Руми. 400 рубои

1.
Эй, путник, вновь куда ты клятве вопреки?
Ты в сердце у меня всегда, пути хоть далеки.
Как рыба в тяготах плывёшь не по теченью ты,
О этот отсвет губ твоих из глубины реки!

2.
Эй, ветер, веешь где в начале дня?
Не встретишь сердца ль пыл, как у меня?
Раздуешь, пламя ль в нём, так веяньем пьяня,
А не сгоришь ли сам ты от его огня?

3.
Эй, друг, ты в дружбе очень близок мне,
Где б ни шагал ты — я земля в той стороне.
Когда любить, а не дружить дозволит вера нам,
В твоём ли мире буду я с тобой наедине?!

4.
Пред тем как грезишься мне, друг, ты в сердце у меня,
Всю жизнь, хоть грезишься мне вдруг, ты в сердце у меня.
Эй, сердце, где бы грёз ни ждал, не жду, тебя виня,
Как сладок болью твой недуг: друг в сердце у меня.

5.
Как правда нам был явлен наш завет,
Чего ж ужасная война всех наших лет?
Плох я — прости, воспомня юности обет,
А нет — так впомни, как, встречали наш рассвет.

6.
В глаза взгляни тебе — они так влюблены,
В них доброта, в них никакой вины.
Как только покидаю их нарциссов родники,
Кровавых слёз моих потоки всем видны.

7.
С земли не виден тьмы кромешной гнёт,
Огонь не виден вдалеке, что грешных ждёт.
Но сердце как судить, любви раз в нём оплот?!
Иль в ком любовь — подсуден ею тот?!

8.
Я часть мельчайшая твоя, ты — Солнце мне.
От боли мрака ты целишь меня наедине.
Без крыльев я лечу вслед за тобой –
Былинкой став в луче твоём в голубизне.

9.
Влюблённый в ночь исчез, но след оставил в ней,
В ночИ блуждания светил становятся видней.
Ночь встреч влюблённых оставляет рану в них,
Но лишь взгляни, как люди радуются ей.


10.
Нас каждый вздох к другим сердцам влечёт,
Ведь он из сердца в нас, где боли тяжек гнёт.
Эй, сердце, что ж в тебе лишь с болью крови оборот,
Иль сердца нет, куда рекой как в море боль впадёт? 

11.
Любовь, открыто  расскажи о радости во мне,
О Саде том, что был прекрасен, и весне!
А не: «Как вспомнишь ночь со мной приятную тебе,
Не думай: был благочестив я не вполне.»

12.
«Кто тот, — спросил я, — кто взирает в душу мне,
Кому я душу открывал сперва наедине?»
Он то откроет, то закроет мне глаза,
То сам ловить его влечёт, став ветерком во сне.

13.
Не дай, чтоб к сердцу у тебя печаль нашла бы путь,
Беседу только с тем веди, её кто знает суть.
Как, хлеба запах ты вдыхая, к радости привык,
Привыкни миру радость так в сердца вдохнуть.

14.
Спасут от страха ли терзания одни?
От дэва* душу ли спасут её в оковах дни?
Того, в ком страх, боль не спасёт от западни,
Иль вздох от страха вздоху облегчения сродни?

*Бес.

15.
Та, в теле матери меня творившая, Рука
Была  от разума людского далека.
Она творила, чтоб тянуться сердцем к ней,
Таким меня и сотворила свысока.

16.
Я верю Времени, где морем быть и мне,
И светом быть в небес голубизне.
И, веря, на пути любви я светочем горю,
Чтоб Время то не запоздало по моей вине.

17.
Прабабушка приснилалась шейхом мне,
Моя любовь текла слезами с ней наедине.
Рождённого меня кто омывал водой,
Омыл слезами вновь любви моей во сне.

18.
В твоей душе, ища твою, всегда ещё одна,
Ищи же, как рудник в горах — откроется она.
Эй, суфий, если мира ты души не отыскал,
Ищи в себе, в тебе самом она заключена.

19.
Эй, в хадж идущий, Вам меня не видеть уж во сне,
А в год другой другим во снах являться мне.
Эй, ночь, а оглянись под утро в сторону мою,
Меня уж не увидишь на моей ты стороне.

20.
Слова, прекрасны что по сути для души,
Без украшательств, как кораллы хороши.
Мнишь: светоч веры ты — пыл битвы затуши,
Её душе не принесут слов палаши.

21.
В кораллах жемчуг, сердцем ты река?
Там нет пути для тех, чья не щедра рука?
Ох, перламутр тела с раковиной губ,
А меж кораллами её путь есть для языка?

22.
Я сердце, по земле идя, лишь к выси влёк.
Я след твой сердцем открывал как сил исток.
Твой аромат донёс сегодня ветерок,
Ему так благодарно сердце — ты уж недалёк.

23.
Что ж месяц не помог найти твой головной платок,
Ведь это дар его в ночах, когда был хаджа срок.
Каким бы алым ни встречал тебя закат,
Он твой духовный свет лица в желть шахмат не облёк.

24.
Расстаюсь с Тобой — и в горе плач души, виня,
Потеряв Тебя при взоре — не прожить и дня.
Вот бы стало расставанье меж Тобой и мной
Расставаньем с расставаньем вскоре для меня.

25.
Уж целый век не виден твой цветник:
Нарциссы глаз твоих как томности родник.
Как от народа за неверие его,
Улыбка скрыта, к чьей  он радости привык.

26.
Любовный жар меня в питейный дом влечёт,
Я каждой ночью у его стою ворот.
Меня усаживают вместе с теми, кто придёт,
Но так, чтоб мне от глаз чужих не знать забот.

27.
О как прелестен виночерпий был  во сне,
Вином фиал кто наполнял со мной наедине:
Я грезя прошептал ему: « Хотя ты раб Его,
Сменив Владетеля, ты б стал Главою мне!»

28.
Увы, смеркается, одни мы на реке,
Уже исчезли берега, что были вдалеке.
В тумане лодка, и грозы нам слышен гром,
Аллах нам кормчий — всё в Его Руке!

29.
Будь голосом сердец у нас — их будь,
На радость им о, каждый час в них будь.
Пусть, если вдруг начнёт стихать, стихает в них,
Ай, голос сладкий най* сейчас — тих будь!

*Короткая свирель.

30.
Твою любовь убила сеть, из тюркских паутин,
Я раб Любви твоей,  шахид, мой господин.
Любовь рекла: «Душой все люди льнут ко мне.»
А Правда бы рекла: «Игра — не верен ни один.»

31.
Любовью к соученику хмелён — так  что же будет?
Сошёл с ума, как видно, он — позорить каждый будет!
Без хмеля от всего печаль всем сердце студит,
Вином любви раз упоён — да будь что будет!

32.
Стремлюсь туда мечтою пьян — Он там,
Душой Вселенной осиян Он там.
Вступлю ли я туда, мечта где явь,
Иль сердцем мне искоренит ума изъян Он там.

33.
Эй, кто в нас верить дал обет, ты наш.
Эй, кто зрел сотню душ, раздет, ты наш.
Эй, кто иной, испив шербет, ты наш,
Эй, кто так пьян, во тьме зря свет, ты наш.

34.
С любовью в жизни кто не скот — тот наш,
Кто пьян ночами без забот — тот наш.
Кто знает, что запрет вина влечёт — тот наш.
Заря не видела чьих губ сухой налёт — тот наш.

35.
Эй, кто иной, испив шербет, ты наш,
Эй, кто так пьян, во тьме зря свет, ты наш.
Эй, кто бежит из храма, где завет, ты наш.
Эй, кто в нас верить дал обет, ты наш.

36.
Эй, веры что же ты за хлеб жемчужину отдАл,
Дают ли душу за ячмень хоть у каких менял?!
Лишь в сердце я ещё твоём, вина не пьёшь пока,
От крови, где моя душа, эх, гнус твой что ж так ал?!

37.
Людское стадо б смог сплотить один Мусы* плевок,
А часть от стада оторвать — один бы яств кусок.
В рог не трубя, куском прельщённых движется поток,
Чей ум не может всё понять — урон в том или прок.

* Мусульманский Моисей.

38.
Со временем наш мир утишит каждый шум,
Людского стада успокаивая ум.
В любом рождает шум успеха спесь,
Но отторгает время мора от спесивых дум.

39.
Любовь, когда от яств твоих я пробую кусок,
То от него б не оторвал и селевой поток.
Нет дня, что дар творенья яств в тебе поблёк,
О чтоб всегда от смерти он меня бы к жизни влёк!

40.
Чего ж печали в нас тяжёлый гнёт?!
Чего же в сердце как в земле она растёт?!
Печаль подобна миндалю, что ядер не даёт —
Мы же выбрасываем то, что пусто, без забот?!

41.
Был вечер, я так жадно ел, как постники одни,
Кто не насытятся никак и в праздничные дни.
И днём, и вечером, с утра, как будто мне сродни,
Волк так несчётно рвёт овец, напав у западни!

42.
Как сито для души — поста ей срок,
Отсеять то, в чём затаился в ней порок.
Как дым от плевел свет Луны бы заволок,
Затем Сатурна чтоб светлей к себе он влёк.

43.
В любви покоя не бывало, к счастью, мне:
Начало ль ей, конец — не знал, горя в её огне.
Души слова звучали мне в сердечной глубине:
«Эй, на пути любви кто спит — проспит её во сне!»

44.
Сперва тысячу раз, творя, всё ахал от  меня,
Потом тысячу раз вздыхал, гоня.
Едва я сгорбился — не стал меня любить,
А стал подобием как все — Он в пекле жжёт Огня.

45.
Одни себя кумиром видели своим,
Их имя слышалось незримо им.
Я был в себе при споре одного с другим,
Но всё ж снаружи сам собою зрим.

46.
Порой я говорил: «Я сам себе эмир»,
Порой рычал, что сам как пленник сир.
Им я покинул плен в самом себе,
Не взяв, что верно из того, с собою в мир.

47.
Эй, ветер, кипарис оставь и осенью не вей,
Эй, сглаз,  касаться мира глаз, светла чья явь, не смей.
Эй, к той душе земли и неба здесь
Сойди, блаженство, обуяв всей нежностью своей!

48.
Едва умру — меня несите вы скорей
К любви моей и  там оставьте у дверей.
А поцелует в смрад от губ — и оживу я,
Вы не дивитесь, всё подвластно ей!

49.
Нам к нашей жизни дал иную Бог,
Чтоб кончив дольную, жить горней каждый мог.
В Живой воде Любви у наших ног
Во всякой капле новой жизни дан залог. 

50.
Эй, счастье, не усну уже — ведь ты невдалеке!
Эй, появившийся весной, сиять вновь в цветнике!
Эй, с крови ободком зрачок нарцисса в роднике!
Сегодня ночь любви для нас в Творца руке!

51.
Сегодня ночью радостны сердца, друзья,
Всю ночь б вас слушать без конца, друзья!
А скажет кто: «После раздора лучше спать!»
Не поворачивать к нему лица, друзья!

