чудо

в доме Фолкера, что лужайку у двери посек неровно,
так как гениален и мысли его нездешни,
на тарелке старинной вдаль смотрят три сочных черешни,
книгам тесно на полках, а в окнах сплошные волны

горных линий в зелёном бархате, где прорехи
в теплом хвойнике, как у призывника на макушке,

той, которой уж завтра на бойню за смертью  ехать,
где высотки взрывают и в микрорайонах опушки

выгрызает арта по живому, жильцов на части
разбирая, по ходу движенья к тактической цели.

а ещё в прошлый вторник там люди делили счастье,
и не знали, лаская любимых в измятой постели,

что им скоро гореть, становиться огрызком, болью
 под бетонной плитой, выть от ужаса, и на свете
не желать ничего, истекая до капли кровью,
кроме "только бы выжили, Господи, выжили дети".

дрозд с оранжевым клювом издал в небеса санату,
в доме Фолкера сеть на камине паук состряпал.
я зрачком глажу горы, который весной гранату,
угодившую рядом у ног в полуметре нА пол,

замечая, взял в фокус, расширился и запомнил,
этот ракурс, цвет корпуса,
глянец болотный краски.
Этот точный оттенок теперь замечая в вОлнах
гор окрестных, с прорехами леса
и запахом сказки.
9:55 27:6:22 СРВ