Отпевания будет лишён

Спустя десять лет возвратясь в городочек,
Весь срок отмотав, брёл домой полицай.
По-летнему был расчудесный денёчек -
Присел на бревно у родного крыльца.

Зловещие мысли его угнетали:
Уже убедился - другим стал народ!
Все встречные будто незрячими стали -
Точь-в-точь, не заметив его, шли вперёд.

А если здоровался, то отвечали,
Но так, что охватывал душу мороз!
Они говорили, но словно молчали
И было всё это страшнее угроз!

Одна только мать, горячо обнимая,
Расплакалась, ласково что-то твердя...
Однако застыла в глазах боль немая,
Заметил которую чуть погодя!

И даже родной котофей постаревший,
Взгляд бросив, степенно залез под кровать.
Печальный, растерянный, похолодевший,
Умывшись, поев, полицай стал зевать.

Заснул и приснилось такое же лето,
Где немцам прислуживал, как верный пёс!
Но кот зашуршал под кроватью газетой
И он пробудился и плакал без слёз!

Сквозь землю хотелось ему провалиться!
Исчезнуть, растаять, пропасть навсегда!
В глубокую нору навеки забиться -
Лишь были бы там и еда и вода!

" Вода! " - резануло последнее слово!
Бесшумно одевшись, на речку пошёл...
Священник сказал, мать окинув сурово,
Что сын отпевания будет лишён.