52.
Эй, мой Юсуф*, я твой Якуб,**,
Эй, чистый телом, в язвах я Аюб,***
Кто я?! Эй, не отбрыкивайся груб,
Тебя не трону я, хоть ты мне люб.

*Мусульманский Иосиф.
**Мусульманский Иаков.
***Мусульманский Иов.

53.
Раз свод небес тебе подчас благоволит,
В любви безумцев ни его ли дар сокрыт?!
Пока у тела есть душа, она Творца раба,
Моли душой о этом даре — одарит.

54.
Пускай падёт покров с тебя лишь в эту ночь,
Не оставляй у двух миров себя лишь в эту ночь,
Вчера душе открылось сердце в чувстве неземном,
О дай земной покинуть кров, любя, лишь в эту ночь.

55.
Пьяней невинные одни лишь в эту ночь,
Вблизи любимых их они лишь в эту ночь.
Но раз любимым всё ж не сможешь ты прийти,
С пути к невинности сверни лишь в эту ночь.

56.
СакИ! Лечи: лей снадобьем вино,
Но не того, водою что разведено!
Мне тело тяжко — это сердца хворь,
Шербет?! Вино! Раз лечит лишь оно!

57.
Раз влага жизни в нас, не приходи, эй, сон,
О грудью дай припасть к груди, эй, сон!
И было б нас и как волос на голове,
Всю ночь себя лишь не буди, эй, сон!

58.
Хоть время спать, глазам у нас нет сна,
Огонь любви сменила в них в слезах вина.
В сердцах друг друга нам любовь всегда видна,
Но как же плоть твоя от бед истощена.

59.
Оставь раздумия в ночИ, предайся сну,
Взгляни как думы кисеёй заволокли Луну.
Сердцам гнёт дум, как для Луны затмение её,
В реке омой себя, смыв всякую вину.

60.
Хвала Аллаху: ты в плену у грёз вина,
И что бессонница нам узами дана.
Раз счастье я твоё — то не могу уснуть,
Раз ты моё — то жду тебя как сна.

61.
Моим глазам тебя явил напиток грёз,
И тут же хлынули из них потоки слёз.
Я тайной сердца тихо-тихо произнёс:
«Знал б гостем кто, вина б ещё привёз!»

62.
Без чаш не пить вина взахлёб-взахлёб,
Без боли сердце нам — кабоб-кабоб*.
Рубобу** боль в нас исцелять любви хвороб,
Не говори: «Как наш рубоб — любой рубоб!»

*Кебаб, жаркое.
**Струнный музыкальный инструмент.

63.
Подчас, чтоб опьянеть, не надо мне вина:
Под чанг* пьянит рубоба так струна.
Хоть без сакИ** я, без шахидов во хмелю,
Вся до беспамятства от чувств душа пьяна!

*Ударно-струнный музыкальный инструмент.
**Юный кравчий.

64.
Сегодня день, как нас, трясёт озноб,
О не впускай тоски — возьми рубоб!
Есть сто молитв от каждой из хвороб,
Раз о любви молю, дай, возвратилась чтоб!

65.
Сегодня день как мы и хмур, и одинок,
Как в Судный день из мглы воды поток.
Луну, что ясная была, туман нам обволок,
О, от кровавых слёз Луны кому же прок?

66.
От бытия-небытия чего ж трясёт озноб
Там, где вино нам, и кабоб нам, и рубоб?!
В разгуле век  нам пить вино без дум-хвороб,
Алели лепестками розы губы чтоб!

67.
Эй, опоздавший в танца круг, эй! эй!
Хоть дети в нём, не прячь любви своей.
А раз родня вокруг устала нам играть,
Хватай рубоб и заиграй быстрей!

68.
Ищи  любовь, а то, ко сну клоня,
Охватит грусть, раз без любви огня.
Рубоба наигрыш раз зазвучал, пьяня,
Меж одинокими, ища, найди меня!

69.
Жара — пора скорей искать свою любовь,
Лицо увидишь в цветнике — вскипает кровь.
Любви судей нет, хоть злословь кто вновь,
Сама найдёт противоядье — яд ей приготовь!

70.
О, Боже, правда ль: струн рубоба перебор
Как чёток перебор — любой решают спор?
О, Боже, в сердце жар кабоба, и в слезах мой взор,
Иль мы бродящее вино, что в хуме* до сих пор?!

*Керамический сосуд для изготовления вина.

71.
Ты знаешь ли, о чём рубоба каждый звук?
Чтоб по моим следам ты шёл от горечи и мук.
Лишь этот верен путь, чтоб избежать разлук,
Где то, что ищешь, из моих получишь рук.

72.
Звучанья полон сердца в нас рубоб,
Пыланья полон сердца в нас кабоб!
Вдруг утонул вокруг базара торг,
Любовь из глубины вернулась чтоб!

73.
От твоего желанья сердце как рубоб, рубоб,
От жара страсти сердце как кабоб, кабоб.
А смолкло сердце, почему — ищи:
Спроси и двести раз, ответ найти чтоб-чтоб!

74.
Всю ночь у города кружу водой реки,
Где сон, раз от него так мысли далеки?!
Ум лишь предмет найдёт, что был иском,
Ты сам безумию найдись и хмелю вопреки!

75.
Что ж не вдохнуть твоих духов мне аромат?!
Что ж не снимаешь к омовенью свой халат?!
Иди ж к тому пересеченью всех путей
И встань на тот, что мне несёт любви возврат!

76.
Эй, долгожданный сада как дожди,
Эй, как услада радостью в груди,
Эй, верность лицемерия среди,
Эй, свет, над торжищем светил, приди!

77.
Душа, устав от дел тщеты, приди,
От мук, от грязи суеты, приди.
Эй, все уловки душ познав, лишь для меня
Раз на уловку сам пойди и ты, приди.

78.
Светлее нет светил лицом как ты, приди,
На нём и капельки воды так золоты, приди.
О от любви  не прячь такой ты красоты,
О не скрывай чувств полноты, приди.   

79.
О солнце, как желанно ты, приди,
В сады, листы чьи так желты, приди.
Мир без тебя гнёт пустоты, приди.
Пир без тебя — лишь вздох тщеты, приди.

80.
Ах, сладкА как любовь мне твоя до сих пор,
Каждый день: не больна ли — тревожен твой взор.
Каждой ночью вином ты к нам глушишь укор,
Ведь и мне ото всех слышно только: «Позор!»

81.
Вся смятенья полна голова от вина,
Губ твоих под моими сладится волна.
Эй, саки, не невинности ль это вино?
Опозоренной стать ведь так может она!

82.
Эй, что ж кудрей твоих волна волненьем взметена,
Что ж лалов губ твоих улыбка так сластей полна?
Ты молвил: «Что расстались мы, раскаялся ли ты?»
Душа, раскаяние что, и что во мне вина?!

83.
Огонь любви не тушит в нас на свете и вода,
А счастье верность принесёт, измену лишь беда.
Увидев солнце, месяц стыд вдруг ощутит,
А у мужчин бывает стыд? А как быть без стыда?!

84.
Эй, небо, что ж хитришь ты надо мной,
Сорвало ж сердце-амулет с руки ему родной.
Но всё ж увидишь ты его опять на ней:
По четвертям всё прибывающей Луной.

85.
Пока я был с Тобой, мне жизнь была ясна,
С тех пор как без Тебя, вся жизнь моя грустна.
Аллаха ради, поясни: какою жизнью жить,
Уже две ночи я молю, не зная сна.

86.
Тот, кто твой образ сотворял, хоть одинок
Одним тебя не оставлял в творенья срок.
В том доме, где ты сотворён, и сердце там твоё,
Но в красоту ещё двухсот Он, их творя, облёк.

87.
Танбура тела в нас напев от ласки нежных рук,
С сердец, ногами овладев, оковы сбросил мук.
Он тайну сердца своего скрывал, но вот
Зовёт: « Ко мне иди, усталый от разлук.»

88.
Инжира продавец, торгуешь ты ль с душой?
Инжира продавец, эй, брат, от нищеты ль с душой?
Хотя мы пьяными берём товар твой, брат-душа,
На Страшный суд сам не бежишь пьян от тщеты ль с душой?

89.
Нам движет свет земную персть с небес не от тщеты,
Нас зависть может обуять порой от нищеты.
Порой в нас ревность гонит ангел чистоты,
Порою гонит дэва в нас бесстрашье правоты.

90.
Порой в нас ревность гонит ангел чистоты,
Порою гонит дэва в нас бесстрашье правоты.
Ведь в нашей плоти на Земле душа не от тщеты,
Как сладко слышать, как за то нас хвалишь Ты!

91.
Твоя Любовь надолго ль нам опёкою дана?!
В беде находим мы её — Твоя Любовь видна.
А вот душа? Раба Любви нам с люльки ли она?
А сердце? Одиноких нас чтоб утешать без сна?

92.
О как вина ал заблистал лал нам!
О как без слёз всем стал фиал мал нам!
Куда же ум из головы у всех пропал?
Теперь её владельцем хмель стал нам!

93.
Любовь есть путь души, ведёт где нас пророк,
Рождённым Матерью Любовь дана на жизни срок.
Как девять месяцев, о, Мать, в тебе был сон глубок,
Но не спала ты, нас тая — в кафирах* зря порок.

*Неверные.

94.
Где та Луна, теперь нигде что не видна?
Где, ведь без нас была и с нами, где она?
Где та, о ней нам правда лишь нужна одна?
Где, ведь вселенная, чтоб быть ей, создана?

95.
Где тот светильник, нам даривший свет?
Сегодня взгляд всё ищет то, чего уж нет.
А в сердце не погас тот свет за столько лет?
Нет-нет, оно его хранит, как дав обет.

96.
Что ж день сегодня небывало осиян?
Самим Аллахом день сегодня дан!
Где смертных мир шумит, звучит Коран:
Для сердцем сирых о Садах для мусульман!
 
97.
Сегодня женится мой самый близкий друг,
И чувства тайной у души нам станут вдруг.
Пусть в пьянства радостях продолжится досуг —
Его прекрасному лицу не быть меж лиц вокруг.

98.
Эй, те, кто чувственности не познали власть,
В старанье вашем ли не та же страсть?
Ведь добрым делом воздвигается добро,
А плети горожанам в грех помогут ли не впасть?

99.
Что то, усладою что к облику влечёт,
И без чего не стал усладою бы тот?
Аллах любовью за один лишь миг
Из скрытого себе подобных создаёт!
 
100.
О трепет сердца, как тебя увижу за окном,
Клянусь Аллахом, на пол чаша падала с вином!
Теперь мертво во мне и сердце без тебя,
Ведь нет души, оттрепетавшей, в нём.

101.
Что ж истукан, растлив народ, остался тут?
Что ж этот гнёт твоих невзгод остался тут?
Смолчав, ты скажешь: всё ушло с водой реки...
Из нас изгнали дэвов род, что ж тот остался тут?

102.
Рыдал-стонал в Огне, меня что жёг,
Огонь потух, но жар во мне не изнемог.
Молясь, я муку эту из себя исторг,
Смог вновь ходить, но в чреслах жёг ожёг.

