Руми. 699 рубои

1.
Эй, путник, вновь куда ты клятве вопреки?
Ты в сердце у меня всегда, пути хоть далеки.
Как рыба в тяготах плывёшь не по теченью ты,
О этот отсвет губ твоих из глубины реки!

2.
Эй, ветер, веешь где в начале дня?
Не встретишь сердца ль пыл, как у меня?
Раздуешь, пламя ль в нём, так веяньем пьяня,
А не сгоришь ли сам ты от его огня?

3.
Эй, друг, ты в дружбе очень близок мне,
Где б ни шагал ты — я земля в той стороне.
Когда любить, а не дружить дозволит вера нам,
В твоём ли мире буду я с тобой наедине?!

4.
Пред тем как грезишься мне, друг, ты в сердце у меня,
Всю жизнь, хоть грезишься мне вдруг, ты в сердце у меня.
Эй, сердце, где бы грёз ни ждал, не жду, тебя виня,
Как сладок болью твой недуг: друг в сердце у меня.

5.
Как правда нам был явлен наш завет,
Чего ж ужасная война всех наших лет?
Плох я — прости, воспомня юности обет,
А нет — так впомни, как, встречали наш рассвет.

6.
В глаза взгляни тебе — они так влюблены,
В них доброта, в них никакой вины.
Как только покидаю их нарциссов родники,
Кровавых слёз моих потоки всем видны.

7.
С земли не виден тьмы кромешной гнёт,
Огонь не виден вдалеке, что грешных ждёт.
Но сердце как судить, любви раз в нём оплот?!
Иль в ком любовь — подсуден ею тот?!

8.
Я часть мельчайшая твоя, ты — Солнце мне.
От боли мрака ты целишь меня наедине.
Без крыльев я лечу вслед за тобой –
Былинкой став в луче твоём в голубизне.

9.
Влюблённый в ночь исчез, но след оставил в ней,
В ночИ блуждания светил становятся видней.
Ночь встреч влюблённых оставляет рану в них,
Но лишь взгляни, как люди радуются ей.


10.
Нас каждый вздох к другим сердцам влечёт,
Ведь он из сердца в нас, где боли тяжек гнёт.
Эй, сердце, что ж в тебе лишь с болью крови оборот,
Иль сердца нет, куда рекой как в море боль впадёт? 

11.
Любовь, открыто  расскажи о радости во мне,
О Саде том, что был прекрасен, и весне!
А не: «Как вспомнишь ночь со мной приятную тебе,
Не думай: был благочестив я не вполне.»

12.
«Кто тот, — спросил я, — кто взирает в душу мне,
Кому я душу открывал сперва наедине?»
Он то откроет, то закроет мне глаза,
То сам ловить его влечёт, став ветерком во сне.

13.
Не дай, чтоб к сердцу у тебя печаль нашла бы путь,
Беседу только с тем веди, её кто знает суть.
Как, хлеба запах ты вдыхая, к радости привык,
Привыкни миру радость так в сердца вдохнуть.

14.
Спасут от страха ли терзания одни?
От дэва* душу ли спасут её в оковах дни?
Того, в ком страх, боль не спасёт от западни,
Иль вздох от страха вздоху облегчения сродни?

*Бес.

15.
Та, в теле матери меня творившая, Рука
Была  от разума людского далека.
Она творила, чтоб тянуться сердцем к ней,
Таким меня и сотворила свысока.

16.
Я верю Времени, где морем быть и мне,
И светом быть в небес голубизне.
И, веря, на пути любви я светочем горю,
Чтоб Время то не запоздало по моей вине.

17.
Прабабушка приснилалась шейхом мне,
Моя любовь текла слезами с ней наедине.
Рождённого меня кто омывал водой,
Омыл слезами вновь любви моей во сне.

18.
В твоей душе, ища твою, всегда ещё одна,
Ищи же, как рудник в горах — откроется она.
Эй, суфий, если мира ты души не отыскал,
Ищи в себе, в тебе самом она заключена.

19.
Эй, в хадж идущий, Вам меня не видеть уж во сне,
А в год другой другим во снах являться мне.
Эй, ночь, а оглянись под утро в сторону мою,
Меня уж не увидишь на моей ты стороне.

20.
Слова, прекрасны что по сути для души,
Без украшательств, как кораллы хороши.
Мнишь: светоч веры ты — пыл битвы затуши,
Её душе не принесут слов палаши.

21.
В кораллах жемчуг, сердцем ты река?
Там нет пути для тех, чья не щедра рука?
Ох, перламутр тела с раковиной губ,
А меж кораллами её путь есть для языка?

22.
Я сердце, по земле идя, лишь к выси влёк.
Я след твой сердцем открывал как сил исток.
Твой аромат донёс сегодня ветерок,
Ему так благодарно сердце — ты уж недалёк.

23.
Что ж месяц не помог найти твой головной платок,
Ведь это дар его в ночах, когда был хаджа срок.
Каким бы алым ни встречал тебя закат,
Он твой духовный свет лица в желть шахмат не облёк.

24.
Расстаюсь с Тобой — и в горе плач души, виня,
Потеряв Тебя при взоре — не прожить и дня.
Вот бы стало расставанье меж Тобой и мной
Расставаньем с расставаньем вскоре для меня.

25.
Уж целый век не виден твой цветник:
Нарциссы глаз твоих как томности родник.
Как от народа за неверие его,
Улыбка скрыта, к чьей  он радости привык.

26.
Любовный жар меня в питейный дом влечёт,
Я каждой ночью у его стою ворот.
Меня усаживают вместе с теми, кто придёт,
Но так, чтоб мне от глаз чужих не знать забот.

27.
О как прелестен виночерпий был  во сне,
Вином фиал кто наполнял со мной наедине:
Я грезя прошептал ему: « Хотя ты раб Его,
Сменив Владетеля, ты б стал Главою мне!»

28.
Увы, смеркается, одни мы на реке,
Уже исчезли берега, что были вдалеке.
В тумане лодка, и грозы нам слышен гром,
Аллах нам кормчий — всё в Его Руке!

29.
Будь голосом сердец у нас — их будь,
На радость им о, каждый час в них будь.
Пусть, если вдруг начнёт стихать, стихает в них,
Ай, голос сладкий най* сейчас — тих будь!

*Короткая свирель.

30.
Твою любовь убила сеть, из тюркских паутин,
Я раб Любви твоей,  шахид, мой господин.
Любовь рекла: «Душой все люди льнут ко мне.»
А Правда бы рекла: «Игра — не верен ни один.»

31.
Любовью к соученику хмелён — так  что же будет?
Сошёл с ума, как видно, он — позорить каждый будет!
Без хмеля от всего печаль всем сердце студит,
Вином любви раз упоён — да будь что будет!

32.
Стремлюсь туда мечтою пьян — Он там,
Душой Вселенной осиян Он там.
Вступлю ли я туда, мечта где явь,
Иль сердцем мне искоренит ума изъян Он там.

33.
Эй, кто в нас верить дал обет, ты наш.
Эй, кто зрел сотню душ, раздет, ты наш.
Эй, кто иной, испив шербет, ты наш,
Эй, кто так пьян, во тьме зря свет, ты наш.

34.
С любовью в жизни кто не скот — тот наш,
Кто пьян ночами без забот — тот наш.
Кто знает, что запрет вина влечёт — тот наш.
Заря не видела чьих губ сухой налёт — тот наш.

35.
Эй, кто иной, испив шербет, ты наш,
Эй, кто так пьян, во тьме зря свет, ты наш.
Эй, кто бежит из храма, где завет, ты наш.
Эй, кто в нас верить дал обет, ты наш.

36.
Эй, веры что же ты за хлеб жемчужину отдАл,
Дают ли душу за ячмень хоть у каких менял?!
Лишь в сердце я ещё твоём, вина не пьёшь пока,
От крови, где моя душа, эх, гнус твой что ж так ал?!

37.
Людское стадо б смог сплотить один Мусы* плевок,
А часть от стада оторвать — один бы яств кусок.
В рог не трубя, куском прельщённых движется поток,
Чей ум не может всё понять — урон в том или прок.

* Мусульманский Моисей.

38.
Со временем наш мир утишит каждый шум,
Людского стада успокаивая ум.
В любом рождает шум успеха спесь,
Но отторгает время мора от спесивых дум.

39.
Любовь, когда от яств твоих я пробую кусок,
То от него б не оторвал и селевой поток.
Нет дня, что дар творенья яств в тебе поблёк,
О чтоб всегда от смерти он меня бы к жизни влёк!

40.
Чего ж печали в нас тяжёлый гнёт?!
Чего же в сердце как в земле она растёт?!
Печаль подобна миндалю, что ядер не даёт —
Мы же выбрасываем то, что пусто, без забот?!

41.
Был вечер, я так жадно ел, как постники одни,
Кто не насытятся никак и в праздничные дни.
И днём, и вечером, с утра, как будто мне сродни,
Волк так несчётно рвёт овец, напав у западни!

42.
Как сито для души — поста ей срок,
Отсеять то, в чём затаился в ней порок.
Как дым от плевел свет Луны бы заволок,
Затем Сатурна чтоб светлей к себе он влёк.

43.
В любви покоя не бывало, к счастью, мне:
Начало ль ей, конец — не знал, горя в её огне.
Души слова звучали мне в сердечной глубине:
«Эй, на пути любви кто спит — проспит её во сне!»

44.
Сперва тысячу раз, творя, всё ахал от  меня,
Потом тысячу раз вздыхал, гоня.
Едва я сгорбился — не стал меня любить,
А стал подобием как все — Он в пекле жжёт Огня.

45.
Одни себя кумиром видели своим,
Их имя слышалось незримо им.
Я был в себе при споре одного с другим,
Но всё ж снаружи сам собою зрим.

46.
Порой я говорил: «Я сам себе эмир»,
Порой рычал, что сам как пленник сир.
Им я покинул плен в самом себе,
Не взяв, что верно из того, с собою в мир.

47.
Эй, ветер, кипарис оставь и осенью не вей,
Эй, сглаз,  касаться мира глаз, светла чья явь, не смей.
Эй, к той душе земли и неба здесь
Сойди, блаженство, обуяв всей нежностью своей!

48.
Едва умру — меня несите вы скорей
К любви моей и  там оставьте у дверей.
А поцелует в смрад от губ — и оживу я,
Вы не дивитесь, всё подвластно ей!

49.
Нам к нашей жизни дал иную Бог,
Чтоб кончив дольную, жить горней каждый мог.
В Живой воде Любви у наших ног
Во всякой капле новой жизни дан залог. 

50.
Эй, счастье, не усну уже — ведь ты невдалеке!
Эй, появившийся весной, сиять вновь в цветнике!
Эй, с крови ободком зрачок нарцисса в роднике!
Сегодня ночь любви для нас в Творца руке!

51.
Сегодня ночью радостны сердца, друзья,
Всю ночь б вас слушать без конца, друзья!
А скажет кто: «После раздора лучше спать!»
Не поворачивать к нему лица, друзья!

52.
Эй, мой Юсуф*, я твой Якуб,**,
Эй, чистый телом, в язвах я Аюб,***
Кто я?! Эй, не отбрыкивайся груб,
Тебя не трону я, хоть ты мне люб.

*Мусульманский Иосиф.
**Мусульманский Иаков.
***Мусульманский Иов.

53.
Раз свод небес тебе подчас благоволит,
В любви безумцев ни его ли дар сокрыт?!
Пока у тела есть душа, она Творца раба,
Моли душой о этом даре — одарит.

54.
Пускай падёт покров с тебя лишь в эту ночь,
Не оставляй у двух миров себя лишь в эту ночь,
Вчера душе открылось сердце в чувстве неземном,
О дай земной покинуть кров, любя, лишь в эту ночь.

55.
Пьяней невинные одни лишь в эту ночь,
Вблизи любимых их они лишь в эту ночь.
Но раз любимым всё ж не сможешь ты прийти,
С пути к невинности сверни лишь в эту ночь.

56.
СакИ! Лечи: лей снадобьем вино,
Но не того, водою что разведено!
Мне тело тяжко — это сердца хворь,
Шербет?! Вино! Раз лечит лишь оно!

57.
Раз влага жизни в нас, не приходи, эй, сон,
О грудью дай припасть к груди, эй, сон!
И было б нас и как волос на голове,
Всю ночь себя лишь не буди, эй, сон!

58.
Хоть время спать, глазам у нас нет сна,
Огонь любви сменила в них в слезах вина.
В сердцах друг друга нам любовь всегда видна,
Но как же плоть твоя от бед истощена.

59.
Оставь раздумия в ночИ, предайся сну,
Взгляни как думы кисеёй заволокли Луну.
Сердцам гнёт дум, как для Луны затмение её,
В реке омой себя, смыв всякую вину.

60.
Хвала Аллаху: ты в плену у грёз вина,
И что бессонница нам узами дана.
Раз счастье я твоё — то не могу уснуть,
Раз ты моё — то жду тебя как сна.

61.
Моим глазам тебя явил напиток грёз,
И тут же хлынули из них потоки слёз.
Я тайной сердца тихо-тихо произнёс:
«Знал б гостем кто, вина б ещё привёз!»

62.
Без чаш не пить вина взахлёб-взахлёб,
Без боли сердце нам — кабоб-кабоб*.
Рубобу** боль в нас исцелять любви хвороб,
Не говори: «Как наш рубоб — любой рубоб!»

*Кебаб, жаркое.
**Струнный музыкальный инструмент.

63.
Подчас, чтоб опьянеть, не надо мне вина:
Под чанг* пьянит рубоба так струна.
Хоть без сакИ** я, без шахидов во хмелю,
Вся до беспамятства от чувств душа пьяна!

*Ударно-струнный музыкальный инструмент.
**Юный кравчий.

64.
Сегодня день, как нас, трясёт озноб,
О не впускай тоски — возьми рубоб!
Есть сто молитв от каждой из хвороб,
Раз о любви молю, дай, возвратилась чтоб!

65.
Сегодня день как мы и хмур, и одинок,
Как в Судный день из мглы воды поток.
Луну, что ясная была, туман нам обволок,
О, от кровавых слёз Луны кому же прок?

66.
От бытия-небытия чего ж трясёт озноб
Там, где вино нам, и кабоб нам, и рубоб?!
В разгуле век  нам пить вино без дум-хвороб,
Алели лепестками розы губы чтоб!

67.
Эй, опоздавший в танца круг, эй! эй!
Хоть дети в нём, не прячь любви своей.
А раз родня вокруг устала нам играть,
Хватай рубоб и заиграй быстрей!

68.
Ищи  любовь, а то, ко сну клоня,
Охватит грусть, раз без любви огня.
Рубоба наигрыш раз зазвучал, пьяня,
Меж одинокими, ища, найди меня!

69.
Жара — пора скорей искать свою любовь,
Лицо увидишь в цветнике — вскипает кровь.
Любви судей нет, хоть злословь кто вновь,
Сама найдёт противоядье — яд ей приготовь!

70.
О, Боже, правда ль: струн рубоба перебор
Как чёток перебор — любой решают спор?
О, Боже, в сердце жар кабоба, и в слезах мой взор,
Иль мы бродящее вино, что в хуме* до сих пор?!

*Керамический сосуд для изготовления вина.

71.
Ты знаешь ли, о чём рубоба каждый звук?
Чтоб по моим следам ты шёл от горечи и мук.
Лишь этот верен путь, чтоб избежать разлук,
Где то, что ищешь, из моих получишь рук.

72.
Звучанья полон сердца в нас рубоб,
Пыланья полон сердца в нас кабоб!
Вдруг утонул вокруг базара торг,
Любовь из глубины вернулась чтоб!

73.
От твоего желанья сердце как рубоб, рубоб,
От жара страсти сердце как кабоб, кабоб.
А смолкло сердце, почему — ищи:
Спроси и двести раз, ответ найти чтоб-чтоб!

74.
Всю ночь у города кружу водой реки,
Где сон, раз от него так мысли далеки?!
Ум лишь предмет найдёт, что был иском,
Ты сам безумию найдись и хмелю вопреки!

75.
Что ж не вдохнуть твоих духов мне аромат?!
Что ж не снимаешь к омовенью свой халат?!
Иди ж к тому пересеченью всех путей
И встань на тот, что мне несёт любви возврат!

76.
Эй, долгожданный сада как дожди,
Эй, как услада радостью в груди,
Эй, верность лицемерия среди,
Эй, свет, над торжищем светил, приди!

77.
Душа, устав от дел тщеты, приди,
От мук, от грязи суеты, приди.
Эй, все уловки душ познав, лишь для меня
Раз на уловку сам пойди и ты, приди.

78.
Светлее нет светил лицом как ты, приди,
На нём и капельки воды так золоты, приди.
О от любви  не прячь такой ты красоты,
О не скрывай чувств полноты, приди.   

79.
О солнце, как желанно ты, приди,
В сады, листы чьи так желты, приди.
Мир без тебя гнёт пустоты, приди.
Пир без тебя — лишь вздох тщеты, приди.

80.
Ах, сладкА как любовь мне твоя до сих пор,
Каждый день: не больна ли — тревожен твой взор.
Каждой ночью вином ты к нам глушишь укор,
Ведь и мне ото всех слышно только: «Позор!»

81.
Вся смятенья полна голова от вина,
Губ твоих под моими сладится волна.
Эй, саки, не невинности ль это вино?
Опозоренной стать ведь так может она!

82.
Эй, что ж кудрей твоих волна волненьем взметена,
Что ж лалов губ твоих улыбка так сластей полна?
Ты молвил: «Что расстались мы, раскаялся ли ты?»
Душа, раскаяние что, и что во мне вина?!

83.
Огонь любви не тушит в нас на свете и вода,
А счастье верность принесёт, измену лишь беда.
Увидев солнце, месяц стыд вдруг ощутит,
А у мужчин бывает стыд? А как быть без стыда?!

84.
Эй, небо, что ж хитришь ты надо мной,
Сорвало ж сердце-амулет с руки ему родной.
Но всё ж увидишь ты его опять на ней:
По четвертям всё прибывающей Луной.

85.
Пока я был с Тобой, мне жизнь была ясна,
С тех пор как без Тебя, вся жизнь моя грустна.
Аллаха ради, поясни: какою жизнью жить,
Уже две ночи я молю, не зная сна.

86.
Тот, кто твой образ сотворял, хоть одинок
Одним тебя не оставлял в творенья срок.
В том доме, где ты сотворён, и сердце там твоё,
Но в красоту ещё двухсот Он, их творя, облёк.

87.
Танбура тела в нас напев от ласки нежных рук,
С сердец, ногами овладев, оковы сбросил мук.
Он тайну сердца своего скрывал, но вот
Зовёт: « Ко мне иди, усталый от разлук.»

88.
Инжира продавец, торгуешь ты ль с душой?
Инжира продавец, эй, брат, от нищеты ль с душой?
Хотя мы пьяными берём товар твой, брат-душа,
На Страшный суд сам не бежишь пьян от тщеты ль с душой?

89.
Нам движет свет земную персть с небес не от тщеты,
Нас зависть может обуять порой от нищеты.
Порой в нас ревность гонит ангел чистоты,
Порою гонит дэва в нас бесстрашье правоты.

90.
Порой в нас ревность гонит ангел чистоты,
Порою гонит дэва в нас бесстрашье правоты.
Ведь в нашей плоти на Земле душа не от тщеты,
Как сладко слышать, как за то нас хвалишь Ты!

