Поэзия Набокова...

Поэзия Набокова...
хрупкая нежность... ностальгия...    утончённость..
безапелляционная
мужская
одарённость,
пленяющая
женские сердца...

Алла Ганновер

4 июля 2022 11:54 *D

Вдох...
Набоковские эпиграфы (Евгений Петрович Свидченко)
http://stihi.ru/2022/06/29/6073

______________________

Владимир Набоков. Стихи
http://lib.ru/NABOKOW/stihi.txt

В ЛЕСУ

Шептала, запрокинув лик,
ты о разлуке предстоящей,
а я глядел, как бился блик
на дне шушукающей чащи,

как — в дымке — ландыша душа
дышала, и как с тонкой ношей
полз муравей, домой спеша,
такой решительный, хороший...

Я ЧТО-ТО НЕ ПОНЯЛ И ГДЕ-ТО УТРАТА...

Я что-то не понял и где-то утрата;
Но помнит разгадку не я, а другой.
Приснился мне ландыш поблекший и смятый,
И смятый, казалось, моею рукой.
Стараюсь припомнить, стараюсь напрасно.
Сегодня я вновь этот сон увидал:
Ты тихо рыдала от боли неясной —
Утешить хотел и с тобой зарыдал.
Ты знаешь? Поищем на старом балконе;
Поищем средь пыли знакомых дорог,
Поищем в звездах на родном небосклоне
Всё то, что я вспомнить сегодня не мог.
Найдём ли? Ведь, если мы встретимся снова,
Где каждый цветок голубая мечта,
Невольно проснётся готовое слово:
«Былого, увы, не вернуть никогда».
Ты чувственной тенью ко мне приходила,
Ты тайной чудесной казалась мне.
Теперь... Наша страсть нам сердца осушила,
И горько подумать о свежей весне.
Теперь... Ты близка мне, теперь ты родная.
О Боже, как странно тогда я любил!
Любимую душу не видя, не зная!

Я что-то не понял, я что-то забыл.

ВЕСНА

Взволнован мир весенним дуновеньем, вернулись птицы, и звенят ручьи бубенчиками влаги. С умиленьем я разбираю мелочи любви на пыльных полках памяти. Прохладно в полях, и весело в лесу, куда ни ступишь - крупный ландыш. Как вода, дрожит лазурь - и жалобно, и жадно глядит на мир. Берёзы у реки - там, на поляне, сердцем не забытой, столпились и так просто, деловито развертывают липкие листки, как будто это вовсе и не чудо, а в синеве два тонких журавля колеблются, и может быть, оттуда им кажется зелёная земля неспелым, мокрым яблоком...

17 января 1920

* * *
Анютины глазки, веселые глазки,
в угрюмое марево наших пустынь
глядите вы редко из ласковой сказки,
из мира забытых святынь...

Анютины глазки... Расплывчато вьется
по черному бархату мягкий узор,
лиловый и желтый, и кротко смеется
цветов целомудренный взор...

Мы к чистой звезде потеряли дорогу,
мы очень страдали, котомки пусты,
мы очень устали... Скажите вы Богу,
скажите об этом, цветы!

Простим ли страданью, найдем ли звезду мы?
Анютины глазки, молитесь за нас,
да станут все люди, их чувства и думы,
немного похожи на вас!

***
Глаза прикрою – и мгновенно,
весь лёгкий, звонкий весь, стою
опять в гостиной незабвенной,
в усадьбе, у себя, в раю.

И вот из зеркала косого
под лепетанье хрусталей
глядят фарфоровые совы -
пенаты юности моей.

И вот, над полками, гортензий
легчайшая голубизна,
и солнца луч, как Божий вензель,
на венском стуле, у окна.

По потолку гудит досада
двух заплутавшихся шмелей,
и веет свежестью из сада,
из глубины густых аллей,

неизъяснимой веет смесью
еловой, липовой, грибной:
там, по сырому пестролесью,
– свист, щебетанье, гам цветной!

А дальше – сон речных извилин
и сенокоса тонкий мед.
Стой, стой, виденье! Но бессилен
мой детский возглас.

Жизнь идет,
с размаху небеса ломая,
идет... ах, если бы навек
остаться так, не разжимая
росистых и блаженных век!

