Господа, я писал это в году 17-м или 18-м

 (черновики надо смотреть, чтобы сказать точнее) - а  -
посмотрите - как актуально.
Из 1-го тома 15-й книги

Из р а с с к а з о в Сергея Николаевича Межевича,
турбиниста 671–РТМ проекта на одном из выходов
в Баренцево море при подготовке к боевой службе

«Межевичи» – обычное село.
Амбары,
избы,
изгороди в поле;
Все сыты – если с годом повезло.
Худоба с летним выпасом на воле;
Церквушка,
упрощён молитвослов,
Есть чуйка на погоды каждым нервом….
Всё изменилось –
в несколько часов..
Какие там молитвы, в сорок первом?
Ещё война – не признана Москвой,
И речи не сказал товарищ Сталин,
А немцы –
по селу,
под бабий вой…
Всех – как овец,
кружили волчьей стаей…
– Уже пол дня
смертельные бои,
Уже у немцев страшные потери.
Они ещё не знали – что Берлин –
Открестится от всех
(по высшей мере…)
Они – кто доживёт – вонмят,
как мстя,
– Германия «простит»
победки ранние,
А жертвы и все беды,
– «в пол листа», –
Уместятся в «истории» Германии.
Свою работу знали погранцы…
Расходовав снаряды и патроны,
Сближались к рупопашной до резни
– О немчуру маслы садня ядрёны.
– Пока был жив ну хоть один солдат,
– В карман не лезли
за последним словом…
– Се русские.
И мёртвые стоят.
– Где цел приклад
и штык ещё не сломан.
Что немчура!
– Кто жив – обозлены?
Тут – не Европа.
И – не Польша с Францией!
Тут
– раненных –
как ни с одной войны.
- Потери крови. Массы ампутаций.
Что, немчура!
Не в масть – по пасти «кость»?
Которой,
подавившийся, когда то,
Отправился ваш предок на погост…
Там русский штык...
Здесь - русская граната...
Всего пол дня,
лоб в лоб,
повоевав,
Ни танками, «на марше»,
не порвав,
Ни выкурив бомбёжками, «за здрасьте»,
Лукаво обошли те погранчасти…
У нас – весь запад – недоворужён,
Растянуты глубины обороны,
(Бывает – до ста тысячи сажён –
И армии по стыкам обойдёны…)
Бывает – что нас бьют.
Но – п о п е р в а…
Бывает так – что сразу не ОТВЕТИМ…
Что росский муж –
телега ли,
арба
– «Мы долго запрягаем – быстро едем!»
Всегда исход –
ОТВЕТ исповедим.
Кавказская военная дорога…
Дорога на пАРИЖ или бЕРЛИН…,
Кто – дольше подождёт
А кто – немного…
Всегда – исход:
победный сброс знамён
К ногам Москвы
– наступит день –
фашистских.
И перечня преступников имён…
И перечня их преступлений низких…
Их будем – по всем странам находить.
В любой норе – крысиной и паучьей.
…Кого потом – при всех будут судить.
…А кто –
где был –
– и суд, и казнь получит.
Сегодняшний – весь профашистский сброд
– В какие камуфляжи ни рядитесь,
– Одесских и донбасских слёз сирот
– Неужто,
так наивно,
– не боитесь?
Все сброды политических повес,
Науськанные из за океанов, –
Себя не причисляете, – как есть, –
К военным преступлениям тиранов?
В каком бы вы смещении времён
Себя за преступленьем не застали
– И каждый будет совестью казнён,
Когда та есть;
И –
что взять с волчьей стаи?..
Что есть у немчуры,
когда селом,
Они согнали ото всех Межевичей
Одних мальчишек,
битых,
голышом
(Не тронув, до поры,
баб,
чести девичьей)
Что есть у немчуры –
«Освенцим»?
Танки?
(Бетховен,
Бах
и Кант, что заклеймили
Агрессии,
военные диктаты…
Пытались заповедовать о мире?)
Что есть у немчуры –
«Святой Адольф»?
– Советским деревням
благословилось,
Всем мальчикам выкачивали кровь,
А девочек оставили на вырост?
Их всех свалили посреди села…
Не из «Хатыней».
– Все – из «не караемых»,
Какая честь СССР ждала –
Отдать всю кровь –
за гитлеровцев раненых!
Какая честь!
– Через полдня войны,
Ещё не признаваемой Москвою,
– Всех приграничных сёл умерщвлены –
Их - будущее - «менгельской» рукою.
