Я шёл к Куинджи...

Я шёл к Куинджи, словно на свиданье.
Волнуясь, ожиданием томим,
по залам Третьяковской галереи
спешил на встречу этим утром с ним.
Мелькали залы, рамы и портреты,
а я, как тот любовник молодой,
летел вперёд, теплом мечты согретый,
со стороны, наверное, смешной.
Заветный зал. Вбежал и очутился
на берегу реки. Цветы — ковром.
И ветер, ароматом напоенный,
скользнул над плавным утренним Днепром.
И кажется — раскинуть только руки,
подхватит он и понесет туда,
где рыбаки в тумане ставят сети,
и о борта слегка шуршит вода.
День пролетел стремительною птицей,
сменила шум ночная тишина,
но в небе тучам не дано сгуститься,
поскольку над Днепром взошла луна.
И серебристой чешуей дорожка
по водной глади пролегла, маня.
Не исчезай, побудь ещё немножко,
наполни светом призрачным меня...
Как сложно вновь очнуться в этом мире,
растерянно взглянуть по сторонам,
и осознать, что это лишь картины,
заточенные в строгий абрис рам.