Пауль Шээрбарт. 58 стихотворений

Пауль Шээрбарт  (1863 — 1915)

Из книги «Похмелопоэзия» 

Звуки утра

С добрым утром — тянет людозверь,
Забулдыга пиво пьёт ещё теперь.

С добрым утром — проорал тиран,
Им приказ уж спозаранок дан.

Я ж хочу на край земли, раз «бух»,
Половить там дезертиров-мух.

С добрым утром — тянет ветеран,
Ах, всегда с утра он в стельку пьян.

С добрым утром — в хриплых голосах,
Полчетвёртого уж на моих часах.

Забулдыга пиво пьёт ещё теперь,
С добрым утром — тянет людозверь.

Хопп! Хопп! Хопп!

Хопп! Хопп! Хопп! Моя коняжка!
Хопп! Хопп! Хопп! Куда ж без дум?
Через стену ли —  не тяжка?
Что ж пришло тебе на ум?
Хопп! Хопп! Хопп! Моя коняжка!
Хопп! Хопп! Хопп! Куда ж от дум?

Я глаз теперь имею...

Я глаз теперь имею с синяком,
Себе его вчера набил я кулаком.

Я «Ау! Ау!» крикнул раз пятьсот,
А этим что хотел сказать, не знаю вот?

Да и сегодня  в смысл сего я не проник,
Хоть у меня теперь героя лик.

Delirium! Delirium!

Декадентская картина

Старые мальцы сидят у опустевших бочек —
Солнца победила кодла пьяных ночек.
Сзади их грызут невидимые мыши
у поехавшей у мальчуганов крыши.
Слышь, как череп, что-то точит, гложа?
Старая крепка ль на нём хоть кожа?
Всё идёт к концу — в башке, из дуба,
Мыши уж её грызут у чуба!
Думаешь ты — это вши, где пудра?
Нет, тупая, без стыда лахудра,
Наглость до чего дошла у зуба!

Delirium (мед. лат.)— умопомешательство.

Великая тоска

Коль Великая Тоска найдёт как колдовство,
И моё всё помягчает естество,
Я хотел бы опуститься, плача, в самый низ,
И напиться там до положенья риз.

Риксракс, кто солнцебрат

РиксрАкс, чего же хочешь ты?
Набить луной
Хочу я жерло пушки.
Риксракс, чего же хочешь ты?
Стрелять луной,
Бобами как из зада хрюшки.
Стелять всю ночь и в ночь,
Как никому не смочь!
Риксракс, чего же хочешь ты?
Что, хочешь солнцепушку,
Чтоб Млечного Пути корону взять на мушку?
Братишка, да иди домой,
И личико ко сну умой!
Ах, старый солнцебратец мой!

Благоразумный девиз

Пить ты хочешь — пей! Но всё ж
без друзей со службы:
с ними лучший твой кутёж —
только вред для дружбы.

Жирна красна Луна

Ах, не уснуть, опять лежи без сна!
Над тёмной зеленью тех миртов у ворот,
Луна жирна на троне и красна!
А будет ли вознаграждён поздее тот,
Кто на Луне, такой вот, заживёт?
Над тёмной зеленью тех миртов у ворот?
И было б не возможно ль там
Длинней в блаженстве целовать всем нам?
Ах, всё б узнать точнее и без драм!
Как скоро всё проходит тут.
Для тех кто широко живут.
Кому же это не но нраву, со стыдом
Весь мир сей держит за дурдом!
Ах, не уснуть, опять лежи без сна!
Луна, я задразню тебя: жирна! красна!
Но ты не станешь и от этого грустна!

Вопрос

В гранях весь мой мир сейчас —
Все деревья с бзиком тут.
Ах, Вильхэльм, ах свинопас,
Что ж идёшь ты чем-то гнут?

Мир громкозвучен

Мир — громкозвучен,
Я же — онемел!
Загашены огни.

Я больше не могу, замучен,
Как я бы смел!
Хоть хмель во всём кляни.

