Простые будни

Митрофановна оторвалась от текста. Прислушалась. «И кто ж это там жужжит?Неужто муха?»
Она кинулась на звук, как изголодавшийся пеликан, и задрала кверху нос, похожий на клюв. Так и есть. По потолку ползало нахальное пучеглазое нечто с зелёной жопой.

Почему нечто, женщина ещё не решила, но поставила стул, дабы дотянуться до незваной гостьи. Размахнулась снарядом-тапкой и застыла на месте, напрочь забыв о жужжащей цокотухе.
Перед глазами висела сиська. Розовая такая, огромная и беспечно подрагивала при каждом прыжке корпулентной хозяйки. Сиська с потолка. Вернее, подвесной потолок, превратившийся в сиську.
«Гм-м и давно оно тут висит?» — впала в ступор Митрофановна, не понимая, что теперь с этим делать.

В реальность возвратила муха. Она злорадно зажужжала, будто насмехаясь над невнимательной женщиной, и начала ползать туда-сюда возле самых ноздрей несчастной.
— Что, прошляпила, – будто говорила крылатая мелочь, – чистюля? Как можно изо дня в день не замечать нависшую угрозу? Куда глаза глядели?

— Куда, куда, в интернет, куда. Печатала — оправдываясь, вслух сказала взрослая дочь Митрофана. Она ещё секунду подумала, потом побежала к выходу, сунула ноги в сандалеты и помчала в управляющую компанию.

Достигнув чертоги приёмной, обратилась к дремлющей молодухе. Та отмахнулась от неё, как ленивый тюлень на лежбище, и послала за неизвестным ЕвгенНиколаичем. Опознавательными знаками которого были зелёные шорты и грязные пальцы в допотопных шлёпанцах.

Женщина настроила радары и обогнала в полёте два раза улочки управдома. Никого.
Вернулась рассерженная и набросилась на промелькнувшую упитанную коллегу ленивой тюленихи. Та попыталась спрятаться от неё по углам пустого помещения, но припёртая к стенке решительной рукой просительницы, издала странный звук.
Тут же раздались шаги по коридору. Митрофановна бросила обессиленную чиновницу и устремилась на чечётку, отбиваемую подошвами хлопанцев.
Пред очами показался сначала живот, заправленный в кислотно-зелёные короткие штанишки, потом гладкое лоснящееся лицо с волосатыми ручищами, тяжёлыми плечами и маленьким носом пуговкой.
ЕвгенНиколаич? — заголосила счастливица и кинулась на долгожданную жертву.


Объект вздрогнул. Его довольное лицо вмиг нахмурило брови, и он поспешил в раскрытую пасть кабинета. Митрофановна нырнула следом. Мужчина с ходу принял сосредоточенный вид и схватился за дрель и шуруповёрт, что в беспорядке валялись по полу.

— Да, это я. А что вы хотели?
— Мне нужно, чтобы вы зафиксировали нарост на кухонном потолке в моей квартире.
— А откуда он взялся, нарост?
— Не знаю. Это я у вас хотела спросить, голубчик.
— Вы видите, я занят! — Николаич картинно вскинул руки с инструментами, неестественно изгибая пальцы.
— Понимаю. Не подмажешь, не поедешь, - заговорщицки прищурилась женщина и растопырила пальцы, намекая на пятисотенную.

ЕвгенНиколаич отпрыгнул от неё, как от раскалённой сколопендры, проморгался и вмиг стал сговорчивым. Отбросил в сторону техинвентарь, смиренно сложил ручки, как евнух на панихиде, и выдал:
— Ну, если это не займёт много времени, можно, конечно, посмотреть. Ведите на объект.

Митрофановна удивилась перемене, но вида не подала. Широкими шагами направилась к выходу, глазами приглашая Николаича идти следом.

В составе двух человек прибыли на место. ЕвгенНиколаич сканировал потолок у входа на кухню. Но женщина развернула его к плите и указала на свисающую розовую массу. Мужчина присмотрелся, зачем-то понюхал воздух и утвердительно кивнул.

— Да. Наша вина. Вон оттуда из вентиляционной шахты натекло.
— Вы зафиксировали? — спросила хозяйка.
— Да, зафиксировал.
Женщина вынула пятихатку из необъятной груди.

ЕвгенНиколаич оскорблённо взмахнул ресницами и сказал, что не возьмёт.
— Точно? — переспросила дающая.
— Да. Мне за державу обидно! — с чувством сказал он и пошёл на выход.

Митрофановна была сражена наповал такими словами и не сразу расслышала, как он посоветовал, удаляясь в дебри подъезда:
— Когда демонтировать будете, снимите подробности на телефон. И чеки предоставьте к видео.
— Хорошо! – крикнула она в уже пустой пролёт...