На родине предков

Людмила Катаргина , Медвежьегорск

Не знаю своей бабушки и с дедом незнакома.
Деревни нет Могучева, родился где отец.
Для нашей милой Родины все это так не ново:
Кого-то раскулачили, кого-то - в Повенец.
На стройках века сгинули, в концлагерях расстреляны
И по этапу пущены: "Вперёд, на Соловки!"
А в Сандармох, урочище, телами все усеяно -
Особенно старались здесь, в лесу, большевики.
Смотрите, ямы, ямищи, осевшие от времени,
И сколько их, таких могил, считать-не- перечесть.
Есть книги поминальные, там тысячи фамилий...
Теперь я знаю, и мой дед средь убиенных есть…
 
 Память... События, начиная с 1919 года, так ее стерли, что до 2013 года я не знала своей настоящей фамилии. Кто мой отец? Кто мой дед и куда он делся? На эти вопросы не было ответов. А, оказывается, был большой род Леонтьевых-Кириковых в Повенецком уезде, который играл немаловажную роль в развитии Заонежья. Крестьяне, торгующие крестьяне, Повенецкие и Санкт – Петербургские купцы, мастеровые Александровского завода... А теперь никто не знает, где была эта деревня, откуда пошел род. Кто такие Леонтьевы... Нет, много у нас в районе, в городе, в Карелии людей с такой фамилией, но даже люди 1936 года рождения судьбу своих предков не знают. «Ушёл в лес и не вернулся». И только, занимаясь поиском корней, понимаешь, что это не однофамильцы.
 1.
 В конце семнадцатого века старообрядцы избрали Поморье и Заонежье местом укрытия от гонении; властей официальнои; церкви. Непроходимые болота и дремучие леса надежно охраняли их от преследователеи;. Какая- то неведомая сила заставляла их верить в истинность своего вероучения. Так в Метрической книге № 150, 1904 года записано, что Наталья Иванова (Ивановна), жена Николая Родионовича Леонтьева умерла «без напутствования по причине приверженности к расколу».

 И вот в лесной глуши, на Ванжезере, в староверческой деревне Вармажъ Губа (Важмаръ Губа, Варнежгуба) родились Иван Леонтьев, приблизительно 1705 г.р., Петр Иванович Леонтьев, 1730 г.р. В 1873 году в этой деревне было 7 дворов, проживало 29 мужчин и 19 женщин. Было 2 кожевенных завода.
 Согласно «Ревизской сказке» в 1816 году* в д. Важмаръ Губа, Шуньгского прихода, Повенецкого уезда, Олонецкой губернии проживала семья Кирика Петровича Леонтьева, 1757-1827 г., сына Петра Ивановича Леонтьева.
«В 1816 г. - это одна семья по деревне Важмарь Губа, где Родион Иванов - 27 л. числится как племянник Кирика - 58 л., со своей матерью Параскевой Егоровой – 50 лет.»

В 1864 году семейство разделилось на 3 части, о чем было написано писцом:
1. Иван Кириков с племянниками Захаром Ильиным, Григорием Михайловым, их матерями и жёнами.
2. Родион Иванов со своими детьми, невестками, внуками;
3. Николай Родионов Леонтьев с первой женой и детьми;
В дальнейшем, 1-е семейство получило фамилию Кириковы, остальные остались Леонтьевы.*
 Итак, моя веточка началась от Василия Родионова Леонтьева.
(15.04.1818 г. - 19.04.1895г.), сына Родиона Иванова Леонтьева и Анны Сафоновны.

2. Александр Яковлевич Леонтьев

 07.10.1850 года у Василия Родионова и Натальи Кирилловны Макаровой родился сын Яков Васильевич Леонтьев. – это мой прадед. Он умер в д. Важмаргуба в 1927 году, в возрасте 77 лет от старости (так в док.), «без исповеди по причине приверженности к расколу».

 Мой дед Александр Яковлевич родился 07.07.1885 года в д. Важмаргуба в большой крестьянской семье. Отец Яков Васильевич, мать Мария Памфиловна вырастили 9 детей. Александр окончил церковно-приходскую школу. В 1911 году он женился на Ольге Григорьевне Мартыновой. Жили в д. Могучевой в доме тестя Григория Гавриловича Мартынова. Не бедствовали. В хозяйстве лошадь, 2 коровы, 2 овцы. Работали много. Строили планы. И вот родился первый сын Василий. Но недолго радовались: через полтора месяца младенец умер. В 1913 году Александр был призван на службу в Архангельск, но за какую-то «политику» (так в биографии) в этом же году арестован.

Вернулся домой в октябре 1915 года. А 19 августа 1916 года родился мой отец Андрей Александрович. В 1917 году появился на свет еще сын Иван. А в 1918 году умирает при родах жена. Всего-то в 26 лет…Но на этом беды не закончились: началась гражданская война.