Мир — громкозвучен,
Я хотел бы многих дел!
Но вместе все не ладятся они.

Зверство

Когда король воссел на трон:
«Любимый сын, — воскликнул он, —
Уже ты насладился ядом?
О! Насладись скорей, не стой сердитый рядом!»

Песнь индейца

Халтурь на того европейца!
        Халтурь за него!
Халтурь за него! Халтурь за него!
        Отхалтурь его всего!


Будь мягок и насмешлив
          Характеры

*
Характер — в своеволье он,
Но я в себе доволен им,
Идёшь в любую из сторон,
Где остальные со своим.

*
С муками мне только гнёт!
Нет за них не ждать награды.
В безразличье ж полон рот
Всем, чему без мук все рады.

*
Что как пара шин заезжено до дыр —
Твёрже чем Антихрист, навестивший мир.

*
Милее было б мне: моё чернило
Народу впрыснет в жилы книг страница,
Ведь сам я не хочу ж так горячиться.

*
Поверь:
Я буду гладить у тебя
Лишь нежно-наливные щеки.
Поверь:
По правде, от тебя
Не нужно страсти мне мороки.
Я быть к тебе хочу лишь добрым, верь!
Лишь будь вдали ты с вечной в это верой
Той тихостной Венерой.

*
Всю ночь смеялся я, поверь,
Конечно — лишь во сне!
Вот, наконец, я пробуждён теперь,
Конечно — там,  где так смеялось мне!
Но вот теперь смеяться больше не охоч!
Что ж делать мне, чтоб это превозмочь?
Бдеть дальше ночь?   

*
Будь мал, чтоб Мир таким огромным стал!
Будь тощ, чтоб Мир в себе почуял мощь!
Будь туп, чтоб Мир на ум так не был скуп!
Будь тих, чтоб Мир гремел бы от шутих!
Будь бос, чтоб Мир богатство перенёс!

*
Во тьме кромешной лишь
Звёзд искры разглядишь.

*
Рифмоплётство ль, свинство множь —
Всё по мне: одно и тож!
Кошки в старости не дуры.
Ну а грубияны где,
Жарить б их в сковороде,
Пустошь мир от их натуры.
Всё по мне: одно и тож!
Каждый, будь свободным всё ж! 

*
Нагла харя,
Плешью, паря,
Ты не стар,
Уже не молод,
Ну а в голод
Даст навар
Твоего навозца пар?

*
Знаем: спеси полнота
Втиснута в наряд шута.
Ну а будь достойный люд,
Спесь видна как кож всех зуд.

*
Туман моей всей жизни-муки
Так тёмен, мрачен, жирно густ недели.
И я лежу в нём тихо как в постели.

*
Нервный, ветреный, фривольный и мишурный
от Большого Старого Искусства жар,
Отвратительнее — от него угар.

*
Но и все недвижные флагштоки
Вы стоять оставьте всё же, дрУги,
Даже если все премьеры в сроки
Пылко-пылко лопнули с натуги. 

*
Прямы флагштоки навсегда
В родной Земли шли глубину.
А мы-то шли шатливые тогда —
Что в Солнце, что в Луну.

*
Негодуют старцы в хоре
От весёлости моей,
Да до жёлчи их при море,
Вовсе нету дела ей.

*
Ты, инфантильный лягушонок,
Я разомну тебя на блин,
Мне мерзко слышать уж спросонок
Твоих литаний мопсов сплин,
Что всякий раз высмеивает тех,
Кто вызовет у всех здоровый смех!   

*
Я вышвырнул кого-то из окна наружу,
Конечно, лишь во сне, как после обнаружу!
Я вежливо затем спросил:  «МамА,
А человечек для чего тут, ну, скажи сама?»

*
Что думает себе тот юный фат?
Отчизну не люблю, как в армию я взят.
И то же делает и большинство солдат!
Но себялюбьем их я тоже не объят!

*
Милый каннибал, чтоб знали:
Любишь ли ты тётю Мали?
Жри её — она здорова:
Мир ей слишком ярок снова.

