ЗА что?

Поскольку ссылки мало кто читает, приведу статью из ЖЖ полностью (автор - el_tolstyh).


ЗА ЧТО МЫ МСТИМ НАЦИСТАМ
Jul. 3rd, 2022 at 3:29 AM 46 position in rating
1


Записки ополченца
марксист

Это мои, в большей степени, эмоциональные воспоминания о начальном периоде ополченческого опыта, написанные по горячим следам осенью 2014 года. Я считал, что данный текст безвозвратно утрачен, но не так давно случайно обнаружил его у себя в компьютере. Я долго думал, стоит ли его публиковать, поскольку моё мировоззрение тогда и сейчас различается кардинально и многие товарищи, следящие за моими публикациями на АШе, не узнают в этом тексте меня. С другой стороны, можно проследить эволюцию моего мировоззрения под действием марксизма.

Данный текст можно было бы спокойно назвать «Записки обывателя о войне» и он бы адекватно  отражал ситуацию. В то время я был типичным обывателем с буржуазным сознанием. Я практически не интересовался ни политикой, ни историей и жил обычной обывательской жизнью, не понимая что происходит вокруг. Моё мировоззрение формировали буржуазные российские СМИ. Всё изменилось с началом гражданской войны. Я, можно так выразиться, испытал «цивилизационный шок». Я не мог представить, что в 21 веке в европейской стране с всеобщей грамотностью и достаточно высоким уровнем образования люди могут начать убивать друг друга. Я думал, что такое возможно лишь в отсталых обществах.

( Collapse )
В попытке найти ответ на вопрос о том, как такое могло произойти, я и совершил окончательно и бесповоротно свою мировоззренческую эволюцию от различных ошибочных идеалистических буржуазных концепций, объясняющих происходящее, к марксистскому мировоззрению. Как оказалось, только марксизм смог дать однозначные, не противоречащие действительности, ответы на основные вопросы. Образно можно сказать, что каждый выстрел, каждый взрыв, каждый снаряд или градина неотвратимо с силой промышленного молота вбивали в сознание марксизм.

В 2014 году я выкладывал данный текст на одном из политических ресурсов (не помню каком) и на одном неполитическом украинском форуме, на котором провёл не мало времени. Тогда я был наивен и думал, что если мои бывшие коллеги по увлечению узнают правду о происходящем на Донбассе из первых уст, то они изменят свою точку зрения. Однако данный текст продержался на ресурсе минут десять, после чего был удалён вместе со мной. К тому времени, правда уже была не нужна и не интересна.

Мои размышления местами крайне наивны, весьма поверхностны и в не малой степени ошибочны, но я решил не корректировать текст и оставить его аутентичным. Орфография и речевые обороты сохранены. Кое-;что из описанного я уже не помню, но раз это написано, значит данные факты имели место.

Как же так произошло, что Украины больше нет? Что случилось? С чего всё началось? Когда в украинцах произошли изменения, с какого момента они потеряли человеческий облик? Эти вопросы я задаю себе постоянно и пытаюсь найти на них ответ.

Часть 1. Ложь.

Наверное, именно с неё начинались все цветные революции, прокатившиеся по миру в последнее время. Именно ложь является спусковым крючком развала стран, деградации социума и превращения людей в животных. Штаты прекрасно освоили технологию лжи и умело распространяют её по миру, разрушая целые государства. Когда же в Украине началась ложь? Может быть тогда, когда истинными патриотами начали называть откровенных пособников фашистов, убийц и просто социопатов? Или тогда, когда нам начали навязывать европейский курс развития, чуждый нам ментально? Для меня ложь началась с майдана. Я общался с людьми, слушал разговоры в транспорте, беседовал со знакомыми и коллегами по работе и везде (за редким исключением) слышал лишь проклятия в адрес майдана. А по ТВ меня пытались убедить, что этот смрад является чем-;то светлым и чистым. Я смотрел на ведущих новостей и задавался только одним вопросом  - неужели все эти высокообразованные люди не понимают простых истин интуитивно понятных обычным рабочим и пенсионерам. Всегда в истории революции и перевороты приводили к  кровопролитию и ввергали страны в хаос. Они не могли этого не знать, а значит, лгали целенаправленно. Это что же надо было сделать со страной, что бы ложь стала основой внутренней политики и считалась не просто целесообразной, а необходимой. Вот так, с помощью лжи, вооружённый переворот, одобряемый явным меньшинством людей, был навязан обществу как всенародно поддерживаемый. Именно ложь помогла одному-;двум процентам идейно отравленных лжепатриотов подчинить своей воле остальные 98% населения страны.    

