Брожу всё берегом пустынным

Летит по небу шар-планета,
Чертя вкруг солнышка круги
Всю вечность, годы все и дни…
Божественно творенье это!

А может, вовсе и не Богом
Такое Чудо нам дано?
Но столь прекрасно всё равно
Всё то, что есть под этим небом!

…С какого дня, каким макаром
Мне стало это ни к чему?
Иду по жизни, как в бреду;
Объято сердце всё пожаром.

Большо-о-ой мир! Больше всё ж встократ
В душе ран шрамы; о, болят…
***
Пройдя свой век до середины,
У бездны я предстал так вдруг.
Иль же не вдруг? Что скажешь тут,
Теперь, пройдя все «рубиконы».

В сравнении с делами в мире,
Мои делишки – пустячки;
Вточь в шторме бурном сквознячки.
Смешно здесь даже и сравненье.

Да, так, наверное… Но мне вот
До стона сердца не смешно.
Знать, что-то столь не так пошло –
Хоть кинься в прорубь или в омут!

Душа застыла, словно лёд…
Жжёт боль до неба, выше звёзд!
***
Охапками в лицо кидаешь
Упрёки каждый божий день.
Знать, стал тебе я… лишь за пень.
Как ты меня не понимаешь!

Ползёт змеёй земное время –
Часы, дни, годы… А куда?
Ушла жизнь, как в песок вода.
Мда-с… Драма. Вовсе не поэма.

На грусть других с весельем глядя,
Бывало раньше, – ржал конём.
Теперь нет радости ни в чём.
Теперь вздыхаю, сердцем плача.

И будто даже солнца свет
Прощанье льёт, а не привет.
***
И что теперь мне в жизни этой
Ещё осталось, чтобы… быть?
Осталось – волком в лунность выть,
Вдали от стаи, одиночкой.

Друг другу звёздочки на небе
Мигают, светясь серебром.
У них – вселенский звёздный дом.
А мне нет места в целом мире…

Когда-то счастьюшко парадом
Шло мне в объятия. Я пел!
Вот всё утратил, что имел.
Я с миром – врозь; мне рай стал… адом.

Теперь миг каждый – пытка мне:
Дух то во льдах, то весь  в огне!
***
Миры и войны на планете
Уж не волнуют ум и кровь.
Раздавлена моя любовь
К тебе… Тобой. Так пусто в сердце.

О быт разбилась наша лодка
Средь моря жизни – в серых днях,
В заботах, в хлопотах, в делах…
Любовь была. Да скрылась где-то.

Но всё ж была, ещё какая!
Сияла солнышком в глазах;
Звучала в колокол в сердцах;
И в стужу грела лаской мая…

Кипела страстью в жилах кровь;
Была, была у нас любовь!
***
Ушла, рассеялась, исчезла,
Как дым, как розовый туман.
Остался боли океан;
Осталась жизнь без цели, смысла.

А на земле вот-вот цветеньем
Весна накроет всё и вся;
Воспрянет жизнь ото сна,
Наполнится живым движеньем.

Кусты проснутся и деревья;
В зелёные наряды вновь
Оденутся, – закон таков
Земной, с начала Сотворенья.

Земля всем дарит жизни сок;
Взойдут и травка, и цветок.
***
Дни лета ласкового ближе
С неделькой каждой, с каждым днём.
Мальцы по травке босиком
Помчатся вновь; да хоть по луже!

Людьми командует житуха.
Быть может, и наоборот.
Шевелится земной народ.
Пора весенняя – движуха!

А я застыл. Мне дни и ночи –
Одно и то же всё «кино»:
С тобой мы рядом, мы – одно;
Ласкают руки, губы, очи…

Но наяву – вточь голый куст
Один торчу. Мир сер и пуст.
***
Упёршись тупо тусклым взглядом
На догорающий закат,
Сижу на пне. Ах, старый сад,
Ты мне казался другом, братом…

Я был тогда мальчишкой малым.
И ты «юнцом» зелёным был.
Мы набирались оба сил.
С тех пор умчались годы стадом.

Теперь и я, и ты – другие:
Башкой я сильно побелел;
А ты ветвями потемнел.
Мы нынче типа… «пожилые».

Родимый сад, и двор, и дом, –
Дошёл я к вам! Пал в омут дум…
***
Нет думам дна, конца и края.
Есть только стуки у висков –
Бьёт будто сотня молотков;
А в сердце – гул, тишь оглушая.