*
Роз кусточек, зацелую каждый лепесточек!
Ведь лишь мир мой из досадных проволочек! 

*
Ясности хотели б вы?
Полной ясности — ужель?
Грубияны ль вы от головы?
Или Вечности печальный хмель
Вы хотели б влечь, огорлив, в канитель?
Иль с вселенской прихоливостью богов
В чванстве их хотели б пирогов?
Нет, ещё разумней даже вы:
По кроваткам есть у вас тоска,
Милый гномик где для глаз с щепоткою песка.   

*
Я знаю сам, чего желал бы ежечасно:
Чтоб Прояснённое не стало ясно.

*
Я хочу цепями так греметь,
Чтобы треснула на вас мембрана барабана!
Отцветёт и в вашем «Схожими иметь»
Счастье всё рефрена от тирана.

*
Эй, ночные капюшоны, иль без дна?
Подшутить хочу, мол, ряха не видна!
Да никто вас не приколет, не убьёт!
Иль все ваши глуби мерить должен лот!

*
Одолеть нам всё неймётся
Козырям всем вопреки.
А последний нам найдётся —
Мы обмочим нам чулки.

*
Лишь своеволье — нрава образец.
Эй, жизнь, будь вольною цыганкой!
Ну всё, молчу-молчу: Конец!

Славящая песнь

Нет, мой мир не из картона переплёта!
Так тебе скажу я и во сне!
А колпак шута тебе носить охота
Лишь под лавром — это ясно мне!

Песнь путников

Как путь далёк!
В глуби долины лоск
Росы последней ночи лета.
Как путь далёк!
Горяч вселенной воск —
Солнц радость отогрета.
Как путь далёк!
В шумящих головах кружИт
Творенья мощь всего пространства.
О тихо! И без канители! К цели!
Да будет слишком многое, как пели!

Песня мух

С уха, с уха, прочь-ка, муха!
С уха, с уха, прочь копуха!
     Оплеуха! Оплеуха!

Громокарл Худший
(песнь героев)

Холостые дай патроны,
так как в бешенстве я сам:
нет пощаде — будут стоны,
как начну рвать пополам!
Тысяч сто голов сорву я,
кровью позалив мундир!
Эй, я славлю смерть, ликуя —
козырей высок ранжир!
Куксясь, морщись, морщись, Мир!

Общее место

На улице я славлю лишь свободу —
Жену оставить лучше дома, коль затянешь оду.

Сон пропойцы

Я был во сне навеселе,
И рядом старый был верблюд,
Его тянуло уж к земле,
Но смех его звучал как гуд.

И вскоре гений мой хмельной
Возлёг пред этим вот скотом.
Смеялось небо надо мной,
Я пил за четверых при том.

Верблюд на миг ушёл тропой  —
Нужда, я пил уж за троих.
О что за чудный был запой —
Я был велик в делах своих.

Я пью с душою без остуд,
Лишь пьёт ещё со мной верблюд.
А с людом пить — что в рану соль:
Верблюд лишь ценит алкоголь.

Песня-прощание

Прощай ты — ржавая что гвоздь!
Мне до тебя нет больше дел.
По вкусу мне лишь Жизни Гроздь,
Во всём мученье — твой удел!
Что хочешь делай ты теперь —
Не ёкнет у меня внутри.
Чего тебе? Не знаю. Мерь —
Свободой слёзки хоть утри.
А если взвоешь вновь как зверь —
До лампочки мне попурри:
Ори, милашечка, ори!

Эрмитаж

Теперь отложена мной пьянства маска!
Один — я делаю, что пожелаю сам.
Коль в ком-то ею возбудилась детская опаска,
Теперь тот знает, чем я досаждаю вам.
Я лыбюсь лишь теперь и лыбюсь снова, снова!
И взвиться с визгом ликованья песнь готова! 