Гражданская война пришла и в Заонежье. Обстановка была такая, что население с полной уверенностью полагало, что дни Советской власти сочтены. В Медвежьей горе были уже англичане с белогвардейцами, к Олонцу подошли финские войска. С 9 октября мой дед, как и многие односельчане, был мобилизован белыми в 9 Северный полк армии белого генерала Миллера. Он работал в пропускном отделе станции Медвежья гора.

 Факт массового перехода жителей Заонежья на сторону белых со временем нарекли "антисоветским кулацким восстанием". Например, мой дед не был кулаком. Более того, почти все его сослуживцы, в лучшем случае, могли считать себя едва-едва зажиточными. “В среднем у 47 повстанцев, проходивших по трибунальному делу, на большую северную семью приходились 1 лошадь и 1 - 2 коровы.

 Вот к советской власти, действительно, за полтора года они любовью почему-то не прониклись. Во-первых, она пришла в относительно богатые деревни и села Заонежья одновременно с национализацией любых банковских вкладов, расстрельным запретом на "торговлю с рук", т. е. с разрухой, безработицей и расстройством денежного обращения.

Во-вторых, политику военного коммунизма (ненавистную продразверстку) на местах чаще всего проводили агрессивные и горластые "комбеды" - комитеты бедноты. И этот противоестественный гнет со стороны деревенских люмпенов более всего унижал северного крестьянина, исторически не привыкшего к любой форме насилия. Белые легко привлекли в свои ряды обнищавших и разобиженных мужиков щедрым денежным и пайковым довольствием. У последних наверняка появилась какая-то надежда на твердый довоенный порядок и достаток”...

 На 15 мая 1919 года в Шунгской волости была объявлена мобилизация в Красную армию. На мобилизационные пункты никто не пришёл. Многие мужчины, уклоняясь от мобилизации, подались в леса. Среди населения пошёл слух, что семьи не явившихся на мобилизацию будут арестованы в качестве заложников, их имущество будет конфисковываться и распродаваться, а если и это не поможет, то мятежные деревни будут сжигаться.

Народ в Шуньге стал обсуждать ситуацию и решать, что делать дальше. В Шунгскую волость был командирован начальник мобилизационного отдела уездного военкома т. Коленов с небольшим отрядом красноармейцев. На собраниях проявили активность Леонтьев Александр из д. Могучей и Богатенко Иван из д. Овчинково. Они сообщили, что недовольные Советской властью собираются в районе деревни Федотово. Было решено обратиться за скорейшей помощью к белым в Медвежку, а с Коленовым расправиться самим.

В итоге сформировался отряд около 200 человек. Командиром избрали прапорщика Белана Ивана Ивановича. В ночной перестрелке был убит Коленов. 23 мая в 21 час из Повенца на 9 лодках прибыл полковник Кругляков (пьяный) с белогвардейцами. По приказанию полковника Дедова производились расстрелы, приводил в исполнение комендант из Шуньги, поручик Ельшин.
 Гражданская война закончилась. По делу о Шуньгском восстании арестовали
47 человек. Деда моего объявили главарем восстания. Несмотря на ходатайства защитников даровать Леонтьеву А. Я. жизнь, Президиум ВЦИК утвердил приговор Олонецкого Губревтрибунала: « …Постановили срок наказания к расстрелу оставить в силе без амнистии. 19 июля 1921 года».**
 Приговор приведен в исполнение 20 июля 1921 года. С тех пор об Александре Яковлевиче Леонтьеве не вспоминали: «Убег куда-то…».

 3. Григорий Гавриилович Мартынов
 
 Могучева, согласно списку населенных мест 1873, 1905г., деревня «Селезневского общества, Шунгской волости, Повенецкого уезда находится между Хажезером и Ажебской губой, 4 двора, 6 семей. Имеется скот: 11 лошадей, 16 коров, 15 голов прочего скота». Крестьяне жили большими семьями, строили планы на будущее. Так в 1891 году, 10 мая на общем собрании утвержали план своей деревни.

 В семье Гавриилы Мартыновича (1842г.р.) и Анны Ивановны, (1844г.р.) родился в 1867 году Георгий Гавриилович Мартынов, в дальнейшем его называли Григорием. У Григория Гавриловича была кличка Питерец: еще мальчиком его отдали в Санкт-Петербург. Там он получил специальность краснодеревщика, мастера-резчика по дереву.

Его внучка Анна Николаевна Зиновенко (Пальчикова) вспоминает: «…дед делал мебель, дуги, прялки, игрушки, орудия труда, владел малярным и кузнечным делом. У нас в детстве был игрушечный дом с паркетными полами, с мебелью и домашними животными.»

