Последняя рассказанная история дядюшки Джо

Закат
«Последняя рассказанная история дядюшки Джо»

Действие 1

Но ведь вселенная была здесь всегда, - сказал краб, - а если ее не было, значит было что-то другое. Но ничего самого по себе быть просто так не могло, - и исчез краб под песком, а его следы тут же замыла волна, как будто и не было здесь никогда никакого краба.
Солнце нежно прощалось с морем, подмигивая своими последними лучами. Оранжевые и голубые цвета заканчивали свои игры, но не спешили расставаться, словно больше они никогда не встретятся. Последняя сочная капля конденсата опустилась на руку, отрывая внимание от неповторимых секунд тихого вечернего блаженства. Растворившиеся мысли вновь обретают форму.
О чем мы говорили?
Ты пытался меня убедить, что человек является неким датчиком, принимающим бесконечное количество мыслей, которые сами по себе являются основой нашей вселенной. Но проходя фильтрацию через человека, они мгновенно распыляются в его сознание, только иногда обретая словесную или материальную форму.
Точно, только вот дело в том, что эти так называемые «мысли» не являются основой нашей вселенной. Они являются всем, что нас окружает. Просто разные мысли находятся на разных уровнях восприятия, разных уровнях вселенной. А благодаря человеку, они осваивают новый уровень. Я не говорю про материю, этот уровень стал для них доступен очень давно. Скорее, человек - это универсальная лестница для них. При том человек занимается их транспортировкой постоянно, но, когда это замечает - называет это откровением, знаком свыше, в общем «весточкой от Бога».
Хм, - Задумчиво зависло в воздухе, Шон не любил, когда кто-то из его друзей затрагивал религиозную тему. Его родители были верующими людьми, да и он вроде тоже, но не настолько, чтобы вступать с кем-то в разговор о Боге, возможно ему для этого не хватало уверенности, а возможно просто Бог не нуждался в том, чтобы Шон кому-то доказывал его существование.
А проблема, как раз, заключается в том, что люди, думая о Боге, почему-то отделяют его от остальных мыслей. Я почти уверен, что ты со мной согласишься, что структура мысли о Боге не отличается от структуры мысли о банане. Разница только в том, что банан мы можем описать в чувственно воспринимаемых образах - какого он цвета, формы, а Бога - нет, потому что он единственный по-настоящему свободный объект от материальной формы.
Ты говоришь про отвлеченное мышление, но Бог - не единственный его объект, добро и зло, храбрость и трусость, да даже числа - они все тоже не имеют материального воплощения. Тогда почему ты сравниваешь Бога с обычной мыслью?
Мы не поймем всего что ты перечислил, пока не столкнемся с этими понятиями в жизни. Конечно, наше представление о добре и зле складывается не только из личного опыта. Наши родители стараются нам передать свой опыт и как раз таки на этом этапе мысли переходят на другой уровень. Они больше не материальны, потому что обрели себя в сознание наших родителей, они больше вне временны, а когда они переходят в нас, зачастую они даже перестают быть эмоционально окрашенными, или в принципе, запомненными. Однако мы знаем, что нельзя засовывать пальцы в розетку, что убивать других людей - плохо. Для нас мысли превращаются в какие-то правила жизни, о которых мы порой даже не задумываемся, они отличаются от мысли «Я хочу есть» или от мысли «Какой красивый сегодня закат», переходят на новый уровень.
Джордан замолчал, испытывая глубочайшее удовольствие от собственных размышлений, но потом вспомнил, что так и не довел их до конца. Он совсем не поторопился, отхлебывая все еще прохладный лимонад. Видел, что Шон тоже смакует остатки их разговора у себя в голове.
А сам Бог, - размеренно, выволакивая звуки из затянувшейся паузы, продолжил Джордан, - как нечто, не зависящее от какого-либо чувственного опыта, является чистейшей мыслью. Поэтому, несмотря на его отстраненность, он является всем. Мысли создали этот мир. И нас с тобой, мы просто не много разные мысли.
Джо, Джо, - так Шон говорил во время их споров перед тем, как задать вопрос, который часто и не имел никакого отношения к теме, потому что под вечер Шон бывало просто отключался во время долгих, слегка заумных, как ему казалось, теорий Джордана, - Христианство, в свое время, поглотило Язычество, потому что идея единого Бога, как творца  оказалась более близкой для развитого человеческого сознания. А ты говоришь о бесконечном множестве богов, я начинаю терять интерес к твоей идеи.
Нет, из-за того, что мысли разные, я не говорю о многобожии, может я не правильно выразился. Сейчас, сейчас… Содержимое мысли разное… потому что оно состоит из чувственного опыта, какая бы мысль это не была, кроме мысли о Боге, потому что Бог является, как бы, оболочкой для всех этих мыслей. Мыслью, не имеющую никакой окраски со стороны человека. Чистой мыслью.
Под конец фразы Джо так разогнался, что когда он победно замолчал, он удивился, что мир вокруг него такой тихий без его участия. Только шум волн, слегка изменчивый, слегка игривый, вносил жизнь в их отрешенность.
Было не слишком темно, света от города и небольшого количества здешних звезд хватало, что бы они могли различать лица друг-друга. Луны видно не было, и без нее небо стало менее дружелюбным, от этой мысли Шона зацепил легкий зной.
Пойдем?
Иди, я уберу зонт. - ответил Джордан. Он любил проявлять крайнюю ответственность в домашних делах, когда принимал гостей.