Какая участь деревенских дев!
– Молодки уже знали причитаючи…
Из всех мальчишек – мать, –
переодев,
Спасла отца Сергея Николаевича.
Казалось – уже было,
(как
– вчера!) –
Грузили хлеб,
людей,
пласт чернозёма;
Тому лет двадцать, сгинув, немчура
И заправляла,
как у себя дома…
…Из нынешних,
вчерашних новостей,
Как быстро –
не забыты,
– повторимы –
Сегодняшние - «наци» – всех «мастей»
И что? - Всё им забудем...
и простим мы?
Простим им кровью залитый Донбасс?
Простим им Югославию с Кавказом?,
Ну а оне, глобально ободрясь,
- Ракетки к нам поближе.
- Раз за разом....
Что «немчура» сегодняшних времён?
- Бандеровцы и булочки «Крещатинские»?
Нет. - Сбитый янки в стаю и вменён
«Поход крестовый» «новый» и «решающий»...
Где «немчура» пророчат - геноцид
И «Аушвицы» с «докторами смерти»...
Не внидев, что -
ни Бог - им - не простит,
Ни воинство российское, ни дети.
И кто потом мне скажет - что нельзя
За геноцид карать - не раз, а дважды...
Как пахнет белорусская земля...
И горы детских трупов...
- а не вражьи...
..
...
...
...
печатается сокращении

Из рассказов Сергея Николаевича Межевич,
турбиниста «671 – РТМ» проекта на одной из
боевых служб в Карибском море о том, как
отец, его мамы, - дед Константин, закидал все
бандеровские схроны гранатами после того,
как бандеровцы повесили одну из его дочерей
за то, что вступила, после войны, в комсомол.

В конце войны,
– начале мирных лет, –
На всей освобождённой Украине,
– Вопрос –
«быть комсомольцем или нет»,
– В правах –
с «быть справедливым»
– уравнили.
Бойскаут – комсомолец во Христе –
В Австралии, Америке, Европе,
– Готов помочь –
больному,
сироте;
Сегодняшнего волонтёра
вроде…
Уже давно – Бандера – не в петле…
Провис и провонял непохоронен.
…Как тот, кто – при Святом ещё Петре…
И при скандальном – том ещё «Нероне»…
Что – комсомолец пост – сороковых?
– Пахал и за себя и за кого то…
Побило мужиков,
так – он привык –
Субботник,
поле,
огород,
коровник;…
Что комсомольцы?
– Школы,
трудодни,
– Не городские гульки…
– Недодадено…
С японской,
с каждой
– мировой войны –
По дому –
за отца,
за деда,
прадеда…
Хозяйство – тянет,
– живность, грядки, сад;
Какие там «собрания»…
за полночь…
А юные сердца то – всё кипят.
А очи то – что видят – всё запомнят…
И – ничего –
ни - никакой недуг,
Ни горе – глуше –
каждый год – от года…
А счастье выстраданное не вдруг
На лицах у Советского народа.
Я помню – так смотрела моя мать;
Советские картины так глядели –
Как будто мир старались обнимать,
Духовно
и в конкретном каждом деле.
Так зрят –
почти болезни поборов,
Врачи, устало помощь предлагая;
Так взглядом гладит пашни хлебороб.
Так улыбнётся в космосе Гагарин.
Ещё с войны
– в молитвах и божбах –
(– Живому делу быть, а не казаться);
И будь – хоть атеист,
хоть – Яко Благ,
Поднимем вместе общее хозяйство.
И будь ты хоть «сознательный»,
хоть – нет,
– На каждом одинаковы заботы –
Не жнёшь, не сеешь?
– Вот и мироед…
(А – что там
«демократии»,
«свободы»…)
А что там –
нэзалижняя булла б?
Закажут в «независимой» Америке
«Освенцимы»,
«Архипелаг – ГУЛАГ»
Не подошли? –
С Америки примерите.
Америка стоит у них у всех –
Истоками.
– С индейских геноцидов…
Который уже лицемерный век…
Таких закажут,
– ещё мир не видел...
Закажут – будет «спрос»,
«не будет спрос»,
– Кровавыми «елеями» намажут,
Хохол,
чурбан,
обрек,
великоросс –
А хочешь или нет
– войну навяжут.
– Как армию Пилсуцкого, поди,
Давно,
в бозе почившей, Австро–Венгрии,
Еврейский «мировой пожар в груди»,
Сначала в них, ведь, тоже…
не поверили…
«Поставленные» «медиа» войной,
Как генерал Краснов,
Бандера,
Власов.
