Бутылка

В восьмидесятые годы двадцатого века для маленьких советских граждан была возможность заработать, очищая город от ненужной валяющейся на улице бумаги, металлолома и пустых бутылок. И собирать все это не было зазорным даже для взрослых, так как платили за «очистку» территории довольно неплохие по тем временам деньги.

Возможно, поэтому, город в те времена был значительно чище. Мало где валялся ненужный мусор, повсюду стояли урны. Да и дворники выполняли свою работу добросовестно…

Мансур с маленьких лет любил зарабатывать деньги, так как не умел клянчить их у родителей. В кармане брюк у него всегда лежала авоська на случай, если он обнаружит валяющуюся где-то бесхозную бутылку. Друзья во дворе этим при нем этим не занимались, поэтому и сам Мансур специально выходил на такую «тихую охоту» в одиночку. Когда он учился во вторую смену или летом, во время каникул, он делал это рано утром. И удавалось находить несколько оставленных ночными компаниями бутылок из под водки или пива.

Тогда Мансур мчался в пункт сбора стеклотары, которая открывалась уже в 8 утра. И к этому времени всегда набиралось довольно большая очередь взрослых людей, многие из которых выглядели интеллигентно, с огромными сетками, наполненными пустыми бутылками. В то время молоко, сметану и кефир в большинстве случаев продавали в стеклянной таре, которой быстро набиралось довольно много. Стоила она относительно дорого, поолулитровую бутылку из-под кефира или молока принимали за 15 копеек, а двухсотмиллилитровые баночки из-под сметаны – за 10 копеек. Поэтому очередь в пункты приема всегда была огромной, поскольку за 15 копеек можно было купить целую буханку хлеба.

В очереди в пункт приема встречались и асоциальные личности с отекшими от хронического злоупотребления алкоголем лицами. Их легко было узнать по грязной мятой одежде и типичной деформации лица, которое становилось каким-то квадратным, напоминавшим бульдога. Особенно характерно это было для женщин. Такие обычно приходили с ящиками, наполненными бутылками из под водки или пива и вечно ругались, пытаясь встать вперед и побыстрее получить деньги для очередной дозы спиртного. Делали они это всегда нагло и бесцеремонно, поэтому рядовые граждане обычно отступали, стараясь не связываться. Однако встречались мужчины, которые ставили на место таких нахалов, вначале словами, а если не получалось, то и физически.

Водка в то время стоила около 6 рублей, тогда как бутылки из под нее принимали по 20 копеек. Поэтому, чтобы полноценно «опохмелиться» с закуской такие асоциальные личности должны были сдать два полных ящика. От этих людей всегда неприятно пахло, и Мансур, заняв очередь, старался держаться от них подальше, специально занимая очередь только за интеллигентными людьми.

В этот солнечный майский день в конце очереди, как назло, стояла женщина с отекшим квадратным лицом. Под обеими глазами у нее были синяки зелено-желтого цвета, нос был приплюснут от постоянных побоев. Все лицо было покрыто множеством глубоких морщин, несмотря на относительно молодой, с виду возраст. Мансур встал в нескольких метрах от нее и долго ждал, когда же подойдет кто-нибудь нормальный, за которым можно встать в очередь. Через узкую дорогу из-под земли проклевывались толстые ростки одуванчиков, уже зеленела тонкая травка. 

- Тебе чего, мальчик? – услышал он странный мужской голос с оттенками женского, будто говорили откуда-то из бочки, глухо и протяжно.

Он посмотрел, женщина с синяками под глазами подошла к нему и наклонилась:

- Ты почему в очередь не встаешь? – стараясь ласково, но таким же глухим голосом проговорила женщина. Изо-рта ее резко пахло перегаром и чем-то еще очень неприятным для Мансура. Когда она говорила, из под опухших от побоев губ виднелось несколько оставшихся зубов желто-коричневого цвета. – Меня боишься что-ли?! – Женщина засмеялась хриплым приглушенным смехом, - Не бойся, вставай в очередь. Правда, долго придется стоять. Тебе в школу не надо что-ли?

- Нет, я во вторую смену учусь, успею, - проговорил Мансур, стараясь не вдыхать перегара от склонившегося над ним страшного рта женщины.

Он быстро пошел к очереди и стал смотреть в подвал, где был слышен стук стекла, временами какие-то крики и брань, скрежет передвигающих по полу тяжелых ящиков. Оттуда пахло как-то необычно, не перегаром, как от «квадратной» женщины, а целым букетом запахов, который порой казался Мансуру волшебным.