Часть 2. Нацизм.

Отправной точкой победы нацистской идеологии в Украине и превращения государства в неонацистское стали события 2 мая в Одессе. Тот, кто планировал и осуществил эту «акцию устрашения» просчитался, она имела обратный эффект. По моим наблюдениям это событие привлекло в ряды ополченцев до 85% добровольцев. Люди шли в бой, сражались и умирали за Одессу в не зависимости от места их проживания. Не было ни одного бойца, который не мечтал бы об отмщении Одессы. Для всех людей от восточных берегов Днепра и до Владивостока это была трагедия, и только для истинных патриотов Украины это был праздник. Сотни сожжённых, застреленных, искалеченных, расчленённых чьих-;то отцов, матерей, сыновей для обновлённой украинской европейской нации были всего лишь особями. Как же сейчас мне смешно читать умные и интеллектуальные дискуссии свидомитов на тему создания нового европейского государства. Что они могут создать или построить, если им недоступны обычные общечеловеческие ценности. На каком фундаменте они будут строить новое образование, если они не способны принять основную ценность – человеческую жизнь.

Часть 3. Начало.

Итак,  точкой невозврата стала Одесса. Именно тогда я понял, что я не такой как они, что их ценности не мои ценности, что их путь не мой путь. И если то, что они олицетворяют и есть Украина, то это не моя страна. Дальше было 9 мая, и был мариупольский расстрел мирных жителей уже ВСУ. И если одесскую трагедию ещё можно было как-;то попытаться списать на бесконтрольных радикалов, то Мариуполь показал - убийство мирного населения это политика государства. Стало понятно, что такие же события ждут все города Донбасса. Армия стреляет в свой народ только раз, второй раз она стреляет уже в чужой народ. Очень важным для меня был референдум 11 мая. Я понимал, что Украина стала нацистским государством, но мне важно было мнение народа. Видят ли люди то же, что и я или я заблуждаюсь? Референдум оставил о себе праздничное воспоминание, это было светлое событие. Огромное количество людей, энтузиазм, вера в крымский сценарий. Да и как могло быть иначе после Одессы и Мариуполя, кто после этих событий мог хотеть жить в единой стране.  Думаю, что те 90%, проголосовавших за отделение, не отражают реальную ситуацию. Пару тройку процентов мы не добрали за счёт большого количества малых населённых пунктов, не имевших возможности голосовать из-за оккупации. Как показывает мой военный опыт - нелюбовь к укропии в малых городах значительно сильнее, чем в Донецке.

Решение о вступление в ополчение давалось очень трудно. Эти две недели были для меня самыми трудными в жизни. Жить по старому с привычным укладом жизни я уже не мог, а решиться на радикальные изменения не получалось. На работе все разговоры только о войне. Люди с некоторых участков начали понемногу уходить в ополчение. После работы всё время просиживал на новостных сайтах или у ТВ. Очень важно было принять мысль (смириться с ней), что это может быть путь в один конец. Я оценивал, что могу потерять, от чего придётся отказаться, все ли дела я закончил на этом свете. А потом пришло понимание того, что нет ничего важнее и достойнее в жизни, чем защита своей земли и своего народа. И сразу стало как-;то светло и спокойно. Решение было принято. Я бросил работу, даже не рассчитываясь (просто по телефону поставив в известность начальника), собрал вещи, простился с матерью и ушёл.

Часть 4. Подготовка.

Первым моим подразделением был батальон «Восток». Прибыл туда на следующий день после штурма аэропорта. Попал в штурмовой взвод. Оружие выдали сразу. Состояние у бойцов было не очень. Все ждали воздушного авиаудара по базе. Буквально через пару часов наш взвод выдвинулся на окраину Донецка для захвата новой базы для батальона. Информации о том, кто её держит, не было. Мы должны были её зачистить и продержаться до следующего утра. База оказалась брошена украинским подразделением и ночь прошла спокойно. В батальоне я пробыл около двух недель. Проходил обучение, осваивал стрелковое оружие и гранатомёты (сразу понял, это моё). В боевых операциях больше участвовать не доводилось. Наш взвод привлекался лишь для охраны.