Шон начал говорить шепотом:
- Куда поставить стаканы?
Здесь никого нет, зачем ты шепчешь?
Прости, привык, у меня дома всегда полно людей, и обязательно кто-то уже спит к одиннадцати часам, так что всем остальным приходится шептать.
Шон был студентом, съехавшим от родителей. На удивление, бурная студенческая жизнь, кутеж днями на пролет, девочки и наркотики - все это шло мимо. Просто потому что Шону было не интересно, по крайней мере, он так говорил. Вероятно, понимающие родители, которые никогда не ставили забор между ним и внешним миром, хорошо его воспитали, поэтому желание «вкусить запретный плод» так и не возникло. Но как-то он все же мне рассказал про один вечер, в который его угостили ЛСД: «Я просто видел то, о чем думал» - вот и вся реакция маленького Шона на наркотик, который изменил путь познания человека. Но самое интересное это то, что таких как Шон здесь было достаточно, чтобы он не чувствовал себя одиноко. Я как то приезжал к ним в «Дом» - так они называли квартирку, в которой жили впятером: Шон, моя старая знакомая Мария, которой негде было жить после развода, поэтому я познакомил ее с Шоном; и еще двое- парень с девушкой- довольно отталкивающие своими сюсюкающими отношениями. Это было действительно очень приличное жилище. Без вони, пустых банок из под пива, недельной засохшей пиццы в микроволновке - без любых стандартных проявлений веселой молодости. На входе стояли одинаковые зеленые тапочки из Икеи для всех желающих, прямо над шкафом для обуви висел большой календарь, пестрящий пометками разных совместных планов на вечер, вероятно он был подарен той девушке на день рождения, потому что каждый месяц новая ее фотография, с незнакомыми людьми улыбалась всем вошедшим. Гирлянды вдоль карнизов, бесконечное количество кружек, какие только можно представить, забитая книжная полка без единой пылинки, рисунки под магнитиками на холодильнике и даже проигрыватель для пластинок на кухне - все напоминало небольшой молодежный хостел с очень чуткой хозяйкой. В самой комнате Шона было невероятно чисто, хотя если у тебя не много вещей - не сложно поддерживать порядок. Он начал жить на этой квартире, не за долго до того как мы познакомились, 3 или 2 года назад, и за все это время, единственное, что добавилось к его вещам - акустическая бас гитара и небольшой шахматный столик (подарок, который я сделал Шону на день рождения, после того, как он проиграл мне свой деревянный дорожный набор). Так же у него постоянно прибавлялось количество толстых тетрадей на столе, но я не спрашивал о них, скорее всего, это для учебы, недавно он сказал, что взял дополнительные курсы по первобытной религии. Паренек постоянно учился чему-то новому, поэтому неудивительно, что большинство его ровесников с разным набором дури в голове и карманах давно отстали в развитие и больше не занимали его. Мне не безразлична его жизнь, за время нашего общения я проникся к Шону глубоким уважением, не смотря на его юный возраст. Мы виделись по паре раз в месяц, но этого хватало, чтобы понимать друг-друга. Возможно, я видел в нем лучшую версию молодого себя. А возможно понимал, что мое время уходит, а я так и не сделал ничего значительного, поэтому мне надо было кому-то передать свои мысли, кому-то, кто это ценил.

Мы договорились на том, что утром я отвезу Шона на автобусную станцию, а на ночь он останется в комнате для гостей. Мы уже обсудили все важные темы: последние новости науки, возню мировых политиков, даже затронули личные вопросы, но все же еще не хотелось завершать вечер, вряд ли мы скоро увидимся. Лето началось слишком быстро, я все еще к нему не привык, а уже заканчивался июнь. После экзаменов, Шон уезжал на пару месяцев к своим родным. Я же составлял длинный список тур походов, ретриов и других летних лагерей для взрослых, но обычно все заканчивалось тем, что я оставался у себя дома и работал над картинами. Мне забавно и грустно от того, что за жизнь я не продал ни одной картины, но моя вера в то, что я рожден художником не пошатнулась. Бывают же случаи, когда человека находят мертвым его соседи, спустя месяц, после того как кто-то с ним разговаривал в последний раз, а вокруг лежат сотни его картин, заляпанные виски и вышибленными мозгами, в этот момент он становится гением, его картины забирает государство, потому что не было родственников, чтобы принять это великое наследие, складываются легенды о его жизни и смерти, конечно, это не могло быть самоубийством, но дьявола это не волнует и он все равно измывается над бедной душой непонятого творца на седьмом кругу ада. Только в это я и верил. Хорошо, что моим родителям хватило строгости, чтобы удержать меня в финансовом институте до выпуска. В начале я ненавидел всех этих брокеров, биржи, ценные бумаги, которыми занимался мой отец, но когда я действительно понял как это работает, мне стало интересно. Честно, я никогда серьезно не включался в игру. Я позволял себе крайне рискованные ставки, игнорируя силу денег за бегающими цифрами на экране. Поэтому я могу смешивать существование с жизнью, быть лукавым только половину из отведенного мне времени. Но зато вторая половина получает лишь блеклый отпечаток серого мира, а ее суть остается гореть вечным огнем, который может меня согревать. Когда же я научусь делится этим огнем?

Я достал немного травы, чтобы наполнить свою трубку смыслом:
- Я помню твои слова по поводу марихуаны и каннабиса. Давай не будем снова начинать тот разговор. Хочешь, я принесу тебе безалкогольного пива?
Мы свободные люди, к тому же это твой дом - твои правила, просто надеюсь, что ты не успеешь отупеть, до того, как я окончу институт, иначе мне не с кем будет здесь поднимать философские вопросы.
Разве ты не говорил, что нашел разговорный клуб, который тебе по душе?
Да, там здорово, но когда из него выходишь, то все люди, которые там с тобой были превращаются в такую же серую массу, которая ежедневно тебя окружает на учебе, в городе. С единственным странным интересом - обсуждать старую как мир апологию Сократа с незнакомцами каждый четверг.
Ха-ха, не смеши, неужели вы так и не продвинулись дальше античности?
Они боятся классической немецкой философии как кошки воды, о существование современной философии они будто и не знают, ну а в средневековье я сам не очень хорош, так что у нас просто больше нет общих тем, к тому же туда приходит с каждым разом все меньше людей, так что я отключаюсь, - так Шон говорил, когда не видел больше в чем-то пользы для себя. Он просто отлично чувствовал что ему подходит, а что просто пустая трата времени. Глубинный уровень интуиции и уверенности, повезло ему с этими качествами, такие люди и становятся великими, - Кстати по поводу пива - да. Я ценю, что ты всегда держишь для меня пару банок.
Шон не дождавшись моего ухода сел за пианино. У него не было музыкального образования, но он чертовски хорошо умел импровизировать. Не часто встретишь такую свободную личность в таком замкнутом человеке. За свою жизнь я общался со многими музыкантами, и наличие корочки зачастую означало, что с этим человеком невозможно джемить, такие люди садились за инструмент и начинали играть классику или подобранную мелодию с изысканным аккомпанементом из только что вышедшего фильма. Но у них будто не было своих мыслей. Чего то, что они могли передать всеми теми приемами, которые со слезами на глазах учили посреди ночи перед экзаменом. Но это не их вина, их загнали в рамки люди, которые думали, что вечное повторение - это и есть музыка. Такую дурь из бошки может выбить только дурь покрепче. Поэтому я позволял себе немного вкуриваться, немного открывать сознание, немного останавливать время, искать вдохновение на достойную жизнь в реальности, которую другие не видят, только потому что однажды понял, что человек шире того, что предлагают ему учителя в школе. Главное чувствовать баланс, находясь между двумя мирами, иначе можно случайно пропасть, запутаться в реальностях.
Я вышел на свежий воздух, что бы ночной бриз мог смешаться с клубами дыма в легких и унести в море все мои мысли. Жаль, что у людей так мало поводов стоять в ночи на улице и наслаждаться тишиной.
Почти до самого рассвета мы играли, не сказав друг-другу ни слова. Инструментов у меня было очень много, вероятно, лучшая коллекция во всем городе, одних струнных было на восемь рук: ситар, бузуки, гитара и банджо, до недавнего времени у меня была еще укулеле, но за пол года я к ней не притронулся, поэтому без сожаления отдал ее сыну одной милой женщины, которая работает в моем любимом кафе.



