Letter to nowhere

Ты будто стоишь посредине моей головы и все остальные мысли разбрасываешь руками.

(Егор, 5 лет)


Письмо – тебе, и снова – в стол.
Хотела рассказать о небе,
о том, как месяц не взошёл...
Здесь нет красот: снега да степи.
Я серьги вдела в мочки ив,
и в клёнах кудри сохранила.
Мой край безлюден, молчалив.

Страдаю? Нет, своё отвыла;
теперь собаки тянут стон
к луне, за облаками спящей.
Письмо тебе, и снова – в сон.
Что рассказать тебе, неспящий?

Мой выдал брат: «Когда умрёшь,
я заберу себе всю комнату».
Он мал, но на тебя похож.
Чтоб взять своё, не ищет повода.

Купила краски и холсты,
но рисовать... нет, не решилась.
Когда-нибудь мазком густым
вчеканю профиль твоей милости
в немую девственность пустот.
Кривится глаз, немеет рот,
и кисть опустится вот-вот...
Мешает что-то. Не даёт.

Моя сестра взрослеет зря,
день ото дня милей и краше.
Несчастье кличет, как и я.
(Мечтатель скрючен над парашей.)
С отцом по-прежнему разлад,
а мама слушает, кивает...
Что рассказать тебе, когда
меня не знал ты и не знаешь?
Что нового черпнёшь в колодце:
рутины штиль, фантазий брызги?
Тебе поверхностно откройся,
уже изрядна доля риска.
Не доверяла, так и впредь.

Хоть и мечтала отогреть
твою тоску, о, всадник медный!
Как Петербург? Стоит безде'нный-
безно'ченный кругом туман?
Шуршат в подошвах мостовые, безмолвные, но все – живые,
и правду помня, и обман?
Гуляешь ли вдоль берег Невских,
под сводом замков королевских,
чуть ниже гроз и выше рек?
Или в дурмане наркотичном
не замечаешь лиц столичных,
только тела, что для утех?

Письмо тебе, и вновь – вопросы.
Ответов в книгах не собрать.
Писатели в своих трёх соснах
блуждают так же. Мне ль не знать,
себя сколь помню, сочиняю.
То невозможное, то блажь.
Вот бы однажды в мир отважиться забросить – коршунами! – стаю
лохматых точек-запятых!
Что люди, им вещать о них?
Слепы, глухи, в себе застряли,
ценность за ценами теряя,
забыли личность за лицом
и за недвижимостью – дом.

Письмо – тебе, и... в нём ни слова
из тех, что стоило сказать.
Скоро шальная vita nova
меня захватит, пустит вспять
ветра холодные (возможно,
схлестнёмся мы с тобой, опять).
Но, раз письмо сложить так сложно,
стараться буду не встречать.

Письмо – тебе, и снова – в стол.

Любимый! Далеко не старый,
ты веришь: век любви прошёл.
И потому

с приветом,

Мара.


<2014>