КИМОНО

Дыханье веера, цветы,
в янтарном небе месяц узкий..
Зевая, спрашиваешь ты,
как слово happiness по-русски.

А в тучках нежность хризантем,
и для друзей я отмечаю,
что месяц тающий -- совсем
лимона ломтик в чашке чаю.

1921 г.

***
Все окна открыв, опустив занавески,
ты в зале роялю сказала: живи!
Как легкие крылья во мраке и блеске,
задвигались руки твои.

Под левой - мольба зазвенела несмело,
под правою - отклик волнисто возник,
за клавишем клавиш, то черный, то белый,
звеня, погружался на миг.

В откинутой крышке отливы лоснились,
и руки твои, отраженные там,
как бледные бабочки, плавно носились
по черным и белым цветам.

И звуки холмились во мраке и в блеске,
и ропот взбирался, и шепот сбегал,
и ветер ночной раздувал занавески
и звездное небо впускал.

***
В хрустальный шар заключены мы были,
и мимо звезд летели мы с тобой,
стремительно, безмолвно мы скользили
из блеска в блеск блаженно-голубой.

И не было ни прошлого, ни цели;
нас вечности восторг соединил;
по небесам, обнявшись, мы летели,
ослеплены улыбками светил.

Но чей-то вздох разбил наш шар хрустальный,
остановил наш огненный порыв,
и поцелуй прервал наш безначальный,
и в пленный мир нас бросил, разлучив.

И на земле мы многое забыли:
лишь изредка воспомнится во сне
и трепет наш, и трепет звездной пыли,
и чудный гул, дрожавший в вышине.

Хоть мы грустим и радуемся розно,
твое лицо, средь всех прекрасных лиц,
могу узнать по этой пыли звездной,
оставшейся на кончиках ресниц...

1918, Крым

ЛЮБИ ЛИШЬ ТО, ЧТО РЕДКОСТНО И МНИМО...

(из романа «Дар»)

Люби лишь то, что редкостно и мнимо, что крадется окраинами сна, что злит глупцов, что смердами казнимо; как родине, будь вымыслу верна. Наш час настал. Собаки и калеки одни не спят. Ночь летняя легка. Автомобиль, проехавший, навеки последнего увёз ростовщика. Близ фонаря, с оттенком маскарада, лист жилками зелёными сквозит.
У тех ворот — кривая тень Багдада, а та звезда над Пулковом висит. Как звать тебя? Ты полу-Мнемозина, полу-мерцанье в имени твоём, — и странно мне по сумраку Берлина с полувиденьем странствовать вдвоём. Но вот скамья под липой освещённой... Ты оживаешь в судорогах слёз: я вижу взор, сей жизнью изумлённый, и бледное сияние волос.
Есть у меня сравненье на примете, для губ твоих, когда целуешь ты: нагорный снег, мерцающий в Тибете, горячий ключ и в инее цветы. Ночные наши, бедные владенья, — забор, фонарь, асфальтовую гладь — поставим на туза воображенья, чтоб целый мир у ночи отыграть! Не облака — а горные отроги; костёр в лесу, не лампа у окна...
О, поклянись, что до конца дороги ты будешь только вымыслу верна... Под липовым цветением мигает фонарь. Темно, душисто, тихо. Тень прохожего по тумбе пробегает, как соболь пробегает через пень.
За пустырём, как персик, небо тает: вода в огнях, Венеция сквозит, — а улица кончается в Китае, а та звезда над Волгою висит. О, поклянись, что веришь в небылицу, что будешь только вымыслу верна, что не запрёшь души своей в темницу, не скажешь, руку протянув: стена.

_________________

Р. S. Когда-то я делала плейкасты с его стихами...
Один из самых любимых был с пчёлкой, пьющей нектар Ириса...

на что мой папа сказал: "Не считаю Набокова сильным поэтом, заслуживающим особого внимания..."

***
О чем я думаю? О падающих звездах...
Гляди, вон там одна, беззвучная, как дух,
алмазною стезей прорезывает воздух,
и вот уж путь ее — потух...

Не спрашивай меня, куда звезда скатилась.
О, я тебя молю, безмолвствуй, не дыши!
Я чувствую — она лучисто раздробилась
на глубине моей души.

1918 г.

Владимир Набоков