91.
Твоя Любовь надолго ль нам опёкою дана?!
В беде находим мы её — Твоя Любовь видна.
А вот душа? Раба Любви нам с люльки ли она?
А сердце? Одиноких нас чтоб утешать без сна?

92.
О как вина ал заблистал лал нам!
О как без слёз всем стал фиал мал нам!
Куда же ум из головы у всех пропал?
Теперь её владельцем хмель стал нам!

93.
Любовь есть путь души, ведёт где нас пророк,
Рождённым Матерью Любовь дана на жизни срок.
Как девять месяцев, о, Мать, в тебе был сон глубок,
Но не спала ты, нас тая — в кафирах* зря порок.

*Неверные.

94.
Где та Луна, теперь нигде что не видна?
Где, ведь без нас была и с нами, где она?
Где та, о ней нам правда лишь нужна одна?
Где, ведь вселенная, чтоб быть ей, создана?

95.
Где тот светильник, нам даривший свет?
Сегодня взгляд всё ищет то, чего уж нет.
А в сердце не погас тот свет за столько лет?
Нет-нет, оно его хранит, как дав обет.

96.
Что ж день сегодня небывало осиян?
Самим Аллахом день сегодня дан!
Где смертных мир шумит, звучит Коран:
Для сердцем сирых о Садах для мусульман!
 
97.
Сегодня женится мой самый близкий друг,
И чувства тайной у души нам станут вдруг.
Пусть в пьянства радостях продолжится досуг —
Его прекрасному лицу не быть меж лиц вокруг.

98.
Эй, те, кто чувственности не познали власть,
В старанье вашем ли не та же страсть?
Ведь добрым делом воздвигается добро,
А плети горожанам в грех помогут ли не впасть?

99.
Что то, усладою что к облику влечёт,
И без чего не стал усладою бы тот?
Аллах любовью за один лишь миг
Из скрытого себе подобных создаёт!
 
100.
О трепет сердца, как тебя увижу за окном,
Клянусь Аллахом, на пол чаша падала с вином!
Теперь мертво во мне и сердце без тебя,
Ведь нет души, оттрепетавшей, в нём.

101.
Что ж истукан, растлив народ, остался тут?
Что ж этот гнёт твоих невзгод остался тут?
Смолчав, ты скажешь: всё ушло с водой реки...
Из нас изгнали дэвов род, что ж тот остался тут?

102.
Рыдал-стонал в Огне, меня что жёг,
Огонь потух, но жар во мне не изнемог.
Молясь, я муку эту из себя исторг,
Смог вновь ходить, но в чреслах жёг ожёг.

103.
Эй, слёзы радости, Живой водой со щёк,
Эй, свет Луны, с твоих что щёк потёк!
О, длите ночь, чтоб я налюбоваться смог,
У щёк кудрей твоих лелея каждый завиток!

104.
Сказать: «Напитан воздух сердцем мне твоим,
О, этот воздух мне с тобою так необходим!»
Пусть извиненья вздох — ты выдохнул его —
О как хочу я напитаться даже им одним!

105.
Без друга я, хоть дружбу строил вместе с ним,
Но не в упадке всё ж она, даримая другим.
Луну он в дружбе научил — терновник освещать,
А розой в дружбе аромат его всегда храним.

106.
Поскольку сердцем ты в сетях наветчиков опять,
Как милосердьем глаз его от грязи их спасать?
ФирАуна,* от снега как, вся убелилась стать,
Чтоб он Прощения Аллаха ведал благодать!

*Фараон по-арабски.

107.
Как Нуху,* о спасеньи Глас ли будет мне?
Я в море жизни на кружащейся волне.
Но сладко ль сердцу, что ещё я не на дне?
Что ж Гласа нет к нему в слепящей вышине?!

*Мусульманский Ной.

108.
Так что ж любовь твоя всё бегает вокруг?
Смертельный в сердце у меня уже недуг.
Ведь в день, когда оно земных лишится мук,
Что от наветов потерял — поймёшь ты вдруг!

109.
Один в пустыню кто надолго убегал,
Взглянув мне в сердце, стал вдруг ал:
«По описанью раньше я искал любовь,
А в сердце не взглянул бы — не узнал!»

110.
Я пьян глазами, как и ты глазами пьян,
Смотрю: моей рукой твоей руке я дан.
Ты клонишь голову ко мне, а я — к тебе,
И мир от них любовью нашей осиян.

111.
Эй, раковина губ, где ж перламутр их?
А как же перлы отыскать, язык раз стих?
Им к ним прокладывала путь моя ж душа!
А не найдёт — твоим губам не жалко губ моих?!

112.
Эй, что  жуёшь ты как солому скот,
Его красиво учат есть, а не поймёт?!
Что тянешь губы, чтоб залезть мне в рот?!
Кто плохо говорит, вкусил их нечистот?!

113.
Нам Свет Избранника даёт душой взглянуть
На то, что быть Его подобием — в нас суть.
Мы говорим: «Благословен, Избранник, будь,
Нам озаривший к нашей сути путь!»

114.
Мы влюблены в любовь, ведь нам спасенье в ней,
Душа как русло у любви — живой воды всех дней.
А, шаха кто не знал любви, скота ли ни бедней,
Ведь и тому в любви без дум трава сама видней?! 

115.
Встав, чти того, Спасителем кто дан,
Кто как Кааба, Арафат влечёт всех мусульман.
Что ж ты приник к земле, как тот цветок, что вял?!
Ведь, наконец-то, жизни путь Кораном осиян!

116.
Нежданно стали зелены кругом сады,
Нежданно плеск кругом живой воды.
И шахиншах у нас защита от беды,
Благословен Избранник за его труды!

117.
Эй, сердце, на заре томимо ль ты виной:
Лишь всходит Солнце — прячешься Луной?
Бьёт сторож час ночной, путь ищешь до высот,
Чем высота влечёт — ты поделись со мной!

118.
Раз ты желаешь счастья день за днём,
Любви лишь к другу полыхай огнём.
Пусть сто ночей уже мы вместе провели,
Аллаха ради, до утра пусть будем мы вдвоём!

119.
Эй, друг, заступник, кто мне всех милей!
Эй, опьянённый в цветнике мой соловей!
Эй, чужеземец, мой наперсник меж друзей!
О, подари и эту ночь любви моей!

120.
Эй, друг, кому замены в сердце нет,
Эй, светоч, от кого мой в жизни свет.
Сто ночников горят в ночи твоим огнём,
Чтоб не задул его как смерч врагов навет.

121.
Эй, месяц, что ж в такую ночь ещё ты не высок,
Взойди же в круг светил, чтоб он вращеньем влёк.
Светильник во вселенной, сон наш наяву,
Хоть ночь одну на явь взгляни того, кто одинок.

122.
Эй, чьей цветок граната раб щеки,
Эй, осиявший по весне все цветники!
Эй, с крови ободком зрачки, нарциссы-родники,
Эй, ночь любви, сегодня нас к себе влеки!

123.
Нам най* на гибель, раз защиты свыше нет?
В конце останется у нас в руках Любви Шербет?
В конце за нас крушить врага Кубод** ли даст обет?
В конце защита ль Сулайман,*** когда на нас навет?

*Най — короткая свирель.
**Кубод — древнеперсидский шах.
***СулаймАн — мусульманский Соломон.

124.
Нам во вращенье мирозданья — суть всего,
Для длани Бога в нём нет ровно ничего.
Возможно ль каждой капле стать китом,
А не рыбёшкою реки, как было до того?

125.
От сердца Вашего веленья —  лета чистый пыл,
И холод в зиму, блеск чей дивно стыл.
Но сотой доли в мире не достичь и им
Ни холода, ни пыла вновь, что в Вашем сердце был.

126.
Кумир, украсивший собой часы бесед у нас,
Хоть не средь нас, и неизвестно где сейчас,
Но только вспомнишь стать его — то без прикрас:
О Воскрешении из мёртвых к нам, как будто, Глас!

127.
Друг друга утешать — в нас вложены сердца,
О блеск жемчужины влюблённого лица!
Всей плоти золото, чтоб Солнцем стать Любви,
Так добывай его молитвой без конца!

128.
Тот Опрощения Огонь, что гибелью влечёт,
Из глаз двухсот незнатных жарче, чем с высот.
И слава громкая должна сгореть ведь  в нём,
Вглядись, Огня не осквернил чтоб твой почёт!

129.
Откуда ты, войны там муки столько лет,
С тобой для нас здесь милосердия расцвет.
Назад раз  правый путь тебе — померкнет свет,
А скажешь остаюсь — приму как верности обет! 

130.
Раз Власть есть, в бунте есть народу ли расчёт?
При ней народ и сыт, и песни радостно поёт.
С горы на гору птиц всегда несёт полёт,
Вглядись, что там растёт и что покоя не даёт?!

131.
На гору сахара коль липнут мухи нечистот,
Лишатся грязи ли они, чтоб жить им без забот?!
С горы на гору птиц всегда несёт полёт,
Вглядись, что там растёт и что покоя не даёт?!

132.
Я стал безумцем, кто безумный видит сон,
Безумцу ль знать, куда же сном был заведён?
Аллах, поскольку сам не спит, так сердцем чист,
И снам безумцев покровитель только Он!

133.
В нас ревность, чтоб искать добычу ей?!
А Лев Аллаха не ревнует в святости своей?!
А что добычей Льву Аллаха от охот тогда?!
А их Создатель не Защитник ли зверей?!

134.
В любви о том, что после смерти, нет тревог,
А есть — на ишаке езжай в ту сторону, где Бог.
Не верь тому, что друг врагами побеждён,
Он правдой чувств храним на каждой из дорог.

135.
Так много вин, чего ж их пить — порок?!
Так много птиц, для ловли их чего ж силок?!
А у любви, чтоб к ней скорее пыл всё ж влёк,
Миндаль, и сласти, и фисташки что ж от склок?!

136.
Огня нет в сердце, только чад, но почему?
Нет жара в уде*— пепла смрад, но почему?
Я здесь — любви не виден взгляд, но почему?
А мотылёк в огне сгорать так рад, но почему?

*Струнный музыкальный инструмент.

137.
Сказали б мне: «Любовь — болезнь, зачем она?
Иль не от стонов — на лице так жёлчна желтизна?»
Ответил б я: «Любовь болезнь, когда омрачена,
Но засияет, лишь взгляни, лицом вновь, как Луна!»

138.
Твоя любовь — любовь Учителей, но почему?!
Чтоб острослов над ней смеялся злей, но почему?!
Так что: страшиться мне любви, она нехороша?!
Бежать, и если всех милей, но почему?!

139.
Саки, нам сладость коль дана, она тобой дана,
Раз каждого душа пьяна, пьяна тобой она.
Любовь твоя нам в голове была б обнажена,
О нет! — любой б испил до дна, она тобой пьяна!

140.
«Блеск у того всегда, что с правой стороны»,
Ему я: «Влево взгляды страстью все омрачены.»
От этих слов он воссиял светлей Луны.
Я: «Слева, справа — суета — для глубины!»

141.
Когда ты снишься мне, я явью вижу сон,
А пробудясь, свой слышу смертный стон.
Так видя Индию во сне, в неволе слон,
Все цепи сбросив, снова видит свой загон.

142.
Спросил я пери*: «Бестелесной сотворил ли Бог,
Чтоб, как и души у людей, к себе влечь легче мог?»
Рекла: «А вам в пощенье Богом дан залог,
Что в горнем мире Он к душе не будет строг!»

*Фея.

143.
Эй, друг, не посвящай уединенью дни,
Зло при добре уединению сродни.
В любви возможен ли отказ — взгляни:
Кто лишь своим путём идёт, сойдутся ли они?!

144.
Голодному — от Бога каждый найденный кусок,
Ещё найдёт — решает: Бог дал, видно, впрок.
От «впрок» у всех народов мира и порок —
Ведь Бог еду даёт на день весь жизни срок!

145.
Рекут: «Свет Веры осиял все в мире шесть сторон»,
Народ же вопрошает: «Где ж, ведь нам не виден он?»
Чужак налево, вправо глянул и на небосклон
И рёк: «Ваш взор в себя лишь должен быть вперён!»

146.
Пронёсся всадник, кто летел неведомо куда,
Он проскакал, осела пыль — и нет его следа.
Ты лишь вперёд гляди, а то придёт беда:
Повешен будет вновь вернувшийся сюда!

147.
Вставайте, Счастья Друг пришел сюда!
Вставайте, каждая зачтётся всем беда!
Вставайте, распрямясь от тяжкого труда!
Вставайте, время Страшного Суда!

148.
Родня грустит, не зная, мол, причина где?
Родня в веселии, забыв, что я в беде?
Слова пустые только слышатся везде,
То: пьян, то: скис, как простокваша-де!

149.
Любви кто жаждя, пил вино разлук, где он?
Нет у любви лекарств разлук утишить стон.
От лицемерия влюблённым лишь урон,
В печали верным будь, раз ты влюблён.

150.
Ночь, и уйдя, будь тайной нам сохронена,
Чтоб не открылась пред чужими как вина.
Хотя заря — любовью грезят сердце и глаза,
Успеть чтоб друга красотой насытиться до сна.

151.
Земля в цвету, когда от Солнца много ей тепла,
И за плоды её от Солнца ей всегда хвала.
Сродни жене, кто весть о муже бы ждала,
Земля не слушает вестей, на Солнце где хула!

152.
Вчера я видел ночью сон с бегущею Луной,
Чьих губ цветок благоухал, слепя весной.
«О пронеси его, — молил я, — надо мной,
Над сладостной любви моей страной!»

153.
Едва тебя коснулся взгляд моей родни,
Как смехом все от бороды твоей зашлись они.
И каждый, кто тебя с собою б ни сравни,
Кричал, что нищие так выгядят одни!

154.
Чего тоскую, как обвит куриной слепотой?
Иль много видел, что ослеп, цветок в траве густой?
А кто на небе, отражён водой ли с темнотой?
И можно ли звездой украсть из водной глади той?

155.
Я ноги обхватил твои, но нет твоих мне рук,
А сердцу у кого искать лекарство от разлук?
Коришь: ни капли у меня терпенья нет,
А на ресницах ни она ль от вечных мук?

156.
Ай, в пляса круг, воспрянуть духом, ай, вступай!
СладИт как бубен, с ним не слАдит най!
Забудь о торге, жар свой плясом раздувай!
Ай, запевай под най всё время: ай-ай-ай!

Най — короткая свирель.

157.
Душа, кто мне была близка, чужою стала вдруг,
У разума, что лекарь был, безумия недуг.
Богатства тратят шахи все лишь на веденье войн,
Мы в саморазрушенье все, и всё вокруг.

158.
Где рубобИсты наши, эй, душа-сакИ?
С пути ли сбились, нашей воле вопреки?
Они ж в делах любви — все знатоки,
Певец, запой и от тоски нас отвлеки!

159.
Услышу бубен — запою: «Вечери час!»
Душа и ноги сами тут пустились в пляс!
А если льют ещё в фиал мне мусаллАс!*
Народ речёт: «Без бубна нет веселия для нас!

*Сорт вина.

160.
Сказал: «Иди, узнай о чём их в мире спор.»
Ему в ответ: «Уйдём — от них повсюду мор.
Но, если можешь ты всех мёртвых воскресить,
Останься, ведь и от Исы мир лучше с давних пор!»

161.
Сказал: «Иди, узнай о чём их в мире спор.»
Ему в ответ: «Уйдём — от них повсюду мор.»
На ухо мне: «Ещё от них услышишь ты,
Что меж двумя мирами сеет он раздор.»

162.
Твои глаза, где Солнца мне сиянье с вышины,
Пока жены нет, омрачат и козней грязь, и сны.
Как сто потоков слёз в любви текут из глаз,
Так ста потокам в лоно течь, преград раз лишены!

163.
Душа, кто много пил, как мы, любви вино,
У виноградника лозы в долгу давным-давно.
За горло взяв, она речёт: «Как кровь мою тебе,
И мне твою теперь пролить разрешено!»

164.
С Душою Мира слиться вновь, спешит душа моя,
Везде киблу лишь к ней одной душою вижу я.
Моя душа в пути все дни, влеченья не таЯ,
Душою Мира слиться вновь с Душою Бытия.

165.
Булат — сердца родни и в них: карать меня обет,
Им, как раба убить, в глазах гасить любви мне свет.
Пусть завиток волос и прям — раз твой, он мной любим,
И мой обет: карать родню — за их обет в ответ!

166.
В руках сегодня у меня с утра с вином фиал,
То упаду, то поднимусь пропойцей, кто бывал.
Родня шипит: хоть строен станом — низко пал,
А вот не буду, ведь и вам не ждать уже похвал!

167.
От слов наветчиков мне в друге лишь оплот,
Най одинокими любим, а нас вдвоём влечёт.
Мы знаем в чём добро и зло среди мирских забот,
И кто сердцам Любовь даёт, и кто ногой их пнёт.

168.
Как он меня увидел пьяным, взяв под руку, рёк:
«Опять ты пьян пришёл, а ведь давал зарок.»
Как плакал наш сосуд с вином, к раскаянью что влёк,
Как трудно твёрдым быть, когда так скор глоток!

169.
Смотри, чтоб тот, кто дан тебе как друг,
Непостоянства сердца не имел недуг.
И берегись, того, кто корыстолюбив,
Ведь не от Бога чувства у хапуг.

170.
Хотя лукавишь ты порой в любви своей,
Мне без неё, как жёлчь бы с кровью пей!
Твоё сочувствие такой недуг не исцелит,
Что ж не зовёшь найти лекарство ты скорей?!

171.
Сегодня ночью был возлюбленный тайком
В дом тела моего во сне желанием влеком.
Как сердце встретило его, схватилось за кинжал,
Чтоб охранять в великолепии таком!

172.
Всегда желаньем сердца я влеком,
По городу искать тебя тайком.
Ведь, сердце и в могиле бы ты скрыл,
Оно из камня б, что над ней, забило родником.

173.
Я только для тебя рождён, чтоб быть с тобой,
Нам встречи в городе назначены судьбой.
И, если сердце б ты своё закрыл для всех,
Я никогда б не прекратил просить впустить мольбой!

174.
Хочу раскаянья, что стало тенью бы твоей,
А не того, что всё простив, ты станешь холодней.
В вине, ужаснейшей, раскаянье прими,
Но в чём она, чтоб ты простил всем сердцем в ней?!

175.
Глаза, кровавых слёз где родники,
От алчности ль ко сну не далеки?!
А думать: не лишил я сна совсем...
Эй, сон любви что убивать ей вопреки?!

176.
Пока ты в чувствах не глубок, вражда убить влечёт,
Вражда, найдя, убьёт родник, убьёт людей как скот.
И души могут враждовать, в другой найдя врага,
Но душу как убить душе, раз Бог в них как оплот?!

177.
Эй, тело, красоты в себе ль не чувствуешь души?
Ведь быть безбожным — вдруг тебя её лиши.
А сколько мук имело ты бы с женскою душой,
Иль чувства у мужской души тебе не хороши?!

178.
Эй, ночь, кто ты, раз у тебя в служенье дни?
Ты по реке плывёшь душой, моя ж в огне, взгляни!
И в сердце пламя у меня всю ночь, эй, ночь,
От жара в голове разброд, а встречи, где они?!

179.
Сегодня ночью сердце грезит юною Луной,
Как и Зухре, желанен сердцу радости портной!
От губ у сердца у души губа слепит слюной,
Аллах лишь знает, что за ночь со мной!