Две недели комендантских функций меня сильно утомили психологически. В Славянске ополчение уже самолёты сбивало, а в Донецке ещё даже не отключили укропское ТВ. Кроме того, я считал, что спокойствие Донецка закладывается в Славянске. Пока Славянск будет стоять, оккупанты не смогут большими силами подойти к Донецку. Поговорив с командиром, я покинул батальон и записался в славянское ополчение.

Часть 5. Семёновка.

Прибыв в Славянск, получил распределение в легендарную Семёновку (передний форпост обороны Славянска) на один из блокпостов. Семёновка встретила не дружелюбно. Обстрел был такой силы, что пришлось около суток просидеть в окопе. Это укропы так мстили за огромные потери несколькими днями раньше. Тогда они первый и последний раз пошли в наступление и их серьёзно пошинковали – пожгли броню, посбивали самолёты и вертолёты, положили большое количество живой силы. Именно после этого боя появились первые награждённые. В то время в Семёновке уже не было ни воды, ни газа, ни электричества. Людей оставалось крайне мало. Целых домов практически не осталось. Звонить по мобильному было опасно, засекали сразу. Телефоны приходилось держать в разобранном состоянии. За весь месяц, что я там пробыл, я даже ни разу не выстрелил из автомата. Нас обстреливали 24 часа в сутки из всего, что только возможно – миномёты, танки, САУ, гаубицы, грады. Из боеприпасов было всё: фугасные, осколочные, зажигательные, кассетные, делегаты, шрапнель (маленькие гвоздики с хвостовым оперением), фосфорные. Пару раз даже применили какую-;то химию. У тех, кто выбрался из зоны поражения, была зелёная ротовая полость. После первой химической атаки нам выдали противогазы и наказывали за их отсутствие при себе очень строго. Но самый большой обстрел произошёл после первого «перемирия». И во время перемирия обстрелы не прекращались, но описать словами то, что было в течение двух суток после перемирия невозможно. За время перемирия оккупанты понагнали техники и навезли боеприпасов не меряно. Базировались мы в здании школы. Заколдованная что ли школа была. Потрепало обстрелами её сильно, но, ни один ополченец за всё время в школе не пострадал, хотя временами там было немало людей. Мне было там очень спокойно.

Рутинные действия по охране блокпоста действовали на меня угнетающе. Очень сильно давила мысль о том, что тебя могут убить в любой момент, а ты даже не успел ни одного карателя уничтожить. Я постоянно вызывался добровольцем в любые боевые подразделения только чтобы покинуть блокпост. Несколько раз получалось так, что меня уже забирали в расчёт ПТРС, но каждый раз на блокпосте что-;то происходило и меня возвращали. Окончательно я покинул блокпост лишь за несколько дней до выхода из Славянска. Укропы особой точностью стрельбы не отличались, но с некоторого времени мины начали класть довольно точно подозрительно часто. Изменение было разительно. Разведка донесла о появлении наёмников миномётчиков. Покидали Славянск неожиданно, даже вещи не успел собрать. Дорога в Краматорск далась очень сложно. Я уже не молод, обувь на 3 размера больше, часть пути пришлось тащить ПТРС. Короче, думал не дойду. Уже начал прикидывать, в какой зелёнке смогу пересидеть день, что бы ночью опять выдвинуться, но, слава богу, транспорт подобрал.

Часть 6. Ментальность войны.

Люди по-;разному реагировали на обстрелы. Были и такие, кто в течение всего времени не гнушался нырять в окопы при каждом обстреле. Но человек привыкает ко всему, и большинство спокойно переносило обстрелы, соблюдая лишь минимальные предосторожности. На удивление я очень легко адаптировался к обстрелам и жизни в постоянной опасности. Особого страха не испытывал. Мне очень сильно помогала глубочайшая вера в судьбу, т.е. например, если тебе суждено умереть в 60 лет, то никакой обстрел тебе не страшен. А поскольку твоя судьба тебе не известна, то и напрягаться сильно не стоит. Миномётные обстрелы доставляли мне меньше неудобств, чем комары (а их там было не меряно). Мину слышно и есть несколько секунд, чтобы сориентироваться. А вот танки досаждали серьёзно. Били они прямой наводкой с расстояния около километра, только доходит звук выстрела, сразу же идёт разрыв. Тут уж как повезёт. Самое большое неудобство мне причиняла обычная бытовуха, особенно отсутствие воды. Я, как шахтёр, привыкший принимать душ каждый день, очень тяжело перенёс десятидневное его отсутствие в самом начале. Потом в одном из разбитых домов я нашёл летний душ и жизнь пришла в норму.

