Предания старины глубокой

На поле брани пал густой туман,
ощерив копья острыми клыками
и чёрный ворон был от крови пьян,
на сечу сверху хлопая крылами.

О, сколько славных полегло сынов,
земли родимой не отдав ни пяди
и кровь впиталась в золото песков,
как слёзы, что скорбели об утрате.

Заря вечерняя меняла вновь тона,
бежала тропка, вдоль амбаров к лугу,
а сердце девичье быстрей веретена,
что нить прядёт, ведя к милому другу.

Торопит время, с утренней зарей
уйдёт дружина, дан приказ особый,
идут в поход, где хан шалит лихой,
в полон людей из мирных сёл уводит.

Минуты словно жидкое стекло,
то замирают, то бегут по кругу,
она спешила , таяло село,
в ту гавань, что тянула их друг к другу.

Ромашки - предсказатели судьбы,
любовь хранили, давние  подруги,
давно печатью на душу легли
его слова, лишая душу муки.

Торопит сердце, бешено стучит,
не принимая выпавшей ей доли,
лишь злобно ворон где-то прокричит,
не быть тебе невестой, выпей боли.

Остановилась, смотрит, он стоит,
рукою гладит спелую пшеницу,
Сердечко птицей бьется и кричит,
разлуку принимая, как темницу.

Прижалась всхлипнув,  горькая слеза
его рубаху пропитала сразу,
Он обнял нежно, руки-два крыла,
её накрыли, оттеснив всё разом.

-Не плачь, родная, - тихо прошептал,
тебя люблю, наш дом и это поле,
за этот мир в котором я мечтал
погибну пусть, но жизнь сладка на воле.

Стояли тесно, счёт вели часы,
их небо накрывало с головою,
когда рассвет подкрашивал кусты,
она стоять осталась там вдовою.

На поле брани пал густой туман,
ощерив копья острыми клыками
и чёрный ворон был от крови пьян,
а сердце придавил тяжелый камень.

Всходило солнце,чёрное как смоль,
вдовой осиротевшей и безликой,
но дом и поле, и ромашек зной,
не отдали, сыны страны великой.