Граждане сдавали бутылки не только из-под водки и пива, но также из-под газировки, соков, сладких напитков. Сдавали также трехлитровые, литровые и полулитровые банки из-под солений. Многие не особо утруждались мыть стеклянную тару перед сдачей, поэтому запахи перемешивались между собой, создавая целую гамму.

ххх

В детстве Мансур, наверное, как и другие люди, воспринимал окружающий мир намного ярче и чувствительнее. Подобно животным, информацию по запахам, которые так отчетливо ощущал и ассоциировал с событиями в жизни.

Первое сентября всегда воспринималось им как запах нового портфеля, учебников и тетрадей, которые внушали ему максимальную аккуратность и желание прилежно учиться до конца года. Зима была связана с «запахом свежего снега», который нельзя было описать, но иногда он ощущал его, кушая черную смородину в саду прямо с куста. Новый год ощущался как запах «дождика» и стеклянных игрушек, которым украшали елку. Все это казалось невероятно приятным, поднимающим настроение. И время, почему-то словно растягивалось. Иногда всего один день казался целой жизнью, полной приключений.

ххх

Пункт сбора стеклотары располагался на углу многоэтажного дома, непосредственно примыкая к гаражу. Это было подвальное помещение с крутой длинной лестницей, ведущей вниз на несколько метров. Снаружи данное помещение можно было узнать только в виде длинной треугольной пристройки к зданию, в котором располагались также продуктовый и промтоварный магазины.

Мансур медленно спускался вниз по лестнице, где было темно и сыро. Но было уже привычно, так как иногда мальчик сдавал бутылки ежедневно, воспринимая это как своеобразную игру, в которой призом становилось мороженое, квас или газировка, которые он покупал на полученные деньги. И не нужно было просить у родителей. Мальчику было всего 11 лет, но он был высокого роста, поэтому сдавал стеклотару самостоятельно, не вызывая никаких упреков у приемщицы.

Очередь в этот день продвигалась, почему-то очень медленно. То и дело раздавались громкие возгласы возмущения, порой даже мат. Люди выходили недовольные, унося с собой по несколько бутылок обратно.

- Сегодня тетя Зина помогает Тамаре, - весело произнесла глухим голосом «квадратная» женщина. При этом она резко раскашлялась, не прикрывая при этом рот ладонью и забрызгав Мансура с окружающими людьми слюной, - Тетя Зина та еще «штучка»! – произнесла она, - Придирается к любой мелочи. От нее ни одна царапина не ускользнет. И грязные бутылки она тоже не примет. У тебя, кстати, все нормально с бутылками?

- Да, вот, - Мансур протянул женщине авоську, - Я только сегодня их собрал. Они совсем чистые, и сколов нет.

Женщина взяла авоську и стала внимательно рассматривать находки мальчика.

- Тебе же неудобно. Давай положим твои бутылки в мой ящик и вместе сдадим. Так быстрее будет. Я тут всех знаю, мне сразу деньги отдадут и придираться не будут. Еще очень долго ждать. У меня как раз четыре места в ящике есть.

Мансур нехотя согласился, так как приходилось постоянно осторожно отодвигать авоську в сторону, пропуская быстро поднимающихся наружу граждан, сдавших свою стеклотару.

Прошло еще около получаса. Очередь почему-то не передвигалась, за захлопнутой дверью подвала слышался какой-то оживленный громкий спор.

- А давай я тебе 60 копеек отдам за три бутылки, тебе стоять не надо будет. Все равно я пару бутылок отдаю за так приемщице всегда, чтобы не придирались. А так мы разделим поровну, и ты домой сразу пойдешь? – ласково, словно гипнотизируя, произнесла женщина. От такого тона мальчику захотелось даже на секунду согласиться, но он опомнился. В голове промелькнуло «Как же. За эти деньги я могу купить себе самое дорогое мороженое пломбир в вафельном стаканчике и потом долго кушать его деревянной палочкой на улице».

- Нет, нет, вы что! Дайте мне мои бутылки, я сам их сдам! – Мансур с ужасом взялся обеими руками за ящик. Окружающие люди стали оглядываться.

- Ладно, ладно, успокойся! На, на вот твои бутылки, только не хныч! – Женщина вынула из ящика четыре бутылки и со звоном засунула их Мансуру в авоську. Ему почему-то стало стыдно от этих слов.

- Я не хнычу, я же не девочка. Просто я не хочу отдавать просто так одну бутылку. На эти деньги можно хлеб купить или мороженое.

