Другой

Три сцены из моей головы.

Сцена 1. Мы наблюдаем военные действия, безотносительно к какой-то конкретной войне. Масса людей на поле брани, мертвых уже больше, чем живых, они помечены белыми крестами на одежде или полуголых телах. Кто с кем воюет, тоже не ясно - люди все в обычной одежде, оборванной, грязной. Кто-то дерётся руками, у кого-то в руках дубины - как деревянные, так и резиновые, у немногих огнестрельное оружие и холодное. Мы видим картину сначала будто сверху, потом уже - изнутри. Люди очевидно давно не спали, не ели, не отдыхали. В глазах у них безразличие, в действиях - автоматизм, неосознанность. Вот мы движемся внутри этой баталии и достигаем момента, когда остаётся в живых два человека. У одного в руках нож, у второго, насколько мы понимаем, нет ничего ни для нападения, ни для защиты. Кулаки его стесаны, на руках и лице крупные царапины и подтёки грязи и крови. Мы ждём вполне очевидного финала, но человек с ножом разжимает ладонь, нож падает в грязь. Человек обессилен, но он продолжает стоять и смотреть на второго. А второй в свою очередь вынимает из свисающих лохмотьев  револьвер. Он открывает магазин - мы не видим, сколько там патронов - прокручивает магазин и протягивает пистолет противнику. Тот смотрит на предмет усталым взглядом, смотрит на противника усталым же, но к тому же вопрошающим взглядом и протягивает руку, которая принимает ход противника. Грязь и кровь обеих рук смешиваются на этом металлическом предмете. Человек поднимает руку с пистолетом. Черный фон. Выстрел.

Сцена 2. Два человека стоят посреди белой пустоты. Они очнулись связанными друг с другом: правая рука одного и левая другого и так же ноги. Развязаться невозможно - только разрезать. Один из них тянется к карману внутри верхней одежды, второй выжидательно смотрит на него - но в карманах пусто. Двое переглядываются, оценивают друг друга несколько секунд, но быстро устают от этого занятия. Один делает шаг несвязанной - своей личной - ногой и тянет вторую ногу, второй поддаётся. Сразу двое понимают, как они должны передвигаться, а куда - значения не имеет: во всём видимом пространстве нет никаких опознавательных знаков - всё монотонно белое, без пятнышка. Мы не знаем, сколько они успевают пройти, когда один начинает проявлять сопротивление, не хочет делать шаг. Первый поддаётся ему, и какое-то время они стоят, не смотря друг на друга. Первый решает присесть и второй вынужден сделать то же. Он тянется к карману и вынимает мятую пачку сигарет, спичек у него нет, он смотрит на второго - у того в карманах совсем пусто (по крайней мере, так он показал до этого). Сигареты возвращаются в карман, человек решает теперь прилечь. Второй остаётся насколько это возможно в сидячем положении. Проходит какое-то количество времени, мы видим обоих спящими рука об руку. Пространство сначала сереет, потом чернеет, мы уже ничего не можем разглядеть. Раздается выстрел.

Сцена 3. Светит яркое солнце, двое едут на автомобиле с откинутым верхом, играет приятная музыка. Они в солнечных очках, явно наслаждаются обществом друг друга и погодой. Они мчатся по неразмеченной прямой дороге, по обеим сторонам пейзаж сменяется с жёлтого на зелёный и обратно - они проезжают поля и леса. Автомобиль движется плавно, музыка не смолкает. Мы не знаем, сколько уже длится поездка. Тот, кто на пассажирском сидении, тянется к карману, какое-то время нащупавает предмет внутри. Достает портсигар и спички. Водитель улыбается ему. Первый закуривает, делает долгую затяжку. Водитель уже давно перестал смотреть на дорогу, улыбается, смотря на курящего. Курящий снимает очки, тоже смотрит на водителя, но без улыбки, выдыхает дым, водитель снова смотрит на дорогу. Постепенно солнечный день заполняется туманом, пространство сереет, музыка становится тише, но тяжелее, переходя в откровенно тревожные звуки. Вот мы уже почти ничего не можем разглядеть, хотя два силуэта ещё различимы на зерносто-сером фоне. Среди какофонии звуков, каковой стала музыка, мы различаем скрип тормозов. В одну секунду пространство становится белым и раздается взрыв.

26.03.22