Ещё очень сильно запомнились несколько фактов из семёновского периода.

Прихожу к сельскому магазинчику и вижу большую воронку напротив, разбитый магазин и следы крови. Интересуюсь, что случилось. Рассказали, что нацистский миномётный расчёт устроил охоту на продавщицу. Поскольку сельский магазин в военное время открывается и закрывается, когда хозяйке захочется, им пришлось долго подлавливать момент, когда она уходила. Подловили. Меткий выстрел унёс её жизнь и жизнь ещё двух встречавших человек.

Поймали корректировщика – жителя Семёновки, который за 1000 гр. в день корректировал огонь по своему посёлку. Таких людей тоже земля носит.

Мотороловцы рассказывали о том, что большие потери приносили карателям «джихады» (неожиданные налёты мобильных групп). Руководство укрвермахта вышло на Стрелкова и поставило ультиматум – если «джихады» продолжатся, будем специально уничтожать мирное население в Славянске. Стрелков запретил «джихады». 

Как-;то приехали на блокпост к одному ополченцу мать жена и маленький ребёнок. Уже пару часов было затишье. Как только их повели в штаб по дороге начали класть мины. Они залегли. Обстрел прекратился, они снова пошли. Опять обстрел. Охотились целенаправленно на них. Так за несколько этапов они и добрались.

Наш штаб находился в бункере. Между бункером и танковыми позициями располагался частный сектор, не позволявший бить по штабу прямой наводкой. Так вот, ближе к концу нашего пребывания в Семёновке они решили расчистить себе позиции для обстрелов. Т.е. просто начали разносить частный сектор, пробивая себе простреливаемый коридор. Методично день за днём с нескольких позиций танки расстреливали дом за домом. И плевать, что там живут люди. Пробить коридоры не успели, мы ушли.

Очень жаль было молодого парнишку ополченца. Он только пару часов назад прибыл на блокпост. Вообще зелёный, даже автомат в руках не держал. Его определили в смену, и он заступил. Пару снарядов легло точно в блокпост. Умер на месте. Судьба. Хуже этого только убитые дети и плачущие старики.

Выхожу как-;то из блиндажа (располагался на блокпосте) и вижу, что прямо на блокпост очень низко со стороны Славянска заходит самолёт. Звука ещё не слышно, а он уже почти над нами. Среагировать никто не успел, да и смысла в этом нет. От 500 кг бомбы не спасёшься. Ну вот и всё – пронеслась мысль в голове. То мгновение, что он был надо мной, мне показалось, что на крыльях я видел красные звёзды.

Однажды услышали шум самолёта. Смотрели, смотрели - ничего не обнаружили. Видели только трассы от ракет. Три раза были пуски, потом ещё два дня что-;то горело у укропов.

Мы базировались в одном помещении с разведкой. Разведчики рассказывали, что с определённого времени стали находить на вражеской территории трупы укропов без органов. Я не поверил. Много было рассказов о расстрелах ВСУ карательными батальонами (тогда они использовались как заградотряды). Призывники отказывались уничтожать мирное население, тогда идейные уничтожали их, а потом бульдозерами закапывали их в ямы. После того, как в Славянск вошли оккупанты, местные рассказывали, что приехало несколько мобильных крематориев и работают круглосуточно, зачищают свои могильники. А в небольшой водоём под Славянском даже военные водолазы отказывались спускаться.

Часть 7. Отмщение.