180.
В любви и стон, и крик, когда пылает страсть,
Лишь мотыльки у свеч замрут, чтоб пеплом пасть.
Когда чрезмерна страсть все дни — она напасть,
А пыл у сердца, эй, душа, тебя пусть манит всласть!

181.
У трона торг уже, чтоб зреть его прелестный лик,
О нём торговцев на базаре не смолкает крик.
От стана и манер его трепещет и старик,
А кудри, что спадают к сердцу, жаждущим — родник!

182.
Сегодня ночь ночей тому, кто в ней душой любим,
Сегодня ночь ночей тому, кто жаждой в ней томим.
Сегодня ночь ночей тому, кому вину простим,
Сегодня ночь ночей: в ней Бог и мы пред Ним!   

183.
Напев под чанг* мой оттого так сладко тих,
Что по ночам пою всегда к стиху я стих.
Иду к тебе, слышны газели днём из губ моих,
Но все правдивые слова в противоречье в них!

*Струнно-ударный музыкальный инструмент.

184.
В пути  у всех по паре глаз, по паре рук и ног,
Влюблённому б два сердца — он бы занемог.
Влюблённый ищет Бога, а Возлюбленный сам Бог,
Раз две мозоли — страх любить в пути ты превозмог! 

185.
Хоть раз за день тебя я вижу — это наши дни,
И красоты твоей богатством полнятся они.
Пусть злобы тысяча колёс вокруг — взгляни:
Нет места ей у нас в груди, когда с тобой одни! 

186.
И тень твоя у нас в жилье — нам трон,
И от кудрей на ней — любви безумцев стон.
И мотыльки у свеч кружат со всех сторон,
Свеч не туши — у нас сгорает, кто влюблён.

187.
И аскетизм, и благочестье с жертвенностью в нём,
Кровь жертв, чтоб за грехи не быть сжигаемым Огнём.
У Солнца — лишь благожелательность к рабам,
В нём нет вины, что раб, проспав, в жару на поле днём!

188.
Раз тысяча сердец взывают к сердцу твоему,
Оно отдаст ли предпочтенье одному?
Кому ты близок сердцем стал — всего достиг,
А не достиг кто, обижаться что ж ему!?

189.
В познании твоей любви я сердца ученик,
Сродни тебе в ночИ и я в суть Дня Любви проник.
Везде, где б я ни проходил, передо мной твой лик,
Ведь розовое масло жмут лишь там, где роз цветник!

190.
Во славе озаряет день над миром небосвод,
День не таит себя в любви ко всем из года в год.
Сегодня всё, что есть у нас, мы отдаём ему,
Уход не страшен дня, когда все верим мы в Приход!   

191.
Эй, ум раз ясен, так к чему же крепость ног?!
Иль, тайну сердца разгадав, не можешь без дорог?!
Иль ищешь всё разгадку ты загадки недотрог:
Водой, бузОй* ли поливать ты сам мимозу б смог?!

*Тюркско-персидское пиво.

192.
Мудрец, хоть от беседы ночью сытость у сердец,
Но где сакИ наш, или соня сей юнец?!
От спящих головой скрыт мудрости венец,
Что лишь с утра нальёт вина саки нам наконец?!

193.
К лицу припав, в цепях кудрей колец,
Я тронул край твоей одежды, как юнец.
Но, тронув, сразу услыхал: «Прощён.»
И прошептал: «Сегодня вместе, наконец!»

194.
Ай, кудри, ай причина трепета сердец!
Ай, сердцу виснущие цепи из колец!
Едва поглажу вас рукой — не отпустить,
Шепча: «Сегодня ваш я, наконец!»

195.
Твой голос — дар, святой сурой преображать наш мир,
В нём жар любви ко всем, кто сердцем в мире сир.
Пусть голос твой звучит, высок, чтоб стихли голоса,
Чтоб вторил бы ему народ и праведный эмир!

196.
Другой язык при языке есть в речи у меня,
Другие есть места, чтоб жить до Сада иль Огня.
Свобода сердца — и другой душе её родня,
Перл чист другою чистотой, из Вечности маня!

197.
Ужимки в нас не наш рождает свет,
В раздумье страх даёт не тот совет.
И сколько б ни тверди: сладка любовь,
Руке, которой бить, запрета в этом нет! 

198.
Другая то, но всё-таки — весна,
Глазам как листьям суть любви ясна.
И сколько б веток в танце ни переплелось,
Их движет корень, что очнулся ото сна!

199.
Мы все учёбой в медресе поглощены сейчас,
Но взгляд влюблённых отвлекает нас!
Аллах, любовью не пресытится никто:
Вот у меня и в листопад цветение подчас!

200.
Когда мы вместе и звучит Ушшок-макОм,*
Мы от любви все в опьянении каком!
И, хоть учёба в медресе даст результат,
Учась любви, совсем к другому ты влеком!

*Музыкальное произведение о любви.

201.
Любовь у нас совсем другая, чем у мусульман.
И слабости совсем не те, имел что Сулайман.*
Нас учат, чтоб нам с жёлчным быть лицом —
У нас другой базар — без  шёлка на тюрбан!

*Мусульманский Соломон.

202.
Каких бы печени услад ни доставляй,
Душе совсем другое нужно — так и знай!
Ей молвил: « Сахарный тростник ли пожевать?»
В ответ: «Да, нет! А из него режь сладкий най!*»

*Короткая свирель для суфийских радений.

203.
Как  грузят на верблюдов сласти и сафьян,
Один верблюд всегда уже глазами пьян,
И в пьянстве глаз к тому ж ещё буян,
Но он не ведает, что пьянство глаз — изъян!

204.
Душа, в опасности всегда к тебе любовь,
Поэтому в толпе, наветы слыша вновь и вновь,
Моим глазам ты незнаком, но, кто-то зазлословь —
В щеках вдруг тысячи сохИбов* вспыхнет кровь!

*Тут в значении: оскорблённый почитатель.

205.
И в явном, и в сокрытом есть добра и зла исток,
Исходит правда из добра, из зла исходит рок.
Я от усилий изменить свою судьбу далёк,
Ведь: «Свыше вам теперь дано, чем победить порок!» 

206.
Тому сказал, чей след ноги, как шаха мне венец:
«Разлука мне с тобой страшней чем мой конец!
Взгляни на желтизну лица!» А он: «Лицо ль не прах?!
Ведь не прашится никогда лишь золото сердец!»

207.
МункАр* в могиле в думах оглядел меня,
Решая: Сада я достоин иль Огня.
Его спросил: «Лал губ твоих мне для услад?»
Хоть он не понял, най из губ его звучал, пьяня!

*МункАр — один из ангелов у мусульман, наказующий
умерших грешников в могилах до Судного Дня.

208.
Эй, лалов лал, агатом стань всё ж обрамлён,
В какой бы ни был в мире из сторон!
Эй, кто душа души, Хаджи,* раз так влюблён,
Не запоздай с приходом, ведь желанен он!

*Совершивший Хадж (паломничество).

209.
ЮсУф,* лишь в доме у отца надёжен кров,
В пустыне братья для тебя готовят ров.
Пусть в зависти добрей к тебе они,
Но скрыл волков их доброты покров!

*Мусульманский Иосиф.

210.
Раскисший день, плаксивы всюду облака,
Но смех листвы им всюду слышен свысока.
И смех детей, ведь, в дом гоня их, мать в слезах,
И не схватила их пока ещё отца рука. 

211.
Кровавы слёзы, от меня раз нет тебе вестей,
Твои ресницы мне острее сокола когтей.
О, тайну сердца мне шепни ещё несчётно раз,
Из губ твоих слова о ней мне слаще всех сластей.

212.
Хаджи,* богатством чьим был сахарный шербет,
Не зная, от него был пьяным много лет.
Его спросил я: «Не поделишься ль со мной?»
Но, пьяный, он не смог мне дать ответ!

*Совершивший Хадж.

213.
Я так гоню твою печаль из сердца день за днём,
Что отвращение ко мне уж ощущаю в нём.
Но пусть из сердца твоего печаль в моё уйдёт,
И место мы её, по праву, верности вернём.

214.
Конец поста везде, ликуя, празднует народ,
Народу видится, что праздник будет круглый год.
Что ж барабанить, разгулявшись, раз в пороках жить?!
И Хадж свершив, всяк глух до всех людских невзгод! 

215.
Тот, о любви к себе узнавший, сердца друг,
В ней очернён среди любивших всех вокруг.
И, чтоб спасти любовь, он вынужден бежать,
Разлуки выносить, любя, убийственный недуг.

216.
У ободков его ушей — всегда от сердца весть,
Колец объятий у него вкруг сердца всех не счесть.
Тем, кто раздавлен колесом судьбы, как в Солнце в Нём,
В любом луче, подняться вновь, сиянье веры есть.

217.
Я голос, что зовёт возлюбленного с гор,
Я та покорность, что его находит взор.
Ведь сердце как замок ключом он мне открыл,
Сказав слова, которым вторю до сих пор.

218.
Будь справедлив: в любви нет слепоты,
В ней все черты твои — сиянье чистоты.
А сравниваешь с похотью любовь —
Тогда от похоти к любви ещё в дороге ты.

219.
Нам зеркалом воздвигнут небосвод,
В нас крови оборот для счастья и невзгод.
Хоть ясный день сменяет снова мрачный день,
Но день и ночь нам о любви молить из года в год.

220.
Хоть ночь сегодня слёз, но как сладка она,
Сегодня ночью наша тайна нам вина.
Из сердца к другу вновь она мольбой обращена,
Эй, ночь, ты длись, чтоб о прощенье мне молить без сна.

221.
Был бы в саду у кипариса и цветник,
Их бы затмили друга стан и лик.
Аллах свидетель: к хмелю я привык,
Ведь в каждой жилке у тебя его родник!

222.
Был бы в саду у кипариса и цветник,
Их бы затмили друга стан и лик.
Чтоб доказать им это, я к вину привык,
И мне, кафиру, в каждой жилке свят его родник.

223.
Во всём возлюбленный как дар во мне,
Его влюблённых слов весь жар во мне.
Как только, чанг взяв, начинаю я играть,
В стенанье-пенье глаз его угар во мне!

224.
Я молвил: «Мне твоя любовь милей родни,
Нет мук, лишь грусть у сердца в свадьбы дни.»
В ответ: «Не полагайся лишь на лук, залог не в нём,
А в свадьбе, ведь кругом лишь сплетники одни.»

225.
Эй, сердцем ты ль жасмину не сродни,
Что от его благоуханья грёзы мне одни?!
Не трудно мир таких покинуть душ,
Но трудно мне тебя покинуть в свадьбы дни!

226.
Сказал я: «Сердце у меня — прибежище тревог,
В нём как рубоб звучит того, кто от дорог продрог.»
Ведь сердце влюблено моё в того, кто так далёк,
И я шепчу ему: «Любить лишь в грёзах кто бы смог.»

227.
Мне утешает сердце верности обет,
Хотя с кровавыми слезами мой рассвет.
Любовь другую он к себе привлёк,
А я всё верю: не обманет, нет!

228.
Едва узнал я о любви твоей — скорей
Вдоль рук моих обвил твои я тысячу кудрей.
И сколько я ни выпивал сегодня б чаш вина,
Я был хмельней, едва тебя увидел у дверей!

229.
Те горькие слова, что сердце рвут,
Из губ ли тех, что сладки были тут?!
Я никогда не говорил про горечь их,
Что, эти горькие слова от жизни пут?!

230.
Да что ж душа моя — невольница родни,
Мужья и жёны все в ней — сплетники одни.
Не трудно мир таких покинуть душ,
Но трудно мне тебя покинуть в свадьбы дни!

231.
Любой пылинке на Земле и свет Сатурна дан,
Цветник и яблонь сад у нас в любой из стран.
И сколько б ни было путей, везде шайтан,
В любой дождинке заколдован океан.

232.
Безумцам дом — в кипенье вечном вод,
При жизни скрыт туда шайтаном вход,
Над водами там с ликом пери свод,
И в них неверные в цепях из рода в род.

233.
Приди ещё-ещё к Любви, раз прощена,
Уйдёшь, ведь будет на тебе опять вина!
Тебе для счастья твоего ещё душа дана:
Душа души всех душ — одна она!

234.
Я молвил ночью: «Если осиян Луной,
В тебе не будет хвори ни одной.»
Ты, повернув ко мне лицо, сказал:
«Конец любви был бы моей виной.»

235.
В терпенье ждать тебя, твоих не видя мук,
В терпенье слёзы видеть, как дожди разлук.
В терпенье знать, как слаб твой сердца стук,
Но в ждать — ни слова ли смириться звук?!

236.
Миг без тебя длинней мне всех разлук,
Миг без тебя длинней всей жизни мук.
Как пережить его — решенья нету у наук,
Так разреши — прикосновеньем рук!

237.
Сегодня в доме тот, кто танцем пьян,
Хотя от возраста не так уж в танце рьян.
Но если думает: в нём возраста изъян —
Луной всю ночь он будет осиян!

238.
Хотя любой душою Солнца в жизни осиян,
За золото лишь суфий будет танцем пьян.
Рекут: «Вам алчность от шайтана как изъян.»
Будь чист душой, хотя шайтан в лукавстве рьян!

239.
И мне от жадности порока лёгок был б отказ,
Когда души моей души бы не было для глаз!
В любом отказе ведь отказ мне от тебя,
Ты — воздух мне! Жил кто без воздуха хоть раз?!

240.
Мне день с тобой, как дар, что свыше дан,
Ты мой сакИ* — твоим вином я вечно пьян.
Ты так прекрасен и таким величьем осиян,
Душа ликует — так Мусу увидел бы Умран!**
 
*Юный кравчий.
**Отец Мусы у мусульман.

241.
С тобою быть — всегда мне дар, что свыше дан,
Ты мой сакИ — твоим вином я вечно пьян.
Ты так прекрасен и таким величьем осиян,
Душа ликует — так Мусу увидел бы Умран!

242.
Кто занят делом, тот нам не друг,
Неделанье у нас — для них недуг.
Их дело жизни — путь ворюг-хапуг,
Но в этой жизни лишь их золото вокруг!

243.
УшшОк* послушай: о разлуке ХИджры** дней,
Душа в нём океаном  под Луной видней.
Порой нам тень нужна, порою Солнца свет,
Душе ж не нужно ни пылинки от теней.

*Музыкальное произведение о любви.
**Переселение пророка Мухаммада с
первой общиной из Мекки в Медину,
от которого ведётся летоисчисление у
мусульман. 

244.
Вновь каждый день моя любовь, пьяна,
От склок и сплетен мне несёт фиал вина.
Не пью — виной сведёт с ума, мрачна,
А пью — не знаю: праведна ль она.

245.
Эй, ночью кто залез на крышу пьян
И бушевал на ней, как будто ураган!
В развалины гулять сегодня ты не зван,
Не протрезвев, сиди уж дома, раз буян!

246.
Чист телом — сердце в нём фиал,
Вином души его чтоб юным наполнял.
По мне: крупица смысла сердцу — сеть,
Ему я так сказал бы в лучшей из похвал!
 
247.
Не скис лицом кто, у того хороший нрав,
Кто говорит и ест с душой, тот прав.
Кто крутит жизни колесо, в него попав,
Тому не диво, что земля не для забав.

248.
Любовь, придя, крушит любой зарок,
Кувшин дал трещину, какой в нём прок?!
А опорочена любовь — найдёт в себе порок?
А наши узы укрепит, когда рвать станет рок?!

249.
Я пьян — лишь отразится лик моей любви в вине,
Ещё обуздывать коней, кипит любовь во мне.
Любовь моя подобна всем сияющей Луне,
Я б стал рабом любви — лишь быть бы с ней наедине! 

250.
Хотя душа в мечтах спешит за тем, кто впереди,
Узнал бы я, что в море ты, махал с земли: приди!
Пусть най и бубен не слышны, любовь, танцуешь ты!
Что ж будет, если зазвучат вдруг ночи посреди?!

251.
Что то, внимать что славозвучием влечёт?
Что то, что без него вновь смерти гнёт?
И тайна чей приход и чей уход,
Ни най ли с бубном от его красот?!

252.
Гремит, сверкая, неба бубен грозовОй,
Но то защитник над твоею головой,
Он вопиёт: «Кто посягнёт на жизнь твою,
Тому вслед сердце испрашу под сорною травой!»

253.
Обещают: «Придёте вы в Сад всех услад,
Не галдят галки там, ибо Сад гостю рад!»
Но и в сердце моём без оград тайны сад,
В нём лишь перья от галок отыщет твой взгляд!

254.
ДарвЕш* лишь тот, от мира в ком отказ,
В безбрачии ясней Любовь сквозит из глаз.
Кружить под звёздами — его души намаз:**
С Душой Вселенной слиться, впав в экстаз.

*Так на таджикском языке зовётся тот, кто
на европейских языках назван дервишем.
**Мусульманская молитва. 

255.
Что мир тебя душой привлёк, в том — путь к добру,
Коль раной изведёшь порок, в том — путь к добру.
Из праха ведь сотворена вся плоть твоя,
Пусть ты ни в чём не видишь прок, в том — путь к добру!

256.
Приветлив кто, хоть одинок, тот добр ко всем,
Кого в любви не сломит рок, тот добр ко всем.
А разум в голову того вложить мне или нет?..
Тому ли в этом будет прок — тот добр ко всем?!

257.
Я с тем, кто в муках одинок, кто добр ко всем,
От мук к добру кто сердце влёк, кто добр ко всем.
Душа желала бы добра на весь наш жизни срок,
Но лучше смерть, коль рок обрёк того, кто добр ко всем!
 
258.
Я связан с тем, меня кто влёк, кто добр ко всем,
Хоть в муках жизни одинок, кто добр ко всем.
Рекут: «Добру кто верен, тот вкус жизни придаёт!»
Того не сломит, верю, рок, кто добр ко всем!

259.
Рекут: « Любовь тем хороша, что учит нас уму,
И учит нас беречь того, любовь у нас к кому.»
И потому молитвы все при алости зари
К душе лишь Шамса* Табризи** как Солнцу моему.

*Шамс — Солнце по-арабски.
**Из Табриза, города в Иране.

260.
В любви хорош ночной колпак при ветре со двора,
Напев зурны хорош, когда кабОб нести пора.
Эй, музыкант, и най, и бубен пусть звучат,
Но только в темпе, танцевать чтоб до утра!

261.
С моим врагом пируешь ты, хоть мной любим,
Со мною реже отчего-то, чаще с ним.
С тем не пируй, кто изъязвит шипом своим,
От нечистот уйди того, кто с мухой куч сравним!

262.
Эй, близкий сердцу, пировать нам срок,
Эй, время нарушать нам наш зарок!
О розо-алого вина потёк  исток-цветок,
Что розой я к твоим губам рукою влёк!

263.
Я, по тебе в тоске, вино пить сел за стол,
Фиал взяв у сакИ, разбил его о пол,
Ни трезв, ни пьян, я чушь какую-то молол,
И слух вокруг пошёл: совсем свихнулся, мол.

264.
Хоть говорят: любви поможет время, всё ж
Все дни рыдая, понимаешь — это ложь.
Душа влюблённого ещё ликует цветником,
А в теле, как в листке, лишь лихорадки дрожь!

265.
Да что ж наветы мучат так тебя, за что?!
В любви нам воевать, её губя, за что?!
Что ж сердце в муке от наветов день и ночь?!
Вести войну мне за тебя, любя, за что?!