103.
Эй, слёзы радости, Живой водой со щёк,
Эй, свет Луны, с твоих что щёк потёк!
О, длите ночь, чтоб я налюбоваться смог,
У щёк кудрей твоих лелея каждый завиток!

104.
Сказать: «Напитан воздух сердцем мне твоим,
О, этот воздух мне с тобою так необходим!»
Пусть извиненья вздох — ты выдохнул его —
О как хочу я напитаться даже им одним!

105.
Без друга я, хоть дружбу строил вместе с ним,
Но не в упадке всё ж она, даримая другим.
Луну он в дружбе научил — терновник освещать,
А розой в дружбе аромат его всегда храним.

106.
Поскольку сердцем ты в сетях наветчиков опять,
Как милосердьем глаз его от грязи их спасать?
ФирАуна,* от снега как, вся убелилась стать,
Чтоб он Прощения Аллаха ведал благодать!

*Фараон по-арабски.

107.
Как Нуху,* о спасеньи Глас ли будет мне?
Я в море жизни на кружащейся волне.
Но сладко ль сердцу, что ещё я не на дне?
Что ж Гласа нет к нему в слепящей вышине?!

*Мусульманский Ной.

108.
Так что ж любовь твоя всё бегает вокруг?
Смертельный в сердце у меня уже недуг.
Ведь в день, когда оно земных лишится мук,
Что от наветов потерял — поймёшь ты вдруг!

109.
Один в пустыню кто надолго убегал,
Взглянув мне в сердце, стал вдруг ал:
«По описанью раньше я искал любовь,
А в сердце не взглянул бы — не узнал!»

110.
Я пьян глазами, как и ты глазами пьян,
Смотрю: моей рукой твоей руке я дан.
Ты клонишь голову ко мне, а я — к тебе,
И мир от них любовью нашей осиян.

111.
Эй, раковина губ, где ж перламутр их?
А как же перлы отыскать, язык раз стих?
Им к ним прокладывала путь моя ж душа!
А не найдёт — твоим губам не жалко губ моих?!

112.
Эй, что  жуёшь ты как солому скот,
Его красиво учат есть, а не поймёт?!
Что тянешь губы, чтоб залезть мне в рот?!
Кто плохо говорит, вкусил их нечистот?!

113.
Нам Свет Избранника даёт душой взглянуть
На то, что быть Его подобием — в нас суть.
Мы говорим: «Благословен, Избранник, будь,
Нам озаривший к нашей сути путь!»

114.
Мы влюблены в любовь, ведь нам спасенье в ней,
Душа как русло у любви — живой воды всех дней.
А, шаха кто не знал любви, скота ли ни бедней,
Ведь и тому в любви без дум трава сама видней?! 

115.
Встав, чти того, Спасителем кто дан,
Кто как Кааба, Арафат влечёт всех мусульман.
Что ж ты приник к земле, как тот цветок, что вял?!
Ведь, наконец-то, жизни путь Кораном осиян!

116.
Нежданно стали зелены кругом сады,
Нежданно плеск кругом живой воды.
И шахиншах у нас защита от беды,
Благословен Избранник за его труды!

117.
Эй, сердце, на заре томимо ль ты виной:
Лишь всходит Солнце — прячешься Луной?
Бьёт сторож час ночной, путь ищешь до высот,
Чем высота влечёт — ты поделись со мной!

118.
Раз ты желаешь счастья день за днём,
Любви лишь к другу полыхай огнём.
Пусть сто ночей уже мы вместе провели,
Аллаха ради, до утра пусть будем мы вдвоём!

119.
Эй, друг, заступник, кто мне всех милей!
Эй, опьянённый в цветнике мой соловей!
Эй, чужеземец, мой наперсник меж друзей!
О, подари и эту ночь любви моей!

120.
Эй, друг, кому замены в сердце нет,
Эй, светоч, от кого мой в жизни свет.
Сто ночников горят в ночи твоим огнём,
Чтоб не задул его как смерч врагов навет.

121.
Эй, месяц, что ж в такую ночь ещё ты не высок,
Взойди же в круг светил, чтоб он вращеньем влёк.
Светильник во вселенной, сон наш наяву,
Хоть ночь одну на явь взгляни того, кто одинок.

122.
Эй, чьей цветок граната раб щеки,
Эй, осиявший по весне все цветники!
Эй, с крови ободком зрачки, нарциссы-родники,
Эй, ночь любви, сегодня нас к себе влеки!

123.
Нам най* на гибель, раз защиты свыше нет?
В конце останется у нас в руках Любви Шербет?
В конце за нас крушить врага Кубод** ли даст обет?
В конце защита ль Сулайман,*** когда на нас навет?

*Най — короткая свирель.
**Кубод — древнеперсидский шах.
***СулаймАн — мусульманский Соломон.

124.
Нам во вращенье мирозданья — суть всего,
Для длани Бога в нём нет ровно ничего.
Возможно ль каждой капле стать китом,
А не рыбёшкою реки, как было до того?

125.
От сердца Вашего веленья —  лета чистый пыл,
И холод в зиму, блеск чей дивно стыл.
Но сотой доли в мире не достичь и им
Ни холода, ни пыла вновь, что в Вашем сердце был.

126.
Кумир, украсивший собой часы бесед у нас,
Хоть не средь нас, и неизвестно где сейчас,
Но только вспомнишь стать его — то без прикрас:
О Воскрешении из мёртвых к нам, как будто, Глас!

127.
Друг друга утешать — в нас вложены сердца,
О блеск жемчужины влюблённого лица!
Всей плоти золото, чтоб Солнцем стать Любви,
Так добывай его молитвой без конца!

128.
Тот Опрощения Огонь, что гибелью влечёт,
Из глаз двухсот незнатных жарче, чем с высот.
И слава громкая должна сгореть ведь  в нём,
Вглядись, Огня не осквернил чтоб твой почёт!

129.
Откуда ты, войны там муки столько лет,
С тобой для нас здесь милосердия расцвет.
Назад раз  правый путь тебе — померкнет свет,
А скажешь остаюсь — приму как верности обет! 

130.
Раз Власть есть, в бунте есть народу ли расчёт?
При ней народ и сыт, и песни радостно поёт.
С горы на гору птиц всегда несёт полёт,
Вглядись, что там растёт и что покоя не даёт?!

131.
На гору сахара коль липнут мухи нечистот,
Лишатся грязи ли они, чтоб жить им без забот?!
С горы на гору птиц всегда несёт полёт,
Вглядись, что там растёт и что покоя не даёт?!

132.
Я стал безумцем, кто безумный видит сон,
Безумцу ль знать, куда же сном был заведён?
Аллах, поскольку сам не спит, так сердцем чист,
И снам безумцев покровитель только Он!

133.
В нас ревность, чтоб искать добычу ей?!
А Лев Аллаха не ревнует в святости своей?!
А что добычей Льву Аллаха от охот тогда?!
А их Создатель не Защитник ли зверей?!

134.
В любви о том, что после смерти, нет тревог,
А есть — на ишаке езжай в ту сторону, где Бог.
Не верь тому, что друг врагами побеждён,
Он правдой чувств храним на каждой из дорог.

135.
Так много вин, чего ж их пить — порок?!
Так много птиц, для ловли их чего ж силок?!
А у любви, чтоб к ней скорее пыл всё ж влёк,
Миндаль, и сласти, и фисташки что ж от склок?!

136.
Огня нет в сердце, только чад, но почему?
Нет жара в уде*— пепла смрад, но почему?
Я здесь — любви не виден взгляд, но почему?
А мотылёк в огне сгорать так рад, но почему?

*Струнный музыкальный инструмент.

137.
Сказали б мне: «Любовь — болезнь, зачем она?
Иль не от стонов — на лице так жёлчна желтизна?»
Ответил б я: «Любовь болезнь, когда омрачена,
Но засияет, лишь взгляни, лицом вновь, как Луна!»

138.
Твоя любовь — любовь Учителей, но почему?!
Чтоб острослов над ней смеялся злей, но почему?!
Так что: страшиться мне любви, она нехороша?!
Бежать, и если всех милей, но почему?!

139.
Саки, нам сладость коль дана, она тобой дана,
Раз каждого душа пьяна, пьяна тобой она.
Любовь твоя нам в голове была б обнажена,
О нет! — любой б испил до дна, она тобой пьяна!

140.
«Блеск у того всегда, что с правой стороны»,
Ему я: «Влево взгляды страстью все омрачены.»
От этих слов он воссиял светлей Луны.
Я: «Слева, справа — суета — для глубины!»

141.
Когда ты снишься мне, я явью вижу сон,
А пробудясь, свой слышу смертный стон.
Так видя Индию во сне, в неволе слон,
Все цепи сбросив, снова видит свой загон.

142.
Спросил я пери*: «Бестелесной сотворил ли Бог,
Чтоб, как и души у людей, к себе влечь легче мог?»
Рекла: «А вам в пощенье Богом дан залог,
Что в горнем мире Он к душе не будет строг!»

*Фея.

143.
Эй, друг, не посвящай уединенью дни,
Зло при добре уединению сродни.
В любви возможен ли отказ — взгляни:
Кто лишь своим путём идёт, сойдутся ли они?!

144.
Голодному — от Бога каждый найденный кусок,
Ещё найдёт — решает: Бог дал, видно, впрок.
От «впрок» у всех народов мира и порок —
Ведь Бог еду даёт на день весь жизни срок!

145.
Рекут: «Свет Веры осиял все в мире шесть сторон»,
Народ же вопрошает: «Где ж, ведь нам не виден он?»
Чужак налево, вправо глянул и на небосклон
И рёк: «Ваш взор в себя лишь должен быть вперён!»

146.
Пронёсся всадник, кто летел неведомо куда,
Он проскакал, осела пыль — и нет его следа.
Ты лишь вперёд гляди, а то придёт беда:
Повешен будет вновь вернувшийся сюда!

147.
Вставайте, Счастья Друг пришел сюда!
Вставайте, каждая зачтётся всем беда!
Вставайте, распрямясь от тяжкого труда!
Вставайте, время Страшного Суда!

148.
Родня грустит, не зная, мол, причина где?
Родня в веселии, забыв, что я в беде?
Слова пустые только слышатся везде,
То: пьян, то: скис, как простокваша-де!

149.
Любви кто жаждя, пил вино разлук, где он?
Нет у любви лекарств разлук утишить стон.
От лицемерия влюблённым лишь урон,
В печали верным будь, раз ты влюблён.

150.
Ночь, и уйдя, будь тайной нам сохронена,
Чтоб не открылась пред чужими как вина.
Хотя заря — любовью грезят сердце и глаза,
Успеть чтоб друга красотой насытиться до сна.

151.
Земля в цвету, когда от Солнца много ей тепла,
И за плоды её от Солнца ей всегда хвала.
Сродни жене, кто весть о муже бы ждала,
Земля не слушает вестей, на Солнце где хула!

152.
Вчера я видел ночью сон с бегущею Луной,
Чьих губ цветок благоухал, слепя весной.
«О пронеси его, — молил я, — надо мной,
Над сладостной любви моей страной!»