Ноктюрн

Я затихнув лежу.
Мимо ночью чуть-слышно сквозит.
Но какой-то огромной тоской я влеком ещё глубже.
А тоска — по чему —  я не знаю — тоска!
Оттого так печально.
Я хотел бы: не знаю чего!
Я в раздумье о дальнем, во времени дальнем...

Добрый агнец

(Исчерпывающее стихотворение)

Ты всё же агнец мой,
К тебе не зла моя сатира,
А бух лишь он, в запой
Смотря в кишечник мира.

Ты всё же агнец мой,
Спаси его, спаси от жира пира,
Да и меня спаси от воя у сортира
Воскресшей юности, спаси, родной,
Ведь встанет в саване опять передо мной!

Песня с колонны

Я на моей стою колонне
И вглядываюсь в море.
Я слышу, как ты бьёшься в стоне,
Но нету больше удивления во взоре,
Я на моей стою колонне,
И сердце не отяготит мне горе.

Конечная мудрость

С другими кто — единной цепи звенья,
Тот на Земле не обретёт успокоенья.

Модерный избитый мотив

Отшельник — жирный великан
Лишь ненавидеть ближних рьян.
А любит он один свой скит,
В котором вечно и сидит.
Весь мир ему — одна помада.
От ближних: жаль, дождётся ада!
Хотя у Дьявола в том интереса нет.
И скитник ест одно и то же много лет,
Да и вообще на всё плевать ему, похоже —
На ненависть, да и на губы тоже.

Песня под грог

По жилам у меня пылает грог,
Прожёг помпезный уголёк кишки от скуки.
Замёрзший нос в мозгу у мира, что продрог:
Горячи жеребцы мои в траве речной излуки.
И  — Бюргэр уж Земли а: Муки! Муки! Муки!   

Фантазия рубанка

Стучу зубами всеми я покуда —
Замесы Мира круты на беду.
Но длинная всё ж стружка с чуда
Обвила кольцами невзгод моих чреду.

Звуки вечера

1.

Чего ж так жмёт ботинок мне?
Ты хочешь знать про мой кошмар?
Ложись спокойно в тишине
На ту подушку, что во сне
Взлетит как твой воздушный шар.
И локоны ввысь взвеет он,
Ты их услышишь перезвон,
Поскольку дОлжно рыжим им,
Одним твоим, одним твоим,
Обвить звёзд желтизну в ночИ.
Ах, шар проклятый! Хоть кричи:
Ты стар ведь шар, то влечь ты стар,
Что одному мне было в дар!

2.

Через старые двери,
Что по-хэррски скрипят,
Входит старый печник
С чадной грудою чаш,
Столь несчастных,
Как если б прочли похоронки.
Что же хочет печник?
Прежних пьянок
Последние капли разлить?
У него коротюсеньки ножки,
А у тела четыре угла кирпича,
На котором жёлт воск головёнки,
Что, конечно, с плечей станет течь,
Так как топится печь.
Чадны падают чаши
Из рук, в чёрной саже.
Оттого доски белого пола
Все в каплях вина.
В этом радость видна прежних пьянок.
Но промоина та, что от плеч печника
Уж меж ножек его.
Только чадная печь
Как и прежде стоит, где стена.

Большие пламена

Итак: возьму я этот мрак,
И, скомкаю, и будет брошен он
как можно дальше мной, чтоб был
внутри у тех больших пламён,
что я ещё не видел прежде, но
всё ж знаю, где-то есть уже давно
их пыл... 

Светогетера

Когда когда-то был лучом я света,
Как трепетал я, прям-упрям,
Проникнув через роскошь мира, что воспета,
К эфира в ней морям.
Квинтиллионы звёзд у гроз
Я приглядел пикантной сферой.
О, я был опытен от грёз
И стал светогетерой.

Старое удовольствие

Да — мои солнцетелята
Маслицем уже пролиты,
Влажны как купален полотенца,
Как размокшие донельзя булки.
Я не знаю с этими сырыми,
Сказочно-мокричными что делать,
Не поделать ничего ведь с ними.
Удовольствия такие стары, но по сути
Всё же, честно говоря, мерзки до жути!