Дом отчий окнами мне в душу
Так глянул – выстрелом, насквозь;
Как будто я – нежданный гость,
Чужой, скосивший кисло рожу.

Забросил напрочь угол детства;
Очаг потушен… Я виной!
Бродячей псиной вот домой
Явился, – блудный сын, припёрся.

Сквозь щели дома ветра стон –
Кинжалом в сердце: «Это ж… он!».
***
А дальше – вздохи, стоны, слёзы
Мои, мужские… Как давно
Навзрыд не выл! Лишь в кино
Рыдают так герои-«лохи».

В медвежий угол, в глушь, в деревню –
Сюда – из города сбежал.
Гордыню в лапах не сдержал, –
И вот допел, видать-то, «песню»…

А с фоток жёлтых, как живые,
Отец и мать в меня глядят, –
Как их сынок ни так, ни сяк
Прошёл по жизни… в дни пустые.

Прошёл, промчался, пролетел!
Пожить вот как б и не успел.
***
Да наломал вот дров немало,
Немало веток обломал…
Да мало путного создал;
По следу прёт ошибок стадо.

Из вуза выброшен за драку;
Бичарой землю истоптал;
На шкуре личной испытал
«Всласть» и тюремную дубинку.

Платил с лихвою-сверху даже
За все ошибки, – по счетам.
«На ноги встал» лишь к сорокам.
Но жизнь вот снова бьёт, – да жестче!

Один, седой весь, без семьи
Торчу. Дом отчий, не гляди…
***
Но дух родительского дома
Глядит в упор, до дна души.
Хоть падай ниц и не дыши:
На мне вина – горой, стотонно!

Я бросил угол, где родился
И вырос. Пусто тут теперь.
Впустить не хочет будто дверь;
Косяк осел весь, и скривился.

Осел и пол, порог… Всё словно
Слегло, завяло, сникло тут.
Иссохся, в трещинах весь сруб
Избушки, бывшего «хорома».

Просторно, вольно было здесь.
О, счастья было – и не счесть!
***
А потолок родного дома
Был в детстве дальнем столь высок, –
Дотронуться рукой не мог,
Хотя и прыгал, козлик словно.

Теперь башка вот-вот коснётся
До балки высохшей от лет.
Там колыбель висела… Свет
В день солнечный бил в три оконца.

Напольный коврик самотканый!
Я помню твой узор и цвет.
Ты где теперь? Тебя уж нет.
А я вот – есть, здесь… «гость незваный».

Так тяжко, больно – очуметь!
Глядит с укором будто печь.
***
Когда-то, в сказочное время,
Комком, счастливейшим таким,
Теплом я нежился твоим,
Забравшись вверх к тебе на «темя».

А колыбельная, что мама
Тихонько пела мне на сон,
В душе звенит всё с тех времён
Как счастья гимн, как голос дома…

Её родней, нужней и ближе
Нет песни в мире под луной!
Ах, и зачем я не с тобой,
Свет-детство? Жизнь темней всё, уже…

Больнее с каждым мигом, днём!
Дом отчий, твой я… пред концом.
***
А над деревней – небо то же,
Вокруг – такой же лунный свет.
Тогда мне было десять лет,
Чуть меньше, больше чуть, быть может.

И тень от ивы рядом с клетью
Всё так же тянется к окну.
Всё также воет «волк» в трубу –
Полночный ветер тянет песню.

Всё так же. Да вот что-то всё же
Теперь иначе тут совсем, –
То ль мир вокруг стал глух и нем;
То ль стал таким и сам я тоже?

Ребёнок. Взрослый. Пожилой.
Всё это – я. И всё… живой.
***
В седьмой десяток лет уж скоро
Мне тушей влезть. Да столько лет
Как мог коптить я белый свет?
О том – не час, не место спора.

С самим собой, во всём, со всеми
Теперь я в мире должен быть.
Но что же тянет в мрак завыть,
Как вспомню свет… из прошлой жизни?

Квартира в городе. Семейка.
Большие уж и сын, и дочь.
Я – лишний, плачь хоть, хоть хохочь;
Семья… Вот «тема» для поэта!

«Лох» безработный, пенсий нет.
С такого польза – ноль; лишь вред.
***
К тому же – против власти вечно:
Марает чернью белый лист –
Стихи черкает. Куплетист!
И – в стол. Где «мани»? Лох, конечно.

Какие могут быть такому
Награды, званья, льготы тут?
Со всех сторон настал «капут»
Батыру, в прошлом чемпиону.