Действие 2

«Мне уже интересно, как ты изменишься за эти два месяца, так что возвращайся скорей» -На этой фразе мы расстались. Хорошо, что я практически не умею скучать по людям, даже по тем, к кому испытываю сильную симпатию, я скорей забываю о человеке, который временно выходит из круга моего общения, отставив такие ненужные чувства как ожидание, скука, тоска. И вспоминаю о нем, с новым дыханием впитывая набор черт и черточек. Все мы меняемся, даже за небольшое количество времени. Жизнь - это река, в которую невозможно войти дважды. Поэтому встреча со старым другом для меня прежде всего знакомство. Только кажется, что я сам отстаю от этого движения. Что-то глубоко внутри меня сливается с внешней суетой. Мои мысли так же быстры, хотя, наверное, за время к ним прибавилась грязь, лишняя шелуха, но все же я чувствую в себе поток жизни, или все же себя в нем. Но он отделен какой-то внешней оболочкой, туманной субстанцией, которая не является мной, но так близка, практически неотделима, что это тоже я. Она серая, ни хорошая, ни плохая, ни я, ни мир вокруг, она нечто и ничто. И когда с той или иной стороны поток приближается к серому жидкому туману, он разделяется, оставляя на долю секунды след ярких сияющих линий, но все замирает, слегка шелохнувшись, стена остается тяжелой броней между мной и миром. Непонятная и не понятая. Остается только надеяться, что это ощущение обманчиво и в действительности я вижу мир таким, каким он является передо мной. Или я перед ним.
Всего лишь пара дел по работе и вот уже вечер. Иногда и не могу объяснить толком, что я там делаю: жду, считаю, отвечаю на сообщения и снова жду. В последнее время работать стало легче, все решается парой сообщений, не надо тратить время и ездить на встречи. Можно сесть в кафе и смотреть на немногочисленный народ, шатающийся по улице в полдень четверга. У них у всех свои заботы, но мне больше не обязательно вступать с кем-то в контакт, только если сам этого захочу. От одиночества, от тревожности, ее вселяет погасший экран телефона, в котором успеваешь мельком увидеть свое отражение, прежде чем засунуть его на минуту в карман, пока не придет новое уведомление. Зато в эту минуту можно дышать свободно, пить кофе и искать улыбки симпатичных девушек в толпе. Чей день не станет лучше от мимолетного внимания незнакомки? Когда она отводит взгляд от подруги, пытаясь найти замену скучному диалогу, видит, что ты тоже на нее смотришь и продолжает улыбаться, как бы невзначай, как бы не тебе. Ты тоже ей улыбаешься, думая что сказать, как сделать знакомство ненавязчивым, как представить себя. Не то чтобы хочется из себя кого-то представлять, но от первого впечатления зависит все дальнейшее знакомство, поэтому надо заинтересовать девушку, чтобы она хотела тебе написать, но не могла, потому что это ты взял ее номер телефона. Вызвать вопрос, о котором будет приятно думать - вот что такое знакомство на улице. Но она уходит, оборачиваясь на тебя в последний раз, с сожалением в глазах, ясно как день промолчав: «все равно у нас бы ничего не вышло, но спасибо, что сделал мой день чуточку лучше». Прощание незнакомцев.
Кофе закончился, телефон поставлен на беззвучный, до заката еще около часа. Бывают же дни, когда до вечера сохраняется утренняя бодрость, покрываясь только лишь маленьким слоем городской пыли. В такие дни хочется ворваться в джаз клуб и танцевать до ночи с темнокожей женщиной в ярком платье, без единого слова, пусть твое тело говорит за тебя. Все хлопают, смеются, музыканты сливаются со своими инструментами, пританцовывая, на сколько позволяет узкая сцена, медные, барабаны, грязные рифы - вот что такое веселье. Но как на зло в единственном джазовом кафе города сегодня вечер блюза. Начинать пить в пустом баре в надежде на его дальнейшее заполнение? Мое нутро пророчит провал этой затеи. Я замечаю свечение в кармане, жизнь! Кто бы это ни был, я готов с ним провести вечер, вдвоем всегда становится веселее, только если этот человек не пытается затянуть тебя в пучину своих неразрешенных конфликтов. Мария! «Приду в девять» - сказала Мария. Она еще ни разу не опаздывала.


