Трудно быть богом... Реплика после просмотра

Несколько слов после фильма Алексея Германа "Трудно быть богом"

  Фильм «Трудно быть богом» оставляет в растерянности и недоумении. Ты сталкиваешься с необычайной подачей материала. Вспоминаешь лабиринты своего чудовищного сна, из которого не можешь выпутаться. Тележка оператора пилит и пилит по некоему нескончаемому узкому коридору, где всё время нужно пригибать голову, смотреть под ноги, обходить… Сон это дик, страшен. Наверное, только финальный выход в зиму даёт какой-то глоток воздуха.
  Голые, измазанные дерьмом задницы, отрубленные головы, публичные испражнения, смердящие в колодце трупы, грязные, завшивленные люди, кровь, вывороченные кишки, всеобозримость всего извращённого и интимного для всех обитателей городка, трупы и трупы, виселицы с покойниками. И стихия отвратительной грязи и воды. Нескончаемая осень в самом её худшем из земных вариантов. Кажется, что и тебе начинает уже заливать за шиворот.
  Но что-то захватывает, и режиссер ведет тебя по сюрреалистическим лабиринтам средневекового городка (сейчас не веду речь о другой планете Стругацких и Германа).
  Герман выстроил фильм на мозаике нескончаемого потока укрупнённых кадров – с репликой, лицом, жестом, мимикой. Кажется, ничего нового вроде. Но у Германа остро ощущается отсечённость сцены с каким-то знаком для зрителя, иногда едва ли не метафорой. Возникает зуд вернуться к началу и начать чувственную и мыслительную раскадровку.
  И… всё время тесно, душно, темно. Наверное, солнце после просмотра фильма, светлая улочка города, речная тихая даль, лесок с полянкой покажутся долгожданными.
  Не улавливаешь всех реплик, особенно поначалу. Тем, кто не читал роман Стругацких, невозможно понять – что, собственно, на экране происходит. Ради чего это всё нагромождение ужасов, мрака и невежества, деспотизма, насилия?
Сколько снималась одна секунда фильма? Две, три? Сцена? Думаешь об этом, потому что видишь впечатляющие, неповторимые хари, морды, лица участников этой средневековой тоски… Заглянет тебе раз в душу и исчезнет. Но уже не забывается. Как звери, заглядывающие в видео-камеру…
  И тщательно выверенная атрибутика. Может, она так захватывает нас? Мечи, виселицы, латы, стены, одежда, еда (тут много того, что вызывает откровенную брезгливость, тошноту).
  У Германа теряется миссия землян на чужой планете. Кажется, что это самая потрясающая карикатура на средневековый городок с инквизицией, антисанитарией, не лишённая, однако, родимых пятен того времени… Гипербола. Дальше идти некуда. Дальше – ничто. Небытие. Полная, все уничтожающее подавление человеческого, невероятная степень унижения живого.
  Зачем? Мне не хочется после фильма защищать или уничтожать этот мир. И мне кажется, что само изображение его и является (или явилось!) самоцелью режиссёра.
Да, не забудешь… А там уже дело вкуса.