153.
Едва тебя коснулся взгляд моей родни,
Как смехом все от бороды твоей зашлись они.
И каждый, кто тебя с собою б ни сравни,
Кричал, что нищие так выгядят одни!

154.
Чего тоскую, как обвит куриной слепотой?
Иль много видел, что ослеп, цветок в траве густой?
А кто на небе, отражён водой ли с темнотой?
И можно ли звездой украсть из водной глади той?

155.
Я ноги обхватил твои, но нет твоих мне рук,
А сердцу у кого искать лекарство от разлук?
Коришь: ни капли у меня терпенья нет,
А на ресницах ни она ль от вечных мук?

156.
Ай, в пляса круг, воспрянуть духом, ай, вступай!
СладИт как бубен, с ним не слАдит най!
Забудь о торге, жар свой плясом раздувай!
Ай, запевай под най всё время: ай-ай-ай!

Най — короткая свирель.

157.
Душа, кто мне была близка, чужою стала вдруг,
У разума, что лекарь был, безумия недуг.
Богатства тратят шахи все лишь на веденье войн,
Мы в саморазрушенье все, и всё вокруг.

158.
Где рубобИсты наши, эй, душа-сакИ?
С пути ли сбились, нашей воле вопреки?
Они ж в делах любви — все знатоки,
Певец, запой и от тоски нас отвлеки!

159.
Услышу бубен — запою: «Вечери час!»
Душа и ноги сами тут пустились в пляс!
А если льют ещё в фиал мне мусаллАс!*
Народ речёт: «Без бубна нет веселия для нас!

*Сорт вина.

160.
Сказал: «Иди, узнай о чём их в мире спор.»
Ему в ответ: «Уйдём — от них повсюду мор.
Но, если можешь ты всех мёртвых воскресить,
Останься, ведь и от Исы мир лучше с давних пор!»

161.
Сказал: «Иди, узнай о чём их в мире спор.»
Ему в ответ: «Уйдём — от них повсюду мор.»
На ухо мне: «Ещё от них услышишь ты,
Что меж двумя мирами сеет он раздор.»

162.
Твои глаза, где Солнца мне сиянье с вышины,
Пока жены нет, омрачат и козней грязь, и сны.
Как сто потоков слёз в любви текут из глаз,
Так ста потокам в лоно течь, преград раз лишены!

163.
Душа, кто много пил, как мы, любви вино,
У виноградника лозы в долгу давным-давно.
За горло взяв, она речёт: «Как кровь мою тебе,
И мне твою теперь пролить разрешено!»

164.
С Душою Мира слиться вновь, спешит душа моя,
Везде киблу лишь к ней одной душою вижу я.
Моя душа в пути все дни, влеченья не таЯ,
Душою Мира слиться вновь с Душою Бытия.

165.
Булат — сердца родни и в них: карать меня обет,
Им, как раба убить, в глазах гасить любви мне свет.
Пусть завиток волос и прям — раз твой, он мной любим,
И мой обет: карать родню — за их обет в ответ!

166.
В руках сегодня у меня с утра с вином фиал,
То упаду, то поднимусь пропойцей, кто бывал.
Родня шипит: хоть строен станом — низко пал,
А вот не буду, ведь и вам не ждать уже похвал!

167.
От слов наветчиков мне в друге лишь оплот,
Най одинокими любим, а нас вдвоём влечёт.
Мы знаем в чём добро и зло среди мирских забот,
И кто сердцам Любовь даёт, и кто ногой их пнёт.

168.
Как он меня увидел пьяным, взяв под руку, рёк:
«Опять ты пьян пришёл, а ведь давал зарок.»
Как плакал наш сосуд с вином, к раскаянью что влёк,
Как трудно твёрдым быть, когда так скор глоток!

169.
Смотри, чтоб тот, кто дан тебе как друг,
Непостоянства сердца не имел недуг.
И берегись, того, кто корыстолюбив,
Ведь не от Бога чувства у хапуг.

170.
Хотя лукавишь ты порой в любви своей,
Мне без неё, как жёлчь бы с кровью пей!
Твоё сочувствие такой недуг не исцелит,
Что ж не зовёшь найти лекарство ты скорей?!

171.
Сегодня ночью был возлюбленный тайком
В дом тела моего во сне желанием влеком.
Как сердце встретило его, схватилось за кинжал,
Чтоб охранять в великолепии таком!

172.
Всегда желаньем сердца я влеком,
По городу искать тебя тайком.
Ведь, сердце и в могиле бы ты скрыл,
Оно из камня б, что над ней, забило родником.

173.
Я только для тебя рождён, чтоб быть с тобой,
Нам встречи в городе назначены судьбой.
И, если сердце б ты своё закрыл для всех,
Я никогда б не прекратил просить впустить мольбой!

174.
Хочу раскаянья, что стало тенью бы твоей,
А не того, что всё простив, ты станешь холодней.
В вине, ужаснейшей, раскаянье прими,
Но в чём она, чтоб ты простил всем сердцем в ней?!

175.
Глаза, кровавых слёз где родники,
От алчности ль ко сну не далеки?!
А думать: не лишил я сна совсем...
Эй, сон любви что убивать ей вопреки?!

176.
Пока ты в чувствах не глубок, вражда убить влечёт,
Вражда, найдя, убьёт родник, убьёт людей как скот.
И души могут враждовать, в другой найдя врага,
Но душу как убить душе, раз Бог в них как оплот?!

177.
Эй, тело, красоты в себе ль не чувствуешь души?
Ведь быть безбожным — вдруг тебя её лиши.
А сколько мук имело ты бы с женскою душой,
Иль чувства у мужской души тебе не хороши?!

178.
Эй, ночь, кто ты, раз у тебя в служенье дни?
Ты по реке плывёшь душой, моя ж в огне, взгляни!
И в сердце пламя у меня всю ночь, эй, ночь,
От жара в голове разброд, а встречи, где они?!

179.
Сегодня ночью сердце грезит юною Луной,
Как и Зухре, желанен сердцу радости портной!
От губ у сердца у души губа слепит слюной,
Аллах лишь знает, что за ночь со мной!

180.
В любви и стон, и крик, когда пылает страсть,
Лишь мотыльки у свеч замрут, чтоб пеплом пасть.
Когда чрезмерна страсть все дни — она напасть,
А пыл у сердца, эй, душа, тебя пусть манит всласть!

181.
У трона торг уже, чтоб зреть его прелестный лик,
О нём торговцев на базаре не смолкает крик.
От стана и манер его трепещет и старик,
А кудри, что спадают к сердцу, жаждущим — родник!

182.
Сегодня ночь ночей тому, кто в ней душой любим,
Сегодня ночь ночей тому, кто жаждой в ней томим.
Сегодня ночь ночей тому, кому вину простим,
Сегодня ночь ночей: в ней Бог и мы пред Ним!   

183.
Напев под чанг* мой оттого так сладко тих,
Что по ночам пою всегда к стиху я стих.
Иду к тебе, слышны газели днём из губ моих,
Но все правдивые слова в противоречье в них!

*Струнно-ударный музыкальный инструмент.

184.
В пути  у всех по паре глаз, по паре рук и ног,
Влюблённому б два сердца — он бы занемог.
Влюблённый ищет Бога, а Возлюбленный сам Бог,
Раз две мозоли — страх любить в пути ты превозмог! 

185.
Хоть раз за день тебя я вижу — это наши дни,
И красоты твоей богатством полнятся они.
Пусть злобы тысяча колёс вокруг — взгляни:
Нет места ей у нас в груди, когда с тобой одни! 

186.
И тень твоя у нас в жилье — нам трон,
И от кудрей на ней — любви безумцев стон.
И мотыльки у свеч кружат со всех сторон,
Свеч не туши — у нас сгорает, кто влюблён.

187.
И аскетизм, и благочестье с жертвенностью в нём,
Кровь жертв, чтоб за грехи не быть сжигаемым Огнём.
У Солнца — лишь благожелательность к рабам,
В нём нет вины, что раб, проспав, в жару на поле днём!

188.
Раз тысяча сердец взывают к сердцу твоему,
Оно отдаст ли предпочтенье одному?
Кому ты близок сердцем стал — всего достиг,
А не достиг кто, обижаться что ж ему!?

189.
В познании твоей любви я сердца ученик,
Сродни тебе в ночИ и я в суть Дня Любви проник.
Везде, где б я ни проходил, передо мной твой лик,
Ведь розовое масло жмут лишь там, где роз цветник!

190.
Во славе озаряет день над миром небосвод,
День не таит себя в любви ко всем из года в год.
Сегодня всё, что есть у нас, мы отдаём ему,
Уход не страшен дня, когда все верим мы в Приход!   

191.
Эй, ум раз ясен, так к чему же крепость ног?!
Иль, тайну сердца разгадав, не можешь без дорог?!
Иль ищешь всё разгадку ты загадки недотрог:
Водой, бузОй* ли поливать ты сам мимозу б смог?!

*Тюркско-персидское пиво.

192.
Мудрец, хоть от беседы ночью сытость у сердец,
Но где сакИ наш, или соня сей юнец?!
От спящих головой скрыт мудрости венец,
Что лишь с утра нальёт вина саки нам наконец?!

193.
К лицу припав, в цепях кудрей колец,
Я тронул край твоей одежды, как юнец.
Но, тронув, сразу услыхал: «Прощён.»
И прошептал: «Сегодня вместе, наконец!»

194.
Ай, кудри, ай причина трепета сердец!
Ай, сердцу виснущие цепи из колец!
Едва поглажу вас рукой — не отпустить,
Шепча: «Сегодня ваш я, наконец!»

195.
Твой голос — дар, святой сурой преображать наш мир,
В нём жар любви ко всем, кто сердцем в мире сир.
Пусть голос твой звучит, высок, чтоб стихли голоса,
Чтоб вторил бы ему народ и праведный эмир!

196.
Другой язык при языке есть в речи у меня,
Другие есть места, чтоб жить до Сада иль Огня.
Свобода сердца — и другой душе её родня,
Перл чист другою чистотой, из Вечности маня!

197.
Ужимки в нас не наш рождает свет,
В раздумье страх даёт не тот совет.
И сколько б ни тверди: сладка любовь,
Руке, которой бить, запрета в этом нет! 

198.
Другая то, но всё-таки — весна,
Глазам как листьям суть любви ясна.
И сколько б веток в танце ни переплелось,
Их движет корень, что очнулся ото сна!

199.
Мы все учёбой в медресе поглощены сейчас,
Но взгляд влюблённых отвлекает нас!
Аллах, любовью не пресытится никто:
Вот у меня и в листопад цветение подчас!

200.
Когда мы вместе и звучит Ушшок-макОм,*
Мы от любви все в опьянении каком!
И, хоть учёба в медресе даст результат,
Учась любви, совсем к другому ты влеком!

*Музыкальное произведение о любви.

201.
Любовь у нас совсем другая, чем у мусульман.
И слабости совсем не те, имел что Сулайман.*
Нас учат, чтоб нам с жёлчным быть лицом —
У нас другой базар — без  шёлка на тюрбан!

*Мусульманский Соломон.

