это ваш алькатрас

потолок в трещинах, словно молния, ветка дерева или шрам.  ты нашёл миллион синонимов,  ты лежал  без возможности двигаться,  спрятаться, убежать,  это твой алькатрас, твой голгофа и твой персональный ад.

у кровати девушка — рыжие волосы, хмурый взгляд,  её почти что боготворят, она носит тебе печенье, просит прощения, читает Гёте вслух, Дикинсон и Марло, зажигает камин, хотя в комнате и так тепло, поправляет тебе одеяло, гладит по волосам, заваривает ассам, говорит, что будет все хорошо, даже если не встанешь, даже если откажут ноги, разверзгнутся небеса, если мир полетит к чертям, не отпустит руку. только ты доверяешь лишь внутренним голосам, а они тебе нашептывают сквозь скуку — пусть уйдет, пусть бросит, пусть сломит тебя совсем, ты себя схоронил заведомо и заочно, и на вашем фронте, в прочем, без перемен, без мечтательных сказочных многоточий. она сильно сжимает руку, что слышен хруст то ли сломанных пальцев, то ли пустых обещаний. ты в душе буканьером был, но сейчас ты пуст, холоден, не-до-тлен и режим отмен, у тебя уж давно написано завещание.

рыжая девочка плачет слезами, похожими на золу, и вплетает в косы ситцевую фату, прикрывая горькую бледноту, улыбается, уголками губ, направляясь вниз, только не встала бы на карниз. у тебя за дверью, знаешь, творится ад. рыжая девочка — пламенный концентрат, и под сердцем её — давно не абсолютизм, эгоизм да авантюризм.

ты не слышишь даже, как за твоей стеной к ней приходит мальчик, в прочем, и бог с тобой. он приносит гортензии, розы, охапку калл, дверь на ключ закрывается, только бы не мешал. тот другой темнее сердцем, гнилей — душой, он всегда смотрит косо, крутит кудри на палец, невпопад смеется, сердце твое когда-нибудь разобьется, только ты не знаешь пока, что по ряду причин рыжая девочка выбрала льдину среди мужчин.

ты уже не хочешь, чтобы она ушла, пусть все так же читает Гёте, Кафка, да хоть вырезки из газет, в тех,  где обсуждают чужой клозет, пусть хохочет заливисто, спит по ночам на твоем плече, и рисует ногтями солнце на алыче, пусть живет у тебя в нагрудном кармане, там, где мальчик с розами не достанет, пусть светит, не догорая, не тлея и не дымя, у нее что сердце, что волосы — полымя. ты готов для неё и горы взвести, и пруд, только поздно ты это понял, мой милый друг, там внутри, в междуреберье место есть для двоих, даже если второй немного маньяк и псих.

у вас трех что ни день, то партия в баккара, и у каждого зияет в груди дыра, и её не зашить, не склеить и не заткнуть, напряжение даже не даст сглотнуть. а в дыре — сорняки, там лишь тлен и смрад. это ваш алькатрас, ваш голгофа и ваш персональный ад.