266.
Знай: от грабителей внутри тебя есть грот,
Там как базар, но лишь твоих щедрот.
Любой свою любовь лишь поведёт туда,
Но от других о том держи закрытым рот!

267.
Любой мечтающий не знает сна,
Мечтаний суть при радости ясна.
Но как прервёт их кто-то из родни,
Любая радостная весть уже грустна.

268.
Ты сыт, а я ещё не сыт, в еде что ж мера мне?!
Скажи, чем душу заменить, хоть для примера, мне?!
Вот твой вопрос: «В терпенье вера есть в тебе?»
Эй, веровидец, шкварки дашь? На что же вера мне?!

269.
В нас знанье меры — наш с тобой порок,
Что на любовь позор загула пьяниц и навлёк.
Эй, друг, мы этим цели нашей в жизни лишены,
Корим друг друга без неё, как все, кто одинок!

270.
Сказать как ты? Остаться тем, кем был,
Я это в голове держу, но смысл стыл.
Для нас ведь это не решает ничего,
Так чем разжечь в тебе к решенью пыл?!

271.
Как мне б ни виделся во сне, в кого влюблён,
Мне наяву желанней всё же был бы он.
Раз в сердце ты моём запечатлён навек,
Приди лишь — явь ты будешь или сон!

272.
В тех штучных сладостях, что турок продаёт,
Нет сладости совсем Всевышнего щедрот.
Я лучше персики, что пали, подберу,
Чем видеть в хитром турке лишь обсчёт!

273.
Как сотворён ты, в том пороков нет,
И в том ответ твой на любой навет.
Как поражает — опорочить лишь хотеть,
Когда во всём лишь чистой Веры Свет!

274.
Кто подле шаха, тот всегда им восхищён,
И божьим даром величает шаха он.
А там где ты — шах вовсе не таков?!
Раз не таков — пути есть в тысячу сторон!

275.
Душа, от сердца к сердцу нам дорога ведь дана,
Чего ж искать её всегда, когда видна она.
Ведь чисто сердце у меня, как воды родника,
А в водах родника всегда отражена Луна!

276.
У дома Друга в эту ночь я много лет,
Брожу, чтоб снова встретить наш рассвет.
Вдвоём фиал вина тогда мы пили на заре —
Вино терпенья ждать, дав верности обет.

277.
Ещё один хмельной к нам по пути пристал,
И по рукам опять пошёл с вином фиал.
Вдруг выпадает он из рук и вдребезги разбит,
Фиал, на что теперь ты всем, пролив свой лал!

278.
Эй, в зикре* блеск сам красоты, эй, друг,
Что ж скрыл под тусклостью тщеты, эй, друг!
Лишь помню пламя губ твоих, что их лишён,
Ты в памяти хоть скинь хиджаб** их немоты, эй, друг!

*Многократное восславление Аллаха.
**Одеяние скрывающее лицо и тело у мусульманок.

279.
Любовь пришла ко мне чредой кровавых ран,
В ней Друг защитой от родни мне свыше дан.
Всё естество моё теперь хранимо только им,
И им же именем моим любви наш назван стан.

280.
Пусть даже рану мне наносит кто влюблён,
Раз от него мне боль — ему не слышать стон!
Вокруг меня одни враги, а Друг — лишь он,
И только в нём мне от наветчиков заслон!

281.
Эй, кто не сведущ, мозг имея как недуг,
Пойми, в душе что у тебя есть верный  Друг!
Чтоб понимать, есть мозг, а чувствовать — душа,
И всё, что радостно в тебе — от Друга всё заслуг!

282.
Хотя в груди и ликованье от учёбы с ним,
Сегодня болен я всем тем, чем он томим.
И хоть прописана лишь горечь капель мне,
Я пью лишь сладкое вино, пригубленное им!

283.
Где б головой ни ник, я осчастливлен им,
Где б ни был материк, он мой кумир над ним,
Сады, где соловьи поют, цветник, любой родник
Желанны мне, чтоб я приник к тому, кто мной любим!

284.
Коль золотинка есть ума, то золото и он,
Ценою конь порой дешевле сёдел и попон.
Не пил кто с нами, где мы пьём, нанёс себе урон,
Ведь лишь где пьём, тот в нашу веру будет обращён!

285.
Пусть взгляд мой от тебя теперь далёк,
И нам не видиться ещё так долог срок,
И пусть изменимся, я ль сердцем не замру
От той души, что самой сладостной нарёк?!

286.
Эй, сердце — боль того, лекарство у кого,
Страдай, но стона не издай ни одного!
В мечтах вперёд иди, чтоб там убить собак,
Идущих следом Исцеленья твоего!

287.
Пока я есть, ещё вся жизнь передо мной,
И этим утешаюсь я, вновь мучимый виной.
Но жизнь моя — из повседневности одной,
И я охотиться решил на грёзу под Луной.

288.
Эй, о Хаджи Востока лучше расскажи,
Из туч чьи молнии крушат неверных рубежи.
О чём б ты ни повествовал — лишь домыслы одни,
А он о том, что видел сам, речёт без лжи!

*Совершивший паломничество в Мекку,
здесь эпитет святости, вероятно, Шамса.

289.
Раз близость жизнь нам превращает в Сад,
В разлуке нас Огня изводит чад.
В наш мир приходит тайною Любовь,
В раскрытье тайны — истощенье от услад!

290.
Жена изящна и умна — и в том её вина,
И в том, что лаской с красотой наделена?
Но отчего ж её винят, за что  винить её?
Винят, что девственной останется она.

291.
Любим кто, красоту скрыв в дальней стороне,
Войдет в дом сердца ль своего, что был во мне?
И край одежы приподнимет ль, сердцу говоря:
«Что ж полон кровью дом, по чьей вине?!»

292. 
В сердцах сказал: «ДжейхУн* ведь сердце оттого,
Кисла жена что, не вкусив от мужа ничего!»
Но всё ж повеселев, сказал: «В том сила чар,
Узнать что сладко, а что кисло для него!»

*Река Аму-дарья.

293.
Не говори, что я б нарушил давний наш обет,
Как нет кудрей твоих — мне больше жизни нет!
Не обещай: лишить оков — не для твоих то губ,
Чей жар я помню обещаний столько лет!

294.
Опять твой лик сияет с неба Солнцем мне
Не в городе моих речей, а в дальней стороне.
В моей душе есть место для твоей любви,
Так что ж душою мира ты ещё вовне?!

295.
Как счастлива душа, ведь ты в пути ко мне,
Жасмина все цветут кусты в пути ко мне!
От головы до ног ты весь в цвету,
А лик слепящей красоты в пути ко мне?!

296.
Я лишь тебе хочу сказать на языке без слов,
Чтоб только слуха твоего достиг мой нежный зов.
Чтоб ты лишь слышал всё один, никто другой
Среди столов, голов базара и ослов!

297.
В ком есть печаль, тому и говорить о ней,
Весть о печали вдаль летит, чтоб кто-от верил ей.
Вот в розах радость расцвела за пару дней,
Не только в алости лицо в них тайною видней.

298.
Сказал: «Как голубь улечу ведь из твоих я рук.»
В ответ: «Острее буду я страдать тогда от мук.»
Сказал: «Колюч я стал от гибельных наук.»
В ответ: «Почёт тебе верну последней из разлук.»

299.
С приходом страсти воздух рвётся их груди,
Я извещал тебя о ней, теперь всё позади.
Где б ни была она теперь, неясен мне уход:
Зачем пришла, чтоб лишь уйти, ну рассуди?

300.
Ты молвил: «Мучает меня наветов гнёт,
От них спасенья без вина и сердце не найдёт.»
Боюсь, что ты опять уйдёшь, и что, сорвав халат,
Волк тело будет рвать твоё, взалкав его красот!

301.
Вся красота твоя теперь во власти мира чар,
Владеет зависть ей теперь и ревность вечных свар?
Ведь желтизна лица твоя совсем не от жары,
Любовнику, чтоб он извёл, всю кровь отдАл ты в дар!

302.
Твоя любовь, войдя мне в сердце, скрылась поскорей,
Пришла опять — связать сердца, и вновь в дорогу ей.
Я нежно обратился к ней: «Побудь хоть пару дней.»
Услышав это, вновь ушла — но с памятью моей.

303.
Ты и с вчерашнею душой с моею вновь чета,
С тобой смысл слова смерть не значит — пустота.
Душа — покоя ученица, а покой — есть смерть,
Отлучки — спал в пути ишак — причина принята.

304.
Эй, весть о ком со сна — мне счастье дня!
Эй, милость чья всю ночь со мной пьяня!
Эй, ночь не рядом кто — не сплю, себя виня,
И что ж уйти не можешь в страхе за меня?

305.
Эй, в муках мира столь прекрасный лик,
К киблЕ бровей чьих взором я приник.
Взгляни, от всех твоих красот уже я наг,
Омыл меня чтоб их сияющий родник!

306.
Ты к миру милостлив, за что же с лаем гон?
Что ж от гонения тебя, я Милости лишён?!
И капля ведь её была бы морем тут,
Крупица нивами взошла и из пустынь бы лон!   

307.
Сравнения твоим кудрям и с гиацинтом нет,
Нигде и в мире красоты их влаги нет примет.
О них бы сколько не твердил навет: мол, пустоцвет,
Они всё вьются, вьются, вьются всем в ответ!

308.
Пришёл и горсть рассыпал золотых монет,
Не стало их, меня забыл и верности обет.
Он, как серьга, где от застёжки лишь просвет,
Где золото ушам, там также им навет.

309.
О, не задерживай свой взгляд на мне, как стану стар,
О, не задерживай свой взгляд на том, кто был сам жар.
На том, цепями кто кудрей к себе так приковал,
О, не задерживай свой взгляд — на нём лишь цепи свар. 

310.
В таинственном пути любви нам спешки нет,
В пути любви у нас нет спешности примет.
Другой любви ответил ты — моей то не запрет,
Но без вопроса у меня, не получить ответ.

311.
Что ж, если трону твой покров, война в ответ,
И что ж винят в твоей любви — стыда, мол, нет.
Ведь наша близость так чиста и так крепка,
Что ж разлучит нас на неё любой навет?

312.
Душе что ж мира, эй, души что ж мира нет!
Где ж нынче у любви сакИ её начальных лет?!
Ко дну фиала все спешат паломники вокруг,
Влюблён – кто у Каабы был, а вовсе не аскет! 

313.
Как наш Судья, для нас другого в мире нет,
Согласья ножницам в атлАсе нет примет.
Стал наш Судья судьёй нам до скончанья лет,
То никогда не согласится на любви запрет!

314.
Покой не от того, богат ты или нет,
ДарвЕш* не копит деньги, дав обет.
От бед свобода есть свобода от людей,
Лишь от родни исходит мерзости навет.

*Так на таджикском звучит дервИш.

315.
Нет без влюблённости влюблённости в ответ,
В любом неделанье нет деланья примет.
Любой при хитрости сам отвратит навет,
Аллах, клянусь: что хитрости в Нём нет!

316.
Эй, ночь, что ж не пьянит твоё вино,
Без сна в ладонях хоть лицом давно.
Мой сон, витая в небесах, ещё парИт,
А ждать его ль, вновь чаши видя дно?

317.
Любимый за завесой скрыт, ещё где свет,
Вино мне шепчет: непокорности в нём нет.
Теперь и сердцу не сказать слов о любви ему,
На них не ждать слов о любви его в ответ.

318.
Покорнее чем ты на свете больше нет,
Нет сердца, на твою женитьбу где навет.
И как волос на голове об этом в мире слов,
А мне найти б твой волосок хотя б на амулет.

319.
Любимых лёгких как душа на свете нет,
Круженья звёзд как у Луны, нет у других планет.
Хоть от меня ты не услышишь на себя навет,
Не дунет ветер — не танцует мир в ответ!

320.
Тому, кто мал, среди великих места нет,
Любой ребёнок не достигнет зрелых лет.
И раз отец вдруг как ребёнок сам заговорил,
Пойми: отец  даёт ребёнку так отца совет.

321.
Как мой любимый, меж любимых нет,
Его не сможет погубить ни чей навет.
С любой напастью надо биться до конца,
Чтоб сохранить влюблённым верности обет!

322.
Как нравом ты другого больше в мире нет,
Не вычерпать всех сил в тебе за сотни лет.
Не всякий выстрелит из лука чести за навет,
Рустамом будь — лишь негерои не хранят обет!

323.
Стенаю ль я средь тишины, его всё в Конье нет,
Схожу ль в могилу от вины, мне шаха в Конье нет.
Молю ль как тень в любую ночь любую из сторон,
Открыть им тайну?! Но Луны, Луны всё в Конье нет! 

324.
Чего ты скис? В женитьбе сласти вовсе нет?
Иль нет того, кто сласть купил бы, как шербет?
Иль плохо так идут дела, померк в глазах что свет?
Иль понял: свадьба не спасёт наш верности обет?

325.
При ночи скажешь: «Ночь не сменит мой рассвет,
В любви как в вере ни любви, ни веры нет примет.
Любовь — то море, берегов где взгляду нет,
А тонешь — свыше лишь молчание в ответ.»

326.
У душ к полётам птичьим страсти нет,
Имей от птиц и все их шесть примет.
Спроси меня: «А место есть куда лететь?»
А объясню куда, поймёшь ты мой ответ?!

327.
Такого нет, кто бы в желаньи видел лишь порок,
Такого нет, кто бы не видел в торге только прок.
Цель наслаждению приносит только страсть,
Раз в постоянстве страсть — непостоянство не в упрёк.

328.
С тобой мы пьяны, но не бочечным вином,
Вина, что пьем, в питейном доме нету ни в одном.
Как ты зайдёшь, чтоб мне налить моё вино,
Я сразу пьян, пусть даже чаша и стоит вверх дном!

329.
На водопое для скота и грязь — шербет,
В сердцах всех сил любви не видится примет.
Обет нарушившие вновь дадут обет,
Отвергни путь, когда пути в нём сердцу нет.

330.
Любовь как шах, хоть шахских флагов нет,
В Коране правда, но не всякому ответ.
Любой влюблённый поражён стрелой,
Хоть ни стрелы, ни раны нет примет.

331.
Эй, ум, уйди, тут для тебя ведь места нет,
Будь даже с волосок и сладок как шербет.
Ведь день настал — свет ночников слепит,
Зажжён от Солнца моего, позоря им рассвет!

332.
Терять рассудок от вина — лишь головы порок,
Фиалу сердца, где душа, ведь ум не впрок.
Рекут: «Нет места даже волоску при близости такой!»
Так вот: мой ум теперь и мне, как этот волосок!

333.
Богатство — от ума, безумие — коль нет,
Безумен от любви мудрец, в ком свыше свет.
Кто на пути к любви — имеет в сердце боль,
В ком от любви отказ — от тысяч бед аскет.

334.
Есть в отчуждённости мне жизнь иль нет,
Раз два ответа, как же дать мне стойкости обет!
Ведь одному тому, храним кто сердцем у меня,
Не стать безумцем без безумия в ответ!

335.
Эй, сердце в муках, встань у мужества межи,
Что я ищу твоей любви, что страшного, скажи?
Любая мука возникает только от ума,
Так стань безумным, раз в уме так много лжи!

336.
Когда любимый — то колючка, то цветок,
И то его к себе тюрбан, а то зуннар* привлёк,
Не медля, вышли слуг встречать, раз не спешит,
Чтоб не сказал, мол, хром ишак, а путь к тебе далёк!

*Пояс, который должны были носить в султанатах
христиане,  иудеи и огнепоклонники

337.
Эй, знаешь ты, ишак, кто на твоей спине,
Везёшь кого, чтоб был вновь в дальней стороне?
Теперь и пери лик его — твой до скончанья дней,
И Солнцем он уже сиять не будет больше мне!

338.
Эй, знаешь ли, моя душа, твоя любовь к кому?
Эй, сердце, радо ли в груди ты гостю своему?
Эй, тело жалкоё моё, схитри ты для меня —
Едва он оглядит тебя, чтоб нравилось ему!

339.
Я най* спросил: «Кого и стон в тебе, и крик?
Чего ж без плача жить совсем ты не привык?»
«Меня от сладких оторвали губ, — най отвечал, —
От этого и стон, и плач в меня проник!»

*Короткая свирель.

340.
Пока с тобой я, мы имеем целый мир,
И в этом мире нам любовь — кумир.
И, если развенчаем в злобе мы его,
Не станет каждый ли из нас навеки сир?!

341.
Теперь его любви бездушны все стези,
Нежней она ль и деликатней не вблизи?
И где любовь: вне нас иль всё же в нас,
Иль там, известно где лишь Шамсу Табризи?

342.
Позвал, но взгляд его вдруг стал от злобы дик.
Тогда спросил: «Откуда чувств твоих такой ледник?!
Что оставляешь? Или в сердце кто другой проник?
Кого ж ты сможешь напоить умерший как родник?!»

343.
Смотри, там с края нашей крыши кто приник,
Душой ли ангел иль прекрасной пери это лик?
Тот умер, кто такой не видит красоты, ведь без неё
И свыше весть — не весть, как без цветов цветник!

344.
Тот яснолиций, ревность пери в ком,
Пришёл под утро обнимать меня тайком.
Он слёзы льёт и я, что ала уж заря,
Чего ж влюблённым я так долго был иском?!

345.
От мук в слезах кровавых, как верша обряд,
Ни дня от твоего лица не отвести мне взгляд.
Но без тебя пусть смерть как наш сакИ
Нальёт в фиал мне не вино, а яд!

346.
И саранчу, и птиц с той стороны несёт,
Но стороны той если нет, откуда их прилёт.
Та птица, что Симурга* всё ж разбила бы яйцо,
Смогла б сказать: к Симургу что её влечёт?
 
*Вещая птица в персидской мифологии.

347.
Как праздник нам в конце поста приди,
Как в житницу Луны уста приди.
Даруй же праздник, где твоё лицо Луна,
Ведь без него, как дом, душа пуста, приди.

348.
Скажи, чавгон* твоих затей любому ли понять,
С другим сближения путей тебе ль искать опять?
Когда б Юсуф** имел Якуба*** и глаза, и нос,
Отцом без запаха вестей смог сына б ли обнять?

*Конное поло.
** Мусульманский Иосиф.
***Мусульманский Иаков.

349.
Душа, кто так близка моей, гонима за порог,
И муку в сердце нам нести на каждой из дорог.
Родня не даст совета нам: где верный путь лежит,
Ведь в нас самих лишь путь, что сблизить смог.

350.
От мира вновь любовь уносит тот, кто им гоним,
Хоть смерти час несёт душе разлука с ним.
Сто тысяч душ лишив покоя сердцем лишь одним
И сладким смехом, что дарим был только им.

351.
Из глаз уносит радость вновь от красоты Луны,
СакИ так сильно опьянел, что унесён во сны.
До сна слезами у меня всегда глаза полны,
Что страх уносят за тебя из сна про суть вины.

352.
Как сон придёт — кабОбом сердце вынет из огня,
Как ночи мрак придёт — уносит Солнце дня.
До сна всегда слезами полнятся глаза,
Что страх мой за тебя во сне уносят от меня.   

353.
Мои стихи: газели, бейты* унесла вода,
И с ними скарб мой унесла неведомо куда.
Луной взглянув, что хорошо и плохо что во мне,
Вода Луною унесла навеки без следа.

*Двустишия.