202.
Каких бы печени услад ни доставляй,
Душе совсем другое нужно — так и знай!
Ей молвил: « Сахарный тростник ли пожевать?»
В ответ: «Да, нет! А из него режь сладкий най!*»

*Короткая свирель для суфийских радений.

203.
Как  грузят на верблюдов сласти и сафьян,
Один верблюд всегда уже глазами пьян,
И в пьянстве глаз к тому ж ещё буян,
Но он не ведает, что пьянство глаз — изъян!

204.
Душа, в опасности всегда к тебе любовь,
Поэтому в толпе, наветы слыша вновь и вновь,
Моим глазам ты незнаком, но, кто-то зазлословь —
В щеках вдруг тысячи сохИбов* вспыхнет кровь!

*Тут в значении: оскорблённый почитатель.

205.
И в явном, и в сокрытом есть добра и зла исток,
Исходит правда из добра, из зла исходит рок.
Я от усилий изменить свою судьбу далёк,
Ведь: «Свыше вам теперь дано, чем победить порок!» 

206.
Тому сказал, чей след ноги, как шаха мне венец:
«Разлука мне с тобой страшней чем мой конец!
Взгляни на желтизну лица!» А он: «Лицо ль не прах?!
Ведь не прашится никогда лишь золото сердец!»

207.
МункАр* в могиле в думах оглядел меня,
Решая: Сада я достоин иль Огня.
Его спросил: «Лал губ твоих мне для услад?»
Хоть он не понял, най из губ его звучал, пьяня!

*МункАр — один из ангелов у мусульман, наказующий
умерших грешников в могилах до Судного Дня.

208.
Эй, лалов лал, агатом стань всё ж обрамлён,
В какой бы ни был в мире из сторон!
Эй, кто душа души, Хаджи,* раз так влюблён,
Не запоздай с приходом, ведь желанен он!

*Совершивший Хадж (паломничество).

209.
ЮсУф,* лишь в доме у отца надёжен кров,
В пустыне братья для тебя готовят ров.
Пусть в зависти добрей к тебе они,
Но скрыл волков их доброты покров!

*Мусульманский Иосиф.

210.
Раскисший день, плаксивы всюду облака,
Но смех листвы им всюду слышен свысока.
И смех детей, ведь, в дом гоня их, мать в слезах,
И не схватила их пока ещё отца рука. 

211.
Кровавы слёзы, от меня раз нет тебе вестей,
Твои ресницы мне острее сокола когтей.
О, тайну сердца мне шепни ещё несчётно раз,
Из губ твоих слова о ней мне слаще всех сластей.

212.
Хаджи,* богатством чьим был сахарный шербет,
Не зная, от него был пьяным много лет.
Его спросил я: «Не поделишься ль со мной?»
Но, пьяный, он не смог мне дать ответ!

*Совершивший Хадж.

213.
Я так гоню твою печаль из сердца день за днём,
Что отвращение ко мне уж ощущаю в нём.
Но пусть из сердца твоего печаль в моё уйдёт,
И место мы её, по праву, верности вернём.

214.
Конец поста везде, ликуя, празднует народ,
Народу видится, что праздник будет круглый год.
Что ж барабанить, разгулявшись, раз в пороках жить?!
И Хадж свершив, всяк глух до всех людских невзгод! 

215.
Тот, о любви к себе узнавший, сердца друг,
В ней очернён среди любивших всех вокруг.
И, чтоб спасти любовь, он вынужден бежать,
Разлуки выносить, любя, убийственный недуг.

216.
У ободков его ушей — всегда от сердца весть,
Колец объятий у него вкруг сердца всех не счесть.
Тем, кто раздавлен колесом судьбы, как в Солнце в Нём,
В любом луче, подняться вновь, сиянье веры есть.

217.
Я голос, что зовёт возлюбленного с гор,
Я та покорность, что его находит взор.
Ведь сердце как замок ключом он мне открыл,
Сказав слова, которым вторю до сих пор.

218.
Будь справедлив: в любви нет слепоты,
В ней все черты твои — сиянье чистоты.
А сравниваешь с похотью любовь —
Тогда от похоти к любви ещё в дороге ты.

219.
Нам зеркалом воздвигнут небосвод,
В нас крови оборот для счастья и невзгод.
Хоть ясный день сменяет снова мрачный день,
Но день и ночь нам о любви молить из года в год.

220.
Хоть ночь сегодня слёз, но как сладка она,
Сегодня ночью наша тайна нам вина.
Из сердца к другу вновь она мольбой обращена,
Эй, ночь, ты длись, чтоб о прощенье мне молить без сна.

221.
Был бы в саду у кипариса и цветник,
Их бы затмили друга стан и лик.
Аллах свидетель: к хмелю я привык,
Ведь в каждой жилке у тебя его родник!

222.
Был бы в саду у кипариса и цветник,
Их бы затмили друга стан и лик.
Чтоб доказать им это, я к вину привык,
И мне, кафиру, в каждой жилке свят его родник.

223.
Во всём возлюбленный как дар во мне,
Его влюблённых слов весь жар во мне.
Как только, чанг взяв, начинаю я играть,
В стенанье-пенье глаз его угар во мне!

224.
Я молвил: «Мне твоя любовь милей родни,
Нет мук, лишь грусть у сердца в свадьбы дни.»
В ответ: «Не полагайся лишь на лук, залог не в нём,
А в свадьбе, ведь кругом лишь сплетники одни.»

225.
Эй, сердцем ты ль жасмину не сродни,
Что от его благоуханья грёзы мне одни?!
Не трудно мир таких покинуть душ,
Но трудно мне тебя покинуть в свадьбы дни!

226.
Сказал я: «Сердце у меня — прибежище тревог,
В нём как рубоб звучит того, кто от дорог продрог.»
Ведь сердце влюблено моё в того, кто так далёк,
И я шепчу ему: «Любить лишь в грёзах кто бы смог.»

227.
Мне утешает сердце верности обет,
Хотя с кровавыми слезами мой рассвет.
Любовь другую он к себе привлёк,
А я всё верю: не обманет, нет!

228.
Едва узнал я о любви твоей — скорей
Вдоль рук моих обвил твои я тысячу кудрей.
И сколько я ни выпивал сегодня б чаш вина,
Я был хмельней, едва тебя увидел у дверей!

229.
Те горькие слова, что сердце рвут,
Из губ ли тех, что сладки были тут?!
Я никогда не говорил про горечь их,
Что, эти горькие слова от жизни пут?!

230.
Да что ж душа моя — невольница родни,
Мужья и жёны все в ней — сплетники одни.
Не трудно мир таких покинуть душ,
Но трудно мне тебя покинуть в свадьбы дни!

231.
Любой пылинке на Земле и свет Сатурна дан,
Цветник и яблонь сад у нас в любой из стран.
И сколько б ни было путей, везде шайтан,
В любой дождинке заколдован океан.

232.
Безумцам дом — в кипенье вечном вод,
При жизни скрыт туда шайтаном вход,
Над водами там с ликом пери свод,
И в них неверные в цепях из рода в род.

233.
Приди ещё-ещё к Любви, раз прощена,
Уйдёшь, ведь будет на тебе опять вина!
Тебе для счастья твоего ещё душа дана:
Душа души всех душ — одна она!

234.
Я молвил ночью: «Если осиян Луной,
В тебе не будет хвори ни одной.»
Ты, повернув ко мне лицо, сказал:
«Конец любви был бы моей виной.»

235.
В терпенье ждать тебя, твоих не видя мук,
В терпенье слёзы видеть, как дожди разлук.
В терпенье знать, как слаб твой сердца стук,
Но в ждать — ни слова ли смириться звук?!

236.
Миг без тебя длинней мне всех разлук,
Миг без тебя длинней всей жизни мук.
Как пережить его — решенья нету у наук,
Так разреши — прикосновеньем рук!

237.
Сегодня в доме тот, кто танцем пьян,
Хотя от возраста не так уж в танце рьян.
Но если думает: в нём возраста изъян —
Луной всю ночь он будет осиян!

238.
Хотя любой душою Солнца в жизни осиян,
За золото лишь суфий будет танцем пьян.
Рекут: «Вам алчность от шайтана как изъян.»
Будь чист душой, хотя шайтан в лукавстве рьян!

239.
И мне от жадности порока лёгок был б отказ,
Когда души моей души бы не было для глаз!
В любом отказе ведь отказ мне от тебя,
Ты — воздух мне! Жил кто без воздуха хоть раз?!

240.
Мне день с тобой, как дар, что свыше дан,
Ты мой сакИ* — твоим вином я вечно пьян.
Ты так прекрасен и таким величьем осиян,
Душа ликует — так Мусу увидел бы Умран!**
 
*Юный кравчий.
**Отец Мусы у мусульман.

241.
С тобою быть — всегда мне дар, что свыше дан,
Ты мой сакИ — твоим вином я вечно пьян.
Ты так прекрасен и таким величьем осиян,
Душа ликует — так Мусу увидел бы Умран!

242.
Кто занят делом, тот нам не друг,
Неделанье у нас — для них недуг.
Их дело жизни — путь ворюг-хапуг,
Но в этой жизни лишь их золото вокруг!

243.
УшшОк* послушай: о разлуке ХИджры** дней,
Душа в нём океаном  под Луной видней.
Порой нам тень нужна, порою Солнца свет,
Душе ж не нужно ни пылинки от теней.

*Музыкальное произведение о любви.
**Переселение пророка Мухаммада с
первой общиной из Мекки в Медину,
от которого ведётся летоисчисление у
мусульман. 

244.
Вновь каждый день моя любовь, пьяна,
От склок и сплетен мне несёт фиал вина.
Не пью — виной сведёт с ума, мрачна,
А пью — не знаю: праведна ль она.

245.
Эй, ночью кто залез на крышу пьян
И бушевал на ней, как будто ураган!
В развалины гулять сегодня ты не зван,
Не протрезвев, сиди уж дома, раз буян!

246.
Чист телом — сердце в нём фиал,
Вином души его чтоб юным наполнял.
По мне: крупица смысла сердцу — сеть,
Ему я так сказал бы в лучшей из похвал!
 
247.
Не скис лицом кто, у того хороший нрав,
Кто говорит и ест с душой, тот прав.
Кто крутит жизни колесо, в него попав,
Тому не диво, что земля не для забав.

248.
Любовь, придя, крушит любой зарок,
Кувшин дал трещину, какой в нём прок?!
А опорочена любовь — найдёт в себе порок?
А наши узы укрепит, когда рвать станет рок?!

249.
Я пьян — лишь отразится лик моей любви в вине,
Ещё обуздывать коней, кипит любовь во мне.
Любовь моя подобна всем сияющей Луне,
Я б стал рабом любви — лишь быть бы с ней наедине! 

250.
Хотя душа в мечтах спешит за тем, кто впереди,
Узнал бы я, что в море ты, махал с земли: приди!
Пусть най и бубен не слышны, любовь, танцуешь ты!
Что ж будет, если зазвучат вдруг ночи посреди?!

251.
Что то, внимать что славозвучием влечёт?
Что то, что без него вновь смерти гнёт?
И тайна чей приход и чей уход,
Ни най ли с бубном от его красот?!

