Убить пересмешника. Пару слов о фильме

Пару слов после фильма "Убить пересмешника"
(Реж. Роберт Маллиган, США, 1962 год)

  Выдающийся фильм Роберта Маллигана «Убить пересмешника» (1962, США) я просмотрел до того, когда мне осталось перечитать последние страницы одноимённого романа Харпера Ли (не выдержал, велико было искушение!). Первое, что мне пришло в голову, когда я очнулся (волнение, непроизвольные слёзы, благодарность) – как же нелепы, односторонни, неглубоки наши подмены книги фильмом и наоборот. Конечно, нет никакой трагедии, если кто-то увидит только фильм, а некто прочитает книгу, не узнав о её гениальной экранизации. Когда же чтение предваряет просмотр или увиденное принуждает открыть книгу, то тогда понимаешь, что видишь двумя глазами, слышишь в полную силу и не одно, а два сердца бьются в груди. Как будто видишь звёздное небо января не из подвала городских многоэтажек, а на вольном просторе Пинежья, к примеру.
  Мы выросли, и с возрастом, с опытом жизни десятки советских фильмов потеряли над нами свою власть, прежнее обаяние, потому что мы поняли: жизнь сама по себе, а фильм – отдельно. Он нечто картонное, фальшивое, как декорации в театре и игра актёров для Наташи Ростовой в «Войне и мире». Она вкусила всеобщий обман (вернее – самообман), как в полной мере насытились и мы им. Наверное, поэтому мне, скажем, так дороги те советские фильмы, которые своей силой, талантом режиссёров, актёров, операторов, незаданностью, свободным, раскованным языком кинематографа преодолели испытание временем. С каким же нескрываемым удовольствием смотрят и мои дочки фильм «Девчата»! Десятки кинокартин, вошедших в нас, формировавших нас, и сотни, превратившихся в пыль… И нет во мне ни привкуса разочарования от того, ни боли, ни угрызений совести: поделом.
  Задача режиссёра, идущего вслед за литературным первоисточником, нелживо оживить страницы книги. Роберту Маллигану гениально удалось это сделать. Такое точное прочтение фильмом романа укрупняет и то и другое. Они живут и отдельно, и одновременно всегда сосуществуют для читателя-зрителя. Волшебная химическая реакция! Перетекают в уста актёров монологи и диалоги героев, и ты видишь: всё верно, ни нотки фальши. Оживают страницы защиты Аттикусом своего подзащитного, спасительный приход его детей и Дилла, жаркая речь милого Глазастика, обращённая в группе вооружённых мужчин, смущение Кенигена речью ребёнка, – думаешь: да, так всё и было в ту ночь. Обращаешься снова к тем же страницам, и перед тобой естественный, а не заданно приложенный визуальный ряд, – навсегда уже. (Как читая страницы о Пьере Бузухове, я не могу уже не видеть сквозь страницы романа образ, воссозданный игрой Сергея Бондарчука)
  Течёт не замечаемая тобой в волнении музыка Э. Бернстайна, улыбаются навстречу друг другу Глазастик и «страшила» Рэдли, побеждает презрительным молчанием адвокат Финч омерзительный плевок Юэлла, улыбаешься хрупкому, смешному, зубастому Диллу (какой довесок к прочитанному!), грустно поворачивается к нам Том Робинсон, уходящий в скорое своё небытиё, молча встают в почтении и благодарности к мужественному белому адвокату «черномазые», поднимают на ноги и его детей: «Ваш отец идёт»…
  Фильм огромнейшей силы, нестерильного благородства, где неуступчивое добро терпит временное поражение, но примером его только укрепляется в героях и зрителе. Почему-то жаль было «утраченной» сцены из романа Харпера Ли, когда в знак признательности Аттикусу негры несут и несут к его дому продукты. Но это уже личное, наверное.
  Не жаль времени, не стыдно слёз, чище душа.