354.
Тот, у кого к мытью лишь грязная вода,
Однажды всё-таки поймёт, что в том беда.
Эй, редкость, что осталась бы вне грязи и воды,
Кто чист, и сердце у шахини тронет без труда!

355.
Светящийся медово, джАус-виноград
Имеет в каждой грозди ягоды услад.
Когда гроздь в гневе рвут, кляня разлад,
И сонму виноградин-бус грозит распад. 

356.
Кудрей любой твой завиток душою наделён,
Во мне рождая восхищенья страстный стон!
Ты хочешь знать, не от кокетства ль грусть моя?
Да, от него у завитков, чтоб взять других в полон!

357.
Я с той душою связан, что в моей одной,
Она в расцвете красоты как сад весной.
Ей в мире быть всего лишь миг со мной,
Ей в мире быть всего лишь миг моей родной!

358.
В твоих зрачках свеченье тысяч чудных чар,
Ста тысяч душ покой хранит их нежный жар.
Кафира кудри, у лица слепящего Луной,
Но и с кудрями ты кафира — свыше вере дар!

359.
Хорош и голосом, и нравом Мухаммад,
Мне мрачной ночью песнь его полна отрад.
Рубоб нас будет услаждать до самого утра,
И не уснуть — всё время в горле новый лад!

360.
Приходит день, приходит с ним навет,
Приходит ночь, но у тебя уверенности нет.
То не вопросы дня и ночи, это мой вопрос:
Те два хромые ишака мне ль довезут ответ?!

361.
Раз верности даёшь обет, то ценно или нет?!
В меду раз яда нет примет, то ценно или нет?!
Народу свято чтить завет, то ценно или нет?!
Что я отверг любить запрет, то ценно или нет?!

362.
Надежды искра есть в сердцах у любящих средь бед,
У бессердечных от неё лишь выгоревший след.
У погорельцев из сердец доносится лишь вздох,
Обязан сострадать ли им почтенный домосед?!

363.
Придёт любимый, и его так сладок смех,
Как Солнце бы взошло с Луною на глазах у всех!
Во взгляде у любимого смеётся нежный мир,
В котором тайна, что дороже всех утех!

364.
У нас в сердцах всегда звучит сладкопевуче смех,
То смех ХусрАва и Ширин, звучащий без помех.
Порой я резок от него, порой покорен вновь,
Чтоб быть тебе, когда грустишь, нежнейшей из утех.

365.
Заплачешь, лишь взгляни в любую из сторон,
Смеёшься, вспомнив и с собачьим лаем гон.
А скажут ль слово о переселенье, наконец,
Тем, кто не может быть друг с другом разлучён?

366.
Луне, что месяцем приходит от печалей всех,
Мне даже сердцем не найти от них утех.
Но как увидит месяц, что я весь в слезах,
Из губ его звучит чуть слышно сладкий смех.

367.
Печаль любимого мне горше-горше всех,
И сердцу моему всегда ей не найти утех.
Но как увидит он, как страшно опечален я,
Из губ его звучит чуть слышно сладкий смех.

368.
Всем ли сердцам, что губ его коснулись тут,
Весной в саду те губы вновь вернут?!
Весенний ветер с веткой гнётся до земли,
Но всё ж в мольбе её ему нет скрытых пут!

369.
Как сладко сердцу, что душа парит вокруг,
Как сладко, что смущён любимый вдруг!
Как с листьев смыта пыль — так умилит,
И даже там где водопой в цветах весь луг! 

370.
Смущён любимый, стоит мне едва взлянуть,
Начни стыдить его за то — к потере сердца путь.
Его лицо отражено в воде — и звёзды в ней!
А без него в моей воде лишь глинистая муть.

371.
Коль пьян, совсем другим ты всем видней,
Хоть улицей глухой идёшь и никого на ней.
Эй, ты, законник, что грозишь всё плетью мне,
Не знаешь, что я от битья всегда ещё пьяней!

372.
Ночной напев сегодня негой напоён,
Увы, не каждому по нраву даже он.
Не сплю: ведь духов привлекает гиацинт,
И о кудрях твоих от них мрачнеет сон.
 
373.
В груди у нас всё тайна крутит жернова,
От их вращения в нас, словно круга два.
Не знает голова где ноги, а без головы
Кружили б ноги, а без ног бы голова?

374.
Чего ж так стала вдруг кружИться голова?
Иль птицей сердце крУжит, выпорхнув едва?
И всё во мне — крутить как б стали жернова:
Любимый ль верен, чьи вскружили голову слова?!

375.
За ночью ночь под небом сердцу путь в цветник,
Где отраженьем каждый в сердце мне проник.
Сто ахов в сердце, в глади вод где отражён весь мир,
И всё светлей от них, светлее в сердце мой родник!

376.
Свидетель скрытого, хотя добьётся благ,
Но и в халате для молитв всё ж будет наг!
Кого домашний манит скарб, тот на дороге скряг,
Ведь и кремЕнь крошит пора семейных передряг!

377.
Когда б печалился от уз любви султан?!
Где он — там радости желаний пылких стан.
Другою радостью сияет морда лишь
У вдрызг упитого, кто совершил обман!

378.
Среди влюблённых, словно Солнце средь лучей,
Кружит Возлюбленный мой в плясе горячей!
И от кружения его кудрей вокруг плечей
В любви сплелись под ветром ветви всех карагачей!

379.
Хоть в наговорах очерняют остряки,
Мужчина чести не теряет грязи вопреки.
Когда желаешь быть вдали от дна реки,
Должны сильнЫ быть все гребки руки.

380.
Такой любви как наших душ в отваге лишь оплот,
Газели грациозный бег — для львиных лишь охот.
Где дом такой любви — там  Вечность вся в цвету,
Не думаешь, что без тебя в упадок всё придёт?!

381.
Эй, кто уже так от невзгод душой поник,
Юнцом с вином войди вновь в роз цветник.
У пьяных ведь колючки розы разжигают страсть,
Всласть пей и в страсти будь у розы ученик!

382.
Когда вернётся грусть к любимым без сердец?!
Любовь крутилась вновь чтоб у кудрей колец!
Душа влюблённого рубоб, для сердца что звучит,
Чтоб полог мук всех приоткрылся наконец!

383.
О нём без вести в голове улечься ль разве спать?!
Тому, кому есть весть о нём, улечься ли опять?!
Всю ночь любовь глазам шептала: «Жаль того,
Кто без другого вновь улечься должен ждать.»

384.
Твою любовь в учёный ум не уложить никак,
Её огонь не уложить, и крепко взяв в кулак.
Ни глаз, ни сердца, не ложась, где ж чудо в ней?!
Кровь, если капает из глаз, уляжется в них так?! 

385.
Как воздаяние султанам — вечный Сад,
Так и тебе, хоть не султан, БахоудИн Валад*.
Не дозволяй: фиал обета чтоб разбил разлад,
Ведь разобьют — след пьяных не отыщет взгляд!

*Отец Руми.
 
386.
В одну лишь сторону нас всех ведёт пророк,
В другую сторону влечёт нас в сеть порок.
И из Добра и Зла всем был и есть исход,
Он и свидетель, путь к чему кого привлёк!

387.
Лишь в мир мой глянул тот, кто в пламени грядёт,
Ста языков мёд мой язык вместил как сот.
Все шесть моих органов чувств объял огонь,
Да так, что, охнув сотню раз, я сунул руки в рот! 

388.
Ушёл, хотя твоя любовь дороже всех отрад,
Хоть возвращаюсь вновь к ней в памяти назад.
Но даже в памяти для взгляда всюду чад,
Есть в море остров, где на чаде цвёл бы сад?

389.
Эй, ты, хаджи,* свободы ль знаешь рубежи?
Иль божий раб, чтоб сеять в души мятежи?
Поднявший руку, эй, кто руку дал тебе, скажи?
Родные точат на друг друга ли ножи!

*Совершивший хадж (паломничество).

390.
О пробудись! Любимый ведь предрёк:
Свободен будешь, и невластен будет рок!
Мой сон умрёт тогда, став рока вечным сном,
Чтоб вечной явью нас омыл любви исток!
 391.
Сон повернул меня к тебе уже спиной,
Но я хотел, чтоб и во сне ты был со мной.
Я край одежд твоих ищу во тьме ночной,
Пока сон не умрёт, а ты взойдёшь Луной.   

392.
Да, мне страдать за ненасытности порок,
За похотливость, чей не истечёт поток.
Так птица, по зерну клюя, идёт в силок,
Чтоб в клетке петь ей весь свой жизни срок.

393.
Алиф* мой падает в любви и нем он для бесед,
Где сердцем ты, базар бросает каждый сердцевед.
Душою мира ты в пути — я сердцем за тобой,
Эй, остановится моё — всё ж  упадёт в твой след!

*Первая буква арабского алфавита.

394.
Когда жемчужина души во власти бед,
Ни стены дома не помогут, ни сосед.
Для виноградины гнилой все лозы — гниль,
Гнилой сосед и о святом несёт лишь бред.

395.
Твоя любовь и мне чреда невзгод
И муки сердца вновь из года в год.
Но хоть невзгод так много нам в любви,
Они не гОрьки так, как был б её уход. 

396.
Хоть вырезан из тростника УстОдом* ты твоим,
И девять дырочек в тебе, но, най,** ты назван Им.
Ай, най, из этих губ звучи лишь радостью одной,
Смотри на них, любя, и знай, что ими ты любим!

*Мастер.
**Короткая свирель.

397.
Пусть станет смех из губ твоих усладою услад,
Пусть станешь для влюблённых ты отрадою отрад!
Пусть тот, кто глядя на тебя, от зависти не рад,
Весь почернеет от досад и превратится в смрад!

398.
Пусть будет скорбь в сердцах, нарушен раз обет,
И в мире станет меньше тех, в ком постоянста нет!
Смотри, пускай уже никто не помнит обо мне,
Но помнит скорбь, и ей хвала за верность долгих лет.

399.
Хоть идол лжи бы истязал нас сотню лет,
Я б стрелы сердцем распылял, несущие навет!
Ведь у дверей, кого люблю, я рад и умереть,
Аллах, там вместе будем мы, дав верности обет?!

400.
Пока не думал я о правде с правотой,
Я днём и ночью не искал ни той, ни той.
А в этот год, для правоты сказав, что нелюбим,
Я вник: на годы расстаюсь с твоей я красотой!

401.
Сказал: «Глаза, где почвы свадьбы родники,
Полны воды всем обещаньям вопреки.»
В ответ: «Меж нами всё останется как есть,
Иль ты лица не омывал водой моей руки?!»

402.
Сейчас я пьян от пыла страстности твоей,
А после свадьбы я приду, насытюсь ль ей?!
Мне никогда ведь не напиться влагой губ,
Нет, лучше: мёртвым упаду я у твоих дверей!

403.
Ты хочешь, жернова твоей чтоб сделал головой,
Чтоб всё перемолоть, крутясь, что носится молвой.
Ты говоришь: «Уйду к другому жить в любви.»
С кем б ни сошёлся, я союз разрушу твой!

404.
Пусть и пустыней был прельщён б твой сердца взор,
Песчинкою она б легла в сердечный твой простор.
Да что пустыня сердцу, что семь высочайших гор,
И гору Каф вместил бы морем сердца твой призор!

405.
Какой в беседах, что ни сердцем, прок,
От них тебе лишь мутных слов поток.
Так воздержись ты от бесед с другим,
Чтоб не завлёк он душу в хитрости силок!

406.
Душа, спроси про плоть у сросшихся бровей,
И про тревожность, ей индийский вторит соловей.
Спроси у сердца моего, у горла, рта и губ,
И умирание моё как чародей развей!

407.
Эй, мой душой Юсуф, спроси, как жил Якуб,
Эй, душевед, спроси, как отстрадал Аюб.
Спроси, как сообщат тебе хорошее о них,
Пусть обо мне вопрос звучит из долгожданных губ!
 
408.
Пришёл, опять такой же скисший взгляд,
И мнишь: меня пугает наш разлад?!
У птицы сердца нет других отрад,
Как и испуга, раз придёшь назад!

409.
Эй, перемирия твои, несущие раздор,
У нашей дружбы до каких же будут пор?
Когда начнёшь искать ты у меня ответ,
Найдёшь его в слезах, что застят взор.

410.
Тот пыл, что у меня с тобой, эй, друг и льстец,
И днём, и ночью в нас от вспыхнувших сердец.
Нет-нет, я не ошибся, эй, в любви мудрец,
Любя, мудрить и день, и ночь, оставь уж наконец!

411.
Твоя любовь влечёт меня все дни,
Как хмель влечёт она, маня, все дни.
У пьяных хмель их длится до исхода дня,
Твоя любовь пьяней, пьяня все дни.

412.
Благочестивость одобряй лишь пару-тройку дней,
Благочестивость после смерти лишь видней.
Чем мир, стареющий женой, бы влёк тебя,
Жена стара, что ж пару дней и уз не славить с ней?!

413.
Сегодня руку мне любимый робко тронул вдруг,
Сегодня в буйстве от того я всё крушу вокруг.
Сегодня пьян я не одним, а тысячей пьянчуг,
И мне безумие дороже умников заслуг!

414.
Эй, сладкогорлый, что же скис твой взгляд?
О разожги огонь любви, огонь услад!
Торговец сладким торговать ли кислым рад?!
В разгаре лета ждут ли снежных вьюг назад?!

415.
Любовь, чего ж не спится ни тебе, ни мне,
Чтоб никогда не приходить тебе во сне?
Свои слова о счастье я ещё скажу тебе,
Ведь слов других не слышу я с тобой наедине.

416.
Придёт и больше не уйдёт назад,
Как и вода в реке, что орошает сад.
Он — мускус, мы же — аромат его,
Бывает ли у аромата с мускусом разлад ?!

417.
Недуг целИт твой ожиданья срок? Да никогда!
В стремленьях ль от терпенья прок? Да никогда!
Ты говорил: «Росток терпения я в сердце посадил.»
Я посадил, и он спасёт от склок? Да никогда!

418.
Возлюбленный к нам никогда не строг,
В Его Свече не гаснет наш чарог.*
На зеркала, где он хоть раз был отражён,
Аллах свидетель, никогда след ржи не лёг!

*Масляный светильник.

419.
Эй, славящий и Хадж, и пост душой в намаз,*
Не оттого ль твоя игра в аллегоричность фраз?
Сегодня я — твои напевы, эй, мой светоч глаз,
Хвалой за них воздай и мне с колёс небес хоть раз! 

*Мусульманская  молитва.

420.
Душа, что ж от любви нам всё терпеть отказ,
Ведь каждом вздохе — тысяч дней поста намаз.
И что ж мольбы как торг у нас из фальши фраз,
Хоть бороды благочестиво длИнны напоказ. 

421.
Я был в молении всю ночь пред идолом моим,
Я был услышан им и слышал, что я им любим!
Но ночь прошла, и я моленья завершить не смог,
Винить ли ночь, что коротка так нам двоим!

422.
Эй, покажись опять, мой светоч глаз,
Как нет тебя, я не могу вершить намаз.
Пока с тобой,  намаз — любая мне из фраз,
А без тебя, намаз — лишь фразы напоказ.

423.
Короткий вздох несёт всегда великий  спор,
А тень у сердца велика — в ней и ногам простор.
Когда пустыня велика — пугает смертью взор,
А Судный День велик ли так, как скор?!

424.
Раз сердце скажет: «В чём наш длинный спор?»,
А ночь: «Длина кудрей прельщает каждый взор»,
Созвездие Телец: «В длине лучей — призор!»,
Скажи: «Во всём я длинным буду с этих пор!»

425.
Сегодня ночью красота нам тайною видней,
Эй, ночь, пусть станет жизнь твоя длиннее дней!
Ведь даже вОронов твоя прельщает темнота,
Когда парит душа, светла от счастья, в ней.

426.
Эй, сердце, всё ж найди в женитьбе прок,
Лицом и в старости б Юсуф к соитью влёк.
Раз без воды не может жить и рыб малёк,
Без дум всему Вод Жизни будь исток!

427.
Приди ж мужчиною для дел, а не как тот,
Кто лишь поёт, хотя и дел невпроворот.
Ведь в городе твоём все заняты хаджи*
Усов подкруткою, следя, как борода растёт! 

*Совершивший Хадж.

428.
Нет, больше нас не разлучит любви запрет,
И так раздор нас изнуряет столько лет.
Пусть скажут: «Голову отрубим!» Я в ответ:
«При старости не важно: жизнь длинна иль нет!»

429.
Спросил: «Как быть наедине?» В ответ: «Умри.»
Спросил: «От мускуса ль во мне?» В ответ: «Умри.»
Спросил: «Свеча же пред тобой, эй, мотыльком
Что делать мне в твоём огне?» В ответ: «Умри.»

430.
Возьми же руку, раз с тобой Мачжнун волнуясь я,
Возьми же руку, раз Мачжнун, чувств больше не таЯ.
Ведь голову кто потерял — нуждается в другом,
Возьми ж, хоть я без головы, но вот рука моя!

431.
Великодушьем грозен будь как лев во цвете лет,
И одолев тоску души, лучи ей Солнца свет.
Спеши туда, где в спешке больше надобности нет,
Взойди на высоту, где больше нет высот примет!

432.
Эй, с неба в мир сошедший в поздний срок,
Эй, в мир несущий с неба весть, её пророк,
Всем жаждущим твой голос — вод поток,
Как лапой льва Аллах тобой Замзама вскрыл исток! 

433.
ДарвЕшем* тихо я кружу в твоём саду,
Как б выход из него всё не найду.
Ушёл чтоб, хочешь, дверь открой и я уйду,
А нет — не думай: одинок я на беду.

*У европейцев произносят: дервИш.

434.
И, жизнь крушащий, селевой поток
Для созиданья жизни — есть первоисток.
Доволен будь, пока жена твой привлекает взор,
И жизнь в семье — на время делу впрок.
 
435.
Мы все дастаны* перечитываем вновь,
Где у возлюбленных из ран всё льётся кровь.
Все эти муки от любви в твоей любви,
Ты сам иная древа ветвь — иная и любовь!

*Персидское повествование.

436.
Есть описанье Сада, но какой в нём прок,
Коль, огорчён, ты не искать бы дал зарок,
И в спеси давним надувательством нарёк,
Как не искал бы кто тебя без вести долгий срок?!

437.
Эй, следовать за сердцем кто душою рад,
Отшельником взыскуй его отрадою отрад,
А не смотри внутри-снаружи что же у него,
Несчастия ему в любви несёт несчастный взгляд!

438.
Ты хочешь в Сад — взгляни на круг пьянчуг,
Ты хочешь голову осла — взгляни на свой досуг.
Вот голову осёл понуро вносит в Сад, но Сад
Увидит, рёв его когда в най* обратится вдруг!

*Короткая свирель для суфийских радений. 

439.
Ум не во взоре, в голове держи для встреч,
Речь продавая, подставляют голову под меч.
И рыба может говорить, но от ума нема,
И голову, пока молчит, в воде ей не отсечь!

440.
Эй, от печали отвлеки скорей нас всех, сакИ!
Эй, благодушный, пусть от вздохов будем далеки!
Скажи: «От бед кто убежал — счастливым стал,
Лишь к радости держите путь всем бедам вопреки!»

441.
Все те дела, что для тебя откроют всюду дверь,
Отбрось и не страшись наивно в жизни их потерь.
Тогда в пути, лишь кровь пролив, увидишь дверь туда,
Откуда головой с глазами нас влечёт теперь!