252.
Гремит, сверкая, неба бубен грозовОй,
Но то защитник над твоею головой,
Он вопиёт: «Кто посягнёт на жизнь твою,
Тому вслед сердце испрашу под сорною травой!»

253.
Обещают: «Придёте вы в Сад всех услад,
Не галдят галки там, ибо Сад гостю рад!»
Но и в сердце моём без оград тайны сад,
В нём лишь перья от галок отыщет твой взгляд!

254.
ДарвЕш* лишь тот, от мира в ком отказ,
В безбрачии ясней Любовь сквозит из глаз.
Кружить под звёздами — его души намаз:**
С Душой Вселенной слиться, впав в экстаз.

*Так на таджикском языке зовётся тот, кто
на европейских языках назван дервишем.
**Мусульманская молитва. 

255.
Что мир тебя душой привлёк, в том — путь к добру,
Коль раной изведёшь порок, в том — путь к добру.
Из праха ведь сотворена вся плоть твоя,
Пусть ты ни в чём не видишь прок, в том — путь к добру!

256.
Приветлив кто, хоть одинок, тот добр ко всем,
Кого в любви не сломит рок, тот добр ко всем.
А разум в голову того вложить мне или нет?..
Тому ли в этом будет прок — тот добр ко всем?!

257.
Я с тем, кто в муках одинок, кто добр ко всем,
От мук к добру кто сердце влёк, кто добр ко всем.
Душа желала бы добра на весь наш жизни срок,
Но лучше смерть, коль рок обрёк того, кто добр ко всем!
 
258.
Я связан с тем, меня кто влёк, кто добр ко всем,
Хоть в муках жизни одинок, кто добр ко всем.
Рекут: «Добру кто верен, тот вкус жизни придаёт!»
Того не сломит, верю, рок, кто добр ко всем!

259.
Рекут: « Любовь тем хороша, что учит нас уму,
И учит нас беречь того, любовь у нас к кому.»
И потому молитвы все при алости зари
К душе лишь Шамса* Табризи** как Солнцу моему.

*Шамс — Солнце по-арабски.
**Из Табриза, города в Иране.

260.
В любви хорош ночной колпак при ветре со двора,
Напев зурны хорош, когда кабОб нести пора.
Эй, музыкант, и най, и бубен пусть звучат,
Но только в темпе, танцевать чтоб до утра!

261.
С моим врагом пируешь ты, хоть мной любим,
Со мною реже отчего-то, чаще с ним.
С тем не пируй, кто изъязвит шипом своим,
От нечистот уйди того, кто с мухой куч сравним!

262.
Эй, близкий сердцу, пировать нам срок,
Эй, время нарушать нам наш зарок!
О розо-алого вина потёк  исток-цветок,
Что розой я к твоим губам рукою влёк!

263.
Я, по тебе в тоске, вино пить сел за стол,
Фиал взяв у сакИ, разбил его о пол,
Ни трезв, ни пьян, я чушь какую-то молол,
И слух вокруг пошёл: совсем свихнулся, мол.

264.
Хоть говорят: любви поможет время, всё ж
Все дни рыдая, понимаешь — это ложь.
Душа влюблённого ещё ликует цветником,
А в теле, как в листке, лишь лихорадки дрожь!

265.
Да что ж наветы мучат так тебя, за что?!
В любви нам воевать, её губя, за что?!
Что ж сердце в муке от наветов день и ночь?!
Вести войну мне за тебя, любя, за что?!

266.
Знай: от грабителей внутри тебя есть грот,
Там как базар, но лишь твоих щедрот.
Любой свою любовь лишь поведёт туда,
Но от других о том держи закрытым рот!

267.
Любой мечтающий не знает сна,
Мечтаний суть при радости ясна.
Но как прервёт их кто-то из родни,
Любая радостная весть уже грустна.

268.
Ты сыт, а я ещё не сыт, в еде что ж мера мне?!
Скажи, чем душу заменить, хоть для примера, мне?!
Вот твой вопрос: «В терпенье вера есть в тебе?»
Эй, веровидец, шкварки дашь? На что же вера мне?!

269.
В нас знанье меры — наш с тобой порок,
Что на любовь позор загула пьяниц и навлёк.
Эй, друг, мы этим цели нашей в жизни лишены,
Корим друг друга без неё, как все, кто одинок!

270.
Сказать как ты? Остаться тем, кем был,
Я это в голове держу, но смысл стыл.
Для нас ведь это не решает ничего,
Так чем разжечь в тебе к решенью пыл?!

271.
Как мне б ни виделся во сне, в кого влюблён,
Мне наяву желанней всё же был бы он.
Раз в сердце ты моём запечатлён навек,
Приди лишь — явь ты будешь или сон!

272.
В тех штучных сладостях, что турок продаёт,
Нет сладости совсем Всевышнего щедрот.
Я лучше персики, что пали, подберу,
Чем видеть в хитром турке лишь обсчёт!

273.
Как сотворён ты, в том пороков нет,
И в том ответ твой на любой навет.
Как поражает — опорочить лишь хотеть,
Когда во всём лишь чистой Веры Свет!

274.
Кто подле шаха, тот всегда им восхищён,
И божьим даром величает шаха он.
А там где ты — шах вовсе не таков?!
Раз не таков — пути есть в тысячу сторон!

275.
Душа, от сердца к сердцу нам дорога ведь дана,
Чего ж искать её всегда, когда видна она.
Ведь чисто сердце у меня, как воды родника,
А в водах родника всегда отражена Луна!

276.
У дома Друга в эту ночь я много лет,
Брожу, чтоб снова встретить наш рассвет.
Вдвоём фиал вина тогда мы пили на заре —
Вино терпенья ждать, дав верности обет.

277.
Ещё один хмельной к нам по пути пристал,
И по рукам опять пошёл с вином фиал.
Вдруг выпадает он из рук и вдребезги разбит,
Фиал, на что теперь ты всем, пролив свой лал!

278.
Эй, в зикре* блеск сам красоты, эй, друг,
Что ж скрыл под тусклостью тщеты, эй, друг!
Лишь помню пламя губ твоих, что их лишён,
Ты в памяти хоть скинь хиджаб** их немоты, эй, друг!

*Многократное восславление Аллаха.
**Одеяние скрывающее лицо и тело у мусульманок.

279.
Любовь пришла ко мне чредой кровавых ран,
В ней Друг защитой от родни мне свыше дан.
Всё естество моё теперь хранимо только им,
И им же именем моим любви наш назван стан.

280.
Пусть даже рану мне наносит кто влюблён,
Раз от него мне боль — ему не слышать стон!
Вокруг меня одни враги, а Друг — лишь он,
И только в нём мне от наветчиков заслон!

281.
Эй, кто не сведущ, мозг имея как недуг,
Пойми, в душе что у тебя есть верный  Друг!
Чтоб понимать, есть мозг, а чувствовать — душа,
И всё, что радостно в тебе — от Друга всё заслуг!

282.
Хотя в груди и ликованье от учёбы с ним,
Сегодня болен я всем тем, чем он томим.
И хоть прописана лишь горечь капель мне,
Я пью лишь сладкое вино, пригубленное им!

283.
Где б головой ни ник, я осчастливлен им,
Где б ни был материк, он мой кумир над ним,
Сады, где соловьи поют, цветник, любой родник
Желанны мне, чтоб я приник к тому, кто мной любим!

284.
Коль золотинка есть ума, то золото и он,
Ценою конь порой дешевле сёдел и попон.
Не пил кто с нами, где мы пьём, нанёс себе урон,
Ведь лишь где пьём, тот в нашу веру будет обращён!

285.
Пусть взгляд мой от тебя теперь далёк,
И нам не видиться ещё так долог срок,
И пусть изменимся, я ль сердцем не замру
От той души, что самой сладостной нарёк?!

286.
Эй, сердце — боль того, лекарство у кого,
Страдай, но стона не издай ни одного!
В мечтах вперёд иди, чтоб там убить собак,
Идущих следом Исцеленья твоего!

287.
Пока я есть, ещё вся жизнь передо мной,
И этим утешаюсь я, вновь мучимый виной.
Но жизнь моя — из повседневности одной,
И я охотиться решил на грёзу под Луной.

288.
Эй, о Хаджи Востока лучше расскажи,
Из туч чьи молнии крушат неверных рубежи.
О чём б ты ни повествовал — лишь домыслы одни,
А он о том, что видел сам, речёт без лжи!

*Совершивший паломничество в Мекку,
здесь эпитет святости, вероятно, Шамса.

289.
Раз близость жизнь нам превращает в Сад,
В разлуке нас Огня изводит чад.
В наш мир приходит тайною Любовь,
В раскрытье тайны — истощенье от услад!

290.
Жена изящна и умна — и в том её вина,
И в том, что лаской с красотой наделена?
Но отчего ж её винят, за что  винить её?
Винят, что девственной останется она.

291.
Любим кто, красоту скрыв в дальней стороне,
Войдет в дом сердца ль своего, что был во мне?
И край одежы приподнимет ль, сердцу говоря:
«Что ж полон кровью дом, по чьей вине?!»

292. 
В сердцах сказал: «ДжейхУн* ведь сердце оттого,
Кисла жена что, не вкусив от мужа ничего!»
Но всё ж повеселев, сказал: «В том сила чар,
Узнать что сладко, а что кисло для него!»

*Река Аму-дарья.

293.
Не говори, что я б нарушил давний наш обет,
Как нет кудрей твоих — мне больше жизни нет!
Не обещай: лишить оков — не для твоих то губ,
Чей жар я помню обещаний столько лет!

294.
Опять твой лик сияет с неба Солнцем мне
Не в городе моих речей, а в дальней стороне.
В моей душе есть место для твоей любви,
Так что ж душою мира ты ещё вовне?!

295.
Как счастлива душа, ведь ты в пути ко мне,
Жасмина все цветут кусты в пути ко мне!
От головы до ног ты весь в цвету,
А лик слепящей красоты в пути ко мне?!

296.
Я лишь тебе хочу сказать на языке без слов,
Чтоб только слуха твоего достиг мой нежный зов.
Чтоб ты лишь слышал всё один, никто другой
Среди столов, голов базара и ослов!

297.
В ком есть печаль, тому и говорить о ней,
Весть о печали вдаль летит, чтоб кто-от верил ей.
Вот в розах радость расцвела за пару дней,
Не только в алости лицо в них тайною видней.

298.
Сказал: «Как голубь улечу ведь из твоих я рук.»
В ответ: «Острее буду я страдать тогда от мук.»
Сказал: «Колюч я стал от гибельных наук.»
В ответ: «Почёт тебе верну последней из разлук.»

299.
С приходом страсти воздух рвётся их груди,
Я извещал тебя о ней, теперь всё позади.
Где б ни была она теперь, неясен мне уход:
Зачем пришла, чтоб лишь уйти, ну рассуди?

300.
Ты молвил: «Мучает меня наветов гнёт,
От них спасенья без вина и сердце не найдёт.»
Боюсь, что ты опять уйдёшь, и что, сорвав халат,
Волк тело будет рвать твоё, взалкав его красот!