Дверь распахнулась, оттуда вышел раскрасневшийся полный мужчина с сеткой в руке.

- Да подавитесь вы своими бутылками! Себе оставьте! Больше ноги моей в вашем пункте не будет. Лучше через дорогу буду ходить, там никогда не придираются так! – мужчина со злостью стал подниматься по лестнице, проталкивая свое грузной тело сквозь толпу. Он то и дело что-то выкрикивал неразборчивое, похожее на мат.

Наконец, подошла очередь Мансура. «Квадратная» женщина перед ним сдавала стеклотару тете Зине, высокой здоровой русской женщине, с казалось бы добродушным лицом, но «острой на словцо» и бесцеремонной. Они о чем-то стали весело перешептываться, прихихикивая, как старые подружки. Тетя Зина даже не стала рассматривать бутылки в ящиках своей знакомой.

Мансур выложил свои четыре бутылки на прилавок. Его обслуживала Тамара, худощавая женщина лет сорока пяти с огромными очками, толстые стекла которых напоминали донышки бутылок от шампанского, отличаясь, казалось бы, только тем, что были прозрачными.

Она мельком посмотрела горлышки «находок» Мансура, проведя по одному из них пальцем и громко крякнув:

- Хм!

Мансур со страхом посмотрел. На горлышке этой бутылки был скол. Да и бутылки оказались совершенно не его. В суматохе «квадратная» женщина сунула ему другую стеклотару, среди которой оказалась бракованная.

Он хотел было начать спорить, но услышал успокаивающий голос Тамары:

- Есть сдача 20 копеек с рубля? – Она, видимо, пожалела ребенка, не обращая внимания на явный брак.

- Нет, извините! – смог только ответить Мансур.

Подошла тетя Зина. Послышался голос «квадратной» женщины:

- Ты положи эти бутылки ко мне в ящик, там как раз четыре пустых ячейки!

Тетя Зина стала внимательно осматривать бутылки, стоящие на прилавке и резко схватила руку Тамары, отчитывающей Мансуру деньги.

- Э-э-э-э-э! Подожди! Ты что, не видишь, тут одна бутылка расколота? Такую бутылку мы не примем, отдавай ему 60 копеек и все. Баста.

- Да, ладно, он же ребенок! – попыталась поспорить Тамара. Однако Зина была непреклонной. Несмотря на молодой возраст и то, что она числилась только помощницей, Зина чувствовала себя хозяйкой и внушала это всем окружающим.

Мансура стала переполнять волна возмущения:

- Мне эту бутылку подсунула вон та женщина! – он тоже раскраснелся как тот полный мужчина, только что вышедший из двери, - Я ей в ящик свои хорошие бутылки положил, а потом она мне обратно бракованную отдала!

- Смотри-ка! Маленький, а уже врать где-то научился! Эта женщина тебя в глаза не видела! Такому обманщику вообще деньги не будем давать! Не давай ему ничего! – Зина резко дернула Тамару за руку, из которой под прилавок посыпалась мелочь.

- Эй! Вы что это делаете? Зачем над ребенком издеваетесь? – в спор вступила стоящая сзади бабушка.

- А тебя никто не спрашивает, старуха! – резко закричала Зина, - Сидела б лучше дома и помалкивала. А-то как бы тебе хребет не переломали за твою разговорчивость!

- Какое вы имеете право так со мной разговаривать? – голос бабушки стал более строгим, - Я всю жизнь проработала учительницей, мои ученики вам такого не простят. Да и сын сегодня придет с вами разбираться. Это я вам обещаю!

Зина сразу успокоилась.

- Ладно, дай ему 60 копеек за три бутылки, а за разбитую мы не дадим ничего, выбрось ее в брак.

Тамара отсчитала Мансуру деньги. Ему стало обидно, что «квадратная» женщина обманула его. Сердце бешено заколотилось, захотелось громко заплакать или закричать. Но вместо этого Мансур взял деньги и оставшуюся бутылку.

-Э-э-э! Э-э-э! – закричала было тетя Зина, - Ты куда бутылку взял!?

- Это моя бутылка, вы мне за нее деньги не дали! – твердо и громко, как взрослый, ответил Мансур и вышел. Когда он поднимался по лестнице, из-за двери слышался мат тети Зины, какие-то возгласы бабушки-учительницы. Но Мансура это уже не интересовало. Он в очередной раз в жизни, несмотря на юный возраст, столкнулся с подлостью взрослого человека по отношению к себе. Хотелось плакать, но Мансур решил, что эта «квадратная» женщина с запахом перегара не стоит его слёз.

