Инициация

Она считала его героем своего романа.

Он считал ее соской выходного дня.


Проскочив инициацию,
неофит ворвался в зрелость,
где, как проститутку, мацают
жизнь: любовь, надежду, веру.

Шаман мудрый, пыхнув трубкой
Марь-Иванны, дал взаймы.
Беззаветно. С указанием:
«К ночи подгони травы».

Юноша горит. Он бледен.
Нет общины, волку – волк!
Человеку хуже. Беден.
Зуб точить? Не выйдет толк
из охоты. А кормиться
как? Акелла промахнулся!
Даром грудь трепещет птицей,
пеликан в желудке сдулся.

Детство. Отрочество. Юность.
Но где что, не отличить.

Татуировать рисунок
в кожу можно. Накопи лишь
денег. Посвященье? Прихоть!
Где вожди? Отец где, мать?

Ваххабиты вместо сикхов.
Не блаженствовать – взрывать:
ярость плещется до края.

Выбор есть. Тащиться, в хвост уцепившись (а гнедая
тянет в степь, жуя овес,
и системою зовется).
Либо дикую нуздать.
От сумы до сумасбродства
в нищете рукой подать.

В роддомах – перерождение.
Мать-природа вся в цепях.
Благодарность сыновей ее –
вгрызшись, виснуть на сосцах,
вжёгшись, заявить: «Покорна
электричеству планета!
Эй, представь без телефона
себя! Ну-ка! Что? Ах, нет?»

Одиночество в бетоне.
Верить не во что. Молчишь?
Разве в то, что на районе
есть знакомый... он гашиш
толканёт для расслабона.
Начнёшь думать – мыль петлю.

А надежда – лохотроном
человеку-муравью
отмаячит. В ноль отделав.
«Будет знать, как доверять!
эка, выискался, смелый!»
Распластает на кровать.

Чем дышать? За что хвататься?
Где наставник, мастер, гуру?
Вот и вся инициация:
мальчик мрачный, мальчик хмурый.

Две проблемы: смысл, финансы.
Рьяно ищется одно
(некогда кропаться стансам),
на второе – всё равно.

И усталость, и разбитость,
толпы, лица, суета...
То ли в кофе утопиться,
то ль добраться до моста.


_____



Где-то девочка рыдала:
«Исклевещут, оболгут...
Знай: твои инициалы
скоро вырежу на лбу!

Говорят, давно ты мертвый.
Известняк, кремень, гранит.
Из-под прочной этой корки
вижу то, с чего – знобит.

Веры нет, надежды тоже,
но любовь есть: прочь, молва!
Сто дорог, сто троп исхожено.
Пусть болит. Зато жива».

О, очей очарованье!
Далеко ты, видно, шла.
После нескольких свиданий
взгляду мутных глаз пошла' откровенность. «Ненадолго
сбавишь скуку, вот и всё.
Что ты мелешь? Брось, о чем ты?
Про Мацуо да Басё...
Вот, другое слушай хайку:
три столпа есть у людей.
Голова, сердешко... паху
уступают. И не смей
возражать. Прогрессом движет
похоть... Вольная лю... секс!
От работы зреет грыжа.
Боль – нормальна. Сдох рефлекс сохраненья своей плоти...
Но с зубами осторожней:
смотришь зверем, по-койотьи,
цапнешь – отгребешь по роже».

Сто молитв. Колени в скалах
высадят овраги – ямы.
Сто падений. «Что, устала
лезть по склону Фудзиямы?
И зачем? Слыхала, храмом
заспанный вулкан увенчан?
А рванёт? Ах, любишь драму...
Тут поди пойми вас, женщин.
Примитивна суть мужская,
дамская в два раза проще.
В ножнах блещет сталь дамасская,
время битвы – белой ночью».

Проскочив инициацию,
вырос (вырос ли?) ребёнком.
«Потрясая ассигнациями,
их целуют, как иконки.
Нет религий. Слабость, дурость.
Правду – книги изрыгают».
Верь в науку, мальчик хмурый,
в космосе себя теряя.

Здесь пора на визг сорваться.
Здесь нет места серенадам.
Есть у нас инициация.
После – нич... кого не надо.


<2015>