У кого Григорий Гаврилович жил в Питере, где получил образование, никто не знает, но остались воспоминания дочери Марии Григорьевны Пальчиковой (Мартыновой) о том, что отец разбирался в юриспруденции, знал латынь, немецкий, французский языки. Он давал советы крестьянам из окрестных сел, занимался сельским хозяйством. В книге «Что у вас, ребята, в рюкзаках» В. Ершов описывает часовню из д. Глухая, внутри которой была интересная роспись филенок интерьера. Художник оставил свой автограф: «Ето работу производил часовенский староста Василий Ильич Кононов 28 сентября 1906 годе работу помогал Мартынов Григорий Гаврилович». Вот таким был талантливым мой прадед!

 В 20-х годах Григорий Гаврилович с Настасьей Ивановной все бросают и переезжают жить на ст. Медвежья гора. Работают на строительстве тубсанатория. Позже занимался дед питомниками, фруктовым садом. Жители называли сад Мартыновским. Фотографию сада нашла в Национальном архиве Карелии. Там же была информация о том, что в саду было 150 фруктовых деревьев, 4000 кустов смородины и крыжовника.
 В 1936 году Григорий Гаврилович вернулся в д. Могучева, построил дом. Но недолго радовались: началась война. Заонежье заняли финны и семью выселили. Григорий Гаврилович с горя слег и в 1945 году умер. Ему было 78 лет.

 Итак, отец мой с братом Иваном в 1921 году остались без родителей. После смерти матери в 1918 году детей забрал в свою семью дед. Отцу 3 годика, брату Ивану 2 годика ( в 7 лет утонул). Помогала Григорию Гавриловичу его дочь Мария Григорьевна Мартынова. Ей тогда было 17 лет. Когда пришло время учиться, дед определил внука в детский дом. Теперь понятно, почему мой отец носил фамилию деда: Мартынов.

 4. Мария Григорьевна Мартынова (Пальчикова)
 
 Мне было 12 лет, когда умер мой отец. Ему было 42 года. После его смерти мы в Шуньге не были. Мария Григорьевна, дочь Григория Гавриловича и Анастасии Ивановны, родилась в 1901 году. Марии было 17 лет, когда умерла ее сестра Ольга. Мария вышла замуж за Пальчикова Николая Александровича. Жили в д. Могучево. В 1937 году Николая Александровича арестовали. А в 1938 году родился сын Борис. Он так отца и не увидел. Николая Александровича расстреляли в Сондармохе.

 Во время оккупации Заонежья финны семью выселили из дома в каменный сарай. “Хороший” человек дал записку и посоветовал попросить помощи в комендатуре. Она отдала записку постовому. Тот прочитал и сказал, чтобы она поскорей уходила, так как в записке написано, что она - мать партизана. Но когда вернулась к детям, младший ребенок уже был мертв. Старшие дети были в лагере на строительстве дорог. Погиб и Борис-партизан.

 Я помню эту добрую бабушку Маню. Она умела заговаривать болезни. И однажды, когда мне было 6 лет, она меня вылечила от золотухи.
 Баба Маня
В Карелии есть древнее село,
Шуньгою называется оно.
В деревне тетя папина жила,
Болезни заговаривать могла.
Однажды в город, к нам на огонек,
Заехала бабуля на часок.
Меня увидев слабой и больной,
С завязанной платочком головой,
С собою в ШУньгу бабушка взяла,
Сказала, сможет вылечить меня.
Картинки детские всплывают: вот
Наш пАроход гудит и набирает ход.
Мне страшно. Рядом бабушка сидит,
На шуньгском диалекте говорит:
- Да, ехать нУньку …что ты бу-бу-бу?
Наш пАроход уж Ушел зА губу
Ну, бУдя сЮрить, пЕрагов нать спечь.
Я в Избе зАтоплю большую печь...
И бабушка, меня перекрестив,
Святой водою веник окропив,
На угли часто брызгала водой,
Шептала что-то долго надо мной.
С тех пор прошло уже немало лет,
И бабы Мани в этом мире нет,
Но вот заговоренная вода
Убила аллергию навсегда.

 5.
О прошлой жизни в семье не рассказывали, боялись. Тетя отца, Мария Яковлевна Леонтьева (Распутина), в 1962 году на вопрос о девичьей фамилии сказала, что она Мартынова и не призналась в том, что она родная сестра моего деда.

 Катер несет меня по Шуньгской губе на родину предков. Открывается вид на Могучую горку. Заросший, наступивший на озеро берег. Пробираемся сквозь высокую траву – и вот открывается панорама д. Могучева. Красота неописуемая и какая-то безжизненная: голубое небо, несколько стогов сена и березки у дороги.
Здесь жили мои предки.

 Стою около молодых березок. Здесь когда-то стоял красивый дом, построенный прадедом. Роспись и резные украшения на доме, паркетный пол. Во время войны семью выселили, и в доме расположилась комендатура. А в 1944 году, при отступлении, финны разобрали дом и куда-то вывезли.

 Умер дом, умер и в 1945 году дед. А семья еще долго скиталась по съемным углам Шуньги…

 Теперь мало кто слышал об этих исчезнувших деревнях Могучева, Варнежгубе и о ее жителях.