Из романа Русская крестьянская семья

Летний теплый ветер тормошил ветви деревьев, приятно овевал затылок пятнадцатилетнего Владимира Кулина. Тот на колхозном дворе запрягал быков пахать в поле.
-Ты б ишо вот так, - зло сказал конюх, наблюдавший за ним.
Владимир промолчал.
 - Дай суды!
Младшей сестренке Лене, пришедшей проведать брата, было очень жаль его, но, как защитить брата, она не знала.
Домой Владимир возвратился уставшим.
Ефросинья, сочувственно глядя на сына, сказала:
- Мой руки сынок, и садись вечерить.
Прежде чем сесть за стол Владимир помолился на образа в переднем углу. Он был верующим, начитанным, по выходным и в свободное время пел на клиросе в хоре церкви, пока нетронутой советской властью.
Росли дети Ефросиньи, а сама она незаметно старела. Скрашивало ей одиночество бабье - вера божья. Она, имея хороший голос, пела в хоре в церкви Успение Богородицы девы Марии.

Как-то  Елена Кулина, подросток, озорствуя, догнала едущего по селу на  телеге, запряженной резвой лошадью кулака Витяку. Увидев ее, Витяка сильно стеганул кнутом Елену.
- А-а-а, больно, - вскрикнула невольно она, соскакивая.
Сердито посмотрела вслед уезжавшему Витяке. «Вот гад»!

У Кулина Владимира была подруга Александра.  Александра жила с матерью, отец ее погиб на гражданской.
Время от времени влюбленные встречались. В договоренное время,  Владимир легонько постучал в створку приоткрытого окошка дома любимой.  Выглянула мать Александры:
- Здравствуй, Володя, как там мать?
- Добрый вечер, потихоньку. В церкви поет.
- Надо сходить, родственников помянуть. Покаяться и причаститься. Вы слышали что церковь скоро закроют?
- Да! - сказал с неподдельной горечью Владимир.
Он представил что, сотворит власть  с церковью, и ужас охватил его.
Вышла из дому, подошла нарядная Александра, кивнула матери:
- Мам, ну мы пошли.
- Счастливо, детки, пройдитесь.
Девушка заметила состояние любимого.
- Что творят, - тихо сказала она и оглянулась.
Она слышала разговор матери с Володей.
- Озлобляют народ.
Владимир чуть заметно кивнул.
- Безбожники, - продолжала она. Бог накажет за это. В Новохоперске,  разгромили две церкви.
Владимир предложил:
- Саш, зайдем в церковь?
Подходя к храму, они услышали  негромкое задушевное пение церковного хора. У входа перекрестились. Внутри было немало людей. Люди, зная о надвигавшемся святотатстве, шли покаяться и причаститься в церкви в последний раз.
Помолившись перед образами святых, Христа и Богородицы, Александра с Владимиром, вышли наружу. Летний вечер настраивал на умиротворение. Солнце  на западе, дарило последние искристые лучи, освещая окрестности и село снопами янтарного света.  Заканчивался еще один день августа тридцать девятого года.
В сентябре, после Яблочного Спаса, русановскую церковь Успения Пресвятой Богородицы закрыли, как  одну из последних в районе. Храм был подвергнут осквернению. Большинство икон пошло на покрытие колхозной кузни. Один из безбожников, решил отнести Гроб Господень, на конюшню, чтобы использовать, вместо корыта для корма лошадям. Вскоре, во время  страшной грозы, молния ударила в конюшню, и она выгорела дотла. Люди были уверены, что произошло божье наказание.
Нашлись смелые люди, которые принялись спасать церковную утварь. Крестьянке Ольге Кулюкиной, работавшей в русановском свинарнике, приказали жечь деревянные иконы и варить кашу  скоту. Но верующая женщина топила печь сушняком. Иконы же тайно спрятала дома.
С церкви  сняли купола.
В мире обстановка накалялась. В Европе началась война. Германия расправлялась с соседними странами – Польшей, Францией.
В СССР знали - народ, и  руководство страны - война с Германией неминуема.
Семилетний  Васька Ретилов, родственник Кулиным, видел сквозь редкий забор, как  сосед, семнадцатилетний племянник Владимир, шагал по двору, напряженно о чем-то думая. На нем была белая чистая рубашка и черные, отглаженные единственные брюки.
«Небось,  если что, призовут его на войну», -  думал мальчик. «Вот я боюсь, но я маленький, меня это спасет, а его?»