Домой он возвращался с тяжестью на сердце. Покупать на вырученные деньги ничего не стал, решив положить их в копилку, так как мечтал купить альбом для коллекционирования почтовых марок. Однажды в школе были проводилось собрание детей и родителей, на котором обсуждались хобби ребят. Каждый хвастался собственными увлечениями. Один принес целую коллекцию значков, другой – старинных монет. Больше всего классу понравилась коллекция почтовых марок Руслана, отец которого служил на морском флоте и привозил марки из разных стран, с портретами самых разнообразных людей. На них были надписи на иностранных языках. И Руслан хвалился, что благодаря маркам лучше всех знает английский, так как переводил надписи из своей коллекции. С тех пор Мансур загорелся идеей, что тоже сможет купить себе такой альбом. Перед своим подъездом он услышал ругательства в свой адрес:

- Эй, Мансур! Сурок поганый! Трус несчастный, иди сюда, я тебе наваляю! – это кричал увидевший его издалека «друг» Артур.

ххх

С ранних лет Мансур и Артур, если это можно так назвать, «дружили». Они жили в одном доме. Порой месяцами неразлучно бегали вместе во дворе, катались на качелях, играли в мяч, в «войнушку» и многое другое. Однако Артур был садистом и любил мучить животных. Это всегда становилось поводом для ссор и драк, так как сердце Мансура не выдерживало смотреть, как его «друг» убивает ни в чем не повинных кошек или голубей.

Артур готов был точно также издеваться и над людьми, не испытывая никаких угрызений совести. Иногда он это и делал, регулярно избивая некоторых более слабых пацанов во дворе, особенно тех, кто помладше. До тех пор, пока родители этих детей не устраивали разборки.

В последний раз, когда «друзья» бегали по улице, Артур увидел большого серого кота возле подъезда и ласково стал звать его «киса-киса, кс-кс-кс». Гордый кот почуял что-то неладное и забежал в полуоткрытую дверь подъезда.

- Побежали быстрее! Надо догнать его. Смотри какой наглый! – закричал Артур.

- Да, зачем, не надо. Пойдем лучше на колонку воды попьем, - возразил Мансур, чувствуя, что снова будет свидетелем неприятной ему жестокости.

- Побежали! – Артур со всех ног помчался в подъезд. Кот пустился наутек по лестнице до самого верхнего этажа, где прижался в углу возле мусоропровода и злобно шипел, выгибая спину.

- Ах ты сволочь! – Артур вынул из кармана перочинный ножик, раскрыл его и стал бить кота со всей силы. Брызнула кровь и слезы из глаз животного. Он попытался отбиваться передними лапками, но Артур саданул ножом и по ним.

Подбежавший Мансур набросился на Артура, пытаясь отобрать нож у него из рук.

- Ты что делаешь! Не надо! Он же беспомощный, ты зачем это делаешь! – у Мансура у самого от уведенного на глаза набежали слёзы. Пытаясь обезоружить Артура, он сильно порезал себе руку.

- Не лезь! Видишь какой нож острый! – закричал Артур в ответ. Он начал размахивать ножом в разные стороны, пытаясь задеть и Мансура, который в страхе отпрянул к стене.

- Ты наглая скотина! – закричал Артур, взяв окровавленное и обессиленное животное за шиворот и бросив его с размаху в лестничный пролет. Они находились на двенадцатом этаже, поэтому  внизу послышался громкий хлопок, короткий визг животного и тишина.

Мансур улучил момент и изо всех сил с размаху ударил Артура в нос. Он почувствовал приятную боль в руке, и на сердце будто полегчало после всего уведенного. Внезапно открылась дверь находившейся радом квартиры, из которой вышла старая женщина низкого роста со строгим «видавшим виды» лицом, сплошь усыпанным глубокими морщинами.

Такие странные моменты в жизни всегда удивляли Мансура. Словно в плохом кино. «Почему она не появилась тогда, когда было нужно, когда Артур только гнался за этим котом! Конечно, она бы ничего не смогла сделать против коренастого мальчугана, но тот бы просто испугался», подумал Мансур. Такие странные ситуации, когда кто-то не вовремя появлялся, всегда удивляли мальчика.

- Эй! Вы что тут деретесь! – строго закричала женщина, - Не смей его бить! Смотри как нос ему разбил! – женщина быстро вышла и встала между Мансуром и Артуром, - Ты что, хулиган, делаешь!? – обратилась она к Мансуру, - Смотри, у тебя рука вся в крови!