Портовый сон

Я, точно хлев, всю эту ночь
Дрых тихо наконец.
Я, точно хлев, всю эту ночь
До тыщи счёл овец.

Все овцы были здоровЫ,
А я —  не так, увы,
И я прибавил к овцам пса
В порту — за полчаса.

В порту матросы пили дни,
Упились мы вконец!
Гармошки рвали все они
И тыщу к ним овец.

Хохочущий ангел

Как было это? Склизки,
сквозь в небесах прорехи
огромные летали диски,
ну а на них крутились алые орехи,
злой Дух, витая там,
колол их пополам,
а ангел с хохотом с подноса
их окроплял раствором купороса.
Да нет вопроса! Нет вопроса!

С бухты барахты кашеор

Порою мне астрально всё дано,
порою мне всё это всё равно.
Я знаю луч, что протяжённый столь,
как и земную знаю я юдоль,
и я едва ли не с неё  уж с давних пор.
О ты, с бухты барахты кашеор!

Старая беседка

Я так много забыл.
Я больше не знаю
Откуда иду.
Сел в какой-то беседке,
Из крупных смарагдов
С мерцанием в них светляков.
Но я больше не знаю сейчас.
Это было в её глубине
И почти как во сне,
Самом-самом любимом у нас.

Поющие змеи

Там, где я был уже,
Там всё шло к запустенью:
Я ни рубахи не имел ни башмаков,
Зелёные лишь змеи
В руках обеих.
Ни открутиться я от них
Ни увильнуть уже не мог.
Но всё ж и много сумок звёзд
Вкруг рук моих крутилось,
Напоминая
Дряблые воздушные шары.
А змеи пели.

СТИХИ ИЗ ДРУГИХ ЦИКЛОВ

Такие стихи

Порой стихи, что гением творишь,
Поэзии издёвка лишь.

Жёлчь

Мне за столом усесться с Вами вместе —
Как б в адских развлечений полный зал.
Мне снятся сны о Ваших шуток палимсесте.
Тот славен, устриц с Вами кто едал.
Поскольку то, что пьёте Вы в зените
Сплошная жёлчь, несущая ожёг.
Поскольку то, что сами Вы едите,
Из древней глупости творог.
И мне хотелось б грубо Вам по праву
Сказать, что вы мне больше не по нраву.
Вы подлецов на свете сброд
Что отравлял мне жёлчью пищевод. 

Мне так

Мне так: как бы к покою
душа легла, внемлЯ,
и движима такою!
И шепчут тополя.

А мы хотим с тобою
глотОк ещё отпить —
и пьяными уж быть.

Чисть! Чисть!

Чисти мне корону
для прогулки в липках!
Будь мне плоть гурону —
в стёбе к мира трону
мы пойдём на цыпках.
Чисти мне корону!
Чисть до блеска, ибо
дам тебе к поклону
пух-яйцо-спасибо!

Духом пасть, скулить — ни разу!

«Духом пасть, скулить — ни разу!»
бегств девиз мой — идеал.
Я давно учён отказу,
но отваги не терял.

Как вчера я был

Как вчера я был —
не так сегодня я.
С днём, что наступил,
и мина так нова моя.

Живи же как тебе по нраву!

Живи же как тебе по нраву!
Пусть ненависти этим на расправу!
Раз растранжиришь всё на славу,
Не сможешь ничего наследовать при этом,
Тебе позволено лишь будет умереть Заветом —
Умри! Раз умирают, даже став Поэтом.

Моим теперь владеет Сердцем мир

Моим теперь владеет Сердцем мир.
Мне не по нраву больше фрау, даже будь кумир.
Мне не любить уж денег как банкир.
Я сам люблю теперь лишь мир.
Мне не по нраву больше фрау, даже будь кумир.