По прибытию в Донецк, начали отбирать людей в подразделение Моторолы. Я записался не раздумывая. К тому времени я уже был наслышан о Мотороле и даже пару раз беседовал с ним в Семёновке. О нём очень хорошо отзывались его подчинённые. Это было по-;настоящему воюющее подразделение, а мне только это и надо было. К тому времени должок за врагом уже накопился и пора было потребовать плату. Вооружены мы были хорошо и имели средства для мобильного перемещения. Мотороловцы не сидели на одном месте. Нас использовали на самых опасных участках – закрыть танкоопасное направление, усилить чьё-;то подразделение, осуществить прорыв или захват. Копать окопы и сидеть в них практически не доводилось. От Шахтёрска и до границы были везде. Пробивали дорогу к границе, выбивали укропов с приграничных территорий и т.д. Около месяца я пробыл у Моторолы. Кстати, мы были как раз в Снежном, когда нацисты произвели авиаудар по городу. Для максимальных жертв было выбрано раннее утро, что бы все были ещё дома. В тот день была низкая облачность, поэтому самолёт не было видно, и сбить его не удалось. Он заходил на ракетный удар, ориентируясь по дороге. Вдруг вынырнул из-за туч и низко пошёл на цель. Вдоль этой дороги не было никаких баз или военных подразделений, и самолёт бил целенаправленно по многоэтажкам. Это как раз тот случай, когда из-;под обломков дома удалось достать маленького ребёнка. Думаю, многие видели эти кадры.

Ещё запомнился штурм Мариновки. Тогда мы потеряли 50% личного состава, но двухсотых, к счастью, было только двое. Один умер у меня на руках. Он как чувствовал приближение смерти и за пару тройку дней до штурма вёл себя как-;то странно. Там мы взяли первых пленных. Это оказались обычные призывники-;рагули. По их словам при отходе их забыли в окопе. Но местные говорили, что пьянство у свидомитов процветало серьёзно. Думаю, нажрались, заснули в окопе, а когда проснулись мы уже тут. В Мариновке у нашего подразделения были первые серьёзные трофеи. Враг при бегстве побросал кучу оружия, боеприпасов, амуниции и даже БТР.

Запомнился ещё случай там же. Появились два самолёта. Пока прикидывали, чьи это самолёты (до границы ведь сущий пустяк) и как на них реагировать, буквально ниоткуда  появляется третий. Два моментальных метких залпа с одного захода и пара в штопоре. Пилоты катапультировались. Кстати, где-;то в Мариновке я и попал в объектив к Семёну Пегову. Совсем не помню этот случай и что я там говорил, но мои родственники по российским каналам меня видели. Так что теперь мне в укропию хода нет. Думаю, в СБУ меня знают, хоть я тогда и был с двухмесячной бородой (Моторола запрещал брить бороды). Пегов классный мужик простой, весёлый и смелый. Частенько с нами в разных операциях был.

Под Кожевней встречался с погибшим Андреем Стениным. Сидели с ним и с Пеговым в одном овражке, когда нас серьёзно прижали укры. Мины свистят, работают снайперы, КПВТ и тут не пригибаясь, не спеша по вершине овражка к нам подходит старичок птурщик. Мы ошалевшие говорим, чтобы он спрятался или хотя бы пригнулся. Он, демонстративно пренебрежительно относясь к ситуации, говорит, что не видит где укропы. Дали ему бинокль, показали пальцем. Он так же не спеша вернулся к ПТУРу. Четыре выстрела – четыре обрыва. Зато двумя последними уничтожил и БТР и миномётный расчёт. Такого птурщика я больше не встречал.

Вспомнился один смешной эпизод. В нашем подразделении все обязаны были носить бронежилеты и каски. Выезжаем мы на учения. Я в полной амуниции, второго номера у меня нет, т.е. у меня автомат с БК, РПГ-7 и сумка с зарядами. Начинаем отрабатывать ряд тактических действий. Я не пойму, что происходит, постоянно падаю. Чуть не ровная почва – упал, чуть зацепился за траву – упал. Встать то же не так легко. Сначала было необычно и смешно, потом начало раздражать. Затем догадался – на мне килограмм 40 и все выше пояса, т.е. центр тяжести сместился вверх и я стал неустойчивым. После этого я больше не одевал бронежилет.

Часть 8. Снова в Донецке.

