Классик еврейского искусства Танхум Каплан

       Из книги Александра-Узиэля Фильцера «Еврейские художники в Советском Союзе: 1939—1991. Из собрания Музея современного еврейского искусства в Москве», Иерусалим, 2008.
       Первая книга о еврейском национальном искусстве в послевоенном Советском Союзе.
       Издана при поддержке Фонда Президента Государства Израиль «АМОС»; Мемориального фонда еврейской культуры, Нью-Йорк, США; Тель-Авивского фонда искусств имени Иеошуа Рабиновича; Института еврейских исследований, Иерусалим; Иерусалимского отделения Союза ветеранов второй мировой войны.
       Рекомендации: Иосиф Менделевич и Натан Щаранский.

     *
     Среди множества идеологических находок властей была и такая: почти в каждой сфере человеческой деятельности отбирался человек, например, «знатный шахтер» или «знатная ткачиха», которого можно было предъявить внутри страны или за рубежом и продемонстрировать, так сказать, наши успехи в построении кровавой и неосуществимой утопии.
     В той стране, где коммунисты с неукротимой яростью преследовали Тору, а раввинов, моэлей, шойхетов, учителей и учеников ешив приговаривали к заключению или расстрелу, таким человеком, представлявшим евреев, был избран актер Шлойме Вовси, выступавший под псевдонимом Михоэлс. Потому что театр мог быть еврейским по форме и советским по содержанию, а кашрут или брит-мила – никогда.
     После убийства Михоэлса сотрудниками НКВД его место «представителя евреев» в какой-то мере занял писатель Илья Эренбург. А из художников, для демонстрации, в основном за границей, «свободы творчества», был отобран замечательный Танхум Каплан. Скромный, мягкий и аполитичный человек, от которого бесы (определение не мое, а русского писателя Достоевского) не ожидали какого-либо подвоха. Кроме того, учитывалось, что отец художника, Лейви-Ицхок Каплун, когда-то был мясником и владел собственной лавкой, то есть, по советским понятиям, принадлежал к классу эксплуататоров. И об этом, при желании, художнику всегда можно было напомнить.
     Из-за своей любви ко всему еврейскому я пытался выяснить, не был ли отец Каплана еще и шойхетом, но наверняка этого узнать не удалось. Известно только, что когда частные лавки запретили, отец пошел работать рабочим на бойню.
     А происходило все это в Могилевской губернии, недалеко от Гомеля, в маленьком городке Рогачеве. В конце девятнадцатого века проживало в нем около девяти тысяч жителей, из которых примерно шесть тысяч – евреи. И имелось восемь синагог и молитвенных домов.
     *
     Молодой Танхум, пожалуй, раньше других еврейских художников стал «зарабатывать искусством». Его дружок Шмульке изображал на вывеске очередной ботинок или сапог, после чего за работу брался Танэ и старательно выводил «А шустер – Сопожник». Когда друзья выросли, то поменялись ролями. Рисовать уже стал Танхум, переменивший имя на Анатолий, а писать, правда не вывески, а стихи – Шмульке, который подписывал свои книги Самуил Галкин.   
     В 1922 году Каплан уезжает из Рогачева в Петроград, где в 1927 оканчивает живописный факультет бывшей Академии художеств, которая в двадцатых годах несколько раз меняла свое название. Он «берется за иллюстрирование книг, выполняет заказы на плакаты и лозунги, занимается оформительскими работами, трудится в области промграфики», а в конце тридцатых увлекается литографией и в период между 1937 и 1940 годами создает серию литографий «Касриловка». Преподает на Урале в годы войны, работает главным художником Завода художественного стекла (1950-51 годы) и, наконец, с 1953 года берется за основную тему – начинает создавать свои знаменитые еврейские серии.
     Литографии и офорты на темы произведений Шолом-Алейхема «Заколдованный портной», 1953-1963; «Тевье-молочник», 1957-1961; «Песнь песней», 1962; «Стемпеню», 1963-1967. К роману Мойхер-Сфорима «Фишка Хромой», 1966-1967. К рассказам Ицхока-Лейбуша Переца, 1967. На темы «Еврейских народных песен», 1958-1960, (темпера, гуашь) и 1962, (литографии). Серии литографий «Козочка», 1957-1961 и «Былое», 1966-1967. И еще: «Д. Шостакович. Из еврейской народной поэзии», 1962-1963, (темпера, гуашь).
     «Литографии Каплана не отвечают обычному, повседневно бытующему представлению об иллюстрации. Это листы крупного формата, завершенные в себе, создаваемые автором без мысли о конкретном включении в книгу… они живут самостоятельной жизнью, как произведения станковой графики…» – писал его друг, искусствовед Б. Сурис. Эти работы принесли Каплану мировую славу.
     В 1967 году немолодой уже художник начал заниматься керамикой и создал немало интересных произведений. В Германии в 1977 году даже была издана книга – «Керамика Каплана».
     Изображать жизнь местечка так, как его видел художник, власти ему бы не разрешили. Поэтому все приходилось выдавать за иллюстрации к произведениям известных и многоркратно проверенных авторов.   
     Однажды один из посетителей нашего музея принес нам в подарок работу художника. Внизу, рукой автора, было написано: «Моему дорогому земляку Азриэлю в память о нашем любимом городе Рогачеве. Всегда твой Танэ Каплан. Декабрь 1962».
     *
     Мне снится деревянный дом и ветхие сараи, прокуренной пивной содом и "музыка блатная", убогий бедный магазин, полупустые полки – мне снится будто это сон, и я бреду без толка, тащусь окраиной души сквозь блеклые сараи к аптеке старой за углом под музыку трамвая.
     Под звяканье ударных и шорох кобуры, от выкриков дневальных до праздничной муры, под пенье барабана, по лезвию ножа жила страна чужая, наглея и блажа.
     А я ушел, ребята. Откуда? Хрен найдешь! Со сном запанибрата. Там нет меня. Но все ж…