442.
Да даст сакИ нам, наконец, вина души глоток?
А птице, наконец, удастся не попасть в силок?
И, наконец, нас гневом неба не настигнет рок?
И, наконец, простится в детстве всем любой порок?

443.
Когда мы знаем: на рассвете снова волк придёт,
Чтоб уносить у нас из хлева тучный скот,
Держи лицо в воде, чтоб не уснуть, как тот,
На голову со сна кто сыплет вновь с землёй помёт!

444.
Эй, что смеюсь я над тобой, распутности кумир,
Смешки ль ты слышал от меня, как от твоих задир?!
Насмешников твоих ничтожу только я один,
Кто козни строит — ослеплю, будь даже то эмир!

445.
Ты лунностью лица затмишь любой чарОг*,
Хотя и кожа в тёмных пятнах от дорог.
А лунность — сад, где ты мой соловей,
Эй, сада посреди что ж в пенье изнемог?!

*Масляный светильник.

446.
Эй, землю чьих ворот омыл водой Кавсар*,
Чей путь для ног моих как наилучший дар!
А в бубен бой твоей любви услышала б Луна,
Взмолилась, бубном бы двоясь: «Ограду дай от чар!»

*Река в Горнем Саду, дарованная Мухаммаду.

447.
Пришёл б к воротам, где мы дали верности обет,
Припал бы сердцем к ним в сомненье от разлук всех лет,
Вновь от меня хотел бы слышать: дорог ль твой привет,
Аллах свидетель, мне дороже из вестей ведь нет!

448.
Когда Аллахом к нам вновь послан был пророк,
В нём жар огня к себе одних влюблённых влёк,
Ведь сколько раз пророчеств жаром согревался мир,
Но пепелом их у невлюблённых стыл вновь как порок.
 
449.
Эй, сердцем завладевший, что же без вины
Твоею прелестью, кто любят, все обделены?
Ей-богу, на тебя взглянувший и со стороны,
Не взглянет в сторону уже ни Солнца ни Луны!

450.
Эй, сердце, избегай возлюбленных таких,
Как и влюблённых, три зуннара* зря на них.
Когда кумирен нет, будь, сердце, без тревог,
Ведь вред для чистоты любви в любви чужих!

*Пояса, которые были обязаны носить в султанатах
живущие там иудеи, христиане и огнепоклонники.

451.
И в муках сердце огорчат любимого слова,
Он смысл их ведает, иль сердцем — жернова?!
Кровавыми слезами я пишу о нас ему,
А он отбрасывает прочь, начав читать едва.

452.
В отраде сердце огорчат любимого слова,
Вот так, крутясь, всё перемелют жернова.
Уж первым вздохом всех он гонит от себя,
«Аль-ФАтиха»* Любви читать начав едва!

*Первая сура Корана, восхваляющая Аллаха.

453.
Блаженство сердцу — как любимый в нём,
И за завесою — лишь слышим, сразу узнаём.
А как, волненья полон, сердца най вздохнёт,
Любимого волненье в нём, что мы вдвоём!

454.
Тех много, путь слиянья душ кому неодолим,
Будь в опьяненье то хаджи иль всяк, влеком кто им.
Пусть сильный голос у кого, что многими ценим,
Всем мёртвым Сирафил* лишь дорог голосом своим!

*Ангел-вестник Судного Дня у суфиев.

455.
Спросил тебя: «СакИ, в достатке ли вина,
Чтоб первозданною свобода им была дана?»
В ответ: «Под этим сводом неба ветры есть,
Пока найдут, эй, прелесть, пей всласть допьяна!»

456.
Бывает: жизнь пройдёт с обилием вина,
Поскольку смерть как трезвость к ней дана.
Бывает: каждый стон рубоба бессердечно мил,
Иль — пыл у сердца, чтоб в кабоб изжарила вина!

457.
Ты звал: «Приди весенним смехом в сад,
Там свечи и вино в ночи прельстят твой взгляд!»
Но там, где нет тебя, веселью кто же рад,
А где ты есть, прельщён какою из услад?

458.
Я осенью, а ты весной прельщаешь взор,
Единство наше не решает роз с репьями спор.
Когда раздор у роз с репьями, что арчи укор?
Эй, роз цветник, ликуй, раз свыше у тебя призор!

459.
И краски осени весной когда б прельщали взор,
Единство это не решило б роз с репьями спор.
Хотя раздор у роз с репьями в каждую из пор,
Смеются розы цветника, когда их ждёт призор! 

460.
Лицо любимого весной как потерял мой взгляд,
Не стало празднеств, и ни в чём мне нет услад.
В сад выйдешь, вместо роз в цвету — один репей,
Из облаков — дождя ни капли, только град.

461.
От солнца желтизна пошла саманною стеной,
От бед любимого мы тоже с желтизной.
От бед любимого нет встреч с ним ни одной,
Всё валится из рук, Аллах, будь милостлив со мной.

462.
Как жёлчность моего лица заметил ясный взор,
Я слышу: «Не веди о встречах больше разговор.
Ведь близость бы с тобой таким была — позор!
Встречалась с осенью весна ли до сих пор?!»

463.
Эй, что для страстности в безделье ищешь всё остуд,
Что всё жуёшь одни колючки страхов, как верблюд?!
Иль хочешь за динар лишь бегать за сластями с блюд?!
Эй, отрок, иль кафиру вера — люда пересуд?!

464.
Эй, муж небес, держи пустым живот,
Ведь най* тебе, чтоб им рыдать с высот.
А кто набьёт себе живот, так сразу тот
Лишь целовать без меры най в любви начнёт!

*Короткая свирель для суфийских радений.

465.
И плох в любви, приди, не помня про позор,
Прийти не можешь, так не мерь к себе укор.
Эй, душегубы, не погубит нас в любви раздор,
Мой хум* с вином не замутИт и весь ваш сор! 

*Керамический сосуд для изготовления и хранения вина.

466.
Не дай, чтоб стыл без тайн твоих мой слух,
Без щёк твоих-цветов граната взор мой тух,
Без твоего вина, фиал чтоб мой был сух,
А о тебе молю, к мольбе чтоб был ты глух!
 
467.
Да сколько сердцем мне моим искать его опять,
От слов своих он под мечём ведь не отступит вспять.
И кончик пальца ведь омоют каплями воды,
Да что ж в моей крови всех рук омытья не унять?!
 
468.
Я в мире, только род позорящий, для вас,
Хотя родней ко мне вас манит мой доход сейчас.
Яд старости уже давно предписан свыше мне,
Где предписанье? Ядом мой не близьте смертный час.

469.
Любя, не отрывайтесь друг от друга никогда,
Не замышляйте бегства от любви с испуга никогда.
В любви как слове смысла нет недуга никогда,
В любви не будет верность не заслуга никогда.

470.
«Умрёт как тело — так с собою рядом уложи,
А оживёт — бия ногой, гони за рубежи.»
Спросил: «Мне что бродягой стать за кутежи?»
«Нет, со своей лишь стороны и пьяного держи.»   

471.
В огне любви от Друга ярый пыл
Все травы луга в пламя обратил!
Когда от стонов чанга взят был най,
В меня как в бубны кто-то бил и бил!

472.
Эй, те, кто так в божбе-гулянке мира лих,
Что ж от кумиров отвернулись вы своих?
Они же созданы, молиться чтоб на них,
Так и спросите у себя: «Что вы творили их?!»

473.
С пути дурного как сойти — любой прочтёт
В суре Корана о Юсуфе, братьев где расчёт.
Сказал: «Слезам кровавым сердце потеряло счёт.»
В ответ: «Что из тебя — ни из кого не потечёт.» 

474.
Вчера всю ночь твоей Луной пьянился небосвод,
Вчера всю ночь пьянился Мир от Жизни Вод.
Те Воды Жизни Жизнь несут, собой пьяня,
Испив их, начинают жить и пьют из рода в род.

475.
Со дня, как душу скрыл, став рубищем, обман,
Реки забот о ней поток бурлит как в ураган.
Най сердца кто вином из губ приучен пить,
Из губ твоих испив, крушит всё буйно пьян!

476.
Забыл и Адам* сам про Вечную Любовь,
Её волнение с грехом его сокрыла кровь.
Твоё волнение хоть раз кто пил вином из губ,
Пьян, ищет, всё круша, в крови и вновь и вновь!

*У арабов ударение на первое А.

477.
Эй, вод Луна моя, смотри, я невесом,
Крутясь твоим водочерпальным колесом.
Тюльпаны восстают вокруг, расцвет у роз
От света вод твоих, что мною им несом! 

478.
Ликуйте жаждущие все — вода уже у губ!
Ликуйте любящие все — вы с тем уже, кто люб!
Ликуй, дождавшись исцеления, Аюб!
В ста тысячах: Юсуфа видя, возликуй, Якуб!

Аюб — мусульманский Иов.
Юсуф — мусульманский Иосиф.
Якуб — мусульманский Иаков.

479.
В ту пору, статностью от нас сиявших, дней,
Мы тел не видели душою от стыда, что в ней.
Он как и был, таков во мне душой своей,
И я как он, но стыд в душе теперь видней.

480.
Душа! Огонь твоей любви достиг предела бед,
Я у любви твоей молю в слезах со мной бесед.
Но возжелав, чтоб я с утра безудержно рыдал,
Даруй мне боль, что все превысит всем вослед!

481.
Шербетом обещаний ты любой душой любим,
Эй, вкус Вод Жизни с ним дарящий им!
И смерть пришла за мной одним бы к нам двоим,
Я в аромате бы твоём ей не был б отличим!

482.
Войдём скорей в весенний, пышный сад,
Что, как ряды цветов базара, манит взгляд.
Смеются розы, обращаясь к соловьям:
«Потише будьте для притихших от рулад!»

483.
Эй, сердце, вечером рассвет ли видел кто?
Влюблённого, кто верен столько лет, ли видел кто?
А ты всегда кричишь: сгорю в крови, сгорю,
Горят во влаге или нет ли, видел кто?!

484.
Что смысл есть, но не познания предмет, кто б знал?!
Что слов о том, что в сердце, в речи нет, кто б знал?!
Что в мире свет — совсем не мира свет, кто б знал?!
Что сам вопрос: быть иль не быть — есть неответ, кто б знал?!

485.
Эй, что же мне твоя любовь лишь боль разлук,
Что ж любящий тебя вновь жертва от твоих же рук.
А ночь придёт, все люди, смолкнув, мирно видят сны,
А мой сон: волк загрыз тебя — не продолженье мук?

486.
Когда не стало больше нам на близость дней,
Мало-помалу всё вокруг забылось и о ней.
Мне сердце говорит: «Нелеп отказ, нелеп,
А голову опустишь — смех из губ слышней!»

487.
Вопрос Луны: из глаз твоих ли лунный льётся свет?
«Луне ль расспрашивать Луну?» — был мой на то ответ.
Луна: «Я в праздник, что в конце поста, спрошу опять.»
В ответ я: «Как же, без него и праздника ведь нет?!»

488.
Услышав бейт,* мой спутник сердца огорчён,
Сказав: «Нет чары в бейте, чтоб мой вызвать стон!»
Я спрашиваю: «Мне забыть, раз не по нраву бейт?»
В ответ: «Услышу те ли, что меня возьмут в полон?» 

*Двустишие.

489.
Эй, сомолельщики к Любви, при ночи и при дне
Не вам ль спешить к молитвы дому как родне?!
Эй, винопийцы, так ли ищут истину в вине,
Сто караванов уж прошло, а вы во сне на дне?!

490.
Эй, разве вам не лучше как моей родне,
Что при Луне светла вода, а ваша муть на дне?
Эй, винопийцы, так ли ищут истину в вине,
Вставайте, что во сне при ночи и при дне?!

491.
Возлюбленный не для хозяйственных забот,
Где верность заменил кокетливый расчёт.
Возлюбленный, когда могила открывает рот,
Нам в Горний Сад откроет тысячу ворот!

492.
Возлюбленный не для домашних нам работ,
За их завесой не увидеть всех его красот.
Возлюбленный хмельным певцом в ночИ поёт,
Когда домохозяйкам сон закроет нежно рот.

493.
Друг, кто, меня высматривая, весел был сперва,
Потом от грусти начал грызть ребёнком рукава.
Рубаху он с себя сорвал, меня обняв едва,
И птицей в сердце у меня клевал любви слова!

494.
Проси хоть сколько, не придёт из дали ручеёк,
Вдали находят лишь большой реки исток.
Смотри, жемчужину, была что чей-то долгий срок,
Вод Жизни из того поток опять извлёк!

495.
Где ноги, что так ждёт цветущий сад,
Глаза, чей жаждут кипарис с жасмином взгляд?
Иль ноги и глаза за печенью сгорят,
Чтоб, их ища, лишь вглядываться в чад?

496.
Иных событий, и увидя, смысл не передать,
Не будь в усердье в этом немощным под стать.
Открытье смысла даст лишь свыше благодать,
А до неё пусть смысл таит сокрытия печать.

497.
Те путы, чей душой ты ощущаешь гнёт,
Не рассечёт их постоянный пересчёт.
Ведь лучше отыскать внутри двора родник,
Чем из потока пить наружных нечистот. 

498.
Не думай, что наш давний верности обет
Подменит близость нам в любви на много лет.
Обет не тяжек сердцу моему, где только ты,
Раз он отводит от тебя любой на нас навет.

499.
Любимый, сердце лечащий как раз,
Найдёт ли лекаря, и дав лечить наказ?
Но золотинка прелести его была б для глаз,
Аллах, как лекарь лекарю в намаз!*

*Мусульманская молитва.

500.
И без меня, ведь полон слов мой рот,
Мне ль нет вестей, кто их вложил с высот?
Мои мечты в словах — яд или медовый сот?
Рождая, знают ли, кто в дольный мир придёт?

501.
Когда, уйдя, почти забыт он всеми дни,
Я в думах: отчего ему лишения одни.
Лишь оттого, что сердцем чужестранец он,
В сердцА сомнения о нём закрались у родни.

502.
Всевышний сам благою вестью если в нём,
Не искра от неё ль в груди становится огнём?!
Чего ж гоним он тем, о вести кто не знал,
Как знаем правый путь, на ложный ли свернём?

503.
Какую б муку от тебя душой я ни терпел,
Она желанней ей — чужих её целенья дел.
Любой безбожник, кто б узнал твою Любовь,
В неё б как Веру обращенья сразу восхотел!

504.
В Огне из-за твоих кудрей бы начался раздор,
В Саду от них мой вскрылся бы позор.
Но без тебя в Саду, как ни был б он велик,
Открылось б сердцу моему, что Отняли простор!

505.
В терпенье жду тебя — у сердца скрыт простор,
Тебе сказать о том — начнётся вновь раздор,
А удержаться — разве камень ждёт стекло —
Нам скажут: «От любви у нас — тебе один позор.»

506.
Влюблённость наша, что сегодня нам в укор,
В МачжнУне* как, и в нас желала бы простор.
Раз нет желаний в ней других, к чему завесы ей?
Ведь быть в завесах для влюблённости позор!

*Герой арабского фольклора, сошедший с ума
от любви.

507.
Кто милостыни от тебя желает, разве тот
От падишаха бы вселенной ждал щедрот?
Из золотинок, для которых Солнце ты один,
Любая, как ни далека, твоих лучей лишь ждёт!
 
508.
Как ты речёшь, кто остр и твёрже был кремней,
Пьян от душевности твоей, становится нежней.
Браслет, из двух твоих кудрей, как руку обовьёт
ЦелИт безумьем мудреца, чтоб стал юнца юней!

509.
Иди, украв глаза, пока из сердца взгляд,
Что мир другим увидит — без засад.
Раз от родни — теперь подальше ты,
То с одобрения её дела пойдут на лад.

510.
Начнёт смеяться сам, спросив: «Чему ты рад?»
Как тот, кто умер, но вернулся в жизнь назад.
Сегодня я не говорю, чтоб не вносить разлад,
Как много на его пути и в будущем преград.

511.
Как сложность, что ж Луне сиять за дымкою густой,
В завесах дома как жених дряхлеет холостой.
Когда б жену, упавшей в яму, видел бы Юсуф,*
Клянусь Аллахом, сам он тут же был бы в яме той!

*Мусульманский Иосиф.

512.
В женитьбе без любви — не в радость и жена,
А в жизни без любви — не в радость и она.
Сто капель с туч уносит вдаль река,
Но и вдали — любовь от сердца не отдалена!

513.
Пока не рухнут медресе и каждый минарет,
Всем каландарам* исполнять их нищенства обет.
Пока безбожие безбожным будет как завет,
Для праведников правды в мусульманах нет!

*Странствующие дарвЕши, отказавшиеся
в нищенстве от большинства предписаний
ислама.

514.
Нет вестника, кто о тебе бы вести был не рад,
Так не скрывай от них, когда придёшь назад.
Ведь даже написал бы ты о Саде, что — ЗиндАн*
Зиндан, где есть след ног твоих — всё ж Сад! 

*Тюремная яма.

515.
Вновь обхватив руками твой халат,
Я губ твоих вдыхаю винный аромат.
А мне скажи ты, мол, останься как пришёл,
И постарев, я б не ушёл — тобой объят!
516.
Да был, из видевших тебя ль, один хоть тот,
Кто б не был восхищён, лишь ты откроешь рот?!
Из тысячи ни одного. Но от родни ль хлопот,
Твой рот палач зиндана глиной не набьёт?!

517.
Не став одним, не знать единства в нём,
Влеченье сердца неизменно день за днём.
Оно исток чего?  Вод Жизни на земле,
Ведь водам водопоев всех не стать Огнём!

518.
Неверный — тот, чей не прельстил ты взор,
Бездушный — тот, тебя кто гонит до сих пор.
Мне ум не нужен, раз народ, в своём уме,
Винить тебя не прекращает за позор!

519.
Мне отвратительна вода, не ставшая огнём,
И кудри, если не смущают сердце день за днём.
Влюблённость наша так добра, не став в нас злом,
Поскольку грёзы об одном во мне и в нём!

520.
Огонь любви согреет всех замёрзших в холода,
Своим пыланьем он растопит даже глыбы льда.
Эй, друг, не осуждай влюблённых никогда —
Вино любви лишит любого всякого стыда!

521.
У рыб нет сытости водой, утекшей навсегда,
Нет рыб, что, если нет воды, насытились б тогда.
Душе же Мира — для любимых тесною не стать,
Ведь у Любви нет пресыщенья ею никогда. 

522.
Чего уж много стало — не прельщает взор,
Но, так как много стало, любят с этих пор.
Когда все сыты чем-то — к сытости укор,
Укор у любящих — цена, что даст за души вор.

523.
В достатке зелий есть, утишить боль от свар,
В достатке стран, где жёлчь в лице, коль стар.
Опасность в правде есть, покуда вся в бреду,
В ней нет опасности, как холод сменит жар.

524.
Кого в могиле я б ни влёк, тот будет пьян,
Пока срок жизни не истёк, тот будет пьян,
Пусть даже в море гонит рок, тот будет пьян,
Пусть в землю лечь себя обрёк, тот будет пьян.

525.
Любой страдать в цепях запретов будет рад,
За дольным миром раз обещан Горний Сад. 
Рекут: пусть выпивший вина не будет пьян,
Но выпившим — пьянеть — дороже всех отрад!

526.
Как ты ослеп бы, попугай привлёк твой взор?
Как сердцем б помягчал, не влёк бы в смерть надзор?
Как печень в горе бы своём огнём вина извёл,
Что о страданиях души бы значил разговор?