Действие 3

Мой любимый берег, на нем не встретишь людей жарящих шашлыки, поющих и пьющих. В общем весь тот мусор, который заполняет собой общественные парки, скверы, пляжи. Только редкие следы собаки и человека. Если не оборачиваться к холмам, за которыми торчат крыши серых, засушенных и запыленных домов, а смотреть в даль, то Земля вновь становится большой. Но не получается вечно бежать взглядом от своей причастности к человеку. Я личность, которая никогда не смогла бы существовать в полной изоляции от себе-подобных, как бы не хотелось верить в обратное. От этой мысли хочется откуриться. Через дымную завесу я вижу приближающийся силуэт. Мария.
Сто лет с тобой не виделись, а ты не смог дождаться меня?
Мы ходили с тобой на прошлой неделе в бар «Летняя веранда».
Ты знаешь сколько всего изменилось за это время? Кстати поздравь меня, я наконец то ушла с той жуткой работы в фотостудии. Эдик меня окончательно задрал, но хотя бы увольнение согласился нормально оформить. К фотошопу не смогу еще месяц подходить, ну один заказ там остался и все, думаю к выходным успею. Так что можно будет куда-нибудь загород съездить, если ты тоже свободен. Как вообще у тебя дела?
Трубка уже была в руках у Мэри, и все это время она искала зажигалку. Ее бирюзовые легкие штанишки поблескивали в самых неожиданных местах, вообще они больше были похожи на юбку, но количество карманов выдавало преобладание в их хозяйке практичности над женственностью. Белая майка и шарф странно смотрелись в сочетании друг с другом, погода была не слишком жаркая, чтобы носить майку и не слишком холодная, чтобы надевать шарф, но спустя столько лет общения меня перестали удивлять необычные дизайнерские решения Мэри. К тому же, чтобы на нее не было надето - она всегда выглядела потрясающе.
Ты знаешь, у меня особо ничего не меняется.
Так забавно, когда ты пытаешься скромничать.
Ну хорошо, я подстриг лужайку недавно, сдал половину своих книг в местную библиотеку, и купил новый галстук. О работе не хочу говорить, там уж точно ничего интересного.
Это же потрясающе! - Кажется, ее действительно впечатляла каждая мелочь в этом мире, - а для чего ты расчистил место? Дал бы мне хотяб с начала порыться в твоих книгах.
Прости, не подумал, ты и так в любой момент можешь взять у меня что захочешь.
Да… Кстати давно ты не звал меня в гости, но сегодня я точно не хочу. Чтобы ты знал, я настроена встретить рассвет, так что крепись, старичок, сегодня мы отмечаем мой уход с работы!
Я относился к тем людям, которые чувствуют себя вечно молодыми и удивляются при виде собственного отражения каждое утро.
Знаешь, это прекрасно, у меня тоже бодрый настрой. Предлагаю зайти в магазин, пока не поздно, на всякий случай взять бутылочку красного, ну или джина, раз у нас праздник.
У меня есть кое-что поинтереснее. - Надо было видеть ее выражение лица, вся хитрость и восторженность человечества сконцентрировалась на кончике ее носа. И тут из одного кармана, легким движение руки, она достает на удивление большой пакет с непонятными коричневыми кусочками.
Что это?
Пантерные мухоморы, - подпрыгивая на каждый слог от нетерпения, сказала она, - говорят, что-то среднее между ДМТ и мухоморами, правда я ни то, ни то не пробовала, но крышу, в общем, должно снести.
А через сколько отпустит?
К рассвету будем огурчиками.
Ну давай. Только мне не много, ну или давай тачку сейчас к дому отвезем.
Давай сейчас съедим, а к твоему дому как раз накроет, там тоже есть где погулять.
А сколько их есть то надо?
Грамма 3-4, думаю это примерно с ладошку, шапочки почти невесомые, если что - еще съедим.
На вкус они были очень даже ничего, только лицо непроизвольно морщилось, когда на зуб попадал песок или мелкая грязь, слегка поскрипывая своей природностью.
Пока мы ехали, темы разговора не особо шли, но молчать тоже было приятно. По радио играло что-то среднее между Lo-Fi  и Hip-hop, на мой взгляд, не такие интересные жанры, чтобы их слушать, но богатые своей историей, чтобы в них разбираться. Иногда сладкоголосая девушка высоко пропевала слова вроде «I wanna get high with you», но одна песня мне запомнилась особенно, я даже попросил Мэри ее зашазамить. Молодой парень, с удивительно нежной электронной аккомпанеровкой рассказывал, что джаз придумали люди, которые не могли разговаривать друг с другом, но они все были в одном потоке, они тусовались вместе и делали джаз «music kept them forever. that came from everyone's heart».
А ты Пелевина читал? - неожиданно начала Мэри, -
Только Чапаева и пустоту, а что?
У него короче в Generation «П» было про пантерные мухоморы, я только сейчас поняла это. Ему сказали их не есть, а он уже в трипе прямо сырыми их захавал, так потом ему Вавилонская башня мерещилась, но самое крутое - он увидело в трипе свою будущую жизнь, ну как бы намеками. У тебя, если что, есть пастель? Хочу попробовать нарисовать что увижу. Накидать, так сказать, план на жизнь в картинках. Хотя обычно, конечно, хрен че получается, но я только под лсд пробовала.
У меня красок куча самых разных, бери что хочешь.
Красками я все заляпаю, наверняка, хотя попробуем, если что - возьму гелиевую ручку. Помнишь я говорила, выставила рисунок на продажу на той международной платформе?
Да, где куча картинок черной ручкой?
Да, ну короче мне надо его отправить в воскресенье. Купили, за 49€. Не много, конечно, одна отправка в 10 обойдется, но все равно, крутяк, я в восторге! Может скоро не надо будет искать работу. Кстати, ты пока ничего не чувствуешь? Меня как то подташнивает.
Да, тошнит слегка, но смотри, мы уже почти приехали.
Дорога заняла не больше получаса, пока я парковался и проверял почту, Мэри смачно проблевалась в мусорку. От этого зрелища к горлу подступила тошнота, но поток прохладного ветра вовремя пронесся мимо моего носа, кажется, я смог даже различить запах сирени, от этой мысли состояние сразу стало легче. Но заходить в дом теперь совсем не хотелось.
Блин, кажется я все выблевала, надо попробовать их соком запить. У тебя есть грейпфрутовый, кстати ты знаешь, что с ним психоделики сильнее вставляют? Не помню уже, где это слышала, но в «Страхе и ненависти» у них вся тачка была забита грейпфрутами.
Да, сейчас налью, только давай пока посидим на улице?
Хорошо, только я зайду в уборную. Я возьму какую-нибудь кофту у тебя? Прохладно.
Конечно, в прихожей.
