Безрыбье...

Перо дрожит, рисуя вязь строки
о бабочке, смирившейся с неволей.
Вот так же  в Зурбагане рыбаки
вымачивают мёртвых рыб в рассоле

Не помнят Грина, - нет у них имён.
Молитвы  не читают - где он  Отче?
Они из тех безрадостных племён,
кто о насущном горестно хлопочет.

Их мир несложен. Из простых вещей.
Помножен на доверие и жалость.
Распахнут ворот  - никаких камней
за пазухой... В сухих глазах усталость

от скучных будней, вязкой тишины,
сознания щемящего, что  смертны.
По пятницам в таверне так пьяны,
что бесы в дури с ними конкурентны.

Корабль догнил,  слиняли паруса,
а путь земной пока  до половины.
Тоска сжирает слабых неспроста, -
вот беспощадный принцип гильотины.

А  было время  - каждый утончён,
и каждый пятый - по воде мессией.
Теперь ошмётки из былых  времён,
без привкуса  привычной  ностальгии.

Перо увязло... Всё, предел  строки.
Случается,  - поэт в  слепом дозоре.
Угрюмы без добычи  рыбаки,
им щедро плещет  тину в ноги море.