Байрон. Крах Сеннахериба

Крах Сеннахериба

Ассириец нахлынул, словно волки на стадо,
И когорты его – полыхающий пурпур и злато;
И блистание копий – что звёзды над морем синеют,
Как волна голубая кати;тся в ночной Гилилее.

Как лесная листва зеленеет летней порою –
На закате знамёна реяли алой рекою,
Как лесная листва опадает осенней порою –
Полегли так на утро когорты иссохшей змеёю.

Ангел Смерти взмахнул и ударил своими крылами
И дышал он на лица врагов, пролетая над головами;
И глаза спящих мёртвые росы покрыли,
И сердца, на мгновение вздрогнув, навеки застыли!

И лежал падший конь и ноздрёю своею широкой
Не вдыхал горделиво воздушные свежие токи,
И на дёрне белела полоска пенного слоя,
Холоднее, чем брызги, бьющего в скалы прибоя.

И лежал бледный всадник, так и застывший в седле,
В проржавевшей кольчуге и с холодной росой на челе:
И в шатрах немота, и, знамёна поникши, лежат,
И разбросаны копья вокруг, и горнисты не затрубят.

И у женщин Ашшура слеза преткновенья не знала,
И разбиты богов изваяния в храме Ваала;
Ассирийская* мощь сокрушилась не мощью армады,
А растаяла, снегу подобно, под Господа взглядом!


*В подлиннике слово Gentile – нееврей.



The Destruction of Sennacherib

The Assyrian came down like the wolf on the fold,
And his cohorts were gleaming in purple and gold;
And the sheen of their spears was like stars on the sea,
When the blue wave rolls nightly on deep Galilee.

Like the leaves of the forest when Summer is green,
That host with their banners at sunset were seen:
Like the leaves of the forest when Autumn hath blown,
That host on the morrow lay withered and strown.

For the Angel of Death spread his wings on the blast,
And breathed in the face of the foe as he passed;
And the eyes of the sleepers waxed deadly and chill,
And their hearts but once heaved, and for ever grew still!

   And there lay the steed with his nostril all wide,
But through it there rolled not the breath of his pride;
And the foam of his gasping lay white on the turf,
And cold as the spray of the rock-beating surf.

 And there lay the rider distorted and pale,
With the dew on his brow, and the rust on his mail:
And the tents were all silent, the banners alone,
The lances unlifted, the trumpet unblown.

   And the widows of Ashur are loud in their wail,
And the idols are broke in the temple of Baal;
And the might of the Gentile, unsmote by the sword,
Hath melted like snow in the glance of the Lord!