301.
Вся красота твоя теперь во власти мира чар,
Владеет зависть ей теперь и ревность вечных свар?
Ведь желтизна лица твоя совсем не от жары,
Любовнику, чтоб он извёл, всю кровь отдАл ты в дар!

302.
Твоя любовь, войдя мне в сердце, скрылась поскорей,
Пришла опять — связать сердца, и вновь в дорогу ей.
Я нежно обратился к ней: «Побудь хоть пару дней.»
Услышав это, вновь ушла — но с памятью моей.

303.
Ты и с вчерашнею душой с моею вновь чета,
С тобой смысл слова смерть не значит — пустота.
Душа — покоя ученица, а покой — есть смерть,
Отлучки — спал в пути ишак — причина принята.

304.
Эй, весть о ком со сна — мне счастье дня!
Эй, милость чья всю ночь со мной пьяня!
Эй, ночь не рядом кто — не сплю, себя виня,
И что ж уйти не можешь в страхе за меня?

305.
Эй, в муках мира столь прекрасный лик,
К киблЕ бровей чьих взором я приник.
Взгляни, от всех твоих красот уже я наг,
Омыл меня чтоб их сияющий родник!

306.
Ты к миру милостлив, за что же с лаем гон?
Что ж от гонения тебя, я Милости лишён?!
И капля ведь её была бы морем тут,
Крупица нивами взошла и из пустынь бы лон!   

307.
Сравнения твоим кудрям и с гиацинтом нет,
Нигде и в мире красоты их влаги нет примет.
О них бы сколько не твердил навет: мол, пустоцвет,
Они всё вьются, вьются, вьются всем в ответ!

308.
Пришёл и горсть рассыпал золотых монет,
Не стало их, меня забыл и верности обет.
Он, как серьга, где от застёжки лишь просвет,
Где золото ушам, там также им навет.

309.
О, не задерживай свой взгляд на мне, как стану стар,
О, не задерживай свой взгляд на том, кто был сам жар.
На том, цепями кто кудрей к себе так приковал,
О, не задерживай свой взгляд — на нём лишь цепи свар. 

310.
В таинственном пути любви нам спешки нет,
В пути любви у нас нет спешности примет.
Другой любви ответил ты — моей то не запрет,
Но без вопроса у меня, не получить ответ.

311.
Что ж, если трону твой покров, война в ответ,
И что ж винят в твоей любви — стыда, мол, нет.
Ведь наша близость так чиста и так крепка,
Что ж разлучит нас на неё любой навет?

312.
Душе что ж мира, эй, души что ж мира нет!
Где ж нынче у любви сакИ её начальных лет?!
Ко дну фиала все спешат паломники вокруг,
Влюблён – кто у Каабы был, а вовсе не аскет! 

313.
Как наш Судья, для нас другого в мире нет,
Согласья ножницам в атлАсе нет примет.
Стал наш Судья судьёй нам до скончанья лет,
То никогда не согласится на любви запрет!

314.
Покой не от того, богат ты или нет,
ДарвЕш* не копит деньги, дав обет.
От бед свобода есть свобода от людей,
Лишь от родни исходит мерзости навет.

*Так на таджикском звучит дервИш.

315.
Нет без влюблённости влюблённости в ответ,
В любом неделанье нет деланья примет.
Любой при хитрости сам отвратит навет,
Аллах, клянусь: что хитрости в Нём нет!

316.
Эй, ночь, что ж не пьянит твоё вино,
Без сна в ладонях хоть лицом давно.
Мой сон, витая в небесах, ещё парИт,
А ждать его ль, вновь чаши видя дно?

317.
Любимый за завесой скрыт, ещё где свет,
Вино мне шепчет: непокорности в нём нет.
Теперь и сердцу не сказать слов о любви ему,
На них не ждать слов о любви его в ответ.

318.
Покорнее чем ты на свете больше нет,
Нет сердца, на твою женитьбу где навет.
И как волос на голове об этом в мире слов,
А мне найти б твой волосок хотя б на амулет.

319.
Любимых лёгких как душа на свете нет,
Круженья звёзд как у Луны, нет у других планет.
Хоть от меня ты не услышишь на себя навет,
Не дунет ветер — не танцует мир в ответ!

320.
Тому, кто мал, среди великих места нет,
Любой ребёнок не достигнет зрелых лет.
И раз отец вдруг как ребёнок сам заговорил,
Пойми: отец  даёт ребёнку так отца совет.

321.
Как мой любимый, меж любимых нет,
Его не сможет погубить ни чей навет.
С любой напастью надо биться до конца,
Чтоб сохранить влюблённым верности обет!

322.
Как нравом ты другого больше в мире нет,
Не вычерпать всех сил в тебе за сотни лет.
Не всякий выстрелит из лука чести за навет,
Рустамом будь — лишь негерои не хранят обет!

323.
Стенаю ль я средь тишины, его всё в Конье нет,
Схожу ль в могилу от вины, мне шаха в Конье нет.
Молю ль как тень в любую ночь любую из сторон,
Открыть им тайну?! Но Луны, Луны всё в Конье нет! 

324.
Чего ты скис? В женитьбе сласти вовсе нет?
Иль нет того, кто сласть купил бы, как шербет?
Иль плохо так идут дела, померк в глазах что свет?
Иль понял: свадьба не спасёт наш верности обет?

325.
При ночи скажешь: «Ночь не сменит мой рассвет,
В любви как в вере ни любви, ни веры нет примет.
Любовь — то море, берегов где взгляду нет,
А тонешь — свыше лишь молчание в ответ.»

326.
У душ к полётам птичьим страсти нет,
Имей от птиц и все их шесть примет.
Спроси меня: «А место есть куда лететь?»
А объясню куда, поймёшь ты мой ответ?!

327.
Такого нет, кто бы в желаньи видел лишь порок,
Такого нет, кто бы не видел в торге только прок.
Цель наслаждению приносит только страсть,
Раз в постоянстве страсть — непостоянство не в упрёк.

328.
С тобой мы пьяны, но не бочечным вином,
Вина, что пьем, в питейном доме нету ни в одном.
Как ты зайдёшь, чтоб мне налить моё вино,
Я сразу пьян, пусть даже чаша и стоит вверх дном!

329.
На водопое для скота и грязь — шербет,
В сердцах всех сил любви не видится примет.
Обет нарушившие вновь дадут обет,
Отвергни путь, когда пути в нём сердцу нет.

330.
Любовь как шах, хоть шахских флагов нет,
В Коране правда, но не всякому ответ.
Любой влюблённый поражён стрелой,
Хоть ни стрелы, ни раны нет примет.

331.
Эй, ум, уйди, тут для тебя ведь места нет,
Будь даже с волосок и сладок как шербет.
Ведь день настал — свет ночников слепит,
Зажжён от Солнца моего, позоря им рассвет!

332.
Терять рассудок от вина — лишь головы порок,
Фиалу сердца, где душа, ведь ум не впрок.
Рекут: «Нет места даже волоску при близости такой!»
Так вот: мой ум теперь и мне, как этот волосок!

333.
Богатство — от ума, безумие — коль нет,
Безумен от любви мудрец, в ком свыше свет.
Кто на пути к любви — имеет в сердце боль,
В ком от любви отказ — от тысяч бед аскет.

334.
Есть в отчуждённости мне жизнь иль нет,
Раз два ответа, как же дать мне стойкости обет!
Ведь одному тому, храним кто сердцем у меня,
Не стать безумцем без безумия в ответ!

335.
Эй, сердце в муках, встань у мужества межи,
Что я ищу твоей любви, что страшного, скажи?
Любая мука возникает только от ума,
Так стань безумным, раз в уме так много лжи!

336.
Когда любимый — то колючка, то цветок,
И то его к себе тюрбан, а то зуннар* привлёк,
Не медля, вышли слуг встречать, раз не спешит,
Чтоб не сказал, мол, хром ишак, а путь к тебе далёк!

*Пояс, который должны были носить в султанатах
христиане,  иудеи и огнепоклонники

337.
Эй, знаешь ты, ишак, кто на твоей спине,
Везёшь кого, чтоб был вновь в дальней стороне?
Теперь и пери лик его — твой до скончанья дней,
И Солнцем он уже сиять не будет больше мне!

338.
Эй, знаешь ли, моя душа, твоя любовь к кому?
Эй, сердце, радо ли в груди ты гостю своему?
Эй, тело жалкоё моё, схитри ты для меня —
Едва он оглядит тебя, чтоб нравилось ему!

339.
Я най* спросил: «Кого и стон в тебе, и крик?
Чего ж без плача жить совсем ты не привык?»
«Меня от сладких оторвали губ, — най отвечал, —
От этого и стон, и плач в меня проник!»

*Короткая свирель.

340.
Пока с тобой я, мы имеем целый мир,
И в этом мире нам любовь — кумир.
И, если развенчаем в злобе мы его,
Не станет каждый ли из нас навеки сир?!

341.
Теперь его любви бездушны все стези,
Нежней она ль и деликатней не вблизи?
И где любовь: вне нас иль всё же в нас,
Иль там, известно где лишь Шамсу Табризи?

342.
Позвал, но взгляд его вдруг стал от злобы дик.
Тогда спросил: «Откуда чувств твоих такой ледник?!
Что оставляешь? Или в сердце кто другой проник?
Кого ж ты сможешь напоить умерший как родник?!»

343.
Смотри, там с края нашей крыши кто приник,
Душой ли ангел иль прекрасной пери это лик?
Тот умер, кто такой не видит красоты, ведь без неё
И свыше весть — не весть, как без цветов цветник!

344.
Тот яснолиций, ревность пери в ком,
Пришёл под утро обнимать меня тайком.
Он слёзы льёт и я, что ала уж заря,
Чего ж влюблённым я так долго был иском?!

345.
От мук в слезах кровавых, как верша обряд,
Ни дня от твоего лица не отвести мне взгляд.
Но без тебя пусть смерть как наш сакИ
Нальёт в фиал мне не вино, а яд!

346.
И саранчу, и птиц с той стороны несёт,
Но стороны той если нет, откуда их прилёт.
Та птица, что Симурга* всё ж разбила бы яйцо,
Смогла б сказать: к Симургу что её влечёт?
 
*Вещая птица в персидской мифологии.

347.
Как праздник нам в конце поста приди,
Как в житницу Луны уста приди.
Даруй же праздник, где твоё лицо Луна,
Ведь без него, как дом, душа пуста, приди.

348.
Скажи, чавгон* твоих затей любому ли понять,
С другим сближения путей тебе ль искать опять?
Когда б Юсуф** имел Якуба*** и глаза, и нос,
Отцом без запаха вестей смог сына б ли обнять?

*Конное поло.
** Мусульманский Иосиф.
***Мусульманский Иаков.

349.
Душа, кто так близка моей, гонима за порог,
И муку в сердце нам нести на каждой из дорог.
Родня не даст совета нам: где верный путь лежит,
Ведь в нас самих лишь путь, что сблизить смог.

350.
От мира вновь любовь уносит тот, кто им гоним,
Хоть смерти час несёт душе разлука с ним.
Сто тысяч душ лишив покоя сердцем лишь одним
И сладким смехом, что дарим был только им.

