Иван Малохаткин

ИВАН МАЛОХАТКИН
(1931 - 2015)

Утренний свет осыпался
В позднюю рожь у пруда.
В заводи месяц купался —
Долго качалась вода.

Тихо в окрестностях луга.
Там, где дымилась стерня,
Голосом старого друга
Кто-то окликнул меня.

Может, послышалось просто.
Нет ни друзей,
Ни родни.
Там, в неразгаданных вёрстах,
Все растерялись они.

И колокольчик рассвета
Нынче томительно глух.
Вновь за околицей лета
Кто-то спокойно потух.

И, принимая тревоги
Все, что идут по пятам,
Этой судьбы и дороги,
Я никому не отдам.

МАТЬ

Она ждала и огонёк
С окна, ложась, не убирала,
Чтоб сын его увидеть мог,
Шагая с дальнего вокзала.

И хлеб печёный на поду,
И суп молочный на загнетке –
Всё, лишь приди он, на виду,
Как на стене надрезы-метки.

Она считала их порой.
И перед ней, как на экране,
Вставал он, сын её, живой,
В окне над кустиком герани…

Щекой к надрезам припадёт,
Поговорит сама с собою –
И боль как будто отойдёт,
Утихнут в сердце перебои.

Мотыгу в руки – и бегом
Туда, на поле, ближе к люду,
Чтоб где мотыгой, где щипком
Выпалывать тоску-иуду.

Так и жила, как бы в огне,
Других печали не учила.
Но днём и ночью, и во сне
Ждала письмо – и получила.

«Ты слышишь, мама, я живой, –
И замерла, и захлебнулась… –
Кругом цветы… Сегодня в бой.
Душа как в пламя окунулась…»

Одно письмо. А сколько раз
Она его перечитала!
И, умирая, свой наказ
Дала соседке: – Ты сначала,

Как я уйду, побудь в избе.
Песком присыпь за мной дорожку.
Но главный мой наказ тебе –
Не убирай огонь с окошка…

ВДОВЫ

Была война не год, не два…
И степь осталась, как вдова.
По мягкой утренней траве
Шли вдовы-матери к вдове.

Шли горько, каждая – с косой.
Босые ноги жгло росой.
Косили гулко – вжик да вжик.
И каждой вспомнился мужик.

Не стало вдруг окрест хлебов,
Ни этой рани, ни холмов,
Для каждой всплыл особый, свой,
Заветный миг иль час иной.

И не по-бабьи, вполруки,
Косили так, как мужики.
Косили гулко – вжик да вжик,
Терялись думы в звоне ржи.

…Смотрели вдаль из-под руки
И слёзы прятали в платки.

ПАМЯТЬ

Старик играл «про ясны очи»,
А рядом, голову склоня,
Сидел войною укороченный
Солдат в погонах без ремня.
Он подпевал,
Но голос слабый
Едва сочился, как дымок.
Тоской измученные бабы
Вздыхали: как же он без ног?
И та ровесница-девчонка,
Что провожала на войну,
Прошла забывчиво сторонкой,
Ни разу даже не взглянув.
Как будто он пролитой кровью
Ее смертельно оскорбил,
Как будто он, святой, убил
В ней память всей своей любовью.
Хоть он, и сам себя стесняясь,
Культяпки прятал под столом,
Но все смотрел,
Как, удаляясь,
Она играла подолом.
И мать его слезу легонько
Сняла в сползающий платок.
- Ты не печалься, слышишь, Ленька.
А девок, вон их сколь, сынок… -
Старик сложил гармонь сторожко
И тронул парня за плечо:
- Да ты чего, погодь немножко,
Не гнись, коль сердцу горячо.
Любовь, она как та хвороба,
Уж коль прицепится – крепись!
Но упаси тебя,
Чтоб злоба
Всю отемнила твою жизнь…