Поэту N

Он писал о смерти и умер сам.
Но о жизни мёртвые не напишут.
Медленно смерть текла по бороде, усам.
А он из жизни взлетал всё выше.

Желчный был тип, вредный как сто чертей.
Я и сам мизантроп, но таких не видел.
Для души заблудившейся тысячи есть путей,
поменьше людей главное чтоб обидел.

Не хотел ответить, когда я его позвал.
А теперь беззащитен, ответит помимо воли.
На том свете, наверное, общий вокзальный зал,
без поездов, но зато без проблем и боли.

Стихи написал – сейчас они вещь в себе.
А что же ещё? Надеюсь, они спасают
душу, как на верблюжьем горбе
в пустыню везут, только они не тают

под солнцем смерти. Выдержат страшный жар,
гвоздями смысла вбитые в вечность Духа.
Несётся во тьму вселенной безмозглый шар
и Бога шёпот неуловим для слуха.

Пророки, философы, мало ли кто и как
топтали землю, пытаясь тайное вызнать.
Но только поэты нюхают сонный мак,
готовые кровью в сон накативший брызнуть.

Что ж, мизантроп, не веривший ни во что,
жизнь считавший рассказанной на ночь сказкой,
как оно там, где ты предвидел ничто?
Вдруг утешен сна бескорыстной лаской?