Где-то на Херсонщине

Я протягивал к ней руки,
Я хотел её обнять,
Но она кричала: «Суки,
Я вас буду убивать!».

Материлась так по-русски,
Только с южным говорком.
Мы с ней пили без закуски,
У обоих в горле ком.

«Ну, убей меня сначала,
Я же вот он… Ну, стреляй…».
Но она стрелять не стала:
«Дурака-то не валяй!».

«Как же звать тебя, девчина?
Я, как водится, Иван».
«Мамка кликала Галиной».
«Ты, Галина, прям, вулкан!
 
Отчего же материшься?
Языком-то не убить…
Может, ты сегодня злишься,
Чтобы завтра полюбить?

Может, выпьем да закусим
Кавуном, что на полях?
Иль в твоём, Галина, вкусе,
Чтобы рядом пшекал лях?».

«Да пошли вы с ляхом в жопу!
А вот выпью я, Иван,
За прекрасную Европу!
Вот кавун, а вот стакан».

В общем, пили мы с Галиной
За Европу целый день.
Брудершафт наш был невинный,
Позже пали под плетень.

Были близко наши лица,
Остальное тоже было…
Галя так же матерится.
Но Европу позабыла…

Да не в этом дело братцы.
С Галей я не прогадал.
Больше мы не будем драться…
А вот ляху в морду б дал!