В июне сорок первого грянула война с фашистской Германией.
Во второй половине августа, Кулина Владимира забрали в учебный полк, находившийся в сосновом бору у Некрылово,  что в трех километрах от Русаново.  Владимир обучался пулеметному делу. Через два с половиной месяца обучения курсантов отправляли на войну.
Провожать брата, за семь километров, на станцию Новохоперск  пошла десятилетняя Елена. Волнуясь, глядя на брата с грустью предлагала:
-  Давай  я вместо тебя пойду на войну!               
Владимир, притягивая  к себе сестру, лишь улыбался. Он находился в волнительном напряжении, о чем-то думал. Пришли вовремя. Владимир выяснил когда будет его поезд на московское направление.
Поезд подходил к станции. Предчувствуя, что больше не увидит родных,  Владимир  в приступе накатившего сильного волнения, обнял сестру, так, что она начала задыхаться.
Опомнившись,  он наконец разжал руки.
- У-ух!  Чево ты?! Чуть не задушил! – обиделась Елена.
Поезд с солдатскими теплушками, из которых выглядывали солдаты, лишь на пару минут остановившись, вновь  постепенно начал набирать скорость, Владимир быстро поправил вещмешок за спиной, вскочил в ближайший вагон и помахал сестре на прощанье. 

4

Пришкваркин Пантелей на войну попал по недоразумению, он был в возрасте когда пора подумать и о душе, но как он мог чтоб не поднять дух бойцам, был уверен сельский кузнец, что без его помощи Красная Армия похереть может. Так и сказанул в райвоенкомате безусому капитану с чисто русским простым с виду, но серьезным умным лицом.
- Вы должныть взять меня хоть на хоз, хоть в алтилерию катюшь, я везде пригожусь стране, сынков прибодрю, чтоб идя на смертный бой их боевой дух всегда был на высоте!
_  А со здоровьем как отец? – спросил капитан. Может на печи бы вам поспать?
 Пантелей жутко обиделся на сынка капитана и предложил помериться силами немедля, тут же за военкомовым столом.
Не успел военком Полынин и глазом моргнуть, как быстро подсев за стол напротив Пришкваркин захватил его небольшую сыновью руку в свою большую - легко склонил того влево, потом   вправо.
- Черт здоровый дед! Инвалидом сделаешь, а мне еще работы во сколько!
 Попал Пришкваркин в пехотный полк, вначале в хоз взвод. Пантелей проявил инициативу и вскоре у него появилось много знакомых, в том числе разведчики. Некоторые из них были после ранений, отъедались и набирались сил.  Пантелей был им как отец, ведь многие бойцы были молоды.
Цель тайная Пришкваркина была участие непосредственное в боевых действиях.
Он сумел уговорить и убедить старшего разведчика Булавина Петра и тот перевел его в их взвод. Но Булавин не собирался рисковать жизнью пожилого человека, а ценя юмор деда, так он окрестил сходу Пришкваркина увидел в этом положительный фактор для своих рискующих жизнью бойцов. Потому хитро определил ему работенку: штопать разведчикам порванную солдатскую одежу, ходить в сторону тыла то за одним, то за другим – словом Пантелей почувствовал себя и в разведвзводе, как на хоз работе.
В  отместку, с горяча   Пантелей один, как в самоволку - сходил, прополз к окопам фрицев, попав в стык меж  их частями - по удаче своей «легкой руки», как он сам говорил еще в первую мировую, крестясь на небо богу, когда ему везло не пропасть, оставаясь живым.  Застал Пришкваркин упитанного фрица со снятыми штанами одного в стороне от окопа. Немец, увидав вдруг огромного русского мужика от страха преодолел  мигом недельный запор и щедро навалил себе в штаны. Пантелей несмотря ни на что, не бросил фрица, язык мог пригодиться командованию. Доставил к своим немца, чем обезоружил разведчиков и рассердил просмотревшего Булавина. Он вдруг не на шутку разволновавшись за деда,  отчитал его за вопиющее непослушание и пообещал отправить если самоход повториться с глаз долой. Но в душе, зауважал Пантелея, что не осталось незамеченным молодыми разведчиками.
Один из них балагур Тяпочкин Иван так подытожил дедово крещение огнем.
- А ты дед когда в гостях у немцев был, они, что не угостили тебя шнапсом, непорядок!
- Смейсь, смейся Ваня, а моя душа и сердце обливались потом и нос мой страдал нюхать их Ганца всю дорогу, пока я этого разъевшегося борова таскал в штаб!
Обстановка во взводе разрядилась смехом в рукава, ведь война и до врага недалеко, и даже Булавин заулыбался, вспомнив что дед не завтракал, а уж почти обед, распорядился хорошо его накормить сытой пшенной кашей с тушенкой.
Через месяц в торжественной обстановке на удивление и радость всей разведроте Пришкваркину наравне с другими солдатами, вручили медаль солдатская слава. Его приравняли разведчики к смелым солдатам и почет его еще более укрепился среди всей части. На самом деле уже одно присутствие деда окрыляло бойцов. И более слабые в тайне подтягивались, перебарывали страх смерти.

