Пожалуй. Из таких,
Которые достойны претыканья.
Фрейд умолкает. Иже – знатоки.
Рисунок отделяется от ткани.
Дебют обоим скверно удался. *
По-чеховски разыгранная пьеса.
Она могла быть Евой и Алсу.
А он – Адам и питерский повеса.
Вне времени? Неброский антураж.
Пустой проспект. Экзамены. Троллейбус.
Троллейбус значит больше, чем гараж.
Достойный гвоздь, во весь, возможно, ребус.
Дебют…  Студентка (школьница) и Друг.
Заметьте! Не случайный растлеватель.
Квартиры, замыкающие круг.
Нелепый стыд, споткнувшийся на мате.
Ужели первом?! Сдача в пиджаке.
Плеснувшая… Всё к фрейдовой фактурке.
Два слова об испачканной руке.
Упрямый гвоздь и струйка штукатурки.

PS:
*  Не в первый раз меня подмывает в подобных случаях «двигануть» ударение на последний…

10. «К Эндшпилю»

Возможно, Эндшпиль. Но пока не Некролог.
Пошёл четверг. Наметились лакуны.
С ударным «логом» вяжется Молох.
И штормом перевёрнутые шхуны.
Вчера лил дождь. Сегодня – к небу пар.
Уже с утра побаливают зубы.
От стока отдыхающие трубы.
Кровавой мессы жаждущий комар.
Возможно, Эндшпиль. Вспомнился Дебют.
Где всё лилось, плескалось и струилось.
И Красное – не то, что кислый Брют.
Грехи и казни множились на милость.

11. «К чему…»

Что день грядущий нам… Ужели – дар Свободы!?
А если я из тех, что должно в дурку стричь?!
Сомкнуться Бытия целительные воды.
И разума клочок покроет паралич.
К невинности богов вернётся мир лукавый.
Исчезнет чад надежд и капища проблем.
Последний эскулап меня наскрозь прокапал,
И подан пароход до порта Вифлеем.