527.
Мне мерзок каждый победителя рубин,
Любовь мерзкА, что длилась день один.
Мне мерзок жалким подаяньем властелин
И праздник, как конец поста объявит муэдзин.

528.
Не привлекай сердца других к своей груди,
И не гляди душой, когда меж ними посреди.
Беседы наши пощади — они как Первосад,
Не покидай его, раз пьян — пока не уходи!

529.
Когда б сердца к сердечной чаре пыл не влёк,
Тогда б не влёк к небытию и времени поток.
Ей-богу, эй, ловец любви, весёлый голубок,
В места те часто не влекись, где одинок!    

530.
Твоей любви разумна страсть к чему?
В отраве ощущать мне сласть к чему?
Мне говорят: «Ты ноги цепью обвяжи!»
Безумцу сердцу с цепью пасть к чему?

531.
Чтоб не ушёл, хотя и гонит вновь навет,
Молю кумира я, напомнив верности обет.
Ведь искусает губы все, куда бы ни ушёл!
Кто он? Кто будет, пусть уйдёт он или нет.

532.
И тот, из тысячи влюблённых розоликих, Сад,
Благоухавший цветниками их услад,
И с золотой водой в нём тихий сонный водопад,
Залогом были, чтоб Ему вернуться вновь назад.

533.
Что было бы в игре у нас, коль бег твой в ней унять?!
Что, если б в нарды на прощанье не играть опять?!
Мне от тебя лишь жар у губ, и слёзы, тень от ног,
Но, если это наше всё, что возвращенье вспять?!

534.
Сказал б подлунным: ошибаясь, не зови Луной?!
Сказал б у шахов: а не крови ль все одной?!
Когда б меня спросили: «Поздно ль восходить?!»
Что значит поздно Солнцу, что всегда со мной?!

535.
При ясной правде для чего за ней надзор?!
При сладкой правде соли слёз ли ищет взор?!
Что ж Солнцу не сиять с высот с тех пор,
Как обвинят, что от него кругом позор?!

536.
У правды древности в заветах нет примет,
К чему орнамент на кошму, чей чёрен цвет.
Во что уверуют глаза, не вера для сердец,
Известно, что огнь в воде свой гасит свет.

537.
О эта прелесть губ, когда у нас разлад,
Как оба мира бы манили ими для услад.
Как станет тесно сердцу, на Луну взгляни,
И я за Шамсом Табризи ей тоже буду рад!

538.
Домашний скарб ли Душу Мира так теперь увлёк?
Но сидя дома, где ж полёт, чтоб был высок?
Забыть тот день, когда ты стал Луною мне,
Чтоб пальцем тыкали: сменил вселенную на прок?!

539.
Мудрец, а ты, любя, в разлуке б не был сир,
Когда вдали бы был кто для тебя кумир?
Я поясню: я без тебя — слепец-кафир,
Чтоб я прозрел, устрой как лекарь пир!

540.
Нам от Начала мира всем дана любовь,
Как жить в любви искать нам вновь и вновь.
А воскрешению из мёртвых если вскоре быть,
Эй, не влюблённый, в нём себе отказа не готовь!

541.
Мечтая скажут: «Ах, попасть бы в Горний Сад,
Там пить вино —  для нас награда из наград.
Мы здесь с Возлюбленным сидим рука в руке,
А не грозит ли там нам вновь в любви разлад?!

542.
Влюблённый, кто из-за жеманства всё ещё один,
В любви как девственник из молодых мужчин.
Чего ж жеманиться, раз сердце отдаёшь,
Юсуфа тронул бы Якуб лишь снежностью седин?!

543.
Хочу я музыки, чтоб пьян любимый ёю был,
Чтоб на руинах пуще свадьбы был бы пляса пыл.
Аллах, пусть он не будет шахом или будет шах,
Ему мои объятья дай, чтоб сердцем не остыл!

544.
Тот трезв бывает, кто пьянеет, если пьёт
И пьяный щедрою рукой всё раздаёт.
Кто скрыто пьёт — смущён, спроси о том,
Как тот, спустившийся с заоблачных высот!
 
545.
Любая жизнь — хозяин тех, кто ею наделён,
И так же — смерть, черня, и так же — сон.
Вода бывает также ядом, омрачив тебя,
Но просветлеешь ты от яда — стал водою он.

546.
Газель бежит — за нею лай собачьих свор,
Увидя барса, скачет конь во весь опор.
Как много бегал, столько жил увидит взор,
Иль бег для сил нам дан, одолевать позор?

547.
О, никогда не говори, что путник не придёт,
Исо* не ждущий, лишь об этом открывает рот.
Поскольку ты заветной тайною в пути,
Прихода срок таи от тех, в ком зла расчёт.

*Мусульманский Иисус Христос.
 
548.
Тот, на тебя кто обратит свой ясный взор,
Как правоверный зрит кафира с этих пор.
Пока такие лишь глаза вокруг тебя,
Им не увидеть тайн твоих, а — лишь позор!

549.
Коль держишь путь, тот крив бывает иногда,
И смерть, и жизнь определяются тогда.
И, хоть вселенная кривого чаще не вместит,
С тобой ли, без тебя — кривое видится всегда!

550.
На золото наносят чад, чтоб как покров
Хранил бы чернью в доме от воров.
А, так как золото любви краснО, его
Ногою втопчут от воров во грязь дворов!

551.
У зверя тягу к болтовне весной рождает гон,
А тайну всех ветвей хранит любой её бутон.
Глаза у многих жмурит жар весенних грёз:
Исторгнуть из груди друзей сладчайший стон!

552.
Пока ты сам с собой, тебе пути возврата нет,
Тебя не станет, но для глаз не пропадёт навет.
И чистым б ты пришёл — в ответ из двух миров
Укажут пальцем, что для встреч, не снят запрет. 

553.
Душа, играй, раз близость с ним не даст рука,
Ведь из фиала не дают у пьяных молока.
В том месте, где поодиночке вместе пьют,
Ведь ближним и глотка вина не дать издалека!

554.
Эй, сердце, что ж в петлю пути идёшь опять,
Ведь с виселицы не вернуться будет вспять.
Пока летит не против ветра птица, ей
Ведь перьев крыльев никогда не потерять!

555.
Как крепко он меня обнял, увидев у дверей,
Как он смеялся, в дом к себе ведя меня скорей.
Как притянул меня к себе усладою услад!
Эй, умники влюблённые, так кто его добрей?!

556.
Сегодня ночь не та, чтоб дом покинуть в ней,
Вновь от любимого уйти путями без огней.
Сегодня ночь всего того, что дорого душе:
В огонь любви уйдя, пылать ещё сильней.

557.
Любившие, любя, уйдут, как ты уйдёшь, любовь,
Уйдут, хотя из глаз как ран в слезах польётся кровь.
Но я останусь у дверей твоих под стать земле,
Куда другие ветром лишь придя, уйдут им вновь.

558.
Любовь, что ты у душ душой, желанной столь?!
Любовь, иль ты для всех солонок мира соль?!
Любовь, иль золото, где ты, твоя хранит юдоль?!
А скрылась — в песнях всё тебя отыскивает боль?!

559.
Любовь, что всем тебя вдруг стало не хватать?
Ведь все твои вокруг, что ж ревность в них опять.
Ты ж в доме, что же у дверей тебя всем сторожить,
Ты что же: всем младенцам рода их родная мать?

560.
Бутоны роз все в каплях после гроз,
В глубинах сердца собран жемчуг слёз.
С роз капли отрясать, и лепестки падут,
Но без надежды нет несбыточности грёз.

561.
Любовь, как войско, что в крови от сеч,
Смой пыль разлук — наш острым будет меч.
В моей груди реке блаженства не истечь,
О том любимому скажи, кто избегает встреч.

562.
Когда в расчётах ты один в любую ночь,
У душ в ней место, быть чтоб вместе смочь.
Ведь за чадрою ночи, как юницы, ждёт любовь!
А не прийти — усы от муки вырвешь прочь!

563.
Всем тем, кто праведный тебе укажут путь,
И тайн твоих известны смысл и суть.
Их нечестивые дела не могут отвернуть,
Поскольку времени поток несёт в себе и муть.

564.
Удел, как Правду постигать, одним дарвЕшам* дан,
По Правде жить как — научить способен лишь ишан.**
Раз хочешь ты, чтоб золотым из меди стал сосуд,
Алхимии*** ишаном стань, обняв её за стан!

*ДервИши у европейцев.
**Глава суфийского тариката (братства)
***Намёк на женитьбу Шамса на знакомой Руми
Кимиё (значение имени: алхимия).   

565.
Законников, пугавших плетью всех пьянчуг,
Вдруг видят пьными самих все пьяные вокруг.
Раз горожан теперь не взять за пьянство на испуг,
Его пороком признавать иль высшей из заслуг?

566.
Бывают птицы — только для охоты львов,
Что не бегут от них, как ты в расчётах слов.
Всегда в покое ждать, что город ты займёшь,
Тогда нам не сносить с тобой своих голов!

567.
Что прах из рук, голов и ног — кто изумлён?
Что из пьянчуг, слепцов дорог — кто изумлён?
А тот, кто чист душой, умершим в прах не лёг?
Ишанов прах что дум итог — кто изумлён? 

568.
Любовь, твой в чарах видят — пери лик и стан,
Желанней перстня ты, которым славен Сулайман.*
Ты в персти мира свет души, что от Творца ей дан,
О нас с тобой известно птицам и из дальних стран!

*Мусульманский Соломон.   

569.
Я  там сижу, где все старейшины родни,
Покуда чада над тобой ни просветлеют дни.
Не думай о пороках сам — ишаны* ведь на то,
Что думать, раз всё знают лишь они одни.

*Главы суфийских тарикатов.

570.
Я связан с родом, что свои лишь ценит семена
И сердце рода очищает, коль на ком вина.
Родня лишь родового древа книгу признаёт,
Где предков в перечне одни «святые» имена.

571.
Когда безумцем от твоей любви я дни,
Похлеще дэва,* всё творю безумства лишь одни,
Я повеленья твоего калАма** сердцем чту,
Гласящее: хаджи не посещать диван***родни. 

*Персидский бес.
**Тростниковая палочка для письма.
***Здесь: в значении родового совета.

572.
Глаза, чей взгляд алей тюльпанов от невзгод,
В кровавом плаче сотрясают небосвод.
Тысячелетнему вину так ум не помутИть,
Как той любви, что длилась только год.

573.
Реке мой  не насытить взгляд, что делать мне?!
От цветников роз нет услад, что делать мне?!
Любимый извинится вновь — его увлёк расчёт,
А мне терпеть в любви разлад, что делать мне?!

574.
Любимому, тебя кто вечно ждёт, как быть?
Ждать ночи свадьбы напролёт, как быть?
Пусть хоть безумцем припадёт к твоим кудрям,
Кому цепей их сладок гнёт, как быть?

575.
Когда б уж сердце не согрела мне твоя щека,
И как даров твоих лишила б ласок всех рука,
И я без них в могилу б лёг — над ней б века
Плач плачей одного тебя лишь звал из далека! 

576.
Все дни, когда сердца в мечтах танцуют во дворах,
Душе что делать, ведь всё в танце даже в ста мирах.
И уж не скрыть сердца завесам всем тогда нигде,
И плоть теряет в танце страх, что превратится в прах!

577.
Всё к новому и новому, раз нов восторг пока,
К чему вьюк старости, хребет прогнув у ишака.
Так крикни: «Плоть, ты износившийся хомут!»
И сердцем новое узри, взглянув за облака.

578.
Я пил шербет бы только сердцем день за днём,
Чтоб горечь позабыть от всех ушедших в нём.
Но о любимом помня, сердце полню я вином,
Раз в опьянении клялись, что мы любовь вернём.
 
579.
Что от любви прольётся кровь, но погляди,
Как это душу  выбивает из моей груди!
Пусть и кафир, но сладкогуб раз так —
По воле свыше ждёт спасенье впереди!

580.
Тот облик твой, что ночь мне делал днём,
Бессчёта стужей их объял расчёта в нём.
От мук женитьбы у тебя я слеп как сто слепцов,
Но ночью не согреться мне слепым перед огнём.

581.
Тот, кто мне б истину открыл как дивный дар,
Гадать бы по бобам меня отправил на базар?
Ведь отвращенье у меня к базара всем делам,
Я  с тем, кому торговля не предмет для свар?

582.
Когда бы на тебя хаджи навеял долгий сон,
Я б не был тем, кем ото сна ты был бы пробуждён.
Любя — как яблоню трясут, чтоб собирать плоды,
Раз зреть любви плодам во сне, храним мной будет он.

583.
Вращая Жизни Колесо, раз ищешь прок,
Ты похотливости в том обретёшь порок.
Едва вином пьянить шербета стал глотОк,
Уже возлюбленный другой тебя собой увлёк.

584.
В том, что о пьянстве у влюблённых ведомо властям,
Сердца родни вини, пристрастные к страстям.
В любом роду есть виды самых разных птиц:
Галдят лишь галки, попугаев тянет как к сластям!

585.
Твоих кудрей накала лала сладостный отлив
Уносит душу в небеса в порывах сонма див.
Не удержать её теперь уже ни чьей рукой?!
А тело заберёт родня, ногой добив?!

586.
Из сахарного тростника, душа, и най ведь твой,
Смотри парча — её узоры с шелковиц листвой.
Не торопись, душа, своё терпенье прояви,
Быть может, и незрелый плод будет сладить халвой!

587.
Когда бы стали в двух мирах играть УшшОк,*
Сто лет бы звук его миры вновь к единенью влёк.
Как аромат в тысячу мест доносит ветерок,
Так в море сердца сонмы душ нашли бы их исток!

*Музыкальное произведение о влюблённых.

588.
Когда владыками всех вод бы виделись киты,
Когда богатства б все вместили взоры нищеты,
Когда бы леопарды мчались по пескам пустынь,
Тогда Ушшок всех потрясал бы счастьем красоты!

589.
В павлина нае* видят блеск твоих красот,
В Симурга** нае без тебя тебе его почёт.
В стрел нае звуки на тебя охот,
Что ты за птица? Раз твой най к тебе влечёт!

*Короткая свирель.
**Вещая птица персидской мифологии.

590.
Хайдар как лев — во всём пример одним,
Что от кумира род их, дорого другим.
Любовь как скажет: «Нужен Друг в пути.»
Спроси: «А многими ли най его любим?»

591.
Повсюду в мире, где нам сеять верности зерно,
Им будет полнится и нашей верности гумно.
Везде, где беды наем с бубном гнать заведено,
Ликует радость беззаботно с счастьем заодно!

592.
Не отправляйся в путь один, когда кругом разбой,
На душу, что у всех одна, бегут враги гурьбой.
Душе ли Мира гостем быть у душ её врагов,
А слабоумных много в мире, чтоб сравнить с собой!

593.
Я тело умерщвлял моё с аскетами руин,
Я, пьян и буен, бил его, как без вина кувшин.
Я все пути руин прошел, чтоб видеть Лик того,
Кому с путём к Небытию путь к Бытию един. 

594.
Кому в науке о женитьбе виделся разлад,
Ещё до пира, пользе в ней всем сердцем рад.
Для продолженья рода нет теперь преград,
Душа же Мира вновь в роду свободна для услад! 

595.
Что ж восхвалявшие сердца теперь грустнЫ,
Как сотни туч заволокли б сияние весны?!
Эй, скрыв, Зухра,* горою Каф** всем радости открой,
А то и бубны у певцов уже впадают в сны!

*Чангистка, ставшая за изумительную игру,
вызывавшую зависть других, звездой (Венерой).
**Мифологическая гора опоясывающая весь мир.

596.
С дурною славой много мир исчислил ли имён?
Как много мук терпеть, чтоб прекратился гон?
По алфавиту сколько слов готовят мне урон?
На сколько я шагов ещё от смерти отдалён?
 
597.
Где сам Юсуф,* раз видящие мир — Якуб?**
Терпеть как долго, без покоя каждый ведь — Аюб?***
А убивающие сердце, затоптав его живьём,
Не на собранье ль о душе, где яд ей в пене с губ?

*Мусульманский Иосиф.
**Мусульманский Иаков.
***Мусульманский Иов.

598.
Из двух кудрей твоих на мне оковой амулет,
Мой в жажде стон от губ твоих, где их шербет.
Эй, ты же дал со мною вместе верности обет,
Чего же горечи разлук конца и края нет?!

599.
Те, от добра кого к кумирам стало так тянуть,
И мне в развалины кумирни указали путь.
Кафиры сердцем, кровопийцы, мрази жуть,
Теперь рекут, что в аскетизме набожности суть.

600.
В тот день, когда позолотили счастьем небосвод,
Слепило золото влюблённых как любви исход.
Не будь же тем, кто о любви всё знает наперёд,
Ведь позолота свыше нас спасает от невзгод! 

601.
Того, в науке кто возвышен был умом,
И был за то причислен к серости потом,
Как и того, кто голову всегда держал пустой,
Накажут вместе за безверие кнутом!

602.
Все те, сгоревшие в огне своей весны,
Чья милость их глазам дарила явью сны,
Нам в облачении, из гАнча,* лишь теперь
В кокетстве стали всех желаний их ясны!

*Вид керамики.

603.
Нет не пленённого твоей слепящей красотой,
Нет чаши на твоём пиру, оставшейся пустой.
Душа! Хочу я кровь мою всю напитать тобой,
Чтоб губ твоих медовый дух обрёл бы в ней постой!

604.
Не стало милостей твоих, забыт обет,
За всеми муками не видится просвет.
Для войск твоих, чтоб мир завоевать,
Уже дарвЕшей сердцем в мире нет.

605.
Нет войск моих и ополченья для побед,
Чем я живу, в том не осталось наших бед.
Всё это ново: что-то сжалось в голове,
И нету  вздохов облегченья от бесед.

606.
Что ж убывает-тает так опять Луна,
Что вскоре ангела лицом не будет и видна?!
Нет-нет, куда исчезнуть ей?! Кто был Луной?
Душа, привязанная к ней, не будет вновь одна.

607.
Опять донёсся и исчез твой аромат,
И где мне ждать теперь его возврат?
Ведь аромат твой раньше был и наш,
Иль станет нашей он последней из утрат?

608.
Ни вздоха от твоей любви для слуха больше нет,
В душе от неземных услад — один угасший свет.
Теперь и в памяти любви всё потеряло цвет,
Пусть всё бесцветно — не забыт наш верности обет.

609.
Живой водою Другом все исцелены,
И в красоте его, как роз, колючек нет вины.
Рекут: «Для сердца в сердце дверка есть.»
Но дверка что, где ни одной уже стены?!

610.
Эй, прелесть, там, где ты, не место ль для сердец?!
А к свету твоего лица путь лёгок наконец?!
А скажешь, мол, меня привяжет лишь кто мудр,
Но, глядя на тебя, ли мудр останется мудрец?!

611.
Я лук натягивал, не покладая рук,
Сказав: «Молчи! Избавит нас от мук.
Как выпущу я из него мою стрелу,
По оперение войдёт в цель всех разлук!»

612.
Торговец сладостями лал б продать сумел?
Вселенная что скрыта — винопийц надел?
Я имя называл, но нет поруки в нём:
Я с тем себя связал, кто говорить не смел!

613.
Шах виден лишь, когда корону он  надел,
Без горла и без языка что ты бы съел?
С тем, кто в словоторговле видит свой удел,
Я был бы связан, если тот бы онемел!