После всех приготовлений и новой порции грибов, мы наконец-то уселись прямо на песке. Прошло еще где-то минут 20 и тело начинало чувствовать себя необычно. Шум волн раскачивал Землю, от этого не много укачивало, поэтому я просто лег на спину и начал вглядываться в небо, сегодня оно было чистое, так что звезды спокойно летали одна к другой, утягивая внимание в далекий космос. Мэри тоже притихла, она что-то рисовала у себя в блокноте разноцветными карандашами, ее короткие волосы со всех сторон облегали маленькое личико, делая глаза еще больше. Инопланетянка, потерянная на Земле, ее взгляд на жизнь был уникальный, насколько мне удалось его понять. Как будто сама мать-природа рассказывала ей сказки на ночь, вселяя бесконечную любовь к вечности. Я попытался встать, но это оказалось сложно, рефлексы и мышечная память куда-то исчезли, я почувствовал себя слегка беспомощным, как новорожденный олененок, но эта мысль так меня повеселила, что вместо тщетной попытки встать, я повалился на бок и начал смеяться, точнее выдыхать воздух из носа и рта, потому что смеяться мое тело тоже разучилось. Меня накрыла волна холода и жара, это был импульс из какого-то моего центра, который говорил: «Началось». Последнее, что я успел заметить это напуганное лицо Мэри, которая тоже пыталась лечь, но смотрелось это крайне нелепо, так что я взял ее за руку и выдохнул слово «успокойся», оно полетело сквозь ночную тьму прямо к мерцаниям дальних звезд. Вместе с этим словом и я полетел туда. Периферийное зрение сомкнулось, никогда не видел так широко, точно на границах взгляда можно было увидеть собственные глаза. Очевидно, что я стал центром, но центром чего? Слишком эгоистично было бы назвать это моим сознанием, сочетание стольких красок и форм, которых нет в обычной жизни было слишком велико для сознания маленького человечка. Я начал слышать цвета перед собой, все запело и застонало, сердце просто разрывалось от этой красоты, мне захотелось стать частью вселенского джаза, но рот не открывался, я не мог пошевелить даже пальцем, чтобы начать отстукивать по песку. Я уже начал злится, как от моей головы закрутились серые лучи, прямо в нечто напоминающее ухо огромного существа, которое было скорее зрячее, чем слышащее. Мое вмешательство породило какой-то вой, диссонанс, от которого пошатнулась вся вселенная. Из пульсирующего центра моего тела, если оно еще таковым являлось, ветер шепотом донес «успокойся». Я на секунду очнулся и увидел, что нахожусь в доме, а Мэри бегает вокруг распластавшегося на полу меня и пытается что-то сказать, но по ее лицу видно как трудно ей сделать это. Кажется, она спасает меня, но от чего? Я заметил, что мое дыхание стало очень медленным: «Это, наверное, смерть, не так я себе это представлял, но раз так должно быть, то я готов». Все растворилось в свете, как будто легкая рябь по озеру, кругами вздрогнуло чистое поле передо мной, оно выглядело как мантра, если бы звук можно было видеть. Горизонт горел изумрудным и туда вела спиральная дорога, по которой я плыл, чувствуя неведомую легкость, мне было так тепло: «Дальше только Будда» - сказал невидимый голос. Но готов ли я к смерти? Готов! Внезапно, словно скорый поезд мимо перрона, перед глазами пронеслось видение: Мэри вызывает скорую, медсестры, больница, капельница… кома. Нет, в таком случае я не могу сдаться, слишком много возни, к тому же малышка испугается до смерти, или все же это не я? На меня несется следующий поезд: Мэри лежит в холодной ванной, я бегаю по комнате с Гуимпленовской улыбкой на лице. Это что? Ее дыхание останавливается, но я никак не могу подойти к ней, мое существование сместилось в зрительный зал сквозь мое тело. Я пытаюсь мыслью направить улыбающийся кусок мяса в ванную комнату, но вот она уже не движется, только рука беспомощно сползает с бортика ванны. Она мертва? Это из-за меня, я чувствую невыносимую тяжесть, черную дыру там, где должно быть мое сердце. Я бы все отдал, только бы жизнь продолжила наполнять своим хохотом ее холодные, бледные руки. Сердце мое теплеет, а тело начинает наполнятся водой. Смерть вновь улыбается мне льстивой гримасой. Теперь мне ясно. Вот так выглядит выбор, а я как наблюдатель вижу обе реальности, в которые он ведет. Но почему я должен решать судьбу? Я готов отдать свою жизнь ради Мэри, но это принесет ей столько горя! Пока меня метает из одной реальности в другую, слова, которые обычно появляются и исчезают только в моей голове, теперь появляются из неоткуда. На стене, написанные пастелью, они слетают с последним вздохом Мэри снова и снова, встречающей темноту. Я чувствую, что сердце переполняется той белизной, бывшей прежде олицетворением спокойствия, но теперь внушающей тревогу своей пустотой. Пришел момент, мне надо решить кто из нас встретит сегодня солнце. Но ведь всегда есть выход! Третий вариант, который не существует, пока ты стоишь перед выбором между да и нет. Мое сердце все глубже раскрывает тепло и свет, да, это он! Мэри, я спасу тебя своей любовью, только бы ее хватило на нас двоих. Носящиеся ураганом реальности сцепляются, кидают друг-друга в стороны, я вижу как она мучается, когда во мне мелькает слабость, и я слышу ее голос там, где раньше были мои мысли - она просит помощи! Я держу твою невидимую руку, выходи через мое сердце. Мы в самом эпицентре урагана, наверное, так же чувствуют себя люди, попавшие в смерч. Жизнь и смерть перестают быть такими уж разными, суперпозиция человека живого, но уже не существующего для остального мира. Черная туча, закрывающая небо морякам внушает столько же ужаса, сколько осознание своих грехов человеку, увидевшему реальный мир. В обоих случаях, одной храбрости мало, нитью, выводящей на свет, через темных титанов, которыми предстают поочередно волны со страхом, является любовь. Любовь к жизни, верность замыслу создателя, благодарность за возможность увидеть этот мир со всей его остротой - это все любовь, которая стремится из сердца к невиданному. По этой нити, шагая с закрытыми глазами я вел нас обоих, зная, что только на ее конце нас с Мэри не поджидает смерть.
Открыв глаза, словно после жуткого сна, неожиданно для самого себя я начал вспоминать как это - чувствовать свое тело. Мэри сидела напротив меня и в ее огромных от ужаса глазах отражалось солнце, пробивавшееся через дыхание задернутых штор. Мы молча смотрели друг на друга, боясь отвести глаза и увидеть в какую из бешеных вселенных нас выбросило волной безумия. Неспешный лепет волн, смешивающийся с утренним гудением автострады вселял домашнее спокойствие, таившее глубокую печаль от пустоты этого мира.
Обменявшись парой обязательный фраз для вызова такси, мы не смогли сказать больше. Ничто, кроме молчания так громко не заявляло, что мы оба там были. Видеть и чувствовать выше обычного мира одному - это познавательные галлюцинации, но если вас уже двое - это выход из иллюзий в реальность. Несомненно, мы вернемся к этому дню, когда сомнения исчезнут и мозг перестанет замечать концентрироваться на нереальности этого мира.