Так сложились семейные обстоятельства, что мне пришлось покинуть подразделение Моторолы и вернуться в Донецк. Оккупанты к тому времени всё ближе и ближе подходили к Донецку с западного направления. Именно в той части Донецка и находится мой дом в самом конце города. Тогда был очень сложный период, моментами я думал, что мы не сможем отстоять свою независимость. Если уж суждено умереть, то лучше принять смерть, защищая свой дом. Так я оказался в одном из подразделений Безлера опять на блокпосте, защищая западные рубежи города. Встретили меня с радостью, поскольку в подразделении практически не было людей с боевым опытом. Отряд состоял из местных жителей и шахтёров с ближайших двух шахт (тогда они ещё работали).  Людей было не очень много, вооружение слабое (большая часть имела лишь СКСы) тяжёлого вооружения почти не было. Заниматься приходилось всем – и разведкой, и наблюдением, и прикрытием миномёта, и полицейскими функциями, и поиском диверсионных миномётных вражеских расчётов, которые периодически просачивались в город и хаотично стреляли по жилым кварталам. После того как нацисты заняли пару максимально близких к Донецку населённых пунктов с нашего направления, стало совсем трудно. Из-за постоянных обстрелов инфраструктурных объектов временами в посёлке не было света, воды, газа, связи, а то и всего вместе.

Досталось паре магазинов и детскому садику. Думал, будет то же, что и в Луганске.  Начали целенаправленно разбивать две вышеназванные шахты. Били, били и таки добили. Шахты остановились. После их остановки у нас добавилось ополченцев. Обстрелы жилых кварталов усилились многократно, особенно не церемонились с частной застройкой. Моему однокласснику очень не повезло. Два раза прилетало к нему во двор. После первого раза он кое-;как заделал повреждения, а после второго – уехал со своей семьёй. В блокпост не попали ни разу даже рядом, за всё время не был ранен ни один ополченец на блокпосту.

Потом был наш контрудар в южном направлении и случился Иловайский котёл. После всего этого произошло то, чему я до сих пор не нахожу объяснения – минские договорённости. Перемирие было заключено в тот момент, когда нацисты обратились в бегство. У них была полная деморализация и потеря управляемости войсками. Несколько раз мы могли без боя занимать ближайшие населённые пункты (враг их покидал), но приказа так и не поступило. Недели через три после остановки нашего наступления враг очухался и постепенно укрепился в этих населённых пунктах. Но так нагло, как раньше оккупанты себя уже не ведут. Сидят тихонько. Обстрелы именно нашего посёлка постепенно прекратились, а то, что иногда прилетает, летит чаще всего с других мест.

Часть 9. Фронтовые заметки.

Что меня шокировало больше всего – война по мобилкам. Это просто писец, если учесть, что мобильная связь глушится и прослушивается элементарно. С другой стороны, обычные рации с не защищённым каналом ещё хуже. Следствием такой ситуации иногда является «дружественный огонь». Несколько раз пришлось столкнуться с таким явлением. Долгое время не мог понять, да и сейчас не совсем понимаю, зачем укропитеки целенаправленно и методично во всех городах и сёлах уничтожают инфраструктуру. Это лишено любой логики. Ладно, после нашего контрудара ситуация изменилась, но ведь до этого долгое время укропия имела военное преимущество, считала Донецкую и Луганскую области своими территориями, надеялась их отвоевать и при этом практически с самого начала войны избавляла эти области от инфраструктуры, понимая, что на восстановление денег не будет.

Самый главный вопрос – российские войска. Мог бы ответить односложно, но напишу несколько строк. Находясь в Семёновке, мы часто обсуждали возможность российской военной помощи и очень её ждали. Среди нас были и отставные российские военные, у которых оставались связи в высших военных эшелонах. Они постоянно называли нам всё новые и новые даты введения российских войск. Затем эти разговоры совсем прекратились, и пришло понимание того, что свою свободу нужно отстаивать самим. И если мы её не отстоим, то значит - не заслуживаем. Я побывал во многих населённых пунктах и подразделениях и нигде я не видел российских войск и даже не слышал разговоров о том, что кто-;то видел российские войска.

Очень интересно было наблюдать за реакцией местных жителей разных городов и посёлков на появление ополченцев. Чётко прослеживалась одна тенденция – чем меньше городок, тем теплее нас встречали.

О пропаганде укропских СМИ. Она реальна и очень действенна. Американские кураторы и советники не зря едят свой хлеб. Даже находясь на передовой и видя все зверства нацистов воочию, после просмотра укроСМИ в течение даже небольшого времени, накатывала апатия и безразличие. Об этом говорил даже Стрелков. Каждый человек интуитивно, на подсознательном уровне способен понять где добро, где зло, где правда, а где ложь в отношении элементарных событий и ситуаций. И я задаюсь вопросом, что же нужно было сделать с украинцами, что бы в них атрофировались эти природой заложенные способности. Украинская нация серьёзно больна. Ложь полностью отравила сознание и разрушила связь с реальностью. Если 24 часа в сутки лгать нагло, цинично, системно, то на другой результат рассчитывать не стоит.