От смуты к смуте – новый «позывной»
Антигероев их «иконостасов».
А молодёжь – в любой стране чиста.
В крови - «Весна идёт, весне дорогу».
...А не Бандера с ложного креста
(Из «схрона» выползая, «понемногу»).
Кто нынче помнит – что такое «схрон»?
Кто – правду матку кажет о бандеровцах?
В глухом селе – вползут со всех сторон…
Пожрать бы – а не флагами померяться…
Отмыться, да побыть среди родных.
Набрать бы впрок ггарылки, хлиба, сала.
Чай не в раю, на верхних откидных…
Чай, – не в аду кровавого Беслана…
Когда – ещё придётся – в чистый дом…
Соседский или свой – почти открыто…
И – мирно, а не вешать. В кровь с враньём…
«Пройти»… через бандеровское «сито».
Ещё с гражданских распрей просветлён,
Дед Константин не вмешивался в эфти
Стихающие смуты всех времён
И новые, за пазухой, в прожекте...
И встретив – не в милицию сдавал,
Хотя и в «просветленья» не пускался,
Но было – за продуктами в подвал –
Не – через раз,
но раз – другой спускался…
Конечно, дед не привечал убийц,
Деревня, лес – в них ничего не скроешь,
– Безвинных была масса,
– стало быть,
Нужна была – его
и Бога помощь…
А я – что –
не помог бы, если Бог,
Призвал бы –
не такой, как дед… – Межевич?
И мудр, как наш народ, и как он –
лох…
Для дел его - вроде живой мишени.
А я – что –
не по совести живу?
Не Бог весть –
политических давилен,
Готовый,
помогать всегда тому,
Кто призван злом – но чист пока,
невинен …
Не мой вопрос – пролитой кровь прощать,
Пусть мой хороший Бог тому и учит…
Ну а деревня –
тут только начать…
И не завидна всем такая участь.
– На ложный крест –
за десять тысяч вёрст.
Всех – тех сороковых библейский Каин –
Бандеровский смотритель –
местный ксёндз.
С Америки аж в Сморде «окормляем».

Всплывает же подобное гавно –
Чтоб юность повязать невинной кровью.
Где местные б –
последний «схрон», давно,
Зарыли бы от Ужгорода к Ровно.
Кто пастырь – Бог?
Не им ксёндз – вразумлён?
В библейском,
сытном
каинстве –
невежестве…
Нарывший «божий» списочек имён,
Вступивших, в комсомол,
по первой свежести…
Да были б комсомольцы ещё те, –
Которым только дай коня и шашку.
– А эти?
Дети на святом кресте.
Трудяги Божьи.
Души нараспашку.
И тут, хоть душу сам себе не рви
– Не рассуждал, не думал –
дед по матери.
– «Бандеровцы», что –
все были в крови?
Нет!
– Дети «призывались»,
обыватели…
И если бы не этот самый ксёндз
Полгода бы попрятались – и хватит…
Ни кто на них пока что не донёс.
Семья ждёт…
– не засада в каждой хате…
Но этот гад свирепствовал –
как ждал,
«Подмоги» Ватикана ли?
Спецназа?
Держав – в сутане –
… «вальтер» и кинжал…
А кровью был –
ещё с войны повязан.
А «схроны» всё пустели…
всё равно!…
Сдавались, – чтоб «ГУЛАГе» отсидеться –
Потом вернуться – в чистое село…
– Где «призывали»
«новых», после бегства.
– Насильно не пойдёшь –
«лесной закон».
– «В расход».
– Все натыкались на колодцы,
– До верху –
из таких «отказников»,
Чтоб ждали – кто ещё
«не призовётся»?…
Бывало, – бабка, – в ельник,
впопыхах,
– Куда гремишь костями, дура, старая?
А бабка плачет:
– «Внучек там,
впотьмах,
Стрелять – шуметь…
А я – еду б оставила».
Кто – чист, а кто в крови, по локти, той…
Невинной –
не отмыться от «закона».
Отсиживались, раз – через другой,
Как паучьё,
под трупный запах «схрона».
Там –
будь ты хоть достоин райских врат,
– «Лечило»,
– как булгаковский Живаго…
Но был уже «бандеровец»
и враг.
И тут уже эпоха «врачевала»…
А как цветут и пахнут,
по весне,
Прогалины карпатские,
равнинные,
А хлопцы и девчата – как во сне,
Мечтают,
безоружные,
ранимые.