                Часть

В редкие часы затишья солдаты писали письма родным, подругам, кто-то курил, а кто и спал.
 В часть спустя два кромешных адских дня приехала Шульженко. Певица спела  одну фронтовую и довоенную песни. Уложилась всего в пятнадцать минут между боями, подняв дух бойцам.
То, что до сих пор жив,  Владимир Кулин считал чудом. Был уверен, что ему помогает господь. Он каждый раз перед боем молился и читал молитвы, которых много знал. Делал это по возможности тихо. За месяц с небольшим в его взводе пулеметчиков погибло  несколько последующих составов, лишь он как заговоренный отделался несколькими контузиями оглохнув  на левое ухо.
Пантелей обиженный что его берегли, поставили на подвоз писем бойцам в редкие минуты затишья, решил выждав, доказать свою полезность в боевой обстановке. Случилась вылазка предрассветная бойцов разведроты. Пришкваркин бывший боец первой мировой, обхитрил ребят и следом за ними перебежками на расстоянии двигался к окопам фрицев. Когда разведчики  кое-как уломали языка, увидев деда  обомлели. Пантелей один бросился в окоп фрицев недалеко и сгреб испуганного своего второго немца, тот также как первый только удачно сходив по малой нужде завидев деда растерялся и не смог быстро пристегнуть срамоту, оторвал пуговицу на галифе с неожиданности. Плюгавого немца Пантелей бережно слегка пристукнул кулаком, как легкой кувалдой в темя. Тот обмяк, дед быстро посадил фрица на закорки и помчался за бойцами к своим.  За этого немца лично комполка вручил деду вторую медаль солдатская слава. Риск был реальный, разрывы немецких снарядов, их  осколки щедро поцарапали тело деда и его трофея, как-будто обоих посекли розгами через строй.

На всех фронтах ситуация была близка к критической.
Наши войска отступали под натиском немцев, часть из них проходили через Русаново. Вечером в дом к Кулиным робко постучались замерзшие солдаты. Молодые исхудавшие ребята  казались почти мальчишками. Ефросинья открыла.
- Мать, можно нам у вас погреться?
- Проходите, - посторонилась Ефросинья.
Солдатики протиснулись поближе к печке, грели руки. Видно по всему, они были очень голодные. Один стал посматривать на сниску лука, торчавшую из-за печи. Ефросинья, увидев это, подозвала Елену.
- Ленка, пойди и незаметно убери лук, -  прошептала она дочери. Елена сердито посмотрела на мать:
- Тебе жалко,  а они голодные, ты  что, не видишь? Как тебе не стыдно!  А если Володя  так же замерзает голодный!

- Я вот что хотел сынки сказать  они почему немцы такие звери и всякие англа мерикаса? Потому что у них нет бога в душе, а лишь выгода да блаж
 и никогда сосиализьма не было. Нас советская власть учит добру, человек человеку брат. У них же волк! Есть и там люди неплохие, кто верит в бога или в социализьм.
- Ты дед чтой-то все в кучю свалил, - откликнулся бойкий политработник младший лейтенант Феклушкин  Николай.
- Ничего не свалил. Вера тоже и соцялизм - да не укради, не прелюбодействуй и т. д. У них много связки сынок, понял?
Феклушкин задумался.
- И откуда вы Пантелей Трофимыч все знаете?
- Жизнь сынок прожил, жизнь показала, касатик Коля

Бойцы  - вчерашние ребята-школьники кто писал письма родным: со страхом заранее прощаясь с жизнью, даже они отвлеклись, от тяжких дум, прислушались, когда Пришкваркин дед объяснял замполиту суть жизни.
Смелые же усмехались:
«Дает дед жару»!
Выживших по два дня в жесточайших боях за Москву героями уже можно было считать поголовно. Все знали что погибнут: и оттого сильные были с виду спокойны: другие старались не посрамиться в последние часы жизни.
Мороз меж тем крепчал и наши радовались, что немчура страдает с непривычки.
«Привыкли сволочи к курортной жизни»!

Командир полка Смоленский называл бойцов «мои герои»
Говорил:
_ Мы с вами ребята  еще повоюем и после войны встречу сделаем. Крепись ребята! Это вранье что все поляжем тут под Москвой. Неправда бог есть и чудеса тоже!
Смоленский отдал приказ в нарушение  устава:
«Выдать всем новые теплые бушлаты и даже сотрудник НКВД не посмел поперек сказать: теперь они все были в одной связке, ходящей по пятам за ними смерти.
И бойцам были розданы теплые удобные офицерские бушлаты с намеком что все будут офицерами, как отгоним врага от столицы родины.

Насчет деда комполка отдал отдельное указание: деда перед боем увезти в тыл он понадобится дух поднимать бойцам. Уж очень с юмором это дело делал, молодец бывший старый солдат!

А в начале сорок второго в крепкий мороз вдруг потекла печная труба у Ефросиньи Кулиной. Вскоре  пришло известие с воинской части:
 «Ваш сын в ходе боев пропал без вести»


Рецензии