Дед Роман

В Первую Мировую,
Дед Роман побывал в плену
Целых лет семь или восемь.
Ему ли забыть войну?

За спины других не прятался,
Сей шаг вызывал протест.
За доблесть в боях получил он
Георгиевский Крест!

Какого был чина? Не знаю,
Не у кого спросить.
В стране начались перемены,
Пришлось по иному жить.

Хоть трудно, но принял эту,
Советскую новизну,
Семейную жизнь наладил,
Взяв молодую жену.

Он на пятнадцать лет старше,
Она, рядом с ним, девчонка,
Считал, что повезло ему,
И звал ее ласково: "Жонка".

Роста он  был невысокого,
Зато, поджарый всегда,
Жена им верховодила,
А он и не спорил, да...

Курил  он  самокрутку,
Махоркой, бывало, набьет.
Покурит  хоть и минутку,
Аромат такой, что в нос бьет.

На печи, у занавеса,
Он любил, неспеша покурить,
А жонку эта завеса,
Видать, не могла смутить.

Был он такой, с юморцою,
По жизни никогда не унывал,
А если уж был в компании,
Настроение всем  поднимал.   

Пригласили его к застолью.
"Гутен морген!" - а сам молчит.
"Проходи дед к столу!"  А он:
 "Данке, Данке", - всем говорит.

"Дед, тебе самогонки?"
«Дринкен шнапс»,- он отвечает.
"Дед, ты что по-немецки?».
Он смеется и подмечает:

«Положите в тарелку закуски
И налейте чего покрепче.
Я, конечно, могу по-русски,
Но по-немецки мне как-то легче».

Да в шутку  еще приговаривал:
"Эх, выпить бы  мне спокойно,
Да  жонка,  чтоб молодая,
Все сделала бы достойно:

На плечи б меня взвалила,
До дому б меня донесла,
И баньку бы мне  истопила,
Да рюмочку налила,

А к ней бы  еще  закуску:
Хлеба да сала кусок,
Да чтоб меня не ругала,
Хотя бы в этот разок,

Да спать,  чтоб  меня уложила
И рядом со мною  легла,
Плохое, чтоб позабыла
И нежно меня обняла".

Внукам своим наказывал
По жизни, как он, шагать:
Ни в чем другим не завидовать,
Сказал, так слово держать,

К рюмочке быть равнодушными,
А лучше, и не курить,
Честными быть, справедливыми,
Словом, хорошими быть.

Его как-то внуки спросили:
"Совет еще будет какой?"
С улыбкою, дед ответил:
"Жениться на молодой!"