Действие 4

Подобный опыт сперва дает уверенную надежду, что с этого дня вся жизнь переменится, ведь теперь ты носитель тайн, скрытых от остальных людей. Но желания выпить кофе, закурить сигарету, посмотреть соцсети, закончить работу на выходные побеждают и недавняя действительность становится еще одним сном.
К полудню я взялся за краски, я не могу забыть это существо, преподнесшее моему взору край одеяла, скрывающее вечность. Но как вместить на лист бумаги титана, своим могуществом разрывающего космос? Перед художником всегда стоит выбор: нарисовать объект, который вызывает особое чувство или сойти с ума, но увидеть как это чувство выглядит само по себе. И каждая жизнь уникальна, сумбурный набор жизненного опыта разделяет взгляд двух людей, а значит истина не может быть рождена в голове одного из них. Но как выглядит эмоция, которая не отразилась в лабиринте сознания? Я видел мир идей чистыми глазами, но вот на них снова наползает туман и каждая попытка отразить чистоту через краску, сползающую грязными пятнами по холсту - словно оскорбление той жуткой и счастливой случайности, на миг подарившей свет слепцу. У меня есть музыка! Она менее банальна в передаче незримого переживания. Но что я могу сыграть? Вибрации, соединившие мое тело и бесконечность, они воплощены в каждом колебание струны, но они не больше одного этого колебания. Как сложно быть человеком, когда твой разум соединяет понятия вечности и пустоты! Сердце разрывается от счастья осознания, хочется делиться с ближними, со всеми, кто только может понять. Но крика в толпу недостаточно для вспышки прежде невиданной вселенной. И жизнь молнией пролетает озарив на секунду небо, но мгновенно потухнув в человеческой памяти. Создан ли человек для того, чтобы увидеть глазами другого? Как бы это парадоксально ни звучало, но да! Всякое творчество стремится соединить два разума одним сердцем. Всякая наука мечтает понять себя, что бы увидеть близость бесконечного. И даже я, маленький человек, ищущий счастья, готов совершить жертву длинною в жизнь, чтобы на мгновение познать свободу от одиночества.
Внезапный телефонный звонок прервал мои размышления перед пустым холстом. У кого есть опыт с психоактивными веществами, тот знает насколько противно вновь погружаться в мир безлюдных технологий, каждый блик на экране гаджета сравним с грехопадением Евы. Но маленькому червячку в мозгу страшно - не упустишь ли чего важного, отказавшись от этого звонка? Ведь именно в те моменты, когда ты все больше раскрываешь свое осознание мира, события будней вспыхивают новыми красками, вступая в войну за человеческое сердце. Неизвестный удивлял настойчивостью, никакие агенты сотовой связи не будут тратить на один телефонный номер весь день. После того, что я испытал, не удивлюсь, если на том конце провода окажется Бог, который скажет: «Теперь, когда ты все узнал - я отпускаю тебя, управляй сам своей жизнью». Хотя это было ясно и без провидения.
Алло?
Джо? Мы рады, что тебе дозвонились, это родители Шона: Клэр и Майкл Стенсоны. Джо, Шон в коме, точнее его ввели искусственно. Мы пока не знаем что случилось, едем в больницу, по телефону ничего  не говорят. Больница Боулдер Сити, та что на юге от Вегаса. Мы даже не знаем как он туда попал. Прости, что тебя беспокоим так рано, просто Шон позвонил, когда он к нам выехал, но потом он перестал брать трубку, ты последний, с кем он виделся из знакомых. Мы понимаем, что тебе далеко ехать, но, пожалуйста, если у тебя есть такая возможность, нам сказали, что нас ждет полицейские. Я не представляю что он мог сделать. Мы будем держать тебя в курсе, нам сказали, что он чудом не попал в реанимацию. Наверное, он уже очнется, когда ты приедешь, ты ведь можешь сегодня?, - речь Клэр была сбивчивой, быстрой. Мы с ней раньше общались, я не думал, что ее обычный нежный и томный голос может выдавать такие высокие ноты беспокойства. Я пока не до конца понимал действительно ли все это происходит или мне только кажется, но серьезность ситуации, будь она реальной или нет, требовала принятия решения.
Да, Клэр, конечно, я приеду, - путь через пятнадцатое шоссе должен занять не больше шести часов. Волнение перед неясным тяжелым состоянием близкого человека, мгновенно снимает пелену блаженства с глаз.
Было немногим позже девяти. Поглядев в зеркало, я особо и не понял что мне показывают, мое внимание приковали зрачки, они затягивали как две черные дыры, но сейчас был не подходящий момент для залипания, хотя обычно вечером я мог часами вглядываться в свои зрачки через отражения в зеркале, пытаясь увидеть кто от туда на меня смотрит. Я надел часы, захватил бутылку с водой, и отправился в путь. Но сдав назад понял, что оставил и гараж и дом открытыми. Ступор, во время которого где-то на подкорке сознания взвешивались все «за» и «против» выйти из машины, слегка затянулся. Так что я переключил тело на автомат, захлопнул все двери, сел в машину и наконец поехал. Утренняя пробка рассасывалась, оставляя на дороге несколько нервных опаздывающих работяг и мамочек, которые каждое утро отвозили своих детей в школу прежде чем отправиться на йогу.
Я знал как ехать, ближайшие пять часов для меня была одна дорога. Но за годы беспечного вождения выработалась настолько сильная привычка пользоваться навигатором, что рука нервно подрагивала, во рту пересохло, и если бы мне не пришлось взглянуть в себя прошлой ночью, то я бы не сопротивлялся этой ломке. Мне настолько осточертели привычки, что я решил избавиться от всех разом. Не ради какой-то высшей цели, а потому что за ними когда-то давно потерялся человек. На душе у меня такая радость, но всей моей остальной части гадко осознавать, что я так долго был так далек от своей души. Все оказалось притворством. Мое желание писать картины, торги на бирже, детская мечта стать звездой баскетбола, сигареты, кофе по четвергам, солнечные очки за 65$, праздничные открытки, пыльный телевизор в гостиной, восклицательные знаки в сообщениях - все это оказалось притворством. А что во мне? Под всем этим слоем чепухи? Очаровательная пустота, светящаяся и переливающаяся качкой волн. Только это и есть правда в моей жизни - я люблю море. Я люблю… Не хочется быть чем-то другим. Поэтому стоит признать, все что во мне есть - это я. Даже самообман. Я столько лет верил во что-то, потому что это было нормально, в это верили и все остальные. Кто мы, если не месиво черт книжных героев? Но мне повезло, я нашел за ними себя и второго шанса у меня может и не быть. Что мне с этим делать? Запомнить, что всегда есть одна правда - в которую я верю. А весь остальной мир - набор необычайных обстоятельств, которые мне никогда не познать. Но я хожу в нем жить. Со своей правдой.
 К двенадцати часам я вспомнил, что я живой организм и мне надо насыщать свое тело. Есть в дороге мне не хотелось, поэтому я остановился у первого дорожного кафе, которое мне встретилось. Это была небольшая семейная блинная, достаточно выделявшаяся из пустынного пейзажа, чтобы сильно не тратиться на рекламу. К моему утреннему настроению подходил ее забытый потрепанный вид. За дверями оказалась одинокая молодая женщина. В ней было так много жизненной силы, которая окрашивала эти выцветшие стены, наполняла весь зал легким шиком далеких шестидесятых, труба Луи Армстронга, доносившаяся из современных блютуз колонок, оставляла некоторые вопросы, но в целом, зритель был удовлетворен аутентичностью. Поэтому меня слегка удивило отсутствие клиентов, но потом я вспомнил, что сегодня понедельник, а солнце не многим после двенадцати. Но мне не хотелось задерживаться здесь на долго, поэтому я сел за барную стойку, дав официантке хорошенько себя осмотреть. Несмотря на мое потрепанное состояние, я был в достаточно трезвом виде, чтобы удивиться ее красоте. Конечно, в городе она особо не выделялась бы из толпы, но увидеть ее курчавые темные волосы, посреди пыльной равнины, было подобно солнечному затмению. Которое не произвело бы на меня сейчас бОльшего впечатления. Мой рот полностью пересох, поэтому я не спешил с выбором, пока она пробивала мне воду. Первое приветливое впечатление тонуло за ее карими глазами, встречая смертельную скуку, отсутствие интереса ко всему происходящему. Неопытному глазу могло бы показаться, что за этими глазами скрывается заурядная ленивая деваха- «лишнего слова не произнесет, потому что ей за него не платят». Но опытный человек поймет, что эти глаза открываются за философскими ночными разговорами под звездами, а ежедневная суета этой девушке совсем не интересна. Она выберет курить в вытяжку прохладной кафешки косяк под черно-белый фильм Джима Джармуша, вместо летних развратных развлечений городских студентов по пляжам Калифорнии. Я давно не встречал девушек, с которыми мне бы хотелось вступить в беседу, поговорить о чем-то действительно важном. Я почувствовал, что это мой шанс выбраться из скорлупы прошлого меня.