351.
Из глаз уносит радость вновь от красоты Луны,
СакИ так сильно опьянел, что унесён во сны.
До сна слезами у меня всегда глаза полны,
Что страх уносят за тебя из сна про суть вины.

352.
Как сон придёт — кабОбом сердце вынет из огня,
Как ночи мрак придёт — уносит Солнце дня.
До сна всегда слезами полнятся глаза,
Что страх мой за тебя во сне уносят от меня.   

353.
Мои стихи: газели, бейты* унесла вода,
И с ними скарб мой унесла неведомо куда.
Луной взглянув, что хорошо и плохо что во мне,
Вода Луною унесла навеки без следа.

*Двустишия.

354.
Тот, у кого к мытью лишь грязная вода,
Однажды всё-таки поймёт, что в том беда.
Эй, редкость, что осталась бы вне грязи и воды,
Кто чист, и сердце у шахини тронет без труда!

355.
Светящийся медово, джАус-виноград
Имеет в каждой грозди ягоды услад.
Когда гроздь в гневе рвут, кляня разлад,
И сонму виноградин-бус грозит распад. 

356.
Кудрей любой твой завиток душою наделён,
Во мне рождая восхищенья страстный стон!
Ты хочешь знать, не от кокетства ль грусть моя?
Да, от него у завитков, чтоб взять других в полон!

357.
Я с той душою связан, что в моей одной,
Она в расцвете красоты как сад весной.
Ей в мире быть всего лишь миг со мной,
Ей в мире быть всего лишь миг моей родной!

358.
В твоих зрачках свеченье тысяч чудных чар,
Ста тысяч душ покой хранит их нежный жар.
Кафира кудри, у лица слепящего Луной,
Но и с кудрями ты кафира — свыше вере дар!

359.
Хорош и голосом, и нравом Мухаммад,
Мне мрачной ночью песнь его полна отрад.
Рубоб нас будет услаждать до самого утра,
И не уснуть — всё время в горле новый лад!

360.
Приходит день, приходит с ним навет,
Приходит ночь, но у тебя уверенности нет.
То не вопросы дня и ночи, это мой вопрос:
Те два хромые ишака мне ль довезут ответ?!

361.
Раз верности даёшь обет, то ценно или нет?!
В меду раз яда нет примет, то ценно или нет?!
Народу свято чтить завет, то ценно или нет?!
Что я отверг любить запрет, то ценно или нет?!

362.
Надежды искра есть в сердцах у любящих средь бед,
У бессердечных от неё лишь выгоревший след.
У погорельцев из сердец доносится лишь вздох,
Обязан сострадать ли им почтенный домосед?!

363.
Придёт любимый, и его так сладок смех,
Как Солнце бы взошло с Луною на глазах у всех!
Во взгляде у любимого смеётся нежный мир,
В котором тайна, что дороже всех утех!

364.
У нас в сердцах всегда звучит сладкопевуче смех,
То смех ХусрАва и Ширин, звучащий без помех.
Порой я резок от него, порой покорен вновь,
Чтоб быть тебе, когда грустишь, нежнейшей из утех.

365.
Заплачешь, лишь взгляни в любую из сторон,
Смеёшься, вспомнив и с собачьим лаем гон.
А скажут ль слово о переселенье, наконец,
Тем, кто не может быть друг с другом разлучён?

366.
Луне, что месяцем приходит от печалей всех,
Мне даже сердцем не найти от них утех.
Но как увидит месяц, что я весь в слезах,
Из губ его звучит чуть слышно сладкий смех.

367.
Печаль любимого мне горше-горше всех,
И сердцу моему всегда ей не найти утех.
Но как увидит он, как страшно опечален я,
Из губ его звучит чуть слышно сладкий смех.

368.
Всем ли сердцам, что губ его коснулись тут,
Весной в саду те губы вновь вернут?!
Весенний ветер с веткой гнётся до земли,
Но всё ж в мольбе её ему нет скрытых пут!

369.
Как сладко сердцу, что душа парит вокруг,
Как сладко, что смущён любимый вдруг!
Как с листьев смыта пыль — так умилит,
И даже там где водопой в цветах весь луг! 

370.
Смущён любимый, стоит мне едва взлянуть,
Начни стыдить его за то — к потере сердца путь.
Его лицо отражено в воде — и звёзды в ней!
А без него в моей воде лишь глинистая муть.

371.
Коль пьян, совсем другим ты всем видней,
Хоть улицей глухой идёшь и никого на ней.
Эй, ты, законник, что грозишь всё плетью мне,
Не знаешь, что я от битья всегда ещё пьяней!

372.
Ночной напев сегодня негой напоён,
Увы, не каждому по нраву даже он.
Не сплю: ведь духов привлекает гиацинт,
И о кудрях твоих от них мрачнеет сон.
 
373.
В груди у нас всё тайна крутит жернова,
От их вращения в нас, словно круга два.
Не знает голова где ноги, а без головы
Кружили б ноги, а без ног бы голова?

374.
Чего ж так стала вдруг кружИться голова?
Иль птицей сердце крУжит, выпорхнув едва?
И всё во мне — крутить как б стали жернова:
Любимый ль верен, чьи вскружили голову слова?!

375.
За ночью ночь под небом сердцу путь в цветник,
Где отраженьем каждый в сердце мне проник.
Сто ахов в сердце, в глади вод где отражён весь мир,
И всё светлей от них, светлее в сердце мой родник!

376.
Свидетель скрытого, хотя добьётся благ,
Но и в халате для молитв всё ж будет наг!
Кого домашний манит скарб, тот на дороге скряг,
Ведь и кремЕнь крошит пора семейных передряг!

377.
Когда б печалился от уз любви султан?!
Где он — там радости желаний пылких стан.
Другою радостью сияет морда лишь
У вдрызг упитого, кто совершил обман!

378.
Среди влюблённых, словно Солнце средь лучей,
Кружит Возлюбленный мой в плясе горячей!
И от кружения его кудрей вокруг плечей
В любви сплелись под ветром ветви всех карагачей!

379.
Хоть в наговорах очерняют остряки,
Мужчина чести не теряет грязи вопреки.
Когда желаешь быть вдали от дна реки,
Должны сильнЫ быть все гребки руки.

380.
Такой любви как наших душ в отваге лишь оплот,
Газели грациозный бег — для львиных лишь охот.
Где дом такой любви — там  Вечность вся в цвету,
Не думаешь, что без тебя в упадок всё придёт?!

381.
Эй, кто уже так от невзгод душой поник,
Юнцом с вином войди вновь в роз цветник.
У пьяных ведь колючки розы разжигают страсть,
Всласть пей и в страсти будь у розы ученик!

382.
Когда вернётся грусть к любимым без сердец?!
Любовь крутилась вновь чтоб у кудрей колец!
Душа влюблённого рубоб, для сердца что звучит,
Чтоб полог мук всех приоткрылся наконец!

383.
О нём без вести в голове улечься ль разве спать?!
Тому, кому есть весть о нём, улечься ли опять?!
Всю ночь любовь глазам шептала: «Жаль того,
Кто без другого вновь улечься должен ждать.»

384.
Твою любовь в учёный ум не уложить никак,
Её огонь не уложить, и крепко взяв в кулак.
Ни глаз, ни сердца, не ложась, где ж чудо в ней?!
Кровь, если капает из глаз, уляжется в них так?! 

385.
Как воздаяние султанам — вечный Сад,
Так и тебе, хоть не султан, БахоудИн Валад*.
Не дозволяй: фиал обета чтоб разбил разлад,
Ведь разобьют — след пьяных не отыщет взгляд!

*Отец Руми.
 
386.
В одну лишь сторону нас всех ведёт пророк,
В другую сторону влечёт нас в сеть порок.
И из Добра и Зла всем был и есть исход,
Он и свидетель, путь к чему кого привлёк!

387.
Лишь в мир мой глянул тот, кто в пламени грядёт,
Ста языков мёд мой язык вместил как сот.
Все шесть моих органов чувств объял огонь,
Да так, что, охнув сотню раз, я сунул руки в рот! 

388.
Ушёл, хотя твоя любовь дороже всех отрад,
Хоть возвращаюсь вновь к ней в памяти назад.
Но даже в памяти для взгляда всюду чад,
Есть в море остров, где на чаде цвёл бы сад?

389.
Эй, ты, хаджи,* свободы ль знаешь рубежи?
Иль божий раб, чтоб сеять в души мятежи?
Поднявший руку, эй, кто руку дал тебе, скажи?
Родные точат на друг друга ли ножи!

*Совершивший хадж (паломничество).

390.
О пробудись! Любимый ведь предрёк:
Свободен будешь, и невластен будет рок!
Мой сон умрёт тогда, став рока вечным сном,
Чтоб вечной явью нас омыл любви исток!
 391.
Сон повернул меня к тебе уже спиной,
Но я хотел, чтоб и во сне ты был со мной.
Я край одежд твоих ищу во тьме ночной,
Пока сон не умрёт, а ты взойдёшь Луной.   

392.
Да, мне страдать за ненасытности порок,
За похотливость, чей не истечёт поток.
Так птица, по зерну клюя, идёт в силок,
Чтоб в клетке петь ей весь свой жизни срок.

393.
Алиф* мой падает в любви и нем он для бесед,
Где сердцем ты, базар бросает каждый сердцевед.
Душою мира ты в пути — я сердцем за тобой,
Эй, остановится моё — всё ж  упадёт в твой след!

*Первая буква арабского алфавита.

394.
Когда жемчужина души во власти бед,
Ни стены дома не помогут, ни сосед.
Для виноградины гнилой все лозы — гниль,
Гнилой сосед и о святом несёт лишь бред.

395.
Твоя любовь и мне чреда невзгод
И муки сердца вновь из года в год.
Но хоть невзгод так много нам в любви,
Они не гОрьки так, как был б её уход. 

396.
Хоть вырезан из тростника УстОдом* ты твоим,
И девять дырочек в тебе, но, най,** ты назван Им.
Ай, най, из этих губ звучи лишь радостью одной,
Смотри на них, любя, и знай, что ими ты любим!

*Мастер.
**Короткая свирель.

397.
Пусть станет смех из губ твоих усладою услад,
Пусть станешь для влюблённых ты отрадою отрад!
Пусть тот, кто глядя на тебя, от зависти не рад,
Весь почернеет от досад и превратится в смрад!

398.
Пусть будет скорбь в сердцах, нарушен раз обет,
И в мире станет меньше тех, в ком постоянста нет!
Смотри, пускай уже никто не помнит обо мне,
Но помнит скорбь, и ей хвала за верность долгих лет.

399.
Хоть идол лжи бы истязал нас сотню лет,
Я б стрелы сердцем распылял, несущие навет!
Ведь у дверей, кого люблю, я рад и умереть,
Аллах, там вместе будем мы, дав верности обет?!

400.
Пока не думал я о правде с правотой,
Я днём и ночью не искал ни той, ни той.
А в этот год, для правоты сказав, что нелюбим,
Я вник: на годы расстаюсь с твоей я красотой!