Охота на дома

Дом видел меня новорожденной. Первые дни я спала на двух составленных вместе креслах, и он, радуясь появлению нового жильца, по вечерам укутывал бархатными сумерками сонного двора. Лёжа на теплых выглаженных пеленках, я рассматривала стены с распустившимися лотосами в окружении листьев-лодочек. По утрам ловила в кулачки солнечных зайчиков, проскальзывающих сквозь одуванчиковое поле атласных штор.

В стенах дома впервые включилось моё сознание. Новая реальность не казалась чуждой и опасной. В лицах близких я узнавала родственные души. Дом радовался вместе со мной каждому приключению, рассказывал сказки, запускал шуршать и воровать продукты домового. Хотелось осмыслить каждое слово, подружиться со всеми животными — настоящими и плюшевыми. Я строила для них из кубиков и каштанов конную ферму, больницу, театр и даже киностудию.

Мы с домом вместе смотрели мультфильмы. Самые разные: Дисней, аниме, Том и Джерри. Комнаты пахли немножко котом и другим моим зверьём, вафельными трубочками с кремом, страницами зачитанных книг, лепестками пионов, киндер шоколадками. В спальне ещё периодически витал запах акрила, лака и пластика, а в воздухе над мольбертом в сиянии солнечных лучей танцевали пылинки.

Дом всегда существовал как бы вне времени и пространства. Не важно, что происходило на работе или на улице. Дома ждал привычный ход понятных и близких сердцу вещей.
Часто, сидя на кухне в ожидании мамы, я с удовольствием уплетала бабушкину манную кашу и мечтала. Глядела в окно на белые бока многоэтажек, которые отсвечивали на солнце черепицей, словно огромные драконы чешуей. Их качало на волнах зеленого моря, пока они мирно паслись среди крон деревьев, а по площадке бегала, заливаясь смехом, детвора. Я сидела опьяневшая от мультиков и рисовала в альбоме цветными фломастерами сказку.

Моя мама — принцесса, а папа — принц. Потому что они любят друг друга как Русалочка любит Эрика, как лисенок Тодд любит лисичку Викси, как Покахонтас любит Джона Смита. Вокруг них всегда происходят чудеса: парки развлечений, цирки, Макдональдсы, кино. Родители работали допоздна, и мне было мало вечера, чтобы рассказать обо всем случившемся за день. Перед сном я долго ходила по комнатам, показывала недавно выученные фокусы, смешила, вела философские беседы. А когда приходило время спать — ещё несколько часов тайком играла игрушками при свете ночника.

Взросление не оборвало сказку, которую лелеял дом — наоборот. Она обрастала тайнами, метафорами, понятными только в тесном кругу отсылками. Мы создавали магию, как чародеи, держа отловленных карасей в ванной, собирая ландыши на особой секретной поляне в лесу, обсуждая сериалы, книги, музыку. Дом читал мои дневники, оплакивал неразделенную любовь и предательство друзей, болел ангинами, боялся экзаменов.
Лучшим нашим воспоминанием стало рождение брата. Я чувствовала, что должна передать малышу ощущение магии и бесконечно придумывала игры, шила игрушки-обереги, которые оживали у него в руках.

Но дом видел не только чудо рождения. Сначала от инсульта умер дедушка, а потом в другой мир ушла бабушка. Стены знобило от холода потери. Горе и боль утраты давили на сердце. Тогда я впервые узнала, как это, когда болит душа. От нее оторвали кусок теплого и светлого будущего с любимыми людьми, оставив одни лишь воспоминания. Постепенно дом снова обрастал силой, превращался в кокон. Казалось, он уже познал и впитал все земные таинства и мог защитить от любых проблем.

Но пришло время, когда дом сам стал уязвимым. На город упала завеса войны, и дома стали отстреливать. Они падали со стоном, содрогая землю, словно огромные величественные животные, которые раньше казались несокрушимыми, наполнеными жизнью.
В нашем районе сирены, оповещающие о начале охоты, не работали. Поэтому мы сидели тихо и вслушивались в каждый шорох. Когда здание неподалеку умирало — дом качало от боли и пол уходил из-под ног. Дома превращались в призраков, не узнавая расстрелянных сородичей. Разрушенные стены обнажали обугленное нутро домов-мертвецов. И не было силы, которая могла бы спасти этих великанов, залечить их зияющие чернеющей пустотой раны.

Страшнее всего пугал ураганный рёв истребителей и крылатых ракет. Убийцы выходили на охоту подло, глубокой ночью, и нужно было успеть схватить спящего ребенка, оповестить всех о налете и бежать в коридор. Стены больше не защищали, только две стены могли спрятать хотя бы от осколков. Мы спали по очереди, дежуря в восточной спальне. Агония истекающего кровью города после обстрелов становилась невыносимой.

Жильцы убегали, оставляя родные квартиры, иногда своих домашних питомцев. За стенами разрасталась непривычная тишина, порою разрывающаяся испуганными и голодными криками брошенных животных.
Охотились на все дома, без разбору. Умереть мог каждый. Внутренне замирая, мы читали сводки новостей и фамилии погибших, обзванивали утром и вечером друзей и близких. Слышишь в трубке знакомый голос — и одну дозу успокоительного можно пропустить.
Дом смотрел в душу умоляющим взглядом и просил: "Пожалуйста, не бросай, мне страшно". Я заливаясь слезами, собирала в сумку документы и минимум вещей. А остальные вещи - пошитые и успевшие ожить плюшевые игрушки, недавно распустившиеся орхидеи, выращенные с мальков вуалехвостики - едва ли догадывались, какая их ждёт участь. Сердце наполнялось знакомым чувством утраты и преждевременной скорби. Будто я трус и бросаю друга детства в самый сложный и, вероятно, непоправимый момент его жизни.

Мы уехали очень далеко. По пути встречались разные дома. Мертвые, обросшие изнутри плесенью, словно зомби. Дома-беспризорники с грязными туалетами, прокуренными стенами, с подъездами в нецензурных тату. Дома с призраками, в них остро ощущалось присутствие неупокоенной души. Дома наизнанку, где вы будто на улице и кругом постоянно незнакомые люди и их проблемы.
Иногда боль захлестывала. Я закрывала глаза, представляя родные комнаты, вещи, семейные праздники и просто будни. Так вспоминают близких ушедших людей: черты лица, улыбку, смех, пластику рук, голос. Как же хотелось вернуться домой, наполнить его теплом, домашним уютом, вселить жизнь. Ведь дом не может долго существовать без людей. Его предназначение — давать приют, растить детей, показывать мультики и пахнуть молочной кашей.

Он зависим от нас, мы его наполняем, создаём, творим эту маленькую реальность, чтобы она окружала нас и потом отдавала накопленное волшебство.
Мой дом, ты всегда со мной, что бы не случилось. Воспоминания о тебе лечат и воскрешают моё сердце.