Женщина посмотрела на пол, где валялся окровавленный перочинный нож, лицо ее наполнилось злобой:

- Ах ты хулиган! Это твой ножик!? – закричала она, - Я сейчас милицию вызову! – она попыталась схватить Мансура за ухо, но тот вырвался и побежал к лифту, судорожно нажимая на кнопку.

- Да, бабушка, это его ножик! Он меня хотел им ткнуть! – стал хитро оправдываться Артур, вытирая рукавом окровавленное от разбитого носа лицо. Его голос резко поменялся, будто у настоящего артиста, стал жалобным и грустным.

Женщина на несколько секунд замешкалась, выслушивая Артура, после чего, опомнившись, побежала к Мансуру, который успел проскочить в открывшуюся дверь лифта и быстро нажал на кнопку первого этажа.

Дверь захлопнулась, оставив за собой подбегающую женщину с разъяренным лицом. Спускаясь вниз, Мансур с облегчением вздохнул, только теперь почувствовав боль в разрезанной ножом ладони. Рана была не очень глубокой, но длинной, кровь почти не сочилась. Пальцы двигались. Внутри Мансура всё кипело, хотелось ещё и ещё бить по наглому лицу этого живодера, отучить его от издевательств над животными.

Выбежав из лифта, Мансур услышал крики женщины, которая громко спускалась по лестнице:

- Я сейчас тебе милицию вызову! Хулиган!

От страха ноги мальчика онемели, во рту пересохло. Не помня себя, он выбежал из подъезда и даже не успел увидеть измученное Артуром животное.

После этого случая Артур больше не был «другом», обзывая его издалека. Другим пацанам во дворе он рассказывал, как «поколотил Мансура, но только бабушка помешала». 

ххх

В этот раз Артур осмелел как никогда и забежал в подъезд вслед за Мансуром.

- Ты сосунок! – крикнул он заходящему в лифт Мансуру и изо всех сил пнул его по ягодицам.

В душе Мансура всё словно перевернулось. Он вспомнил того измученного гордого котика, представив почему-то на мгновение себя вместо этого животного. Было обидно не за себя, не за обзывательства в свой адрес, а за то, что такие живодеры нагло расхаживают по миру. Захотелось раз и навсегда прикончить это подлое существо.

Мансур вышел из лифта и изо всех сил размахнулся бутылкой, которую держал в руке. Артур понял, что с ним не шутят и закрыл голову руками, пытаясь как-то смягчить удар.

Мансур опомнился, в голове промелькнули слова бабушки о милиции. Буквально в одно мгновение он вспомнил криминальные фильмы о том, что и детей сажают в тюрьму за убийства. «А что если я действительно убью этого подонка». В самый последний момент Мансур выронил бутылку, которая оказалась довольно прочной и не разбилась, и стал дубасить Артура по голове. Удары сыпались с огромной скоростью, от чего Артур согнулся и начал падать.

- Вот тебе! Вот тебе! Это тебе за котика! – говорил Мансур, чуть не плача во время своего возмездия.

Внезапно чья-то сильная рука схватила его за руку. Мансур повернулся и удивился. Это был его отец. Видимо, он успел войти в подъезд, когда началась драка.

- Хватит с него! – проговорил он. Вид его был как всегда очень строгим.

Артур поднялся, почесывая вспухающий от ударов лоб и виски и попытался улизнуть.

- Постой! – остановил его отец Мансура. – Я давно хотел с тобой поговорить. Ты постоянно придираешься к моему сыну, обзываешь его на улице. Что тебе от него надо?

- Это он сам ко мне лезет! – жалостным голосом только и смог проговорить Артур. – С бутылкой!

- Я вот что тебе скажу, ты меня не обманешь, не нужно притворяться и разыгрывать из себя артиста! Я прекрасно знаю кто есть кто!

Артур, держась за голову и сдерживая внезапно подступившие слезы, выбежал из подъезда.

Мансур с отцом поднялись к себе в квартиру пешком.

- Ты неплохо его отдубасил, молодец! – похвалил Мансура отец. Он, конечно знал «кто есть кто», так как часто наблюдал с балкона выходки Артура и теперь был горд за сына.

С тех пор так называемая «дружба» между двумя пацанами во дворе полностью закончилась. Артур боялся приближаться к Мансуру, видимо, помня град ударов, которые пришлось испытать на себе. А Мансур продолжал собирать в одиночку бутылки, собирая деньги на альбом для почтовых марок, который он так себе и не купил.

27.06.2022.