На Акатуях  «брал» баранов
По Керешу. Был и бойцом:
Имел аж чёрный пояс. В нём
Бродило множество талантов.

Да пуст теперь вот тот «сосуд», –
Вино всё выпито, что ж тут.
***
Себя, вчерашнего, мне нынче
Узнать, ей-богу, мудрено:
Какое-то торчит «бревно»;
Улыбка мутная на роже…

Иль зеркало уж столь кривое?
Иль я не то чего-то… съел?
И стройный вид, и дух имел;
Бывал других мощнее втрое!

Вот корчит чья-то морда… рожу
Напротив с зеркала в упор.
Вздыхает встон. Да что за вздор?
Неужто я?! Других не вижу.

Да как случилось, что я стал,
Пройдя полжизни… уж столь стар?
***
А жизнь других людей – другая,
Совсем иначе все живут:
Семья, уют, и пир, и труд, –
Проста картина «Жизнь людская».

Что в прошлом? Что там – не вернётся.
Да был ли в этой жизни я?
Ужели в бездне Бытия
Я тоже чуточку светился?

Душой своей, законной, личной!
Потух тот свет, видать, теперь.
Мой ласковый и нежный зверь –
Ах, жизнь моя, ты стала лишней…

Душа моя, светилась ты!
Там нынче – темень пустоты.
***
А на дворе – весна! На свете
Теплеет. Ночью – плюс. Капель.
Во мне же – лёд! Хоть я сгорел
Дотла, наверное. Стынь в сердце.

Рассвет на цыпочках крадётся;
Начать день новый – света долг.
Под звёздами всему свой срок.
И житиём сей факт зовётся.

Во сне деревня. И собаки
Уж дрыхнут все без задних ног.
Таким мир создал Отче-Бог,
Чтоб людям отдых был до зорьки.

Что я явился вдруг в свой дом,
Не знают, видно, здесь о том.
***
Соседей мало: нынче «модно»
Шабашничать в чужих краях.
Работы нет в родных местах.
С того в деревне малолюдно.

Домов заброшенных – с полсотни
Иль больше даже. Таково
В Рассеюшке житьё-бытьё;
Кому – хибарки, кому – замки…

За горизонтом уж темнело.
Закат кроваво затухал.
Народ-земеля отдыхал, –
Быт рулит всем и вся умело.

И улица была пустой,
Когда вошёл я в дом родной.
***
Застыло здесь земное время
Как будто... В детство ли попал?
Со стоном вдох в груди застрял, –
Когда достал «ствол» из схорона.

Добыл на рынке ту «игрушку».
Зачем? На кой чёрт? А сейчас
Стал нужен страшный тот «запас».
Как на судью гляжу на «пушку».

Нажать всего-то только пальцем
На ждущий этого курок –
И вот он… сон, на вечный срок!
И встреча, может быть, со «счастьем».

Но длится что-то крайний миг.
Стих – ни гу-гу. Лишь думы – в крик!
***
Ору, рыданьем захлебнувшись,
Душой израненной, пустой;
Седой мотаю головой,
Глотая воздух ртом, согнувшись…

Сгибают думы ниц, прессуют.
И нет спасения ни в чём.
Бездушный мир людской кругом.
А на погосте… будто стонут.

Мерещится уж панихида?
Чудит, видать, бессонный мозг.
К вчерашнему обрушен мост.
А в завтра есть ли где дорога?

К кому вопрос? В ответ… тупик
Из всех углов в нутро глядит.
***
Тупик везде, во всём, в миг каждый.
И руку некому подать
Где сила, гордость, воля, стать?
Есть стук в груди – неровный, частый…

Друзья, что были неразлучны
Со мной в весёлые деньки,
Исчезли как-то – ветерки;
В дни грустные их сдуло точно.

Давненько на меня махнула
Рукой и близкая родня:
Поэт – опальный, не фигня;
Карьерам их не стало б худо!

Факт – предан, брошен, позабыт –
Собакой в жизнь мою зарыт.
***
Брожу всё берегом пустынным
Как будто… Лунным серебром
Накрыла боль; о, боль кругом –
Девятым валом, самым-самым!

У моря как бродяга-странник,
Бредущий от песка к песку, –
Впадаю из тоски в тоску;
Из Бытия самоизгнанник.

Война жжёт в (на) Украине.
Во мне война – в разы страшней:
Не нужен стал семье своей!
Жизнь пронеслась, впустую, мимо.

