***

у этой девушки сердце размером с сенатскую площадь.
в нём не бушуют восстания, как в двадцать пятом:
человечий мотор замёрз какой-то зимой.
я дотронулась до него, однако это была не ощупь,
ведь сердца можно коснуться в словесном формате.

как жаль, что меня потянуло к тверской.

... я бы обожгла пальцы о лёд её архитектуры,
застывшей в вечном молчании одиноких вёсен,
если б я знала, что этот огонь растопит хоть что-то.
страницы сердца нечитабельны по партитуре,
хотя изо всех борозд его многоголосием
льётся безукоризненно нежный шёпот ушедшего сброда.

я точу клыки об арматурины строчек,
а могла щекой припадать к её груди,
слушая, как внутри неё расцветает астильбе.
по картам вен расстилаются звёздные точки.
я бы всем запретила, будь я хоть на минутку кади;,
всем, кроме меня,
обращаться к ней грозным «liebe».

у этой девушки не рёбра – осенние ветки.
люди их беспрестанно крошили в ломку,
щепью за щепь задевая сонную мышцу.
они не смогли разбудить зверя в клетке:
никто не захочет любить по потёмкам.

они не смогли,
но я ведь была на грани(це).