Я посматривал на часы телефона, они словно застыли, мне показалось, что я попал в другую реальность, как случалось в некоторых фильмах, которые я посматривал по советам моего далекого друга, с которым мы ни разу не пересекались в жизни, но я точно мог положиться на него, если мне надо было определиться с выбором вечернего кино. Кажется, официантка, почувствовала  интерес к моей подергивающейся натуре. Как только я уже хотел представиться, тишину нарушили визгливые крики толстенной бабы, боком заходящую через дверь, пропихивая вперед своего щекастого сынка, уткнувшегося носом в игру на телефоне. Ее возмутило отсутствие санитайзера, поэтому она злобно топая, прошла к туалету, издавая тяжкие вздохи после преодоления четырех ступенек при входе. Обстановка перестала быть располагающей ко знакомству, поэтому я вышел покурить, пока ждал своих блинчиков. Со служебного входа я увидел двух поваров, один из которых был явно слишком молод для исполнения своих обязанностей, но вероятно, его устроили из дружеского уважения. Этот подросток кинул в мою сторону туповатый ледяной взгляд и захлопнул дверь. Второго работника я не разглядел, но он был явно выше и плотнее. Когда я вернулся, на моем месте уже стояла тарелочка с маслянистыми блинчиками, сверху накрытых добротной ложкой нежной сметаны. Я не торопясь резал блинчик, обмениваясь многозначными взглядами с Бьянкой, я увидел ее имя на бейджике, пока она наливала мне кофе. Она перестала отвечать мне интересом, перекинувшись парой испанских фраз через кухонное окно. Рассчитавшись наличными, я отошел в уборную. Вернувшись я захватил половину сдачи, оставив щедрые чаевые ее красоте. Вкладывая купюры в бумажник я заметил на краешке одного доллара вопрос написанный карандашом: «Покурим?».
Я задержался у служебного входа. Я ничего не ждал, но меня подогревал интерес такого неожиданного знакомства. Она Вышла, потряхивая своими черными кудрями, пытаясь достать остаток косяка из-за уха. Солнце слепило, нам обоим пришлось спрятаться в тени бетонной прохладной стен.
Привет, Бьянка - сказал я достаточно отстраненно, скрывая чисто животное любопытство.
Меня зовут Вивиан. Бьянка - моя подруга, я ее сегодня заменяю.
Джордан - мы пожали руки.
Ты в какую сторону едешь? - спросила Вивиан, протягивая мне косяк
В сторону Хендерсона, к другу.
Подкинешь меня до Вегаса? Там сегодня в северной части города мои знакомые дают спектакль в любительском театре, а я договорилась взять утреннюю смену чертовой Бьянки.
Я выезжаю сейчас, мне не стоит задерживаться, так что, если ты можешь оставить свою смену - к трем мы будем проезжать через город. - я вернул ей косяк, сделав маленькую затяжку, только для вида. Только чтобы не сломать себя слишком резкой переменой.
Ага, спасибо. - она пошла к машине, явно заранее обо всем договорившись с поварятами. Видимо, ее не очень волновала репутация Бьянки или вопли той мерзкой мамаши после чаевых в двенадцать долларов.
Я не часто сажал незнакомцев к себе в машину, было пару случаев, когда я подбирал автостопщиков, но в последнее время я выбирался из города все реже. Поэтому меня так восхищал жаркий простор дикой Невады за лобовым стеклом, поэтому у меня так громко играло радио, когда ставили Дэвида Боуи. Воздух был наэлектризован, я чувствовал легкую неловкость, но свободные движения Вивиан понемногу растопили скованность. Или же дело было в травке.
Обожаю кататься на машине, особенно ночью, - начала Вивиан. - когда никого, кроме одиноких дальнобойщиков на дорогах не встретишь, небо засыпано звездами, вжимаешь педаль в пол и кажется, что летишь через пространство и время. Потрясное чувство, особенно, если накуриться.
Так у тебя есть машина?
Я иногда беру машину моего брата, так он об этом и не догадывался, пока у меня не отобрали права, - она громко засмеялась, обнажив свой белоснежный оскал, - иначе бы я и не села к тебе, кто знает, ты ведь можешь оказаться насильником.
Ты думаешь, я похож на насильника?, - я на секунду пожалел, что решил вступить в эту игру, а потом вспомнил что ее начал не я и громко засмеялся от этого само недопонимания, пока в моих воображаемых легких не закончился воздух.
Слава случаю, мне не удалось их встречать, но будь у меня дочка, я бы показывала ей твою фотографию, рассказывая о потенциально опасных незнакомцах.
Я бы мог счесть это за оскорбление, если бы мне не было так смешно. Что же опасного ты во мне нашла?
Нуу, - усевшись поудобней, ей наконец представился шанс осмотреть меня с ног до головы, мне нравилось это внимание, - во-первых, ты накурен, - мы оба разгоготались, что у меня чуть не соскользнули руки с руля.
Ты меня накурила, так что это не считается.
Ладно, у тебя хорошая машина, но твоя одежда вся помятая, да и волосы растрепались. Будь я твоей женой, я бы подумала, что ты спал с любовницей. Ну а на месте случайной незнакомки, очевидно, ты только что слез с дерева, стоящего напротив женского общежития.
Ха! Ну у тебя и фантазия, если я действительно выгляжу так в глазах женщин на улице, мне лучше не выходить из дома без смокинга.
Без выглаженного смокинга!
Точно
Тише, это моя любимая песня, - вот уже второй раз моя машина воспроизводила эту чудесную мелодию, те же люди, оставались в таком же блаженном единстве, благодаря их музыке. Услышав эту песню снова, сопоставив ее со своим трипом, о котором я успел забыть, мне захотелось плакать от счастья. Потому что я тоже стал на мгновенье участником вселенского ансамбля, настолько гармоничного, настолько безупречного, что маленькое человеческое сердце не могло пережить такой красоты. Вивиан подпевала, по кошачьи извиваясь насколько это позволяло пространство.
Закончив танец она достала сигарету, предложив мне, я отказался. И мы ехали окруженные дымом вишневого Ричмонда, не думая ни о чем, словно после хорошего секса.
Вивиан много мне рассказала о своей жизни: о ее школе, в которой она была серой мышкой, только так избегая издевательств за потрепанную одежду, которую она донашивала за братом; о ее колледже, в котором она пользовалась успехом у мальчиков, но быстро наигравшись в знойную красавицу, познала интерес к русской поэзии и игре в боулинг. У нее были, в общем, очень необычные интересы для молодой привлекательной девушки, например, она какое-то время подрабатывала парикмахером для собак, но ушла, потому что к ней начал приставать начальник. Еще ей нравилось строить безумные теории о производителях соков, и как они в будущем купят права на все напитки, выставляя детишек, продающих лимонад, мошенниками. Ее возраст я так и не узнал, она была явно моложе меня, но иногда в ее глазах мелькала усталость взрослой женщины, эта томность была такой же манящей, как и вся остальная Вивиан.
А ты что о себе расскажешь?
А что ты хочешь знать?
Что ты за человек в общем, что думаешь о своей жизни.
Неплохая, хотя порой об этом забываю.
Это в общем то все, что я думал о своей жизни. Я считал, что у каждого человека хорошая жизнь, но он в праве об этом забывать, если его настигают какие-то несчастья. А я был здоров, обеспечен, у меня были друзья - так что нельзя было жаловаться, но чувствовал я себя все равно большую часть времени не очень, поэтому старался вообще не говорить о своей жизни, боялся показаться неблагодарным.
Но Вивиан ответ явно не удовлетворил, ее любопытство только разогрелось, она стала задавать стандартные вопросы для беседы малознакомых людей, надеясь зацепиться за соломинку общего бытия. Она заснула, так что оставшийся час нашей поездки я ехал во вдумчивой тишине. Пыльный ветер залетел в окно, когда мы подъехали к городу, мне слегка хотелось спать, но солнце еще не думало склоняться.
В общем, звони, если захочешь поболтать или прикупить дури. - сказала Вивиан, оставив свой номер на пожеванной салфетке из придорожного кафе.