Прошёл огонь и воды. Вот,
В конце – нокаут-апперкот!
***
Одно лишь мыслю, очумевший:
Зачем, доколе же живу?
Во сне ли я иль наяву?
Грызёт, терзает вдрызг боль-леший!

Лишь смерть спасёт от пытки этой, –
Так кажется в миг данный мне.
Не в синь, так в мрак на самом дне
Готов от боли пасть я, грешный.

О, грех – уйти, исчезнуть жажда
Из жизни, даренной Творцом…
В башку всё лезет пред концом
Мысль эта тупо, – типа танка.

Ах, жажду смерти… Сил вот нет
Поднять к виску сталь-пистолет.
***
Сижу. Один. Свеча. Иконка.
Бутылка водки. Рюмка. Хлеб.
В окно сияет месяц-серп;
Льёт свет на дуло пистолета.

«Игрушка» эта навзничь многих
Валила, видно, без суда;
И прокурор сам, и судья,
Палач героев и убогих.

Я из которых? Да не важно.
Ни тот, ни этот, – так, меж них.
Но почему же рвётся стих
Куда-то аж за край бесстрашно?!

Герой… Убогий… На курок
Нажать – и точка, прямо в лоб!
***
Не первый я и не последний,
Кто сводит счёты с жизнью так.
«Да, был да сплыл такой чудак…», –
На смерть мою вздохнет сход сельский.

А что ему ещё сказать-то
Про землячка, что редко так
Бывал в селе? Поэт-земляк…
И что писал – понять не просто.

Отвык от них народец нынче.
До них ли в айти-нано-век?
На хлеб насущный человек
Ишачит, – да вот жизнь не лучше.

Но мне без разниц то сейчас.
Видать, настал мой крайний час.
***
Банально так. Анекдотичного.
Мужик в расцвете сил и лет
К чертям послав весь белый свет,
Туда же сгинет сам навечно!

За что мне эдакая доля –
И жить, и кануть не как все?
Не по-людски ведь вообще…
Вопросов – что воронья стая.

Да кто ответит? Пусто в мире.
И мира, знать, в помине нет.
Чего ж, семь бед – один ответ:
Вот-вот – миг… старт холодной пуле!

В горячую вонзится в плоть –
В висок иль в сердце пули путь.
***
Набраться б силушки для смерти,
Для жизни коль весь изнемог;
Коль пал лицом и духом с ног;
Остался коль один на свете!

…Чу! На дворе кто свистнул вроде?
Из детства будто легкий свист
Донёсся, – ясен столь и чист;
Звенит на самой высшей ноте!

Да это же скворец на ветке.
Скворечник старый – пташки дом.
Поёт и славит мир кругом
Скворец-певец в свист на рассвете.

Всей сутью радуясь всему,
Птах малый гимны льёт в весну!
***
Что? Пеньем птички очарован,
У факта этого в плену, –
Глаза отвесть я не могу;
К «симфонии» нутром прикован.

Вдруг солнца лучик первый, робкий
На перья птичьи искрой пал.
И мир как будто засиял;
Добро объяло свет весь белый.

И будто даже пистолет
Вобрал от лучика привет.
***
От чуда этого внезапно
Я задохнулся, как б ослеп.
Но тут же в душу брызнул свет
Ста тысяч солнц... Всё стало ясно!

Все тайны, все загадки мира
Открылись будто напоказ
В рост полный, в профиль и в анфас –
Частичка, атом, дух эфира!

Мильярды молний озарили
Вселенную в душе моей.
Бессмертней я, чем… сам Кощей, –
Казалось так в миг сказки-были!

С улыбкой доброй небеса
Смотрели, как блестит слеза…
***
Мгновенье только… Но как Вечность!
Как даль и ширь вся без границ;
Как свежесть чистая зарниц;
Миг краткий… Но – миг-бесконечность!

От жизни светлой, смерти тёмной
В мгновенье это спасся я.
Словами и сказать нельзя,
Какой я стал вдруг сверхсвободный!

На вдох, другой… Но вот всё снова
Вернулось на круги своя.
Да всё же хватка бытия
Ослабила «объятье» словно.

Вошли вновь думы в берега;
Полегче стало мне… слегка.
***
Зарыл в схорон обратно «пушку» –
Не пригодился нынче он.
Вдали от глаз пусть видит сон.
Заброшу напрочь ту «игрушку».

Пусть всем давненько стал и лишним,
Но есть ещё я на земле –
На самой жизненной звезде –
С душой, подаренной Всевышним.

Прости, дом отчий, – вновь покину
Тебя, и двор, и старый сад.
Быть может, ветром хоть назад
Вернусь к тебе, вовек Родному.

