Казалось нам с неспешностью улиты

Казалось нам: с неспешностью улиты
Сочится время в рытвины и щели,
И вот уже — не ближе неолита
Россия, о которой мы скорбели.

Святая Русь, где был Собор Стоглавый,
И Домострой, и клюква, и морошка —
Она не больше, чем в читальне бравой
Бестселлера потёртая обложка.

Россия Императорского века —
В ней жимолость и заросли малины —
Надорванный журнал в библиотеке,
Её утраты непреодолимы.

Советская упрямая Россия,
Где в томики вплеталось волчье лыко,
Себя на транспарантах относила,
Осыпалась как спелая брусника.

Где мы теперь? По гатям демократий
В какие вышли светлые предместья?
И что в пути собрали, сёстры, братья,
Шагая вдаль то порознь, то вместе?

Прошли с лукошком щедрыми местами,
Треща, как вертихвостые сороки,
И ветхие тома перелистали,
Но мудрые не выписали строки.

Чело почешешь: как тут изъясняться?
По-нашему: "житьё", по-чешски: "быдло".*
Полям давно оратаи не снятся:
Ни лошади, ни трактора не видно.

Нет деревень — одни пустые избы
В косматых кущах пыльного бурьяна.
Узреть бы в храме Бога в светлых ризах,
Но храмы запустели окаянно.

Нет городов — одни больные сити.
В тягучем инословье иноверца
Очей прямой дорогой не насытим,
Не напитаем сумрачного сердца.

Разбухнув бытом, оскудев молитвой,
Наш век, ни в чём преступно-неповинный —
Один паслён кудряво-ядовитый
На дереве с гниющей сердцевиной.


__________________
* действительно, bydlo чешск. • житье