Под Твоей белой розой

Да, под Твоей хочу я белой розой
С Тобой упиться ласок грёзой.
Услышь же плети хлёст, о дерзновенной,
Весь этот треск и гром во всей вселенной!
Услышь его уж! Стань согбенной!
Твоей любви хочу добиться я озноба
Распутством шутки, что как яда проба.
Гляди ж! Любившие меня все умерли от жара
Моих лобзаний — молнии удара!

Что я — свинья!

Рихарду Дэмэлю 25. 2. 1901

Что я — свинья!
Не я! Не я!
Так не рискуй же головой в обед,
о мой изысканный желудок-книговед.

Поверь!

Поверь! Я кобеля прибил бы, кАбы
добрался б до моей он чудной жабы,
рискнув, её похитить бы как тати.

Светильник ал мой, разгораться дабы
утробой у моей прелестной жабы,
как если бы пылать ей у кровати.

Тому лишь горе и пути ухабы,
кто поеданье запретить мне хочет жабы
и прославление её, будь даже тот из знати.

Мне нет прелестней никого моей лишь жабы!

Весел будь мой добрый ужин

Весел будь, мой добрый ужин,
К ночи хоть печаль вокруг.
Мой смешок будь вечно нужен,
Хоть всё гибнуть станет вдруг.

Мопсиада

Итак, за первого мироспасителя
Должен себя, конечно, я держать.
Успел лишь мопс сказать и стал таков,
Полнея дома от битков.

Обед с чертовским озорством

Рихарду Дэмэлю 9. 5. 1901

Обед с чертовским озорством:
По принцу в каждой камбале,
Ха, человечинка уж здесь
И не плоха-то! Ха! Ха! Ха!
А вкусом — ну амброзия!

Песня землян

Разлетишься на куски —
трупным будет дух тоски.
Вспыхиваешь только раз —
Не смыкай ни разу глаз!

КикакокУ!

ЭкоралАпс! Чего коллипАнда ополёза.
ИпзАтта их фюо.
КикакокУ проклинтхэ пэтёх.
НикифилИ мопалЭксио интипАши бэнакАффропрОпза
пы! пропза пы!
ЙазОллу нозарЭсса флыпзай
Аукаротто пассакрУссар КикакокУ
Нипза пуш?
КикакокУ булури?
ФутупУккэ — пропза пы!
ЙазОллу … … ...

Рад — кто свободен от жены и от детей

Рад — кто свободен от жены и от детей,
Кто может жизнь свою пропить средь кутежей,
Кто всё целит, в чём есть недуг людских затей,
Кто самый лучший и свободный из мужей,
Кто может жить под солнцем как и в шторм,
Во всём себе не устанавливая норм,
Кто растранжирил муки все своей рукой
И на Земле себе позволил обрести покой.

Раз Ты меня любить не хочешь

Раз Ты меня любить не хочешь больше,
Так я пойду к той с купола жене!
Раз Ты меня любить не хочешь больше,
Тебя забыть захочется и мне —
Конечно, лишь при диком страсти жаре
И струн в ударе в винном перегаре,
Что я найду как средства от болезни...
Исчезни только! Лишь исчезни,
Раз Ты меня любить не хочешь больше.

Вскрик!

О золотая пена воли воль,
Воспрыснись в холод дуновенья!
О золотая пена воли воль,
Исшипься в холод погребенья!
Слюною воя корибантов сбрызни
Занудную литанию у жизни!


Одноногий пьянчуга

Эй, постой-ка, герой!
Мир оставь, дверь закрой!
Выпьем тут по одной,
Пить ты можешь со мной!

Эй, постой-ка, герой!
Если денег горой,
Промотай, мой родной,
Промотай всё со мной!

Утром ржёт, тот, кто ночь,
Спать идти не охоч,
Тешит муркой точь-в-точь,
А раскаянье прочь!

А сбежишь дотемна,
Хоть нога и одна,
Вновь в шенке* и она
Будет в стельку пьяна!

*Традиционное написание шинок — ошибочно,
так как от Sch;nke (распивочная), а не от Schinken
(ветчина, окорок).