Такие – что и тронуть не посмей.
Хранимые трудом,
семьёй –
и ночью.
...Когда, с уставших за полночь полей,
Дед Константин увидел «дом» над дочью…
Бандеровцы – на косяке ворот
Повесили её.
От спермы мокла.
В запёкшейся крови и нос, и рот.
А на груди табличка
– «комсомолка»…
Дед Константин – снял дочь –
как не видал…
Поправил двор,
и вышел с одностволкой.
И, звякнувший в мешке его, металл.
Откликнулся вознёй
глухой,
не звонкой.
И провожал по области не звон…
За каждым его шагом поспевая –
Деревня Смордва,
Млыновский район…
А тишина, почти что, гробовая…
Та тишина – не кралась,
не ползла,
А издревле была и не кончалась…
– Опутывая пашни и леса –
Так дочка перед смертью накричалась.
Дед Константин,
по кругу шёл, сперва,
Что месть…
Она была неудержима…
Дочь Ксения – погибла и мертва.
Но есть дочь Ольга. И пока что жила.
Дед обходил,
как будто Вий, прозрев,
В один «схрон» -за другим, -
воткнув гранату,
И если кто то вылез, - жить посмев,
- Укладывал их пулей, по порядку…
Незлобно и бесчувственно,
почти,
– Ну как снопы,
что вяжут по старинке…
Сначала всех –
в чужие и «ничьи»,
Потом – всех кого знал…
– посерединке.
Как уголь почерневший и седой…
От трупов по спине мурашки зябли…
Минировал,
не оставлял следов
– Кто выжил бы случайно –
не узнал бы…
Пол год деда не было видать…
Не ждали…
не искали среди мёртвых…
Где – Млыновский район,
деревня Смордва,
А он всё продолжал их убивать.
… «Бандеровцы» сегодняшних времён!
Пришедшие в «сегодняшние» «схроны»,
Пусть даже это «Рада», а не «схрон»…
И паспорта,
трусливо,
подменённы…
Дед Константин –
уже на небесах?
Но кто то послан к вам наверняка им…
Сейчас вас скорчит тот знакомый страх…
«Бандеровец» ты,
(нет ли – «понукаем»…)
«Бандеровец» ли,
просто заблудил,
В Одессе?
На Майдане?
На Донбассе?
А, может, – так, брехал, –
по мере сил?…
(Нормальным оставаясь в общей «массе…»)
Уже не суть…
война уже – вот вот…
Не может быть – по янки – «мир» без «драки».
И «схронов», и «бандеровских» сволот
– Натыкали уже фашисты – янки.
России всё и снова вычищать?
Кругами?...
Нам ни коротко, ни длинно…
– И до Нью – Йорка, как рукой подать –
Как было до пАРИЖА,
до бЕРЛИНА…
«Бандеровцы» сегодняшних времён
– Болгарские,
румынские,
любые,
На ВАС не божий перст перенесён,
А «Томавоки»
(– русским, не вобиде...)
Кто подставляет ВАС в который раз?
Славянские стигматы –
к приземлённым
Распятиям славянским, напоказ –
Как с Гитлером или с Наполеоном?…
Сейчас другой «сценарий»?
Нет – судьба…
Войну решают даже не ракеты…
Решайте
– почему так не корректны –
И в чьих «руках» ВЫ,
и –
марионетки…
И если –
хоть чуть–чуть
ВАМ жаль себя…
То пусть
– в укор –
ВАМ Пруссия, трезвя…
Которая уже не существует.
А было время – лучшие друзья…
Как Вы с Россией –
ТАК с ВАМИ
и будет…
Сейчас – не «всё решается».
Не «враз»…
Конечная цель янки –
крах Европы…
И каждый такой ксёндз – «богозамаз»,
Бандеровцы –
как «приз» для янки,
вроде…
Любого Бога янки предадут…
– На них –
кровь комсомолок,
польских схронов…
И будущих – не «перестроек»,
– смут
И лживых,
каждый век,
«медиа – хроник»…
Бандеровцы сегодняшних времён,
- Не сомневайтесь даже на минуту....
Не будет ни один из вас спасён -
Не прекратите эту вашу смуту...
За что у вас оружие в руках?
Как «Джорджия»,
хотите большой драки?
Хотите «демократии» по янки?
Себя развеювающих во прах...
...
...
...
...
печ.в сокращении