Что ж, сгинь ты, горюшко-печаль!
Веди же, путь… куда-то в даль.
***
А та, кому стал я не нужен,
С кем наших деток ввысь растил,
Кого за то, что есть, любил, –
Меня, знать, не считает мужем.

Да Бог судья ей. И спасибо
Всему, что именно так вот
Предначертал судьбину Бог:
Земля – мне ложе, крыша – небо.

Быть иль не быть? Вопрос пустяшный.
И то, и это – хорошо.
Теперь-то надо что ещё,
Коль мне за вечность уж миг каждый?!

Но каждый вдох и выдох так
Полны тобой! Там ты, твой взгляд…
***
Уставший взгляд от быта жизни,
От нескончаемых хлопот
На службе, дома… Лес забот –
От плинтуса до самой крыши.

Устала от поэта-мужа,
Который вечно без гроша
Черкал стишки на глядь листка
Аристократика аж пуще!

Теперь – всё в прошлом. Что же дальше?
Дорога мне в один конец…
Да не про то ль свистит скворец
В лучах блестя… чернее ночи?

Но и надежда в завтра, в жизнь
Звенит в той песне… Здравствуй, день!
***
Встаёт вновь новый день на свете.
В дела впрягается народ.
Так создан вечный Небосвод, –
Чтоб жили люди на планете.

Любили чтоб… Нет чувства глубже.
Любовь… Ах, слово это вдруг
Спасительный как будто круг
Обвило сердце! Мне как б… лучше.

Быть может, в этот миг ты тоже,
Кого оставил и… люблю, –
Меня вдруг вспомнишь? Как твою
Я ласку жажду всё, о, боже!

О,  память, сжалься, не буди
Ты прошлого в моей груди…
***
Не береди, не трогай раны          
В душе, на сердце, в голове.
А песнь скворца – набат как мне;
Как колокол в конце жизнь-драмы.

Но в пенье что-то есть такое
Родное, что роднее нет:
Там детств будто, мамы свет,
Там сказки время золотое!

Там чистым ангелом безгрешным
Я рос для дел и для любви.
И вот – без них, пуст, гол; смотри,
Мир, смейся надо мной, ничтожным.

Как быть – не ведает душа.
В башке умишка – ни шиша.
***
Скворец, свистунчик голосистый,
Что ж ты наделал, натворил?
Меня с пути «прямого» сбил,
Что к краю вёл мой дух разбитый.

Вернул вот к жизни в этом мире.
Не дал сбежать в тот мир, иной.
Сыграл ты шутку, птах, со мной.
Звенишь об этом трелью в гимне!

Ну что же, – пой, да пой погромче
О том, что есть такой чудак
На свете, – всё ему не так;
Поэт – одним словцом, короче!

Бывал и счастлив он, и нет…
Но нёс всегда на сердце свет.
***
Весны фанат, скворец звенящий,
Поёшь правдиво обо мне.
Да всё ж не знаешь, что на дне
Души моей, без сил упавшей.

Что там, – и вслух сказать не в силах
Живущим под седой луной,
Под солнцем ясным. Сам с собой
Веду беседу… Птах – весь в трелях!

А за околицей деревни,
Где в миг прощания с Родным
Застыл я, – всё звенит как гимн
В душе песнь пташки, манит к жизни.

…Народ, с улыбочкой прочти
Частушки эти. И прости.
***
Я тоже всех за всё прощаю.
«Спасибо, жизнь!» – говорю.
У двери Вечности стою.
Что ждёт за дверью, – и не знаю.

Никто не знает из живущих.
Так надо, видимо, Творцу.
Дойду вот скоро уж к концу.
Уж чую там меня… так ждущих.

«Спасибо Вам!» – шепчу им тоже.
Свидания уж близок час.
Скорей б! Лишь жаль… двух карих глаз:
Им слёзы лить, – уйду как, Боже!

А ты, скворец, звени в весну
Со свистом про судьбу мою…
***
«Ты что свистишь-храпишь драконом?
Аж страшно близко подойти.
Вставай! Не барин уж, поди.
И как ты стал моим супругом?».

Смотрю – жена передо мною.
А-а, лишь приснилось это всё, –
Тоска и всякое ещё…
А за окном – весна, с лихвою!

И лаской светится супруга.
Остра хоть шибко на язык,
Но мне приятен её «втык».
С ней у меня – одна Дорога.

Она – звезда судьбы моей,
Отрада до скончанья дней…
***