614.
И глыбе, из сластей, не стать кувшинчиком услад,
В живой воде не ищет жемчуг моря взгляд.
Решил: от тяжких вздохов всех  избавлюсь наконец,
Как стал — и вздохов облегченья нет назад.

615.
Эй, хватит скрытому хвалений всех бесед,
Будь ты и суфий, и знаток, и сердцевед!
Вблизи ль,  вдали ль  в сердцах как непокой,
За скрытым кроме сердца явно кто пойдёт вослед?

616.
Ликуй! Эй, сердце, ведь пора целения сердец!
Одною радостью дыши, разлукам всем конец!
Любимый сам себя Влюблённым сотворил,
И миру явлен для любви, как и желал Творец!

617.
Без моря чистоты души наш жемчуг — сонм камней,
Душе мир тесен, как Души нет Мира в ней.
Как Друг заботой в душу сердца лаского проник,
В ответ ей свет его души в моей душе видней.

618.
Сегодня у твоей души на сердце ясный взор,
И удовольствием с весельем полнится их двор.
Но поясница так стара, что валит сердце с ног,
И, что твои ступнИ не бубны, им несёт позор!

619.
Пришёл в другой раз с печенью больной опять,
Встав на ноги, ушёл несчастным, но вернулся вспять.
И так за тягу чужеземца, с пылкою душой,
Люд, и при с ангелом женитьбе, стал вновь обвинять.

620.
В другой раз с печенью больной пришёл опять,
Встав на ноги, ушёл несчастным, но вернулся вспять.
Вот так от сладостей на блюдах отгоняли б мух,
Но их, до сладостей охочих, разве прыть унять!

621.
Я посох взял, затем мне уд* в ладони лёг,
Зло причинил кому — простить мне смог.
Пусть утверждают, что в пути отраду не ищи,
Но мне отрадою в пути — любая из дорог!

* Музыкальный струнный инструмент.

622.
Мы были связаны, теперь нет этих пут,
В груди нет сердца, там для мук приют.
Мы были пленники цепей твоих кудрей,
Теперь же шеи нам обвил петли хомут.

623.
В божественной любви для нас — в нехватке суть:
Ведь без души куда идти, к другой душе раз путь.
На Землю с Неба от Начала всё лишь с тем пришло,
В  Конце назад с Землёю вместе в Небо чтоб вернуть! 

624.
С душой у сердца как в горячке спор,
Поставив точку, каждый прав с тех пор.
Хотелось только правоту свою им доказать,
Но доказательств нет,  лишь обвинений сор.

625.
Любимый, в думах кто, с недавних пор
Стал с ними часто уходить на гребни гор.
Спросил я: «Что свои обрезал кудри ты?!»
Он: «Много их — за головой надзор!»

626.
Ни у кого, что Сад твой лик, нет к ревности причин,
Что чара твой любви ночник, нет к ревности причин.
Известно: ревность при любви — лишь вызывает сон,
Не спи — тогда и в том, что сник, нет к ревности причин!

627.
Никто б не знал про милость шаха, если б в срок
Того бы, без ума и сердца, к дому путь не влёк.
Безумцем кто бы у себя  на миг твой  лик узрел,
С тех пор о нём, пусть и вдали, как исцелённый б рёк!
 
628.
Меня безумием Мачжнуна о, не покинь, любовь,
Ста душ одно дороже сердце, течёт его где кровь.
Аллах свидетель, воды жизни от мук любовь спасут,
Струясь слезами у влюблённых, и вновь, и вновь!

629.
Я так взбешён, как бык небес, что их не смог тянуть,
Да я безумней чем Мачжнун, к любви теряя путь.
Поскольку и твоя душа — моя, скажи ты ей,
Чтоб вместе быть, а не тянуть, любви ведь в этом суть!

630.
Известно что: «Любовь, придя, в начале дни
Влечёт друг к другу сотни душ, когда они одни.»
Теперь послушай, о любви что говорят вокруг,
Вот эти разговоры все влекут нас от родни!

631.
При каждом слове кто, эй, друг, любимого убьёт?!
Ещё любим? Иль твой недуг любимого убьёт?
Ты другом не бери меня, бери меня врагом,
Любой, круша врагов  вокруг, любимого убьёт!?
 
632.
Тебя твой трезвый ум своею трезвостью убьёт,
Что в горькой доле ты угрюм, угрюмостью убьёт.
На виселицах их враги у шахов всех эпох,
Бессонница от вечных дум и без петли убьёт.

633.
И тысячу сердец собой один твой взгляд убьёт,
Одно рыданье в нём — их всех как яд убьёт.
На виселицах их враги у шахов всех эпох,
Тебя ж без них нарциссов жар зрачков-плеяд убьёт!

634.
Где чистоту души хранит в сообществе зарок,
Не редкость — видеть и животности порок.
А если он разоблачён, что ж вновь собой увлёк,
Что ж прятаться нам от любви, чей чист исток?!

635.
Душой ты знаешь, беды в жизни чем привлёк,
Имея беды, в жёнах видят их исток.
Беда, ножом в тебе торча из ран души,
Оставит лезо, как мечом отсёк ты черенок!

636.
Когда я выстрелил, хоть выстрел был высок,
Стрелой я рок на сердце чистое навлёк.
«Начало в том судьбы иной!» — ты с жаром рёк.
Моя стрела мне показала, где судьбы исток!

637.
Раз многими путями ты на свете измождён,
Вслед за одной  не укажи в другую из сторон.
В людском с людьми сам человеком будь,
А если ангел — то укрась собою небосклон.

638.
ДарвЕш,* кто нам о тайне тайн сокрыто рёк,
Её даря, зрит в торге с миром наш порок.
Дарвеш не тот, кто хлеба выпросит кусок,
Дарвеш, кто душу нам дарить себя обрёк.

*Так на таджикском языке зовётся тот,
кто у европейцев зовётся дервИшем. 

639.
Торг ночью стих, как зазвучал сердцам Ушшок*,
И мир с добром и злом его куда-то как истёк.
Когда сердца в крови сокрыто держат путь,
Так свыше глас речёт, что мук их вышел срок!

*Музыкальное произведение о любви.

640.
Любовь пришла, затих лишь торг о ней,
Беспечно я сгорел дотла от всех любви огней.
Пусть страсть твоя тысячу раз меня опять сожжёт,
В виденьях чтобы этих дней я стал тебе видней!

641.
Душа,  мечтай его душою тоже ты,
Когда откроется вам счастье красоты.
В Луне в ущербе светит месяц с высоты,
И в нём залог её слепящей полноты!

642.
Любви не будет без низин и без высот,
Без потрясений ото зла и радости забот.
В любви и жертвенности шейха и мюрида* нет,
Когда и плутовство, и спесь берутся в ней в расчёт.

*Духовный наставник и ученик. 

643.
Я сердцем так хочу вобрать твою всю горечь мук,
Твои страдания унять сплетеньем наших рук.
Эй, сердце, раз без сердца ты, всю боль его вбирай,
Пока ни взглянешь на него вновь после всех разлук! 

644.
Всё ж слушай, пусть ты слышать и не рад:
Про близость, якобы несущую распад.
Заставь молчать, ведь есть надзор у стад:
Ишан* не видит зла — у всех приветлив взгляд!

*Глава суфийского тариката (братства). 

645.
Когда любимого из смерти было б не вернуть,
И душу бы отдать другим, любви продолжив путь,
Про настоящую любовь что было бы сказать,
Ведь не поя живой водой, не знать в чём жизни суть.

646.
Вот тот бы идол плутовства от нас сбежал,
Чей нас, влюблённых, разлучил опять оскал.
Мы от ума его, как будто каждый пьян,
Хоть ум от пьяного бежит, вина завидев лал! 

647.
Влюблённых дело — песни распевать,
Своих кумиров славя  лик и стать.
У нас: зерно как уберечь любви — опять ,
Иль как им в лавке дома торговать, где тать.

648.
В хлебопекарнях не из каждой печи пыл,
А вдруг войди ко мне — мой б хлеб горячим был.
Но даже тёплою зимой, как ты прийти забыл,
Раз верности обет нарушен — дом мой стыл.

649.
Та птица, кто весной, токуя, выйдет в сад,
Должна другим быть всем отрадой из отрад.
А спрячет голову — жди взбучки от других,
Что спесью в голове во всё внесёт разлад!

650.
Те дни весны, чьи облака придут с дождём,
Влекут влюблённых, чтоб им быть вдвоём.
В лице любимого влюблённость так чиста,
Как и у роз, что отразил весенний водоём!

651.
Когда б страдал тот, кто с тобою счастлив был?!
Во всей вселенной твоего лишь Солнца пыл.
Как тайной мира скрыть сияние светил,
Из памяти изгнать ли близость хватит сил?!

652.
Ответь — сказав: язык на близость нам
Не дан, как всё в Начале двум мирам,
И, не клянясь Аллахом, вспомня Книгу, там:
Не с языка ль слюной из праха вылеплен Адам?!

653.
Хоть сердца б золотинка, что в груди была,
Мне без твоей любви жизнь очень тяжела.
На завитке волос на память узел на узле,
Безумец — мудрому теперь как похвала! 

654.
Когда печалиться тому, кто радуется всласть?!
А сердца колосу, что брошен, как в печаль не впасть?!
Печали где кроме земли посеять семена,
Чтоб не взошли под небосводом как напасть?!

655.
Твоей уловки хватит нам, обет храня,
Чтоб ты стал весел, хватит песен у меня.
Чтоб нас убить, да нужен ль острый меч?!
Мне хватит голову пробить копыт коня!

656.
Какую б брань из губ твоих ни услыхал,
Я вижу в них, огонь вместивший, лал.
Подвыпив, слыша брань твою, шепчу в фиал,
Что ветер треплет розу, был чтоб ал накал!

657.
Будь оба мира только парой, из колючек, блюд,
Чего страшиться их — для них ведь есть верблюд.
А если душу мира грязью сплетен обольют,
Любовь поднимет, чтоб очистить, честный люд.

658.
Моя темница — мне спасения оплот,
Моя вся мразь — защита мне от нечистот.
Мой острый меч повсюду жизнь несёт,
Мой изумруд не от налоговых щедрот.

659.
Терпение любви во благо, если ей объят,
Иль нетерпение в любви не суть её утрат?
Пока не любишь ты колючка, роза — как влюблён,
Лишь за рожденьем роз пьянить нас будет аромат!

660.
С другими вместе нам смеяться, дав обет,
И от других смех слышать нам теперь в ответ.
Мне плакать тяжелей, когда вина уж нет,
И сердце жарит как кабоб любви запрет!

661.
Когда же жало прекратит в питьё тебе лить яд,
Когда противоядье дашь губам моих услад?!
Эй, раз алхимик* беззаветный ты такой,
В кипенье сладость извлекай, а не один лишь смрад!

*Скрытый намёк на молодую жену Шамса Кимиё,
чьё имя имеет и значение: алхимия.

662.
Хоть быть вблизи, иных не надо сердцу ведь утех,
Нет мыслей о души заботах на глазах у всех.
Клянусь, Аллах, не вспомнить даже в чём наш грех,
Но скрытно помню я лицо и сладкий смех.

663.
Ну а безумца нет в народе ли каком,
Кто по базару вечно ишаком влеком?
Безумцем станет тот, кто узнаёт его,
Да и до нас любой безумец нам знаком.

664.
Мне наставлений всех твоих доносит аромат.
Что я пойму? И у небес есть для молитв халат.
А где Юсуфа* наставлений сладкий дух зерна,
Иль наставления твои и мне его хранят?

*Мусульманский Иосиф.

665.
И солнцу б  твоего лица коснуться поскорей,
И ветерку быстрей похвастать меж твоих кудрей.
А тот разумник, кто устроит в городе вам жизнь,
Сойдёт с ума, женитьбу видя, у твоих дверей!

666.
Что в близости с тобой у нас порок?
Но над твоей душой невластен даже рок.
Тебя запугивают, чтоб не дать дышать,
Будь сердцем стоек, в этом зрения исток!

667.
Лишь стоит в чару глаз твоих взглянуть,
В твоём лице к лазури свода виден путь.
Где светит Солнце, будь в тени его кудрей,
Там душу золотинкой крУжит счастья суть!

668.
Тот, кто в любви без споров Друга обретёт,
Найдёт ль поддержку у учёных и почёт?!
Взглянув на краткость жизни, Друга лишь ищи,
Поможет только Он, раз в сердце тяжек гнёт!

669.
Пока совместно в сердце нам веселие дано,
Не накреняй фиал, чтоб не пролить вино!
Где во вселенной тлен, будь с ветром в голове,
Тогда исчезнет страх, что станет вдруг темно.

670.
Как в «ЗерафкАнд»* б примешанный «ИрОк»,
Ум — в сердце, их из формы прочь бы влёк.
Я пламенем огня встаю, чтоб боли одолеть,
Хотя не в каждом вспыхнет пламя, если рок.

*Музыкальные стили. 

671.
Твоей любвью наша вся взволнована река,
Чего ж вдали от ног твоих несут дождь облака?
Где молния твоей любви вдруг в земдю попадёт,
В клубах дым  к небу виден мне издалека.

672.
Терпеть и ждать, хоть жар души уже мой сжёг халат,
И души всех, в моей душе горя, ждут твой возврат.
И если я кричу, что жду, мой рот огнём объят,
Что рот?! Когда и оба мира в пламени утрат!

673.
Эй, первым кто очаровал твой взгляд,
Соль от кого, когда у вас в слезах разлад?!
А тот, кого ты попугаем чтишь сейчас,
Что сахаром глаза тебе засыпал для услад?!

674.
Под тяжестью твоих кудрей склонилась голова,
Эй, засучи, когда что ищешь, лучше рукава!
Едва услышав все мои столь ясные слова,
Ты земли стал искать на то пригодные сперва!

675.
Не чтит кто Солнце, тот в поклоне умрёт перед тобой!
В чьей печени жар от Луны, тот в стоне умрёт перед тобой!
Тот кипарис при розе и фисташки лоне умрёт перед тобой!
Тот с сердцем в боли, если ты на небосклоне, умрёт перед тобой!

676.
В тот день, когда моя душа Сатурна путь займёт,
И тело испрашит моё земли могильной гнёт,
Едва начертишь ты перстом на прахе: Встань!
Вновь тело душу призовёт с заоблачных высот.

677.
Не допускай в себя печали вечный гнёт
И искушения, что мир к греху ведёт.
Иди и пей шербет любви и день и ночь,
А то решением суда набьют землёй твой рот!

678.
В дни Мира поиска весь человечий род
Найдёт себе из жизни также радостый исход.
Раз кровью меч не обагрён из года в год,
В Огонь отправит миролюбца ль небосвод?

679.
Лишь в небесах твоя любовь то место обретёт,
Где не отыщет уж её и всех напастей гнёт.
Как превратится в мир душа, слепя с высот,
В душе как в мире обретёт любовь оплот!

680.
Влюблённым пить вино, как разлучит беда,
А то не спрятаться умом от мук и от стыда.
А мне где пить вино?! Раз пью его когда,
Не знаю: занесёт меня безумие куда?!

681.
Мудрец, а суфий хочет есть помногу, так как худ?
А ест раз в день он для своих страстей остуд?
Пусть он граната ест цветы и роз с красивых блюд,
А то жуёт свою печаль, колючки как верблюд!

682.
Опять кудряшка та пришла и все другие вслед,
Опять с собою принесла нам сотни новых бед.
Эй, ты, Луна, Зухру-Венеру высвети в ответ,
Бей в барабан, зажав меж ног, шла чтобы для бесед!

683.
Вглядись, кто стал мужчиной, а кто нет,
Мужчина тот, кто не нарушит взятый им обет!
В нарушевшем обет — мужчины нет примет,
В мужчине мужество растет на зло в ответ!

684.
Что Дух Любви умрёт, кто вдруг заголосил?
От злопыхательства умрёт ли Чжабраил?
Эй, тот, ИблИс в ком к склокам раздувает пыл,
Ведь ШАмса ТабризИ сломить не хватит сил!

685.
Мудрец, взирая в сердце мировой любви,
Что из него изъять мне нужно, назови?
И в смертный час от отвращенья отведу я взгляд,
Уйдет любовь из сердца если, где душа в крови!

686.
Взгляни на этот благодатный, дивный Сад,
Благоухание цветов — в нём знак услад.
Как кипариса стройный стан чарует взгляд,
А воскрешать из мёртвых смехом — роз обряд!

687.
Я от бесед с тобой стал молчаливей всех,
Без дел я от услад с тобой стал впавшим в грех,
От всех сетей твоих в дом сердца я бежал,
Но ты и сердце превратил в ловушку для утех!

688.
Когда я с кровью слёзы лил, мне сладок был твой смех,
Без связи с миром ты связал меня им крепче всех.
А где теперь все заверенья, что звучали мне?
Меня ведь сделали они тем впавшим в грех утех!

689.
Спросил: «Душа, душой не издаёшь ты стон?»
«Как тело душу не покажешь.» — молвил он.
Я вновь: «Капуста ты морская?» Он мне: «Цыц!
И головной платок мне в камень превращён!»

690.
Певец, желая радость петь иль смертной муки стон,
В надежде, что вознаграждать других, и призван он.
Как только дивной чарой пенье не берёт в полон,
И наголовный твой платок, как в камень превращён.

691.
Сегодня утренней зарёй с вином нам мускус дан,
Найти б где водопад его омыл бы юный стан.
Вставай! Что спать, когда ты миром к жизни зван,
Ведь благостыни аромат уносит караван.

692.
Нам с мускусом сегодня ночью льёт вино сакИ,
Сердца нам полня верой в счастье щедростью руки.
Он лал вина потоком льёт безудержной реки,
Чтоб нас к безумию влекло рассудку вопреки!

693.
Кто о бессмертном крикнет как невежды: оно умрёт?
Кто предречёт ему и нас лишит надежды: оно умрёт?
Лишь враг,  кто с крыши, рвя одежды, к нам воззовёт
И известит, смежив от злобы вежды: «Солнце умрёт!»

694.
А сердце, что в печаль погружено,
Когда же будет в мире радости оно?!
Устал я им смотреть на смертный час:
Прашится сердце, а душе то всё равно!

695.
Взгляни на землю, ведь мы тоже станем ей,
Пока есть облики у нас, есть зависть в ней.
Ни ей не будет лучше в нас, ни нам в земле,
И, может, облик нам земля вернёт в один из дней.

696.
Хоть набожен, безбожен, чист, с осадком ли на дне,
Хоть и старик, но и ребёнок я при седине.
Когда умру, не говорите «умер» в тишине,
А то скажу: «Был мёртв, но Друг дал жизнь вновь мне!»

697.
Бывают дни: у душ с сердцами меж собой разлад,
Тогда должны все души вновь вернуть любовь назад.
В пути любви любим раз ты, эй, будь поддержке рад,
Взглянув назад, чтоб не увидеть только смрадный чад.

698.
Хотя я чист, но чист с осадком как в вине,
Хотя старик, но и ребёнок я при седине.
Когда умру, не говорите «умер» в тишине,
А то скажу: «Был мёртв, но Друг стал жизнью мне!»

699.
В какую б сторону любимый ни был занесён,
И плоть мою с душой несите в ту же из сторон.
Ища предлог остаться с ним, сказал я: «Не уйду.»
Я всё бы перенёс. «Уйдя лишь.» — молвил он.