Мы вышли из ванной...

Мы вышли из ванной, трижды войдя в эту воду.
Курили, орали, вино запивает водкой!
Я научу тебя, девка, любить свободу,
станешь у меня патриоткой!
А то твердишь, пяля глаза косые,
у меня айкью 154,
в этой стране невозможно жить, надо валить из России,
куда валить… задохнуться в американском жире?
Глупая черная курица, с белой кожей,
на трех языках бредящая во сне,
я никуда не двину отсюда с моей-то рожей,
мне клево в моей стране.
Она прекрасна! И я далёк от маразма!
Вспомни как стелется млечный туман по реке,
и мигает глаз неба: ярило красное
в вековом сосняке!
 
Я луплю по груше, в сталь превращая мышцы,
брызгаю вдохновеньем, да всё мимо рубля,
потому что я служу превращённой в памятник ижице,
и верю, что экспонатом музея станет звезда Кремля.
Пусть лучше в психушку сяду за ганжубасы,
и позабуду там индиги мудрый дым,
но по улицам родины не пройдут пидорасы
голожопым парадом своим.
 
Я ни бельмеса знать не хочу по-английски.
Я гениален, и мне плевать на твоё айкью,
дай поцелую сладкие твои сиськи,
ладно, хрен с тобой: айлавью.
Твоё тело роскошное, линии и изгибы,
кожа бела как тот млечный туман, под которым река,
твои ноги, если задрать в лесу, могли бы
пятками достать облака.


Эта сучка Собчак вас развратила напрочь -
духовный пик феминизма: материться и жрать бухло…
а мы с тобой столкнулись носами не на ночь,
потому что этим туманом глаза мне заволокло.
И скажи правду в лицо своему папаше,
диссиденту диванному, доктору странных наук,
что мы с тобой остаемся здесь - парочкой той пропавшей
в белом снегу постели в переплетении рук.