Олег Коцарев. Донос

Первый мой жанр был – донос.
Едва обучившись буквам,
когда чуял из туалета запах табачный
писал на двери:

А ДЕД ЗДЕСЬ КУРИТ!

Потом на тёплом и толстом
почтовом ящике в подъезде
вывел не менее толстым карандашом:

АНДРЮША КУШОЕТ МУХ!

Имя «Андрюша» образовалось
из фамилии хозяина ящика,
Андрющенко,
давным-давно там написанного,
что хорошо иллюстрирует
коллажность эпохи.

Не сосчитать, сколько раз с тех пор
красили туалетную дверь,
и всё в цвет ряженки, –
но из-под краски каждый раз прорастали,
всё зеленей,
всё весенней,
буквы кривые о деде-курильщике
и становились ему,
покойному, памятником.

А ящик почтовый в подъезде
никто бы красить не подумал,
так что карандашные слова
невозбранно себе жужжали,
сами в мух превращаясь –
бессмертных,
не засыпающих на зиму.

История учит: себя не предавай.
Ну разве можно предать свой жанр?
Да и прятаться от себя –
игра плохая.
Так что в день самого неудержимого
снегопада,
в день оргии белых мух
выхожу на пляж – уснувшую осу –
между рекой
и лесом.
Ногами вытаптываю
на страницах сугробов
доноса огромные буквы:

А СНЕГ ВЫПАЛ, ГАД, НЕ ДОЖДАВШИСЬ ЗИМЫ!

Первым
читателем надо мной
пронеслась тень совы белой.

Знаю:
слова мои скоро засыплет,
но это ерунда,
на здоровье,
пускай,
снова приду и напишу,
донос не медлит,
донос всегда успевает.

(Перевод с украинского)