Опытные бойцы, прошедшие разные вооружённые конфликты, отмечают удивительную непохожесть этой войны на любую другую. На фоне смерти, боли, человеческих страданий не покидает ощущение того, что ты причастен к чему-;то великому, чистому и светлому. Когда ты идёшь в бой, душа наполняется гордостью и огромным воодушевлением. Ты не думаешь о смерти и желаешь только одного – освободить свою землю от оккупантов. Каждый уничтоженный нацист – это десятки сохранённых жизней мирных жителей. Нет ничего хуже, когда тебя не берут на операцию. Удивительный факт – полное отсутствие у наших бойцов пост военного синдрома. Неспроста бойцы называют эту войну священной. И как же странно слышать о том, что «донбасский синдром» у бойцов укровермахта это серьёзная проблема. Для них это иная война. Думаю, что когда Украина проснётся и скинет с себя оковы укропии, то всех этих героев АТО ждёт то же, что и американцев воевавших во Вьетнаме.

Часть 10. Люди.

Война оголяет души, срывает всё наносное и искусственное и остаётся лишь квинтэссенция собственного Я. Ополченцы все разные и в то же время необычайно похожие. В окопе на передовой различие между сантехником и юристом исчезающее мало. Эти люди цвет нации, цвет своего народа, готовые защитить его даже ценой собственной жизни. И сейчас эта бесценная генетическая информация выбивается из генофонда нации, русской нации. Эта часть моих записок самая сложная и тяжёлая для изложения. Мне не всё ещё понятно и не всему я могу найти объяснение. Я до сих пор не могу понять, почему на войну с нацизмом нас поднялось не достаточно много (я не рассматриваю единоукраинцев, а рассуждаю только о тех, кто голосовал за отделение). Что лежит в основе нежелания воевать – страх, непонимание ситуации, безразличие, пацифизм или что-;то ещё?

Хорошо, допустим, человек поддерживает Украину или ему наплевать на ДНР, но что мешает ему поступить просто как мужику, выполнить своё генетически заложенное предназначение – защитить свой дом и свою семью. Я уже писал про своего одноклассника, которому два раза разбивали дом. Поскольку его дом на передовой, то даже для самого зомбированного любителя укропского ТВ понятно, откуда прилетали снаряды. Его лишили работы (разбомбив предприятие), оставили семью без средств существования, ежечасно подвергают его жизнь и жизнь его близких опасности, разбили дом и даже после этого он не взял в руки оружие. Я его спрашиваю – что ещё должны сделать нацисты, что бы ты просто стал мужчиной. И он мне ничего не может ответить. И таких людей много. И это по-;настоящему страшно.

Сталкиваясь с множеством подобных ситуаций, я пришёл к неутешительному выводу – 90% (я искренне хочу ошибиться в этой цифре) мужчин не возьмут в руки оружие даже если на их глазах убьют их жён, детей, родителей. Эти мужики будут прятаться по подвалам, бегать от войны по разным странам, заливать горе водкой, но защитить, даже себя, не смогут. Для чего они живут. Зачем, вообще, нужна такая жизнь, в которой не за что умереть. Я не понимаю, почему нам не противостоит 500 – 700 тысячная укроармия (соотношение населения ДНР и остальной Украины 1 к 10). Как укропы могут седеть дома, когда на них напала Россия (исходя из их СМИ), т.е. ситуация с патриотизмом у них ещё хуже. Есть ещё одна многочисленная группа не желающих воевать – интернет-;интеллектуалы. Эти готовы часами дискутировать в сети, смотреть укроТВ, выискивать статьи, в которых такие же ничтожества, как и они, обоснованно поясняют, почему нет необходимости защищать свою землю. В разговоре с этой категорией людей вы обязательно услышите фразу – не всё так однозначно. Они засыплют вас цифрами, цитатами и ссылками. К моему большому сожалению, в мирное время с такими людьми также приходится считаться, поскольку они имеют право голоса.



Следите за тенденциями: СПб Недвижимость. Доска Объявлений.
Tags:
ЛНР, Лживый Запад, Лживый_Запад, Россия, американцы, клеветники