На самом-самом черном континенте

***

На самом-самом черном континенте,
Под ясным небом Африки т в о е й,
Где вождь-мизгирь плетет паучьи сети,
Где есть рвачи и дефицит врачей.
Где ждет рукоплесканий трупов труппа,
Где медлен день, а ночь бежит рысцой,
Где всем плевать какая крови группа
На рукаве. Будь ты хоть Виктор Цой.
Где зной горюч и где еды нехватка,
Ну а с водой совсем, совсем кабздец,
Плюс то да се, плюс спид и лихорадка,
Плюс с калашом обнявшийся юнец.
Где островки цивилизаций снова
Могли вернуться к дикости векам.
Где вряд ли кто слыхал про Гумилева,
Где есть о чем трубить, скорбя, слонам.
Где очень просто дать, конечно, дуба,
Когда и так ты от рожденья хил,
Где всё вокруг немного Мумбо-Юмбо,
Где точно я б, друзья мои, не жил.
Где ты у всякой живности на мушке,
Где каждый негр — в ретроспективе раб,
Бог знает кто — уж точно что не Пушкин,
Хоть предком был последнего арап.
Где немцу, англичанину, французу,
Американцу вряд ли что-то жаль.
Тут ведь сафари одному по вкусу,
Другому — экзотичный Трансвааль.
И здесь вздыхать о сумрачной России?
Тогда ль, сейчас покинув скучный брег
Насколько ж неприязненной стихии,
Чтоб черт-те где окончить вольный бег?
Но верю все ж, что крови зов сильнее:
Поэт назло палитре мрачной всей
Пустился б в путь, за предков не краснея,
Под небо черной Африки своей.

***