Я бы забыл зачем ехал, если бы это был любой другой человек на Земле. Стыдно признать, но я был абсолютно спокоен, пока не переступил через порог больницы. Через туман растерянности ко мне кинулась заплаканная миссис Стенсон, когда я увидел Шона под капельницей, грязного, измотанного, привязанного к кровати я первый раз в жизни испытал ужас от контраста воспоминаний и реальности.



Действие 5

Джо? И ты здесь?, - сперва он открыл глаза и устало оглядел все вокруг, зрачки слегка подрагивали, голос хрипел еле преодолевая шепот, он проснулся уже третий раз за время моего присутствия.
Да, приятель, мне объяснили в чем дело. - На самом деле, я понял только то, что никто не в курсе как и что произошло, но после того как его подобрали у порога больницы Боулдер Сити и нашли в крови львиную дозу метадона прошло уже больше суток. Родители Шона сказали, что иногда он очухивается, смотрит на них ребячьими глазами, смеется, улыбается, вдруг начинает извиняться и плакать, бубня что-то про библейские заповеди, грехи, потом бьется словно в конвульсиях, ему вкачивают успокоительного и он засыпает, так раз за разом. Жуткая картина. Я сел на смену мистера и миссис Стенсон, больница была на половину пустой, так что им разрешили отдохнуть в соседней палате. Прошло примерно часов пять с моего приезда, я позвонил нескольким своим знакомым, которые помогли слегка разобраться в этой ситуации, так как опираться на слова Шона пока что казалось бессмысленным. Мне удалось его слегка успокоить, так что медсестре не пришлось снова доставать шприц.
Ты понимаешь где ты?
Да, мне уже лучше, но иногда все еще заносит, спасибо тебе, правда, большое спасибо.
Поблагодаришь, как мы выйдем отсюда, а сейчас отдыхай. Попей водички, смотри, я принес тебе перекусить.
Я правда рад, что ты здесь, мне так много что есть сказать, - его красные глаза начали слезиться, он весь был измучен, но самое жуткое - это привязанные руки, такие тонкие, словно лишенные жизни. Я никогда не думал, что Шон может стать одним из больничных заключенных, отрезанных от жизни необратимыми событиями. Но теперь я увидел, что никто не застрахован, не то чтобы от смерти, а от того единственного случая, который способен сломать.
Тише, пацан, ты только успокойся, хочешь я включу радио? Сегодня такую песню классную услышал, кажется она популярна, может снова на нее наткнемся.
Ладно, да, хорошо, только не ставь громко, родители отдыхают.
Конечно, - я включил радио и приоткрыл окно, приятный ветерок внес жизнь, воздух заполнился волшебством звездной ночи и игрой разнообразных цикад, кузнечиков.
Мне надо в туалет, отвяжи меня.
Не, приятель, пока еще рано, давай я тебе помогу с уткой, - я всю жизнь боялся представить как мне придется подставлять утку под престарелых родителей, думал, что просто не выдержу этого зрелища, а после того как они умерли, у меня пропал страх сделать что-то неправильно, когда дело касается помощи ближнему. Просто есть ситуации, когда перестаешь думать, начинаешь делать и молиться, говорить и продолжать мысленно молиться, кажется, что все зависит от тебя и эта ответственность переполняет, так что мозг отключается, а потом оглядываешься и удивляешься тому, что не налажал. И кого за это благодарить?
Только бы выйти, только б все было хорошо.
Не думай об этом, все хорошо, - он часто повторял слова и зацикливался на них. Как мне удалось выяснить, происходящее было похоже на сильный эффект от пантерных мухоморов. Это не было похоже на мой недавний опыт, хотя кто знает как это выглядело со стороны. зря его притащили в больницу, но видимо это были перепуганные люди, раз они оставили его одного в такой ситуации. Я не хотел спрашивать его о том что произошло, потому что он начинал сильно переживать, приближался к истерике, а важнее всего было вывести его из этого состояния.
К следующему утру я чертовски устал, но кажется, мне все же удалось успокоить Шона. Мои догадки подтвердились. Он встретил на автобусной остановке своих знакомых, которые предложили подвести, по дороге они съели грибов, не знаю какими силами им удалось накормить ими Шона, но я не стал выяснять, потом они съели еще столько же, решили заехать искупаться в Колорадо. Телефон у него сел, но к этому моменту всех уже хорошенько накрыло, так что они оставили тачку где-то у дороги, побежали голышом в реку, а дальше он ничего не помнит, кроме собственных переживаний. Проснулся здесь, его то накрывает, то отпускает. Уже второй день, но он все еще не уверен, когда отвечает на вопрос где находиться.
В такой ситуации нельзя кого-то винить, вообще винить кого-либо это глупо. Просто почему-то этой безумной вселенной надо было, чтобы все именно так и сложилось, поэтому поступки были необдуманны, поэтому грибов оказалось слишком много, поэтому знакомые уехали.

После этой истории может показаться, что мы какие-то конченые люди, но знаете что? Эта негодяйка судьба иногда хороший учитель. Мы приобрели опыт, работая с теми ситуациями, которые нам были даны, теми усилиями, которые только смогли проявить. Поэтому я, да и Шон тоже, кстати с ним все хорошо, через неделю он окончательно оклемался и после двух месяцев отдыха в родительском гнезде, как и планировалось, вернулся на учебу. Но после этого случая у него почему-то появились друзья сверстники, отличные ребята, творческие, но даже не психи. Меньше чем через пол года они открыли свой первый бизнес. Это было просто потрясающе, я стал их инвестором и если честно, не верил в эту идею до конца, но за год их компания начала поставлять одноразовую посуду из конопляного пластика во все кастомные кафешки города, а их, поверьте, было достаточно. Боже, я и не думал, что коноплю можно использовать таким образом.
Я же не смог так быстро, но все же отказался от тех вещей, которые делали мою жизнь несчастнее. После того как мне в последний раз разбили сердце, но я приобрел возможностью начать жизнь с нуля. И сделать ее счастливой.