Типа весной сорок не суть какого

Словно птицы из субтропиков по весне к местам рождения,
Так летели стаей гробики; только тише и смиреннее.
Фюрер бродит Монтесумою да предчувствиями полнится.
Вроде все живут, не думая. И намека нет на вольницу.
Повторяют, что навешали. Пяткой бьются в междугрудия.
Хоть и вздрогнут мёрзко, ежели рявкнут издали орудия.
И тогда чуть чаще дышится. И все лозунги – что рвотное.
Да скулят из красной книжицы человечности животные.
По весне опять оказия: крест расцвел на храме в свастику.
Из игорки всесогласия расплодились головастики -
Кар египетских предвестники. Зажужжали мысли-оводы.
А невесты неневестные шли на похороны с проводов.
Им гробы навстречу тучею, вроде как на нерестилище.
Фюрер бит внутри падучею, хоть снаружи гладко вылощен.
От небес ему ждать нечего – даже Евы Им не дадено.
Ничего-то человечьего ни вокруг, ни в сердце гадины.
Скаля зубы, лижут рученьки безотказные опричники.
Но на всякий фиги скручены. Все в субстанции коричневой.
Сплошь победные реляции. Всякий пост зигует топикам.
Только зубы чаще клацают, ибо гуще тень от гробиков.
Тень упрямо отрицаема. В пятках фюрера душа с нею.
Ужас светит без конца ему – аль конец всего ужаснее?
Вечным мнил себя кащеище – так и будут, мол, облизывать.
У него таких ночей еще впереди до черта лысого.
Тень густеет, туча движется. Приговоры-наказания –
Все в небесных свитках-книжицах предначертано заранее.