О снах

Неразличимые во тьме,
Тревожат сон воспоминанья:
Я растворился не в тебе,
А в смутных образах сознанья...

И вспышкой, искрой бытия,
Плывем в потоке снов бурлящих -
Таких реальных, настоящих,
Безумных, словно ты и я.

Но грань размыта, явь иль сон?
Нам не понять в плену забвенья!
Ты обречён или спасён,
В пути от смерти до рожденья…

23.04.10

      ...это был мужчина. С небольшой, с проседью, бородой и аккуратной прической. Лицо круглое и, как бы расплывающееся, нечеткое, с довольно крупными чертами лица. Цвет глаз точно не запомнил, но вроде бы они были светлые. И более всего меня поразила аура спокойствия и уверенности исходящая от него. А еще, наверное, - легкий налет усталости. Не злой и равнодушной усталости от рутинной и нелюбимой работы, а усталости с примесью чувства удовлетворения от осознания собственной значимости и правоты в последней инстанции. Я как будто смотрел на него из-за спины сидящего передо мной человека, которого не запомнил совсем, потому что мое внимание целиком было поглощено тем, кто с этим человеком разговаривал. Вначале я понимал их диалог, смысл которого от меня также ускользал, но потом, как-то плавно и постепенно они перешли на странно звучащий язык, непохожий ни на один из тех, которые мне доводилось услышать. И опять же удивительно было то, что эта речь вызывала чувство смутного узнавания, так бывает, когда видишь незнакомого человека, точно знаешь, что никогда раньше его не встречал, но при этом возникает ощущения дежавю и ты понимаешь, что этот человек в данный момент испытывает те же чувства. Как будто что-то очень близкое и родное, но совершенно забытое. Картинка передо мной вдруг начинает меняться, изображение как бы плывет и расслаивается, сидящий человек оказывается на другом, зыбком, но видимом слое пространства, визуально немного ниже того места где он находился. Миг, и человека, разделяющего нас нет, и я уже сижу и смотрю в эти глаза.
      Мы не разговариваем привычным образом, общение происходит мысленно, но никакого неудобства мне это не доставляет. Внезапно я понимаю, что он и со мной пытается говорить на том самом языке, который я уже слышал, и одновременно как-то внутренне подтолкнуть меня, чтобы я тоже заговорил на нем, но, я, как бы споткнувшись, не могу этого сделать, хотя четко осознаю, что ничего сложного в этом нет. Он никак на это не реагирует, но мне показалось, что в его взгляде промелькнула легкая досада, и опять перешел на понятный мне диалект, произнеся фразу, смысл которой меня одновременно и расстроил, и... ну не то, чтобы обрадовал, нет, - эта фраза оставила у меня в душе странное ощущение недопонимания, горькой обиды и странной надежды. Он сказал, что я слишком активен и потому не могу ни Понять, ни Говорить, без чего путь, по которому ушел предыдущий человек, мне недоступен. Внезапно я оказываюсь в абсолютно белом, безгранично-огромном пространстве, нечто средним между туманом и молоком и ощущаю себя белым, как мне кажется, небольшим квадратным листком бумаги. Я одновременно он, но и как бы наблюдаю за ним со стороны. И этот листочек начинает сливаться с окружающим, растворяться в этом абсолютно белом пространстве, при этом я понимаю, что оно это и есть та вечность, в котором мне предстоит провести остаток времени. А скорее безвременья, так как в этот момент из всех моих чувств остаются только дикая тоска и абсолютная уверенность, что это навсегда.
      Проснувшись, я попытался понять, что это было: сон или же явь, а может, как происходило не раз, сон во сне? Не понял. Наверное, ощущения были еще слишком свежими, а сам я еще толком не проснулся, потому в голове был сумбур, смешанный с вязкими остатками сна и судорожными попытками разгадать, - что же это значит? Я лег и через некоторое время опять на некоторое время уснул. Обычно после такого 'старый' сон стирается, блекнет в памяти, как бы выветриваясь, но в этот раз я помнил все до мельчайших деталей, а самое главное не проходило ощущение недоумения и непонимания. Чувство безнадежной тоски и, наверное, даже страха, испытанное тогда, когда я начал растворяться в белом, было настолько реальным и острым, настолько усиливало странное видение, что первой мыслью было то, что мне не дали умереть во сне, аллегорически показав, что путь еще не пройден. Вторая мысль была о том, что мне пытались объяснить что-то недоступное моему пониманию. Что-то сложное для моего восприятия в том состоянии, в котором нахожусь в данный момент я, но простое, понятное и видимое тем, другим, с видимой легкостью постигающим неизвестный язык и уходящим на другие планы бытия. Кто это был? Для чего мне все это показали, а самое главное, почему не заставили забыть, оставив столь яркие воспоминания сна? Да и сон ли это был на самом деле?
      Мне часто снятся по-настоящему странные сны, и лишь немногие я на утро помню, от большинства из них остаются лишь неясные, в основном знакомые образы родственников и знакомых. Самые яркие и острые - сны, в которых я летаю. Хотя и полеты в них тоже отличаются друг от друга: в некоторых высоко и легко, как птица, в некоторых низко, тяжело, прямо над головами людей, перелетая через препятствия. Просто встаешь на носочки, отталкиваешься от земли - и летишь! Недолго и невысоко, но ты летишь, понимая, что люди внизу так сделать не могут. Несколько раз во сне я улетал вертикально вверх, подобно ракете, прочь от земли в черноту космоса. Испытывая невероятный восторг, и одновременно понимая, что до бесконечности вверх лететь нельзя. Потому, что не вернешься назад. В этот момент я ощущал, как мы с землей движемся разновекторно: я - вверх, а она подо мной по оси вправо и боковым зрением пытался внизу засечь и отметить в памяти точку, в которую нужно возвратиться. Один раз я не сумел вернуться туда, откуда вылетел и попал в странное место, в котором запомнил только то, что вместо людей там были кошки. После таких снов я всегда просыпаюсь как 'разбитое корыто', долго не могу понять, где я есть, с острым ощущением того, что я не весь. То есть, часть меня не встала на свое место, не зафиксировалась в привычном для себя положении. В таком раздрае я могу просуществовать до вечера. Однажды во сне я летал над Киевом. Нет, конечно, я не видел под собой Крещатик и Лавру, но абсолютно точно знал, что это он. Внизу были какие-то постройки и улицы, а вдалеке был странный лес. Скорее страшный лес. Высоченные, голые и скрюченные деревья и чернота темных пятен и клочья тьмы тянущиеся наверх. И я в своем полете точно знал, что летать над этим лесом нельзя. Не мог объяснить почему, но точно знал. Через некоторое время, уже в реальном Киеве произошел переворот...